Околдованные Лондоном

Лука Я не хотел праздновать свой день рождения. Слишком занят. Впереди еще несколько концертов в кафе, и меня отпускают в тур. Еще я постоянно на телефоне с Джул – она регулировала несколько вопросов, пока я не приеду в Париж. А что тут, в Лондоне? Я писал песни, много песен, которые шли в никуда. Я их не играл толком на гитаре, звучание мелодии просто появлялось в голове, а бумажки все копились и копились, покрыв половину моей комнаты. Дэнни часто ворчал из-за этого, и каждый раз, как он проходил мимо моей комнаты, он закидывал выпавший за порог листок и ворчал что-то себе под нос. Я вообще немного с ним разговаривал все эти месяцы, а он, наоборот. Всегда звал меня на прогулки или в паб, может просто на кухне поболтать, но я просто мотал головой, глядя на очередной набросок недопесен. Я не знал, что мне с ними делать, ведь все мысли были о ней. Я банален до ужаса, но это правда. Каждый раз, как брался за листок, я старался представить что-нибудь для песни – пейзаж, город, воспоминание или выдавить какую-нибудь мудрость с моралью, но все тщетно - и буквы не мог начертить. Стоило только вспомнить её голос, походку, смех или как она поправляла волосы – любую мелочь, и я начинал писать, прогоняя через себя все черты и детали, что я помнил. Каждый день с той ночи я думал об ее взгляде тогда. Как она ненавидела меня, как ей было больно, через какой ад она проходила все эти месяцы, что мы не общались. И я ей ничего не смог сказать, не смог даже просто остановить. О чем я вообще думал?! Джул с мамой не хотели отпускать меня обратно в Лондон, удерживали меня дома максимально долго, придумывая любые причины, чтобы я остался. Но когда я понял, что не могу жить так дальше, решил выговориться Джулике. - Это не самая хорошая идея. - Знаю. - И если ты её увидишь, не поедешь в тур вот так просто. - Знаю. - Она сразу узнает, почему ты в Лондоне. - Джул, я знаю. – она скрестила руки. - Тогда зачем это всё? Столько времени прошло, вдруг у неё кто-то появился? – я прекратил собирать сумку, но не взглянул на неё. Об этом я тоже думал, конечно же. Любой англичанин станет счастливчиком, если познакомится с Маринетт. Я и сам не мог ответить себе на вопрос. Не знал, зачем нам обоим снова проходить через эти пытки. Я продолжил складывать вещи, надумав ответ. Джул не поверила. - Я просто хочу знать, что Маринетт в порядке, что она счастлива. - Хочешь поговорить с ней? - Не знаю. Это причинит ей боль. Лучше просто буду в стороне. - То есть, ты едешь, чтобы следить за Маринетт? - Боже, Джул, нет! – я напрягся и выдохнул, упав на кровать. - Эй, - она села рядом, положив руку на колено. – Я ведь знаю, что с тобой было, Лука. Я просто хочу, чтобы ты сам был в порядке, но мне кажется, что… что ты не можешь её отпустить, понимаешь? Просто, вдруг она не захочет слушать или того хуже – просто отвернется? Ты любишь её, я знаю и вижу, но… - Если я увижу, что у неё всё хорошо, что она здорова и счастлива, я сразу вернусь сюда и буду готовиться к туру, ладно? - Лука… - она покачала головой и прикрыла глаза ладонями. - Слушай, мне хватит только лишь взгляда на неё. Ты ведь меня знаешь, я не стану тревожить её после того, что случилось. – теперь я держал ладони сестры в своих. Я чувствовал, что она не желала меня отпускать, но мысленно умолял это сделать. - В том то и дело, что Маринетт даже не знает что случилось, Лука! – я промолчал. Джул была права, как и все остальные. С каждым днем молчания шансы на то, что мы с Маринетт вновь заговорим, уменьшались. Время в моем случае было, как песочные часы, а каждая песчинка была на счету. Вопрос «Почему я не сделал этого раньше», увы, я оставлю без ответа, как и причину зачем это всё. В Лондоне было еще хуже. И с тех пор песчинок дней в часах становилось в разы меньше. И само собой я слышал о ней, натыкался на новости о превосходном юном дизайнере, готовящийся вновь повергнуть Париж в шок. Ещё я видел фотографии с ней с прошлогоднего конкурса, как она была счастлива, поднимая руки других участников вверх после её победы. Она смеялась от счастья, вытирая слёзы, искала меня взглядом. Маринетт была тогда самым счастливым человеком на Земле! Как и я, любуясь на её грандиозный успех и славу. Никогда этого не забуду. Вернувшись в свою квартиру, я вдруг застал у себя чувство, что я чужой, как будто вдруг понял, что смысла приезжать и воротить прошлое на самом деле нет, а все эти надежды на светлое будущее лишь у меня в голове. Моя комната запылилась и казалась безжизненной даже со всеми фотографиями, нотами и динамиками. Дэнни утверждал, что как минимум проветривал здесь, а я и спорить не стал, ведь в голове понимал, что нахожусь максимально близко к улице Маринетт, и, если мы столкнемся, она всё поймет, ну или подумает, что я слежу за ней, а такую цель я точно не преследовал. Возвращаясь к теме новостей, спустя пару недель после приезда в Лондон, я подумал, набить себе татуировку. На большую у меня не хватит духу, хотя Дэнни настаивал долго на гитарах, молниях, черепах и змеях, но я понизил планку максимально и решил сделать маленькую ноту. Мою связь с музыкой и так все прекрасно знают, но для меня это значило больше, чем просто музыкальный значок, но об этом я расскажу позже. Помимо этого, я был сам не свой эти месяцы, но тяжелее всего дались мне праздники. Рождество, Новый Год прошли вообще никак. Словно на автопилоте я ходил по пятам за Джул и мамой, кивал и поддакивал. Они хотели уже вывести меня из транса, но даже сквозь фальшивую улыбку они видели мою боль. Я говорил, что