Демоны Луффи

Моя пиратская шайка чистила город от засидевшихся мелких пиратов, в то время как горожане отгружали нам наш заказ, по приказу короля. Мой флаг король получил, и тут же повелел поднять его над своим особняком, который почему-то назывался дворцом. В порту, на высоких и стратегически важных зданиях тоже был развешан мой флаг. И жители, прекрасно зная моё лицо с розыскных листовок и газет, начинали потихоньку надеяться на то, что от них отстанут. Хотя нет, надеяться они начали, когда я, взглянув с палубы Санни на не то, чтобы разруху, но упадок, решил, что мне не нравится, как смотрится мой Роджер на этом фоне, и, немного поразмыслив, приказал ещё и восстановить маленькое королевство по мере сил. То есть, сделать косметический ремонт и лёгкую перепланировку. Ну, чтобы мимо проплывавшие не подумали, что упадок в королевстве моих ручонок дельце. Фонтана мне не хватило на главной площади, понимаешь ли, Ник. Короче, легко и с энтузиазмом, следуя за моим эгоизмом, Френки организовал плотников как наших, так и городских, потом, с помощью короля, который выступал у него в роли информатора, подключил к делу городских рабочих и праздно шатавшихся, быстро разработал план, и… Через пятеро суток безустанного стучания молотков, королевство было не узнать. Оно стало выглядеть… процветавшим. А мне что? Время не жалко, ибо мой трон меня дождётся, а я ждал полного сбора флота. Людей не жалко, ибо на Дресс Розе многие пострадали, и просто вымотались, а тут была возможность отдохнуть. Но, при этом, крайне деятельная пиратская натура, не выносящая скуку на берегу ни в каких видах, ибо море скучать не давало, была рада заняться хоть чем-то, даже выполнением бессмысленного капитанского приказа. Тут ведь, даже самые больные могли помочь, скажем, красить, или гвозди подавать. Конечно, многие предпочли бы старую добрую пьянку, тем более что и повод был. Но её я откладывал, и пираты знали об этом, понимали, и с нетерпением ждали. Я тоже немного поработал с удовольствием, но… мне быстро стало не до того. Просто заметил отчего-то мрачное настроение Траффи, ну и решил разобраться. Раскололся он, как обычно, не сразу. И тем не менее он признался… Мнительные у меня братики очень, Ник! Старшему вдруг взбрело в голову, что альянс — это союз равных партнёров, действующих сообща в достижении единой цели. Ключевое слово «равных». На его взгляд мы равными не были. У него, мол, только подлодка и небольшая команда верных людей, средняя награда за голову, ничем не примечательная слава Сверхнового из Худшего Поколения, сила Дьявольского фрукта, плохо развитая Воля и демонические способности. А у меня: Команда, в которой каждый член знаменитый на весь мир пират, трое из которых, (не считая меня), Сверхновые из нашего поколения, один просто великий пират, а у остальных награда за головы свыше ста миллионов белли. Флот, который, конечно, не как у Йонко, но и маленьким и слабым назвать его язык не повернётся. Теперь ещё и свои острова. Куча друзей и союзников, в том числе из Йонко, и Революционеров. Одна из двадцати самых высоких наград за голову. И слава настолько кровавая и ужасная, что даже Мировое Правительство трясётся, услышав моё имя, даже больше, чем перед именами Йонко, потому что я смел прямо выступать против их правосудия и побеждать всухую. За славу меня уже прозвали «Худшим из Худших», и начали пугать непослушных детей моим именем. И всё это не считая моих способностей. Мол, он, Ло, если и прославится, то либо как очередной пират среднего класса, либо как мой брат и союзник. А я — уже навеки вписал собственное имя в историю. Я посмотрел на братца, посмотрел, и сел где стоял, задумавшись. В чём-то он был прав. Равными мы не были, так уж сложилось. Слава моя действительно бежала вперёд меня. Не зря же Акаину был мною одержим. И я действительно выделялся из Худшего Поколения. Однако хоть Траффи и не был известен так же, как я, но я точно знал, что и Ло мог прославиться. Ему просто чего-то не