* * *
Как и было сказано ранее, Чонгук сдержал свое слово; ужин получился на славу, прогулку отложили на окончание дня, когда закат уже будет медленно ласкать своими нежными лучами верхушки деревьев и холмов. Тэхён стал передвигаться, как маленький пингвинчик, придерживаясь за поясницу, чтобы не так сильно тянуло; вроде и срок еще маленький, но живот уже приличный для такого времени, или же омега слишком мелкий. Если сравнить его и императора, разница будет колоссальная: омега дышит альфе чуть не в пупок, что уже говорить про другие части тела, в особенности ниже пояса. Намджун слишком большой, это знают и видят многие, но никто даже не догадывается, насколько он большой там. — Боже, как же вкусно, — темноволосый с таким удовольствием поедал маринованных осьминогов, хотя видел сей продукт впервые в жизни. — Да, вкусно, — Чимин тоже не отставал от друга, двухнедельная голодовка дает о себе. Но этот взгляд, он немного напрягает. Омега поднимает свои светлые глаза, встречаясь с темным взглядом напротив. Чонгук чувствует напряжение младшего. С таким дядей и не такому научишься, поэтому альфа решает немедленно отвести взгляд в сторону. Так смешно, будто влюбленные дети играются. Чонгуку нравится смотреть на Чимина, чтобы тот не делал. За ним интересно наблюдать с любого ракурса, но ему были доступны лишь некоторые из них. Альфа к еде не прикасался. Он дал себе наказ, чтобы первым делом набили желудки эти две омеги, потом уже только он сможет приступить к трапезе. Чон ограничился одним большим бокалом вина и дольками яблока. Идеальное сочетание кислого и сладкого. — Не торопитесь. У вас никто еду отбирать не будет. — Мужчина смеется, делая глоток тягучей жидкости, растекавшейся сладкой негой внутри груди, — Тэхен, как твое самочувствие? Что-то мне подсказывает, что у тебя будет не один ребенок. Не находишь? Младший резко остановился, поднимая свой взгляд на Чонгука. Его щеки были полностью набиты едой, но его совершенно не смущал такой вид. Откуда у этого, и без того странного альфы, такие мысли вообще в голову пришли. Тэхён опустил свою голову вниз, смотря на живот сквозь тонкую ткань шелка. Нет, этого не может, или же может… Тэхён не знает, он растерян и очень сильно смущен. Кладет ручку на малыша, не веря своим ощущениям. А если он, все же, один, просто очень большой. Нельзя делать такие поспешные выводы. — Я… не знаю, — парень прикусил собственную губу, откладывая палочки на место, кажется, он наелся, — а лекарь, он… он может узнать, ну… или как-то понять, один ребеночек или несколько, — любопытство распирает не только старшего омегу, но и его друга, который положил свои маленькие ручки поверх ладоней друга. — Знаешь, если их будет два, значит мой малыш будет жить, значит он не совсем умер, — Чимин улыбается как-то грустно, подавляя в себе желание захлебнуться в собственных слезах. Он верил, что душа и после способна жить, если до смерти ее любили. — Твой малыш умер? Ты тоже был в положении? — как-то слишком резко этот вопрос был сказан. Даже Чонгук смутился такой реакции, прокашлявшись и извинившись. Прекрасно понятно, почему ребенок Чимина погиб. — Вечером, перед сном, я приведу к тебе лекаря. Побеседуйте с ним, договорились? — ставит бокал на стол. — Ну, а пока твой друг будет занят, Чимин, мы можем погулять еще немного вместе. Омега на это лишь фыркнул, не желая заводить разговор в такое русло, особенно при своем беременном друге. Младший потер рукой свою шею, беря в руки бокал со свежайшим виноградным соком. На самом деле, он никогда не имел возможности погулять с альфой вдвоём; с Юнги были лишь совместные завтраки и ужины, плавно переходящие в горизонтальную поверхность. Не более. Омега вздохнул как-то слишком грустно, ставя свой бокал на стол. — Я подумаю, — коротко отвечает, помогая Тэхену встать со своего места; его друг стал действительно очень сильно неуклюжим, а что же будет, когда будут последние месяцы.* * *