моя мама сильнее всего боялась, что я вновь запрусь в себе, поэтому куда она только не собиралась меня таскать с собой, но Джул настояла, что надо оставить меня в покое. Тут, в Англии состояние не сильно улучшилось, я просто смог прийти в себя и понять, какой же я идиот. Я делаю почти то же самое, что и дома, но только искренне верю, что наткнусь на Маринетт. Но шли недели, и Дэнни смог меня заставить уволиться уже из того бара и найти занятие себе по душе, пока я тут. - Давай я поспрашиваю у своих. Наверняка кто-нибудь слышал о хорошем местечке в этом районе. У тебя и голос появится. – я фыркнул. Идея была неплохая, деньги лишними не бывают. – Слушай, братишка, ты сутками торчишь здесь и воруешь у меня бумагу для нот! Тебе нужно как следует отвлечься. – но тут я строго на него взглянул. – Да не напиться, а отвлечься! - Дэн… - но он перебил меня, легко толкнув мое плечо. - И вообще, давай начистоту! Когда там у Маринетт день рождения? – я в недоумении поднял голову, а сердце на автомате стало сходить с ума. – Мы же не можем вечно эту тему избегать, вы так и не поговорили! Ты собираешься что-то делать? - Не знаю. Я приехал убедиться, что с ней все хорошо. - Мм, и как успехи? – он скрестил руки. Я не ответил, в обиде отвернув голову. Дэнни так и ушел без ответа, но он с тех пор возвращался к этому разговору, но я всё время его избегал, а вот совет с новой работой я принял. Музыка помогла мне: в том кафе меня приняли, едва я за порог зашел. Сразу договорились о времени, я выдвинул свои предложения об аккомпанементе и разошлись деловым рукопожатием. Наверное, я слишком всерьез воспринял выражение «немного отвлечься», и стал устраивать сам репетиции, рассадку музыкантов, звук. Я быстро сдружился с коллективом, владелец меня обожал, а посетителей стало куда больше, по его словам. И вот два раза в неделю я выходил на небольшую сцену с маленькой аудиторией в обычном кафе, которое еще было довольно далеко от нашего района. Я сказал, что музыка помогла мне, потому что ко мне вернулся тот легкий трепет перед каждым выступлением, а когда брал микрофон в руки, то выкладывался на полную, даже если эти песни были о моих чувствах. Дэнни иногда мог подложить мои разные наброски песен, у этого хитреца часто получалось заставить меня исполнить некоторые из них вместе с мини-оркестром. Но на другие я просто мог смотреть и совать обратно в карман куртки. Это были уже личные наброски. А если я пел старые песни, которые написал еще в Париже, я иногда давал себе волю посмотреть в зал, то есть, я и так смотрел – работа такая, но я вглядывался в самые темные уголки кафе, на первом этаже, на втором или даже на входе, у барной стойки. Это невозможно, сам знаю, но с каждой исполненной строчкой я воскрешал в себе надежду, что она может сидеть здесь, или где-то прятаться. Но и одновременно я боялся, что поймаю её взгляд. Что там будет, в этих синих и больших глазах? Разочарование? Интрига? Глубокие раздумья? Или же боль, которую я ей причинил, не подумав? Но, с другой стороны, я не понимал как она может сюда попасть, как она узнает да и вообще есть ли ей дело теперь до меня. Но я все равно надеялся, пел ради неё, был воодушевлен мыслями, что она услышит и сможет понять, как она всегда это делала, слушая все эти строчки. Я безумно скучал по Маринетт, готов признать, что даже потерял голову, и себе врать не стану. Я видел её в прохожих каждый день, сердце ёкало так, что меня шатало. Один раз я просто решил не выходить из дома, потому что в груди сильно ныло. Это был день рождения Маринетт, и все в груди так стучало и болело, что я метался по квартире, дабы прекратить или заглушить боль, что раздражало Дэнни. - Поздравь её уже, ты бесишь! – не знаю, чтобы я делал без Дэнни. Это ведь и был выход! Осталось только выбрать что подарить. И как, и когда… С этим пришлось попотеть, ведь я несколько раз уже передумал, а потом вновь сел выбирать, и так по кругу. Будет это вообще уместно? Как она может отреагировать? А что, если… она там не одна? Не станет же она праздновать день рождения одна. Я остановился на букете красных роз, её любимых, вызвал курьера и написал ей пожелание, не с первого раза, конечно. Руки так тряслись, что я уже хотел всё отменить, но затем представил, как она может обрадоваться этому букету и плевать, если Маринетт не найдет открытку. Я хотел, чтобы Маринетт была счастлива, даже если рядом не будет меня. Тем вечером я получил сообщение от неё. - «Спасибо за цветы! И спасибо, что помнишь» - увидев это, я едва мог телефон держать. Мне сразу стало жарко, тыльной стороной ладони я прикрыл глаза. Она нашла открытку и ответила на него!! Я так обрадовался и разволновался, что завел руку в волосы и хорошенько взъерошил их и улыбался, как же я улыбался, чуть ли не хохотал! - Чувак? – послышался голос соседа по комнате. – Мне стоит беспокоиться? - Нет-нет, всё нормально! – крикнул я в ответ и пялился на сообщение. Поверить не могу, она ответила мне! Поблагодарила! Для меня это было таким важным событием, что я решил ответить ей и пойти прогуляться. Я уже знал, как ответить, поэтому выключил телефон после отправки сообщения, нацепил наушники, капюшон и вышел на долгую прогулку. В тот самый вечер была полная посадка. Весь персонал носился как сумасшедший, пытаясь поместить всех за столиками. Места бронировать начали аж за неделю до нашего шоу, и, по словам коллег, такое случается довольно редко. Я понимал, что это, конечно, не концертные стадионы или залы в театре, но такое количество людей заряжало меня словно батарейку. Уже