хватало. Да и вообще, это же было абсолютно неважно! Кого это волновало? Меня — нет! Только Траффи. В конце-то концов, что за детские обиды?! Помню, мне в детстве было очень обидно, когда не нашлось мне такой же длинной трубы, как у Сабо и Эйса. И ныл я, пока в очередном мусорном завале Серого Терминала, братья не нашли мне такую же трубу, как у них. Вот эта ситуация напоминала мне то, что происходило сейчас. И, спрашивается, что это вообще такое? Подобные мысли я высказал Ло, и вообще посоветовал, что раз уж цели, к которой шёл больше десяти лет, он достиг, то можно уже и развиваться в другие стороны. Что ещё сказать, я даже и не знал. То ли в шоке был от таких выкрутасов братика, и самих его мыслей, то ли ещё отчего. Да, Траффи успокоился достаточно быстро, и, кажется, что-то придумав, думать забыл о своих заморочках. А вот я ещё долго сидел, и тупо пялился на всех, кто проходил мимо, размышляя о том, почему у меня такие мнительные братья. Или я тоже был таким? К тому времени, как наши начали возвращаться, мы перебрались, наконец, на тот самый остров, куда я собирался изначально. Рэкхем привёз моих волков и Бониту, которая, почему-то, всё ещё не разговаривала со мной. Вообще-то пора бы разобраться с девушками, но я тянул, надеясь, что они остынут. И не до того было. Мы с командой как-то вдруг все разом ощутили дичайшую неловкость. Народу на острове всё пребывало. Лагеря стояли сплошняком, занимая все поляны. Шумно было так, что все птицы и зверьё спрятались в глубине лесов острова. Тем более что на них были попытки и охотиться. Но куда бы я ни шёл, сквозь эти лагеря, меня преследовала почтительная тишина простых матросов. Стоило только мне появиться — и все звуки и разговоры смолкали, а лица поворачивались ко мне, с любопытством и уважением в глазах. Кто-то даже кланялся, кто-то просто склонял голову, или, как принято у маринеров, отдавали честь старшему по званию, кто-то приветственно улыбался или даже осмеливался позвать к своему костру. Но в основном почтительно молчали. Мои накама столкнулись с той же проблемой. О них тоже были наслышаны, и относились хоть и проще, чем ко мне, но всё равно, не меньше, чем как к командирам, капитанам. Нет, собственные капитаны им были дороже нас. По крайней мере, пока. И всё же… А мы же совсем не привыкли к такому отношению. О том, что такое субординация на Санни редко вспоминалось. Я, конечно, был бесспорным капитаном. Но это не значило, что я ни разу не драил палубу, не ставил или убирал паруса, ни стоял у штурвала. Какие обязанности у меня были на корабле? Я выбирал куда плыть, дрался с самым сильным противником, и решал непростые задачи. Всё. Это и были обязанности капитана. Остальное делали подчинённые. В моём случае — друзья. Готовил Санджи, и никто не смел указывать ему, как это делать. Чинил корабль Фрэнки. Иногда ему нужна была помощь, и тогда мы все становились под его командование. За курс отвечала Нами, и чаще всего она решала, когда лучше поставить паруса, а когда убрать. И любой мог влепить подзатыльник мне, или, например Зоро, или Марко, или вообще кому угодно, кроме Чоппера и Гарпий. И то, лишь потому, что первый был, по сути, ребёнком, и, к тому же, отвечавшим за наше здоровье корабельным врачом, а вторые были женщинами. Видимо, в других командах это было непринято. И, наверное, поэтому мы считались странной командой. Короче, никто из нас не привык к такому обращению. Даже у Рэкхема на корабле хоть и была дисциплина, а всё равно атмосфера была приближена к атмосфере на Санни. Просто потому, что они побывали все «в аду», в Импел Даун, и удрали оттуда. Это сильно сблизило, сплотило их почти до нашего уровня. Так что они позволяли себе лишнего и в отношении собственного капитана, и в отношении меня. Из-за всего этого, мы старались либо держаться вместе, либо держаться в тени, подальше от костров. И как-то это было неловко и… тоскливо. Да, не так я себе это представлял. Ох, не так, Ник! И одно дело быть в центре внимания