Чонгук стоял прямо напротив омежки. Лекарь уже был в комнате с Тэхеном, поэтому Чимина попросили выйти на какое-то время и не мешать, естественно Чонгук не упустил такой возможности. — Не вижу улыбки на твоем лице. Тебя что-то расстроило? — Нет, совсем нет, — на омеге практически не было лица, ему было грустно и обидно вдвойне; он, наконец, попытался отпустить события прошлых дней, но все равно на сердце скребли кошки, много кошек. Чимин медленно шагал, смотря под свои ноги, где очень часто, на тропинке, были маленькие, острые камушки, желающие изранить чужие ноги. — Чон Чонгук… — светловолосый тянет имя своего нового знакомого, выставляя руку, чтобы поймать один из лепестков магнолии. Белый, нежный, красивый цветок, — кто ты? — Чимин поднимает свои глаза, сталкиваясь с ответным взглядом, он привык к такому. — Кто я? — интересный вопрос, на который Чонгук отвечать не будет. Получится слишком неинтересно. — А кем ты меня видишь? — альфа улыбнулся, поправляя указательным пальцем волосы омеги за ушко. Омежка слегка дергается от такого милого, но очень неоднозначного действия со стороны Чонгука. Такой нежности он получал лишь от Тэхёна, когда маленький омежка сильно болел, ведь в детстве Чимин был очень слаб здоровьем. Светловолосый снова выставляет ладонь, чувствуя маленький цветочек на своей руке. Такой нежный, невинный, полная противоположность омежьей сущности Чимина. — Ты как неизвестный герой, просто взял и появился из неоткуда, спасая нас. Какой для тебя в этом смысл? И прогулки, ты слишком добрый для нас, — Чимин замолчал на долю секунды, — для меня, — омега сжимает свои губы в ровную полоску. Вроде он должен радоваться, что он жив, что его спасли, но что-то не так. — Тебе не нравится, что я хорошо отношусь к вам? Странно, я думал, что ты будешь, как минимум, очень благодарен мне. — Не совсем такого Чон ожидал, но все же, Чимин не считает его последней мразью. — Думаешь, люди делают хорошие поступки только для своей выгоды? Нет, Чимин, это не так. Делая кого-то счастливым, счастливым становлюсь и я сам. Так приятно видеть улыбки на чужих лицах, а не слезы, лица, искаженные от боли и так далее. Мы с дядей совершенно не похожи, я очень стараюсь. — Протягивает тому ладонь, негласно приглашая прогуляться за руку. — Еще люди делают хорошие дела для того, чтобы понравиться кому-нибудь. Согласись, мы всегда стараемся взять себе все самое лучшее, чтобы в будущем не жалеть. Выбираем себе достойных мужей, чтобы детям было хорошо жить в нормальной семье. — Чонгук не готов, но совсем скоро он скажет то, что давно хотел. — Я не знаю… — младший слегка напрягается, смотря на руку, но вкладывает свою ладошку в чужую, чувствуя какое-то странное, но до безумия приятное тепло от мужчины; Юнги никогда не брал его за руку. — Я никогда не получал столько внимания. Еще полгода назад я жил на улице, воровал, чтобы выжить, а сейчас… мне все слишком странно и чудно, — омега прикрывает глаза, чувствуя лёгкий, приятный теплый ветер и такой же мягкий поцелуй на припухлой щечке. Глаза в миг расширяются и Чимин понимает, что начинает терять голову от таких простых касаний. Он не испытывал такого никогда, но ему определенно нравится. — К хорошему легко привыкнуть. Особенно, когда с тобой это происходит часто. Ты скучаешь по Юнги? Хочешь вернуться назад, в Корею? Мне кажется, что в Китае тебе будет намного комфортней. Не думай, что я хочу тебя тут насильно оставить с собой. Ты в полном праве мне отказать и просто уйти. Я не такой человек, который будет своим положением в обществе на тебя давить. — Потому что Чонгук вообще