к началу выступлений я весь взмок от проверки звука, инструментов и света, а для этого у нас работал другой человек. Сам менеджер уже останавливал меня, сказав, что многовато я на себя взял, но мне стоило лишь отмахиваться от его замечаний. Тот концертный вечер я хотел запомнить, как нечто идеальное. Больше людей, больше положительных эмоций, больше узнаваний «котят» - быстрее заполняется моя внутренняя пустота. По дому я ходил, как призрак в темном замке, а здесь мне становилось так легко даже с таким грузом ответственности, который я сам на себя повесил. Иными словами, я хватался за возможность думать о чем-то другом. Я не забывал Маринетт, нет, но попробовав один раз себя отвлечь я навлек на себя своеобразную зависимость. Так я мог хоть как-то взять свою жизнь под контроль. Или же – наказывал себя делами за то, что беспомощно промолчал той ночью стоя перед любимой девушкой. Первая половина нашей программы прошла как по маслу. Зал был доволен, а столики не оставались пустыми после выступлений. Это хороший знак. Даже в ожидании нашего выхода на сцену, я не знал за что взяться, пока скрипачка не ударила меня по рукам. - Свою-то гитару проверил, дружище? – поняв намек, я успокоился и просто начал ждать. «Наша скрипка звучит отлично, сейчас должны вступить барабаны. Хорошо, а как свет? Всё, пора на выход». Я перекинул ремешок с гитарой через плечо, соединил с динамиками, сосчитал до трех и начал свою партию, ударив по струнам. Услышав хлопки зрителей, я медленно вышел на сцену, а свет прожектора немного бил в глаза. Оказавшись у микрофона, я начал петь новую песню, решив рискнуть с новинкой, которую на этот раз я взял без помощи моего славного соседа по квартире. Это была песня про метель, когда я лишился части себя, про миг, когда в той метели самый яркий лучик света покинул мою жизнь. Я опустил руки, не ухватился за этот луч, и всё, что мне оставалось с тех пор, это смотреть, думать и лишь сожалеть о несделанном. Мое особое отношение к строчкам передалось через голос и инструмент. Я чувствовал на себе взгляды всех, даже коллег. Несколько секунд был какой-то странный шум в зале, но я не обратил внимания. Самые сильные слова я пропевал с закрытыми глазами, возрождая то воспоминание в голове. Когда оно появлялось я говорил себе, перебивая свой собственный голос: «Нужно было догнать её раньше. Всё время, что я молчу, я обманываю Маринетт. Я причинил ей нескончаемую боль, предал её, не сказав ни слова!». Это взбудоражило меня, я пропевал бридж, выдавливая всю злость, отчаяние и любовь, что сидели во мне и шептали на ухо. И когда я почти закончил, то поднял глаза в зал. Зрители не отрывали взгляда от сцены, даже не прикасаясь к блюдам и телефонам. А потом я не смог осознать в моменте, почему сердце чуть не остановилось, почему глаза задержались на одной лишь точке. Первая мысль: я слишком увлекся, мне это мерещится. Это просто какой-то бред из-за переработки. Из-за яркого желтого света прожектора весь зал был в темноте, если смотреть со сцены, но чем дольше я смотрел, чем больше вглядывался, и тем яснее становилась картина. Она застыла на месте. Темное платье подчеркивало ее плечи, шею и лицо. Даже за секунды я успел разглядеть, какая она была. Плечи не поднимались совсем, будто мы оба не дышали в те бесконечные секунды. Её рот был приоткрыт, а глаза… Что-то внутри толкнуло меня, когда наши глаза встретились. В глазах Маринетт я не мог до конца разобраться: может быть, шок, или такая же странность происходящего. Мы смотрели друг на друга, даже когда зал подскочил с аплодисментами. Кто-то наполовину загородил её лицо, но я продолжал смотреть, стоя как истукан. Маринетт не встала, как и… рядом сидящий с ней. Тот парень с кудрявыми волосами, я помнил его. Маринетт пришла сюда вместе с Луи? Здесь меня накрыла волна смятения и поступающих вопросов. В прошлом году я пригласил её на концерт в коллеже, но, видимо сейчас Луи решил сделать свой шаг. И вот они здесь, сидели за одним столом, как настоящая пара – от этой только мысли мне стало так паршиво! Одно дело я хотел одним глазком убедиться, что Маринетт в порядке, а другое: не ожидать, что повезло уже другому парню из Франции, а чего я ожидал!? Еле найдя в себе силы, я, скромно поклонившись аудитории, зашагал со сцены за кулисы под до сих пор активные овации. И все-таки, я не смог перешагнуть своё мощное желание увидеть её еще раз, и повернулся, как всегда, когда мы расходились. Я уже и забыл какого это, смотреть на неё так, по старой привычке. Словно всё было как прежде. Вот только мы оба изменились. Я все ещё любил Маринетт, со всей страстью, всем своим сердцем; она же шла вперед, не стояла на месте. Но как же она прекрасна выглядела! Также прекрасно, как на фотографиях, новостных сайтах и в моей памяти. С того самого вечера я ждал её еще больше в нашем кафе. Искал глазами на каждом выступлении, даже если я в нем не участвовал. Странно было то, что я не чувствовал ревность так сильно, как это обычно бывает, у меня просто была потребность увидеть её, сказать ей простое «привет», да просто поговорить, как раньше! Ради пары слов я готов был постараться притвориться, что у меня всё прошло, что не ждал её на каждой музыкальной программе, что больше не испытывал трепета, думая о Маринетт. Я мог подготовить себя даже к встрече с ней и Луи! Я просто хотел разговаривать с ней вновь, смеяться над глупыми шутками, слушать её рассказы о чем угодно. Но я солгал самому себе, когда Маринетт пришла сама. Я был настолько поражен и настолько отчаян, что не поверил. Первой