как победитель, как человек, который совершил невозможное, и совсем другое — как капитан огромного флота. Я понимал. Это — неизбежность. Я ведь хотел стать Королём Пиратов. Но самым свободным… кхм-кхм… человеком в мире. Вопрос в том, мог ли король быть свободным по-настоящему? С такими мыслями я и дожидался команду Ледяной Ведьмы и флагман Орлумба, с бандой гигантских воинов на борту. С такими мыслями я и увидел, как Моне смеётся в компании Нами и Бонни. Почему-то мгновенно вспомнилось, почему она присоединилась к команде. И всё, обычно оптимистичного настроя как не бывало. Кажется, брать в голову дурные мысли, и накручивать себя — это и правда было семейным… Или у меня был откат, после эйфории победы над Минго, и резким увеличением флота. Зоро нашёл меня на вершине одного из холмов острова поздно вечером. Я сидел на самой вершине, подпирая спиной одинокое, но очень раскидистое и мощное дерево, и смотрел на огни костров, стараясь думать о чём-то отвлечённом. Например о том, что новые друзья у меня оказались действительно, как и говорил Эйс, людьми неплохими. Я так решил, потому что для разведения костров они использовали лишь сухие сучья, валежник, и запасы корабельного расходника. Моряки ведь редко что-то выбрасывали с судов. Даже гнилую износившуюся парусину, или истёршиеся канаты, опилки и подгнившие изломанные доски. Всё это находило своё применение. Из парусины шили гамаки, или палатки. В совсем изношенную парусину заворачивали опилки, и этой смесью затыкали пробоины до ближайших доков. Некоторые в парусине и погибших хоронили, возвращая морских псов морю. Ну, а уж канаты-то всегда пригождались. Обычно находилось, что связать или привязать даже истёршимися и гнилыми. В крайнем же случае, всё это можно было использовать для разведения огня. Традиция, кстати, такая была в море, Ник. Моряки сжигали весь корабельный «расходник», начиная новую жизнь, или готовясь к серьёзным переменам в жизни команды. Смена капитана, там, или места службы, если речь о маринерах, или… объединение во флоты, альянсы и прочие кампании. У нас были как раз такие дни. Вот костры и было чем разводить: расходника у всех хватало. Об этом я и пытался размышлять, когда меня нашёл мой Первый Помощник. — Луффи… Чего это ты весь день шатаешься по острову, как невменяемый? — с ходу спросил он, присаживаясь рядом, и помогая мне подпирать спиной дерево. — Невменяемый? — недоумённо переспросил я. — Вменяемый я. — Ну да, конечно, — скептично хмыкнул Старпом. — Поэтому ты шатался как неприкаянный, игнорируя всех, или просто не слыша все обращения. С самого утра. — И всё-то он замечал. — Просто… непривычно, — ответил я, но Зоро не очень-то верил. Знал меня, зараза. — Лжёшь. Для тебя это не повод впадать в апатию. — Я молчал. Он — тоже. Но ненадолго. Сразу было ясно: он и нашёл меня, чтобы разобраться, что это вдруг со мной приключилось. Об этом он и спросил, не скрывая озабоченности: — Кэп, что тревожит тебя? — Я выдохнул: почему бы и не развеять сомнения? Ну, или хотя бы попытаться развеять: — Зоро, скажи, я сильно изменился? — С момента знакомства, или с момента, когда признался всем в своей природе? — после нескольких мгновений задумчивого осознания сути вопроса, уточнил Старпом. — Вообще. — Да, сильно, — пожал плечами он. — В плохую сторону, да? — Ты стал циничнее, — теперь и он… выдохнул, конкретизируя. Эмоций в голосе друга я не слышал. По крайней мере, тех, которых услышать опасался. Это успокаивало, но и настораживало. Зоро особо и не показывал эмоций. — В остальном… это объяснимо твоей природой. — Ребята тоже заметили? — Да, — просто ответил он. Воцарилась тишина. И была она какая-то ожидающая. Зоро, наверное, моей реакции ждал, а я — его продолжения. Хотелось спросить, не начали ли накама во мне сомневаться, сомневаться в выборе капитана, но я прикусил себе язык: это точно не то, что нужно было спрашивать. Во-первых, потому что выходило, что я и сам сомневался в друзьях, а во-вторых, потому