не говорит Чимину, кто он такой. Чонгуку хочется, чтобы он был любим по-настоящему; не за почетное место у дяди в имении, а в первую очередь, за душу. — Я… — признаться честно, но омега очень часто задавался таким вопросом в последние несколько дней. Но… нельзя так просто остыть к тому, кого полюбил, или… была ли эта любовь вообще, Чимин уже не понимает. Ему трудно понять, в первую очередь, себя. Он еще так молод, точнее, он еще ребенок. Парню почти семнадцать, а с ним происходят такие странные вещи, которые не каждый взрослый может разрулить. — Чонгук, я… в Корее, там мой дом, я хочу туда вернуться, но это место. Тут я потерял многое, так же, как и обрел, — омега поднимает глаза на мужчину, чувствуя какой-то маленький укол где-то там, внутри, в самой груди. Он чувствует, понимает, что так просто сегодня не уйдет отсюда. — Ничего, понимаю. — Чонгук не расстроился, он доволен ответом Чимина, потому что видит, что мальчик слишком хорош. Омега поменяет свое решение, Чонгук уверен. Альфа отпускает руки омеги и присаживается на мягкую траву, отводя взгляд на какой-нибудь из кустов. Чимину пока рано знать о том, что Чон слишком уверенный в себе альфа. — Знал, что мой дядя таким стал из-за твоего альфы? — Чимин обязан узнать про это. Он же так любит своего Юнги. Ну так пусть принимает его любым, как и все его поступки из прошлого. — Я всех подробностей не знаю, но я уверен в том, что Юнги убил беременного омегу дяди. — Нет, он не мог так поступить, — единственное, что омега хорошо умеет делать, так это рубить все с плеча, даже не вслушиваясь в какие-либо подробности — слишком долго и неинтересно. Младшего омегу буквально захлестнула обида, ведь слушать гадости в сторону любимого человека из уст того, кого считаешь спасителем слишком больно и обидно. Чимин резко разворачивается на пятках, уходя слишком быстрым темпом обратно к сыхэюань, где его ждал беременный друг. Чонгуку ничего не осталось, кроме как тихо попрощаться вслед омеге и пойти по своим делам. Чимин обязан это знать, потому что он живет в одном доме с тем, кто имеет все права на месть давнему другу. Его просто могут убить. Утром следующего дня альфа не почтил своим присутствием домик омег, Тэхен из-за этого даже немного расстроился. — У Чонгука что-то случилось? Обычно по утрам он приходил, а сегодня нет. Я переживаю. — Старшая омега наглаживает свой пузатый животик, надув свои, и без того пухловатые губки. Он так сильно привык ко вниманию в свою сторону, а тут такой пробел. Тэхён еще несколько минут подулся, чтобы привлечь к себе внимание, но Чимин и так все время с ним, омеге нужен альфа, его альфа. — Я… — Чимин смотрит в окно, а после переводит взгляд куда-то за двери, которые были открыты из-за слишком сильной духоты внутри да и на улице, — не знаю. — Отрешенно кидает омега, пытаясь уловить причину такого раннего сбора всех прислуг. Там, на другой стороне, где находился сыхэюань Сокджина что-то происходит. Чимин все так же держит ручки на животе своего друга, мягко поглаживая, а в мыслях обрывки криков: «Господа… быстрее готовьте… Господин Сокджин… Въехали на территорию»* * *
Это случилось. Намджун приехал за своей омегой, вместе с Юнги. Чонгук принялся их встречать, потому что именно он дал точные координаты, где находится их омеги. Он не весел и не зол. Растерян немного. Чимина сегодня заберут. Возможно, они больше никогда не увидятся. — Рад вас видеть. — Чонгук, ближе к делу. — Альфа очень зол. Не будь сейчас рядом Юнги, он бы смел все на своем пути, лишь бы Тэхен немедленно был в его руках. Все это время, что альфы были в пути, Намджун никак не мог успокоиться. Этот омега плотно прижился в, и без того израненном, сердце Кима. Юнги же было немного полегче. — Да, да, конечно. Тэхен выглядывает в