же фразой она четко указала, что она действительно тут. - «Твой английский стал лучше» - отразилось эхом у меня в голове. Я вспоминал ту нашу встречу всю ночь, даже Дэнни ни слова не сказал, он и так всё понял. Я был так рад, что она осталась посмотреть концерт, так волновался, когда мчался на улицу к ней! Маринетт тоже нервничала, я был в такой озадаченности и не понимал, как Маринетт решилась на это, закрыв глаза на то, что произошло с нами. Она хорошо держалась, но соблюдала дистанцию, не могу её винить за это – мы оба не знали, какими стали спустя четыре месяца. Походка, сосредоточенный взгляд, но искренность в её словах – Маринетт немного изменилась, работая в сфере моды. Я едва удерживался, чтобы не смотреть на неё слишком долго. Всё никак не мог поверить. Я сразу хотел убрать руку тогда, у её дома. Это переходило границы, мы только увиделись, но… она не вырвала руку!! И нам обоим удалось на мгновение вспомнить какого это – чувствовать наше с Маринетт тепло. Если бы не обстоятельства, я бы мог поцеловать её, я мечтал об этом, как ребенок о подарке на Рождество. Оказавшись рядом с Маринетт мысль вот так покинуть её была безумной. Я не хотел отпускать её руку, хотел хоть часы напролет в ночной весенний холод стоять вот так с ней, смотря глаза в глаза, разгадывая загадки наших с ней мыслей. Это что, тот самый второй шанс? Сила Сасса подействовала на нас? Нужные слова так и рвались наружу. «Маринетт, всё совсем не так, как ты думала. Позволь мне остаться, и я всё расскажу» «Я чертовски облажался, ты бы знала, как мне тебя не хватало» «Эта цепочка – самое лучшее в моей жизни сейчас. Как бы мне хотелось получить её в совсем иной обстановке!» Когда Маринетт позвонила с предложением о встрече, я окончательно ухватился за маленький кончик надежды, который тащил меня обратно в жизнь. Мы договорились встретиться в кафе в центре города четвертого апреля, в мой день рождения, а что дальше – нам предстояло только догадываться. Впервые за все четыре месяца я шел с легкой походкой и мыслями о том, что мы во всем разберемся. Вместе. Впервые мне хотелось подумать не о нашем будущем, и не о прошлом, а о настоящем, которое мы проживали сейчас. Я не думал о том, будем ли мы снова вместе, или наши пути разойдутся. Только не сегодня и только не сейчас, когда мы увидим друг друга и познаем наши новые приобретенные стороны. Маринетт Я вертела пустой стакан, оглядываясь по сторонам. Я знала, что придет, сомнений не было никаких. Сегодня же его день рождения! Но почему так долго то!? Да, я пришла пораньше, а теперь сама себя мучаю этим ожиданием. Поправила уже всё на свете: приборы на столе, прическу, невидимые пылинки с блузки, проверила наличие подарка в рюкзаке; сдвигала стаканы то вправо, то влево, но глаза продолжали находить какие-то недостатки. Наверное, такое происходит, когда приходишь в новое место пообедать и с человеком, будущее с которым непонятно, да еще и в его совершеннолетие! Но вспоминая тот вечер, на концерте и у моего дома, хочется верить только в лучшее. Только я засмотрелась в меню, как боковое зрение зафиксировало силуэт. Я моментально подняла глаза. Лука стоял на пороге, быстро разглядывая зал, и когда наши взгляды встретились, он улыбнулся. Я тоже. - Привет, Лука. – я встала, но не зная зачем. Обнять его? Протянуть руку? Боже, ну что за бред, у человека сегодня праздник, а я тут решаю какой жест будет уместнее. – С днем рождения тебя!! – М-да, прошлогоднее поздравление значительно отличалось от нынешнего. - Ого, привет, Маринетт! Спасибо большое. – на выдохе ответил он, подойдя чуть ближе. Все же мы приобняли друг друга. Было так непривычно, но на удивление приятно вновь касаться его одежды, чувствовать какое-то стеснение. Он вроде бы перестал пользоваться тем ароматом одеколона, который застрял у меня в голове, воспринимая его как нечто родное, домашнее. Куртка Луки пахла поздней весной, росой и немного шампунем. Я бы уловила больше, если мы бы обнимались дольше и крепче. Его же рука тоже немного задержалась на моей спине. Когда мы сели и заказали по горячему блюду, то первое время стояло неловкое молчание, что удивительно, ведь буквально недавно мы переходили от стадии к стадии после долгого отсутствия, успев тогда и комплиментами обменяться, и за руки подержаться. И сейчас сидим, как на первом живом свидании, даже забавно! Лука был в темно-серой водолазке с длинным рукавом, волосы также небрежно причесаны, глаза в спешке осматривали помещение, а вот праздничного настроения я не рассмотрела. Интересно, тот кулон все еще висит на шее? Как ни крути, мы оба думали, как бы начать разговор. А пока я думала, поймала взгляд Луки на себе. Вдруг, он вспоминает и думает о том же, что и я? Как мы были максимально близко, а теперь… - Ты отлично выглядишь, Маринетт. – сказал он, не шевельнув головой, смотря немного искоса. - Спасибо. Ты тоже. Непривычно видеть тебя с… - я помахала рукой над волосами. Он усмехнулся, пригладив голову. - Да я и сам как-то не узнаю себя без всего этого. По крайней мере больше не пачкаю раковину в ванной. – он посмеялся, но увидел, что моя реакция была иной, тут же перестал. – Тебе не нравится? - Нет, что ты, нравится! Я ни разу не видела тебя с натуральным цветом. Скорее непривычно – он кивнул. – Ну а ногти? Неужели и от лака ванная пострадала? – мы оба посмеялись. - Нет-нет. Просто… как-то руки не доходили. – он опустил взгляд до своих пальцев. Без лака они кажутся будто длиннее, деликатнее, как у пианиста. – Но, может быть, верну и волосы, и лак во время тура. Надо