что боялся узнать ответ. Вот такие вот они, мои заморочки. Интересно, это было следствием внутренней борьбы человеческой и демонической природы или следствием непринятия меньшей части меня теперь большей части, то есть своей тёмной стороны? Иренея говорила, что я стал полноценным демоном. Это-то меня и пугало: становиться демоном не хотелось. — Боюсь, что королева была права, и в наших приключениях я по капле, но теряю человечность… — С чего ты это взял? — резко насторожился Зоро, чем выдал себя: его это тоже волновало. Ну, или я всё-таки себя накрутил. — Я был искренне рад, что Минго убил Сахарок, и что мне самому не пришлось избавляться от обузы. Ты же знаешь, Моне после этого возненавидела Минго, и добровольно присоединилась к нам. Я знал, что так будет, потому и радовался смерти её сестры, ведь она была мне на руку… Самое страшное, что я ничуть не раскаиваюсь, — в этом признаваться другу было легко, но Ророноа долго обдумывал признание. Небо успело почернеть и разгореться всеми, даже самыми блёклыми мириадами звёзд, которые в нём были, прежде чем он заговорил, медленно, словно подбирая слова: — Были моменты за наше с тобой плавание, друг, когда что-то просыпалось в тебе. И ты становился таким пиратом, каким их представлял и я когда-то: циничным, эгоистичным, жестоким, жадным до золота и крови, беспощадным. Но это если тебя разозлить, — пожал плечами он, глядя мне в глаза. — С тобой случались такие ситуации и раньше, просто ты не замечал их. — Например? — заинтересовался я. — Забыл уже, как я сам стал твоим Первым Помощником? Это — очень по пиратски, поставить человека в ситуацию, где ему приходится выбирать между смертью и становлением пиратом. Помню, я, ещё будучи привязанным к столбу, тебя дьявольским отродием назвал. Случай Моне, на самом деле не слишком отличается от моего, — Зоро почему-то улыбнулся, глядя в небо, на звёзды. Мне в голову закралась мысль, что не будь я демоном, эту улыбку увидеть не смог бы, только не в такой темноте. — Я думаю, что ваши с Роджером судьбы похожи. Он хотел покорить Гранд-Лайн — ты хочешь стать Королём Пиратов. Он боролся со смертельной болезнью, разъедающей его изнутри — ты борешься со своей демонической сущностью, поглощающей тебя… — Вся моя борьба склоняется к попытке не обратиться в демона, во время битв. Это не эффективно, — пожаловался я, вздыхая. Нет, в чём-то он был прав, просто… червячок сомнений продолжал меня грызть. Я ведь замечал перемены в себе. — Я перестал презирать себя за необходимость пить кровь. Это — показатель. — Он недоверчиво фыркнул. Я невольно сделал то же самое. — Нет, Зоро. Я знаю, ты пытаешься меня оправдать и в моих глазах, и в своих, но я чувствую, что медленно, а потому и незаметно, но человечность теряю. — Но ты и не человек. — Я напрягся. В тот момент я как никогда прежде понимал, почему в своё время Эйс отрёкся от своей природы. Я почти жалел о том, что в отличие от него, продолжал развиваться не только как человек, но и как демон. Мой Старпом моё напряжение, видимо, заметил, потому что вздохнул, повернулся ко мне лицом так, будто в кромешной темноте что-то видел, и очень серьёзным голосом произнёс: — Луффи, пообещай мне одну вещь. Обещай, что мы вместе достигнем мечтаний. Мы поможем осуществить твою мечту, а ты поможешь нам осуществить наши мечты. И при этом ты останешься таким, каким мы тебя знаем сейчас. — А потом? Что будет потом, Зоро? — не сдержался я. Судя по выражению лица Ророноа, он ожидал другого ответа, а не нового вопроса. — Потом и узнаем. — Я вздохнул снова, решив высказать ещё одну мысль, которая не давала мне покоя: — Меня не покидают мысли о том, почему Роджер сдался дозору и позволил себя казнить. Болен был? Да. Хотел спасти семью и друзей. Тоже, да. Но только ли поэтому? Сомневаюсь. Король Пиратов — самый свободный человек в мире. Это — несомненно. Но по-настоящему ли он свободен? Сомневаюсь. Он всё ещё зависит от команды, окружения, корабля, мнения людей… — К чему ты? — Отдать