окошко домика, пытаясь рассмотреть всех людей, скопившихся у въезда в имение. — Чимин, мне кажется, у меня галлюцинации… — Омега медленно поднимает свои глаза, совершенно не веря тому, что сейчас происходит. Всего в паре десятков метров от него стоит Намджун и вся его свита. Его аромат ярко забивается в легкие, заставляя Тэ невольно простонать; только сейчас он понял, как был зависим от Намджуна, его запаха и присутствия. Чимин продолжает делать массаж, растирая и без того ноющий живот старшего омеги. Лекарь услышал то, что привели в шок всех — у Тэхёна тройня, если не четверо. Именно в тот момент, омега понял, какую ответственность несет и как он зол на императора, ведь он такой маленький, а вынашивать столько детей, в особенности от такого мужчины будет очень сложно. — Да, я… я тоже их вижу, — Чимин вроде бы и рад, но что-то все равно не так, словно с этим уездом он оставит часть себя тут. Альфы направляются именно к этому домику. Намджуну ничего не стоило пойти, нет, побежать, к домику первым. Его никто не держал и не обгонял. Тэхен все такой же прекрасный, беременность красит омег. Намджун считает именно так. Слова совсем не хотят идти на ум, поэтому Джун просто обнимает Тэхена, сразу же виновато целуя в губы. Слишком соскучился. — Слава Богу, что ты жив и здоров… — Ты хотел сказать «слава Чонгуку»? — мужчина смеется где-то позади, пропуская вперед теперь уже и Мина, который весь покраснел до кончиков ушей. Это очень странно для него. Он скучал, но к омеге подойти не рвется. Стыдно. Поэтому Мин ограничивается легким взглядом и улыбкой с тихим: «Минни». — Намджун, — Тэхён плачет, даже не вставая со своего места, на котором было очень много разных, но очень мягких подушек. Чимин позаботился о комфорте самого близкого человека. — Ак-куратн-нее, — глотает свои слезы, слегка отодвигая старшего, чтобы он дал простор животу. Чимин же молчал, стоя рядом с другом; ему было завидно. Почему же Юнги так же не бросился к Чимину, почему? Чонгук не выдержал. Слишком понятно, что Чимин расстроился. Тот подталкивает Мина, мол, обними же его скорее, придурок! И Юнги обнял, крепко, после чего шепнул тому на ушко: — Прости меня, Чимин. Мне… Так стыдно. Больше такого не повторится. Никто не посмеет к вам притронуться. — Убью любого, кто на тебя глаз положит! — Намджун помогает Тэхену подняться на ноги. — Пойдем. Нам пора домой. — Да, нам тоже. — Юнги сжимает ручку Чимина в своей ладони и косится на Чона, который все это время тихонько в стоял в сторонке, лживо улыбаясь, якобы так рад. — Спасибо тебе за все. В долгу не останемся. — Ну еще бы. — Усмехнулся. — Береги своего омежку. Такое счастье на траве не валяется. Моргнешь — заберут.* * *
За эти три месяца почти ничего не изменилось. Почти месяц ушел на то, чтобы вернуться в Империю в полном порядке, особенно Намджун безумно боялся за своего омегу, который становился безумно пугливым при любом толчке повозке, где были все удобства для императора и беременной омежки. — Чимина, кажется, я начинаю раздражать Намджуна все больше и больше, — старший вытягивает свои ноги, получая неземное удовольствие; ежедневные боли от растяжения кожи и отеки ног дают о себе знать в не самой лучшей стороне. Омега что-то еще бубунит, говоря о том, как он всем надоел со своими массажами, сочетанием несочетаемого и вздохами, смотря на тело своего Господина; Тэхен безумно скучает по альфе, ему не хватает близости, а с их последнего раза прошло уже почти семь месяцев. — Он сам виноват. Сунул, плюнул и все. Пусть терпит, орел. — Младший фыркает, продолжает аккуратно мять пяточки лучшего друга. На самом деле у Чимина были свои проблемы. Юнги больше не такой, как раньше. Обычно завтрак и ужин они проводили вместе, но сейчас Юнги трапезничать предпочитает