ведь поддерживать имидж ради продвижения. А ты подстриглась? Смотрю привычные хвостики ушли. – я, покраснев, коснулась волос. - Решение, принятое за несколько секунд. – пошутила я. Лука оценил, оглядывая весь мой образ. – Мне и работается так лучше. Ничего не лезет, не мешает. Сушить быстрее! – «И долго мы будем обсуждать прически? Ладно, думаю, надо перейти к делу и расставить границы». После молчания в несколько секунд, я решилась. - Лука… - Маринетт, слу… - мы оба взглянули друг на друга и вновь посмеялись. – Давай, ты первая. - Ладно. – я собрала мысли в общую кучу и начала, еще и жестикулируя руками. – Я знаю, что то, что между нами сейчас немного… сложно и странно, и даже сидя тут после всех этих месяцев мне… В общем, давай сегодня не обсуждать нас. «Нас» в смысле то, что произошло или не произошло, я еще не до конца поняла. Да и сегодня твой день рождения, не хочется как-то все еще больше усложнять. Давай просто поговорим? Понимаешь, о чем я? – я надеждой глядела на него с сильными стуками сердца. Кто знает, может он пришел сюда всё это и обсудить, а я тут решила гнуть свою линию. На самом же деле Лука немного от меня не ожидал такого, и выглядел напуганным, но он спокойно кивнул. - Конечно. Я, если честно, хотел предложить то же самое. Зная нас, мы дойдем до… той самой темы. – Неожиданно. – Может, как закончим с едой, пойдем прогуляемся? Погода, кажется, наладилась. – продолжил он, повернув голову к витрине у окна. Теперь я смогла разглядеть ту татуировку за его ухом: это была маленькая черная нота с хвостиком! Не могу точно знать, как её обзывают музыканты, но думаю моё название довольно распространенное. Легко догадаться почему Лука решил сделать именно её, но все же что-то в этом было загадочное. Лука всегда искал свой собственный смысл даже в самых глубоких вещах и деталях. Поэтому он так цеплял людей, включая меня. - С радостью. – я улыбнулась ему. И как раз подали горячее вместе с горячим чаем. – Ну, как продвигается подготовка к туру? Ты уже, наверное, в предвкушении. – я отпила чаю. - Самое сложное во всем этом – это формальности. То есть, сколько динамиков, нужны ли танцоры, бэк-вокалисты и прочее. Наш босс так хочет всего этого масштаба, что это кажется каким-то ненужным или даже лишним. Не знаю, как ребята там справляются со всем этим, но надеюсь, что все эти усилия нам вознаградятся полными залами публики. – я кивнула. Помню, Лука говорил, что он вечно на телефоне с Джул. Даже на расстоянии они всё решают вместе! – А как дела у Нино и Альи? - Ох, заняты, как никогда. Мы давно не созванивались из-за их экзаменов. Но они сошлись зимой! Я в этом даже не сомневалась, но все равно рада, что они есть друг у друга. Тяжело одному переносить учебу и… ну, ты понимаешь. - Если не было заголовков о разрушении Парижа, то они отлично справляются. - Я знаю, но это столько обязанностей, особенно сейчас! Но у них есть еще Хлоя, которая точно не даёт расслабиться и заскучать. - А что там с Адрианом? Он вернулся, как я слышал. – в голове промелькнули воспоминания о том вечере, когда он приехал ко мне, выговорился обо всем, что у него было на душе столько месяцев! Мы не говорили с тех пор, за что я себя отругала. Объяснился ли он Кагами? Нашел ли Плагга? - Адриан приехал не так давно. Ко мне домой. – Лука чуть сщурился от удивления. Я рассказала ему обо всем, и как по-тихому передала кольцо с Плаггом. - …надеюсь, что он будет в порядке и сможет справиться со всем этим. И Алья с Нино о нем позаботятся. - Боже… Я много думал о том, как он смотрел на своего отца, когда мы обнаружили пещеру и его мать. – мы говорили тише, чем обычно, на всякий случай. – И одно дело узнать, что твой отец – злодей, а другое – увидеть маму вот таким образом. – Лука опустил взгляд и помотал головой. – Все равно хорошо, что он нашел в себе силы вернуться и пытаться жить дальше. - Адриана это изменило. В нем столько всего кипит, а он выглядит как… - Агрест-старший. – закончил Лука. - Да. Но они отличаются. Адриан любит людей и доверяет им. Думаю, скоро он вспомнит об этом, если уже не вспомнил. - У него всегда были вы, ты сама это знаешь. – Лука чуть наклонился. - А он был у нас. – я с теплотой улыбнулась своим воспоминаниям. Было приятно рассказывать всё это Луке. После Мастера Фу он был единственным, с кем я могла обсудить все битвы, талисманы и странную супергеройскую жизнь от своего, первого лица. Но вдруг я вспомнила, что у Луки уже нет его талисмана. Я забрала Сасса, и запястье его хозяина пустовало. Черт, как я могла говорить о Плагге и Адриане, когда Лука сидит без своего талисмана в свой день рождения?! Теперь стало дико неловко и стыдно… Но он тоже легко улыбнулся. - Может, мы с ним увидимся хотя бы раз перед тем, как уеду. - Да, ему сейчас нужны люди. Закончив с горячими блюдами и счетом, мы натянули куртки и вышли на свежий воздух. Лука оказался прав: солнце приятно выглядывало из облаков, кидая теплые лучи на улицы Лондона. Деревья и трава вокруг медленно зеленели, становилось все больше открытых окон в домах, а скамейки заполнялись людьми со стаканами, ежедневными газетами и телефонами. Мы пошли в никуда. Где-то поворачивали, выходили к неизвестному старому парку, но я предложила скрыться от людского шума где-нибудь в узких улочках, потому что порой нормально разговаривать без крика было невозможно. Нам было легко друг с другом, чему я едва успевала удивляться, пропуская всё новые и новые темы для разговора. И это мы не держались за руки, не приобнимали, не целовали друг друга; мы просто говорили! Было