жизнь за то, что дорого, после того, как всего добился. Отдать жизнь по собственной воле. Отдать её врагам. Чтобы уйти Королём, на пике славы. Непобеждённым Королём. Свободным Королём. — Зоро хорошо понимал, как я мыслю. Он должен был понять, что меня беспокоило. Он и понял, сделав верный вывод: — Луффи, такие мысли пугают. — Я усмехнулся, согласно, и снова спросил: — Так что будет, когда наши мечты сбудутся, Зоро? Ты когда-нибудь задумывался о том, что потом? — Нет, и тебе не советую, — резковато рыкнул он. Потом, словно одёрнул себя, замолкая, хотя явно изначально намереваясь сказать что-то ещё. Вместо этого он почесал затылок, открыл рот, видимо что-то придумав, но передумав, снова закрыл его, вздохнул, и только тогда я услышал, не то досадное, не то горделивое: — Эй, кэп, мы ведь пираты. У нас по определению нет будущего. Мы живём одним днём. Кажется, ты начал это забывать, — он помолчал, возможно, дожидаясь моего ответа. Но не дождавшись, снова серьёзно попросил: — Пообещай мне. Я знаю, ты не сможешь не выполнить обещание. А если оно будет — тебе будет легче бороться с собой, а я, твой друг, не буду волноваться о тебе, не сомневаясь, что обещание ты сдержишь. — Мне чертовски повезло с командой, с друзьями, с семьёй. А с Первым Помощником повезло особенно сильно, — выдохнул я, улыбаясь: сумел же он подобрать нужные слова. Зоро, кстати, моё замечание отчего-то рассмешило. Отчего, посмеявшись, он весело и заметил: — Повезло? Капитан, ты забыл. Один мой друг однажды сказал мне, что встреча со мной у него не была случайностью, то есть везением. Он сказал мне, что это — судьба. — Тут уж и я не мог не рассмеяться! Действительно, как я посмел об этом забыть?! — Я обещаю, Зоро. С радостью обещаю. И с благодарностью,— искренне пообещал я. — Соберись, — похлопал он меня по колену, и решил построжиться: — И чтобы больше подобного я не слышал! И не потому, что ты об этом не говоришь, а потому что ты об этом и не думаешь! — он скорчил опасное выражение лица, и констатировал, пробуя, легко ли катана вынимается из ножен: — Иначе я подниму бунт, — мечом он демонстративно звякнул, гардой о ножны, после чего поднялся на ноги, отряхаясь: — Идём, выпьем чего-нибудь покрепче. — Зоро, а ты тоже задумчив в последние дни… — заметил я, ухватившись за предложенную руку, и поднимаясь тоже. — А думаешь легко быть твоим старпомом? — фыркнул Зоро. — Ты сам сделал меня первым, после себя, и на корабле, и во флоте. Не понимаю, зачем нам с тобой эта морока, этот флот, но… Через полчаса, мы спустились в лагерь, но не к команде, а туда, где моя Правая Рука распробовал самую лучшую выпивку, из имеющейся во всём флоте. Конечно, он успел воспользоваться преимуществами, которые ему давала должность моего старпома, и успел отведать выпивку везде. Так что знал, куда меня вёл, ведь даже тяжёлая степень его топографического кретинизма не мешала ему безошибочно находить дорогу к хорошей выпивке. Правда, ему пришлось меня уговаривать, чтобы я выпил. Я отнекивался, пытаясь объяснить, что все разы, когда выпивал лишнего, просыпался в женских объятиях, совершенно не припоминая, как я в них попал. Во флоте моём женщин было немного. Собственно, большинство было в моей команде. Следовательно, в следующий раз я проснулся бы с кем-то из них. Чем бы такое пробуждение закончилось, я предсказывать не решался. Потому не решался и пить. Тогда Зоро пообещал остановить меня вовремя, и я, доверчивый демон, решился. К счастью, вера моя меня не подвела. Верный друг вовремя остановил меня, как раз тогда, когда я был на грани сознания, то есть с трудом, но соображал, где я, с кем, и что делаю. Так что до утра я валялся на пляже, у самой кромки воды. И воды великого океана, оттягивая из меня силы, позволяли разуму оставаться приятно затуманенным, но при этом потихоньку приводили меня к трезвости. А где-то неподалёку валялся друг, наслаждавшийся теми же ощущениями, что и я. И о, Ник, как здорово было с кем-то разделить чувства!