в одиночестве. Один раз дело дошло до секса, но нет, Юнги извинился и просто лег спать, оправдывая осечку усталостью и отсутствием настроения. Юнги остыл. Но все равно продолжает хоть самую малость ухаживать за омегой. — У меня с Юнги вообще ничего. В день пару раз видимся, и то случайно. — До боли обидно. — Минни, ты, конечно, не знаешь, но Намджун мне рассказал, еще там, в дороге, Юнги очень сильно переживал по поводу того, что ребенок умер, возможно, — омежка прикусывает свою губу, укладывая подушку на ноги, — он боится тебя. Боится, что снова может потерять, но уже не малыша, а тебя. — Заканчивает свою мысль, поглаживая животик двумя руками. — Намджун тоже меня боится, даже не прикасается, — Тэхен вздыхает, затаивая большую обиду на альфу, — а ты, подумай очень хорошо, нужно ли тебе внимание Юнги. Чимин лишь тяжело вздыхает, прекращая трогать ножки Тэхена. Подумать значит. Действительно, нужно ли это Чимину? Он просто хочет нежности, ласки, теплых объятий и сладких поцелуев. Хочет, чтобы его сердечко кричало при одном только взгляде альфы. Но от взгляда Юнги у Чимина легкий холодок по коже и чувство жалости. Вот бы Чонгук был рядом… уж он-то хороший пример для Юнги, каким альфой нужно быть. — Я принесу нам чая и сладостей. Что-то мне грустно.* * *
Юнги сидит в саду под навесом и пьет вино, думая о своих делах. К нему подсаживается Чим, тихо здороваясь. Первая встреча за весь день. — Ты что-то хотел? — Мы можем поговорить? — М, да. А о чем? — О нас? — Чимин волнуется, очень, он никогда не заводил разговоры по поводу отношений, да он вообще никогда такие разговоры не заводил. Переминая пальчикам край своей свободной рубахи, молодой омега присел рядом с мужчиной, все-таки, как-то неуверенно, но начал, — я вижу, что что-то не так. Это из-за ребенка, да? — омега поджимает свои губы в ровную линию, — я пытался, правда, но Сокджин, он был зверем, я не хотел. Он… — в уголках глаз постепенно стали скапливаться слезы, —…что-то постоянно шептал, что я отвечаю за грехи, твои грехи, Юнги. Я так боялся потерять все, в итоге я лишился самого дорогого, — младший медленно кладет свои ручки на живот, надеясь почувствовать тепло, но пусто. Альфа допивает свое вино и усмехается, ставя бокал на столик перед собой. За грехи значит, понятно. — Что ж, теперь мы квиты. Чимин, дело не в тебе. Дело во мне. Все это время, пока тебя не было рядом со мной, мне было как-то не по себе. Но когда мы вернулись домой, я почувствовал, что без меня тебе было бы намного лучше. Это правда, что мы с Сокджином враги. Но благодаря Чонгуку, этот подонок остается жив. То, что погиб его омега — было чистой случайностью. Я сделал все, что было в моих руках. Он рассказывал тебе что-то еще? — Чонгук… он сказал, что ты убил омегу его дяди, — младший тихо всхлипывает, утирая маленькие слезки. Чимин сейчас разрывается между своими чувствами; ему так хочется прикоснуться к Юнги, но сердце почему-то отбивает яркий ритм при упоминание высокого брюнета, который носит Дао на своем поясе, прикрывая длинным плащем. Его взгляд, походка, нежные касания к рукам и до ужаса милые вещи. — Это правда. — Мин мрачнеет с каждой секундой все сильнее. Чонгук слишком много себе позволяет. Это не приведет к добру. — Ну и что он тебе еще рассказал, м? А знаешь, мне плевать, — мужчина поднимается, решив сказать Чимину все, как есть на самом деле. — Я остыл. Мне не нужны отношения. Мы пытались, но все указывало на то, что это глупости, и нам не быть вместе. Прости. — Юн кидает короткий взгляд на омегу и просто уходит. Не понимает по-хорошему, скажем все в лоб. Чимин долго смотрел в спину уходящего альфы, чувствуя выжигающее чувство разочарования в самом себе и огромную ненависть к своей слабой омежьей сущности. Сжимая кулачки, он сжимал свое сердце, которое слишком больно билось в ответ.* * *