ощущение, что мы оба молчали четыре месяца, а сейчас поток информации, мыслей и слов так и рвется изнутри, что всё это предназначалось только для нас двоих, что только эти темы мы могли поднимать вдвоем. И вся наша прогулка, чудесная погода и остатки чая в стаканчиках придавали особый шарм. Да, это был не тот Лука, что почти полтора года назад. Этот Лука был более тихим, задумчивым. По началу я думала, что я долго и много говорю, но затем он подхватывал и тоже говорил достаточно. По Луке было видно, что ему было приятно быть рядом со мной. Слушал, не перебивал, даже успел поспорить со мной минутку! Но то, как он смотрел на меня, когда встречались взглядами, было непередаваемо. Именно его глаза сегодня чуть ли не кричали, что мы близко друг к другу максимально. Я тоже скорее летела, чем шла. Когда Лука начинал говорить, его голос делал оставшуюся жизнь быстрее, а прогулку незаметнее. Мы будто залезли в собственные головы и разговаривали оттуда, погрузив мир в тишину. - Один раз к нам зашли футбольные болельщики. В разноцветных футболках, шарфами и ого-го какими кричалками. Они не знали, что здесь часто проводятся такие мероприятия, где все молчат, но наши ребята долго не могли их оттащить от барных стоек. Даже чуть до драки не дошло! - А ты что, не знаешь, что в одном Лондоне только около сорока тысяч футбольных команд? Они ведь буквально повсюду, эти фанаты! – Лука усмехнулся. - Нет, не знал. Но меня удивило, с какой страстью и рвением они так хотели отпраздновать победу, или что они там хотели сделать. И какая атмосфера царит на таких стадионах. - Ты представлял, что на ваших концертах собирается столько же людей? - Конечно. Об этом мечтает каждый артист. – тут я вспомнила нашу любимую тему о мечтах. - Так ты этого сейчас хочешь? - М? – не понял Лука, повернув голову ко мне. - Ну, твоя мечта с альбомом исполнена, а теперь – собрать стадион твоих фанатов! – Лука с улыбкой приподнял голову к небу. - Да, было бы неплохо. – ответил он с некоторым равнодушием. - Лука! - Что? – посмеялся он. – Не спорю, это действительно есть в моих планах, но… Целый стадион! Такое не каждому дается, а мы – новички. Я вообще англичан тут развлекаю. – я разозлилась и сильно пихнула его в локоть от чего он тут же отскочил. – Ауч! - Как ты можешь так говорить?! Вы покоряете мир своей музыкой! О вас говорят все! Группа молодых французов отправляется в тур по странам, едва успев школу закончить, а ты… - я резко ускорила шаг, но Лука ухватил меня за руку. Я сама не ожидала, что тут же заведусь. Но Лука действительно сильно обесценивает свои успехи! - Ну извини-извини! Я говорил лишь за себя. Просто ребята там, в Париже, готовятся, репетируют, а я здесь, пою на маленькой сцене в кафе и… - он тут же умолк. Мы остановились. Я глядела на него, Лука же опустил голову вниз, убрав руки в карманы, будто подбирая слова. - Ты здесь, зарабатываешь себе деньги и расширяешь круг слушателей, а не просто развлекаешь выпивших фанатов за гроши. Ты ведь всегда горой вставал за «котят», Лука. Почему же ты теперь так говоришь? - Да, ты права. Просто неудачно пошутил. - Так в чем дело? – не отступала я, продолжая стоять на месте. Не знаю даже, зачем я вообще так набросилась на него, но чувство несправедливости и знание, как сильно «котята» старались выпустить свою музыку не давали успокоиться и продолжить милую прогулку. Лука сначала промолчал. - Пару раз приходили мысли, что я бросил их, уехал в момент, когда был им так нужен. – До меня начало доходить. Вспомнила о том «деле», что он тогда упомянул в машине. Ради этого он оставил подготовку и приехал? – Я извинялся за это перед Джулекой, и не раз. Но она с Роуз и Айваном требуют, чтобы я… всё решил и уже поехал в тур. Вот так. – он выдохнул, взглянув на меня. – Я лишь чувствую вину и… - Лука, - я решилась коснуться его предплечья и повела вперед. – Ты ведь столько сделал, столько сыграл и сочинил! Ты ведь – душа этой группы, если бы не ты, может жизнь всех твоих друзей не была сейчас такой: полной концертов, эмоций и прослушиваний ваших альбомов! Вы ведь вместе жили этой мечтой и продолжаете жить. Неужели ты решил, что это всё теперь не твоё? - Дело не в этом, Маринетт, нет. Я живу этим, как и сестра с ребятами. Просто, не всегда всё так легко, как нам кажется. Вроде бы вокруг музыка, гитары, стук барабанов, концерты, крики, толпы, но хочется пожить. Быть рядом с людьми не только на сцене и в поездках, но и дома или вот так просто встретиться и погулять, как мы сейчас. – Лука потянулся почесать затылок и странно усмехнулся. – Тем более мне исполнилось восемнадцать, а я уже успел стать супергероем, закончить школу, поступить в университет, откуда меня исключили, выпустить свою музыку, и… - Мы друг на друга посмотрели. Я знала, что еще он сделал. Впервые за вечер это упоминается. - …напортачить так сильно, что все те вещи не имеют значения. – я ничего не ответила. Взяв паузу в разговоре, начало темнеть, а мы как раз вышли к Темзе, у берегов которой уже собрались люди ради облачного, но яркого заката! Как житель этого города, я уже легко отличала туриста от местного жителя. Туристы ходят с кучей пакетов из сувенирных лавок, передразнивают друг друга с британским акцентом и фотографируют реку, закаты и каждый второй живописный дом. А местные просто проходили мимо с пакетами от продуктов, либо с пачками бумаг и телефоном в ухе. Что же, мы решили присоединиться к стороне туристов. Мы подошли к перилам и стали молча смотреть на уходящее солнце, от которого все были в таком восторге. Но я думала вовсе не о ярких уходящих лучах, а о том, что рядом со мной стоял человек, который не был уверен, что делает. Лука, как я поняла, был меж двух огней. Он хотел исполнить мечту всей своей жизни, став успешным певцом-музыкантом, но еще он так хотел провести этот день, как обычный парень. Так хотел поговорить со мной! И я так его понимала в тот момент. Я желала того же самого, будучи Ледибаг. Я хотела ходить на уроки, встречаться с Адрианом, ну и спасать Париж, не раскрывая секрета древнейших талисманов. Сейчас я смогла выровнять эти потребности: по-настоящему влюбилась, раскрыла злодейскую тайну и оставила город верной команде, уехав за своей мечтой. Но наши с Лукой сердца разбились после той ночи, и мы теперь оба в шаге от того, чтобы сделать финальный шаг в карьере, но желание жить простой жизнью все еще висит в голове, одновременно напоминая, что и дела сердечные не решены до конца. Короче говоря, меня осенило, что мы оба в одинаковой ситуации: простая жизнь или карьера мечты. Я так долго думала, чего мне так не хватало, почему я не всегда решаюсь на отчаянные шаги, а одна прогулка с Лукой словно всё расставляет на места, как я и хотела! Лука тоже так думает? Тоже считает, что всё это происходит не зря? Я отвернулась от солнца к нему и увидела, что Лука смотрел на меня всё время, пока солнце садилось. Меня это не напугало, не разволновало. Я тоже хотела и долго смотрела прямо в глаза. Я чувствовала его спокойствие и умиротворение. Я верила в то, что он сказал о туре, почти понимала важность происходящего, но сейчас, стоя на берегу реки я хотела смотреть, как его непослушные черные волосы уничтожают следы от расчески из-за легкого ветерка, как его голубые глаза, которые были чуть ли не цвета льда от светлого неба, изучали мое лицо, остановившись на губах. Лука повзрослел. Теперь я разглядела, как сильно изменила его та ночь в метель. И как меня перевернули те несколько секунд в его комнате. Я отвела взгляд, вдруг вспомнив, что мой подарок уже давно ждет своего часа в сумке. - О! Я тут кое-что приготовила в честь праздника. – Лука тоже опустил глаза и ухмыльнулся. - Знаешь, Маринетт, те макаронс навсегда запали мне в душу. - И ты даже с Дэнни не поделился? – в шутку ответила я, вытягивая коробку. Лука помотал головой. - Такое угощение я могу ему только за миллион фунтов отдать. – наконец я достала немного мятую коробку, внутри которого лежал маленький подарок. Лука взял мою сумку, чтобы я достала еще пару штрихов оттуда для подарка. Теперь, когда я была готова, я подняла взгляд и увидела, что Лука был таким довольным, улыбка так и не уходила с его лица. Он словно не мог дождаться! Меня это вдохновило, и я сама начала нервно хихикать. - Здесь ничего такого, ничего того, что можно носить в кармане или поставить на полку, но… - я одним движением открыла коробку, раскрыв совсем небольшой торт, по цвету такой же, как я пекла ему в прошлом году, но в разы меньше. Светло-голубой с белой надписью «Лука» и цифра «18», а вокруг белые съедобные жемчужинки. Факт размера меня немного волновал сначала, но видя, как Лука раскрыл глаза и глядел на него, отбил все мои сомнения. - …всегда в жизни должно быть что-то вкусное под рукой, верно? – я немного посмеялась, еще одним взмахом руки достала свечку и зажигалку, вставила, зажгла и протянула его Луке. - С днём рождения, Лука! – он снова смотрел прямо в глаза. Сердце немного увеличило темп. – Наверное, ты хотел провести этот день по-другому, в кругу теплых слов, подарков и хорошей компании. У меня есть несколько слов, если ты не против. Кхм, – он продолжал смотреть с той же радостной и немного детской улыбкой. Да Лука сейчас просто лопнет! – Я хочу, чтобы ты получал радость и удовольствие от каждого прожитого дня. Ваш тур должен принести тебе только сильные эмоции и… кайф от происходящего на сцене и в зале, и эти мгновения ты разделял со своими ребятами. – Я краснела от стеснения и продолжающегося сильного стука внутри, Лука не отводил от меня глаз. – А сегодня ты можешь просто загадать желание! – Мне казалось, что не упоминать прошлый год было очень странно, но тогда это бы перетекло в нечто непредсказуемое. Я старалась держать себя в руках, но счастливый виновник торжества выглядел таким милым и красивым, что всё медленно уходило из-под моего контроля. – И это желание, как и окружающие тебя люди, будут греть тебя изнутри месяцами и годами! С днем рождения тебя, Лука. Ну, давай. Загадывай и задувай. – я прикрыла свечку ладонью сбоку, лишь бы порыв ветра не опередил Луку. Он еще немного глядел на меня, потом на торт, закрыл глаза на несколько секунд и задул маленький огонёк! И все это время он весь сиял, прямо как свечка, воск которой уже немного стек на торт, но я была уверена, что Луке было по душе такое поздравление, как минимум. - Маринетт, это… - он взял коробку, легко коснувшись моих ладоней. Его пальцы были горячими и гладкими, от чего в голове начали поступать неожиданные мысли… - Спасибо тебе, этот торт – лучшее, о чем можно подумать в этот день. Ты сама его сделала?! – я скромно кивнула. – Вау! Ух ты. – Лука уже не знал, что и сказать. Я тоже. – Я запомню этот день рождения. Не только потому что мне теперь восемнадцать, а потому что со мной разделили этот момент. – Пауза. – Ты разделила, Маринетт. – он сказал это заниженным голосом и так тихо, что едва не стало шепотом. Ближайшая к нам скамейка освободилась, и Лука поспешил к ней, быстро поставил коробку и тут же повернулся ко мне, но остановился. Что он хотел сделать, что застыл? Хотя, я тоже знатно разволновалась