— Мой Господин, мне не хорошо, — Тэхен совершенно не знает, как уже сказать в открытую, что ему слишком мало присутствия альфы в его жизни. Дети просят в тройном размере, а омега хочет любви и ласки, но альфа, как будто бы не замечает его порывов, каждый раз уходя от ответственности и самого омеги, находя сотни причин. Намджуну страшно. Он переживает. Сделай он что-нибудь не так, сам же останется виноватым. Джун до последнего терпел, берег свои силы. Но сегодня что-то пошло не в ту степь. Тэхен стал перегибать палку с намеками. Поэтому Намджун решил все же дать слабину. — Тэхен, не более одного раза. Мне очень сложно сдерживать себя. Будет очень плохо, если я сделаю все только хуже, ладно? — Альфа застал Тэхена в купальне, где ему помогал мыться Хосок, придерживая за ручки, чтобы было легче опускаться в воду и подниматься. Хосок понимающе кивнул, уходя, чтобы оставить своего господина и его омегу. Камни давно нагрелись от высокой температуры, в которой, кстати, младшему не очень полезно быть, но все же ему нравится этот жар. Омега устроился на теплом месте немного удобнее, опираясь на собственные локти. Живот вообще не позволял увидеть, что там внизу, но младший отчетливо чувствовал, что уже начинает возбуждаться, сводя свои колени вместе. Неужели он почувствует в себе альфу спустя такое количество времени. Лекарь разрешил заниматься подобными делами, чтобы тонизировать проход, но просил не переусердствовать, так как до родов, по его прогнозам, осталось всего-то два, два с половиной месяца. Мужчина поправляет подолы своего халата и присаживается рядом с возлюбленным. Если подумать, то у альфы тоже достаточно долгое время не было омеги. После той совместной ночи с Тэхеном, Намджун попросил отпустить остальных омег из гарема. Они ему больше не нужны, но потом случилась эта беда. — Тэхен? Я так скучал по тебе. Первая мысль после твоей пропажи была, что ты все-таки сбежал с Чимином. Но это не так, я очень рад. Я влюбился в тебя. Никому больше не позволю трогать моего омегу. — Тоненькая ниточка, та самая связь с этим миром, рвется. Намджун больше не сдерживается. Альфа целует омегу в губы, жадно, сладко, двигает ближе к себе, нависая сверху. Ночь обещает быть славной.* * *
— Минни, я тут слышал, что к нам скоро кто-то приедет, — Тэхен медленно кушает виноград, поглаживая свой огромный живот. Шел последний месяц его беременности и, как оказалось, он действительно вынашивал четверых малышей. На самом деле он прекрасно знает, кто приедет, но очень хочет сохранить данную тайну. Омега хорошо помнит тот день, когда Чимин прибежал к нему весь в истерике, давая клятву, что сделает с собой что-то, потому что никому не нужен, вот Тэ в тот день и вставил другу мозги, немного жестко, но эффект дало. Омега все так же отрешенно кивал на слова друга, а после замер, смотря на него из-под своих пушистых ресничек. Впервые в жизни он видел, чтобы милое личико лучшего друга исказилось такой гримасой боли. Старший начинает тяжело дышать, кладя руки на живот, а под подушками образуется мокрое пятно. — Чимин… — у Тэхёна панике, самая настоящая. Он хватает своего друга за руку, сжимая до тихого хруста, — Чимин, каже… а-а, начинается! — раскрыв свои глаза, омега начинает истошно кричать, зовя на помощь Намджуна, а тот уже должен сообразить, что нужно взять с собой лекаря. Омегу подхватывает сам император, унося в специальную комнату, которую выделили ради такого события. Тэхёну больно, безумно, словно его разрывает изнутри. Он почти ничего не слышит, но чувствует запах крови. Это же нормально? Лекарь что-то все время суетиться вокруг него, не давая нормально подойти Намджуну, наверное, впервые подняв голос на самого