и не знала, как правильно на что реагировать. - Маринетт, можно тебя обнять? – сказал он осторожно. Я начала тяжело дышать. И кивнула ему. - Конечно. – Лука сделал шаг и его руки оказались на моей спине, а мои – на его плечах. Мы крепко прижались друг к другу и просто стояли так. Я много раз рассказывала вам о нашей с Лукой безмолвной связи, которая, как я думала, могла уже давным-давно пропасть. Я вообще не поняла, как мы пережили худшую ночь в жизни, не общались четыре месяца, а сейчас стояли и обнимались. То есть, это же было объятие благодарности за поздравление, да? Но когда мы оказались буквально в руках друг у друга, я ощутила, что эта связь никуда не делась. Я чувствовала его тепло, его заботу и одновременно всю эту запутанность внутри. Я знала, что хоть мы оба поменялись, но наша потребность в близком человеке никуда не ушла. Не помню, сколько мы так стояли, но Лука тоже был нужен мне. Я уже поверила, что вижу его так близко, коснулась его, когда, возможно, этого делать не стоило. Разглядывать его ямочки с улыбкой, как светятся его глаза, глядя на торт, как смеялся с наших шуток. Странные, но такие приятные ощущения, которых я не испытывала словно целую вечность! Мои чувства к нему всё еще живы, они сильные, но я не спешила этого показывать. Не всё еще так однозначно, но стоя с Лукой вот так мне так захотелось, чтобы и он думал и чувствовал то же! Мы не разжимали объятия, даже под угрозой кражи торта, мы оба не хотели обрывать такой момент. Здесь было намного большее, чем просто благодарность. Мы скучали друг по другу. Нам не хватало общества друг друга. Мы все также любим друг друга? Когда мы распустили объятия, то оба улыбались, не отрывая взгляда. Все также дул ветер, от чего мои щеки стали мерзнуть и краснеть. Не берегу реки всегда было прохладно. Я укуталась в шарф, поняв, что он весь целиком пахнет Лукой… Это как выбирать свечку, поднося к носу каждую, и запах остается на долгое время. Мне хотелось, чтобы его запах остался со мной хотя бы до конца прогулки, не выветрившись. Солнце село, а люди оставались глядеть на плывущие мимо катеры. Город готовился к наступлению ночи, а мы с Лукой шли каждый в своих мыслях. Он держал торт в руках и часто мотал головой на людей, уличных музыкантов, питомцев разных размеров и иногда на меня. Я замечала это. Как по мне, этот день прошел намного-намного лучше, чем вообще мог пройти. Я ожидала совсем другого, а тут я почти забыла, сколько прошло времени и сколько мы друг другу не сказали. Мы были аккуратны, но и не ходили вокруг да около – мы оба осмелели, это хороший знак. Хороший, потому что это был признак того, что наше взаимопонимание всё еще сохранилось, мы не потеряли друг друга из виду, так сказать. Эта мысль меня успокаивала и давала тепло, то самое нежное чувство рядом с Лукой. Показалась дверь моего дома, от чего на душе стало даже тоскливо. Когда мы увидимся в следующий раз? Будем ли мы переписываться? Созваниваться? Интересно, что нас ждало впереди? Мне было так комфортно, тепло и уютно рядом с Лукой, что не представляла какого мне будет снова находиться одной в квартире. На Луке не было никаких эмоций, но он уже начал по очереди класть руки в карманы от прохладного воздуха. В молчании, мы встали у порога. Лука приподнял голову. - Спасибо тебе. За этот торт, за… за этот день. - И тебе. – тихо ответила я, не зная, что делать дальше. – Лука, у тебя уже руки красные! – он взглянул на свои пальцы, пожал плечами и немного улыбнулся. - Ну и что? – Ну всё, пошли запрещенные приемы. Я вспомнила их репетицию в коллеже полтора года назад. - Я серьезно, ты простудишься! – настаивала я. Но он, как отрезал, произнес. - Мы еще увидимся? – Лука глядел прямо мне в глаза в ожидании ответа. Я же наоборот, убрала взгляд. Я чувствовала, что это даже не половина того, что он хотел бы меня спросить. Хорошо то, что инстинкт давал мне ответ. - Да. – немного приглушенно произнесла я. - Я думаю, что да. – Лука кивнул мне и уже хотел попрощаться, но я обняла его. Сама не знаю почему так резко, но мне просто захотелось. Было так легко от осознания, что мы не сдаемся! Что весь этот вечер мы кричали друг другу мысленно, что это еще не всё, надо только потерпеть и всё понять. – С днём рождения, Лука. – он не ответил. И долго не отвечал, даже когда я отпустила его. – Ну что, увидимся. - Маринетт, - я повернулась. Он все также стоял, пытаясь начать. Даже в темноте было видно, как сильно покраснели его руки, но ему очевидно не было до этого дела. – Я скучаю по тебе. – сердце упало, а в глазах на секунду потемнело. Мы оба застыли, пока я не решилась взяться за ручку двери. И лишь в последний момент я посмотрела на него, едва одолевая стуки сердца в ушах. - Я тоже скучаю. – чуть ли не шепотом сказала я на выдохе. Нет, у меня не вырвалось. Я действительно хотела это сказать, как и Лука мне. И ничего более. Этого вполне хватит, и посмотрим, что будет дальше. Я постучалась в дверь. Поправила прическу и сделала глубокий вдох. - Да-да, входите! – я тут же открыла дверь и зашла в тот же самый класс, где не всё пошло гладко в прошлый раз. – Оу, мадам Дюпэн-Чэн! - Добрый день, миссис Кэри. - Прошу садитесь, и позвольте мне извиниться за мой неуместный вопрос. Это было непрофессионально с моей стороны, и… - Все хорошо, миссис Кэри. – успокоила я её улыбкой. – В тот раз я не была готова, а сейчас – задавайте всё, что хотите. - Она ответила мне спокойным кивком, поправила очки и принялась доставать блокнот. Я была полностью убеждена, что всё закончится удачно. В этот раз уж точно!