императора. Возможно, он пожалеет об этом, но на мужчину это действительно подействовало. Намджуну было страшно не меньше его омеге, внутри все умирало и возрождалось, когда Тэхён, в будущем, как решил Джун, уже Ким, шепчет самые разные проклятья, но плачет, когда слышит первый плач первенца. Омега сжимает руку своего господина, через силу улыбаясь, а после этот ад начинается по новой, пока он не слышит еще два плача. Намджун молится всем богам, чтобы его омега смогла выжить, чтобы смогла подарить еще одного малыша, и Тэхён это делает. Последний вдох, и его тело обмякает, медленно погружаясь в темноту, но на лице улыбка, ведь он увидел глаза полные счастья и слез своего возлюбленного и лучшего друга. — Господин, пожалуйста, нам срочно нужна кровь, ваш омега ее стремительно теряет, нужно срочно ее остановить…* * *
Чонгука с огромным почетом встретили слуги Намджуна. Парня проводили в само имение, где шел праздник в честь рождения четырех сыновей: три прекрасные омеги и один крепкий, здоровенький альфа. С Тэхеном все в порядке. Состояние его немного стабилизировалось, но передвигаться без помощи все еще было сложновато. Но благодаря Намджуну Тэхен чувствовал себя восхитительно. — Поздравляю вас с таким обильным пополнением. — Чонгук аккуратно вручает омеге красивый букет ароматных цветов, который успел собрать по пути в честь такого великого праздника. У него имеется такой второй. Для некой особы, зацепившей своей непокорностью. — И тебе Спасибо, Чонгук, что приехал. — Намджун жмет охотнику руку и приглашает за стол. — Чимин скоро вернется. Не нужно пожирать таким взглядом каждого в зале, — мужчина по доброму усмехается, помогая сесть своему будущему супругу рядышком, придерживая за талию. На самом деле омега совершенно не хотел никуда выходить, но он не мог подвести своего друга, ведь Тэ — его семья, а значит он обязан ради него. Надев приготовленные шелка, молодой омега относительно заплел свои волосы, поправил разные цацки, нацепленные на него через силу, а после медленно пошел в главный зал, где и проходило само торжество. Он смотрел только перед собой, садясь исключительно рядом со своим другом, но совершенно не знал, что встретится с ним, всего лишь подняв глаза. Чимин шокирован и смущен, ему хочется уйти. Чонгук рад и взволнован, он хочет поскорее подойти к Чимину. Но его на какое-то время останавливает Юнги. После небольшой беседы оба альфы попрощались и разошлись каждый по своим делам: Юнги пошёл к Намджуну, ну, а Чонгук направился к Чимину. Да, он застал его врасплох. Самое время… — Привет. — Чонгук улыбается, смотря омеге четко в глаза. Его большие, полные страха и переживания глаза. — Ты прекрасно выглядишь, как и всегда. Не против отойти со мной и поговорить? — Поговорить? — младший сжимает в руках свой бокал, налитый до краев, хотелось бы, чтобы это было вино, но он прекрасно понимает, что такое до добра точно не доведет. Сделав большой глоток вишневого сока, омега кидает взгляд на Тэхёна, который все так же придерживался за руку Императора. Увидев во взгляде друга одобрение, а после и легкий кивок, Чимин собрался с мыслями, кланяясь Тэхёну и Намджуну. В саду сейчас прохладно; особенно приятно наблюдать за восхитительным закатом. Светловолосый кладет свои руки на холодный балкон большой ложи, смотря куда-то вдаль. Ему немного страшно, ведь оставаться с альфой, который вызывает у тебя самые разные чувства слишком непонятно и ново для молодой омеги. Чонгук совсем немного припозднился, прикрывая за собой дверцу, разделявшую главный зал и балкон. На плечи мелко дрожащего омеги немедленно летит что-то теплое, что еще недавно грело плечи альфы и так приятно пахнет сочным миндалем с горчинкой меда. — Соскучился? Вот я да. — Идеальное начало для разговора. Чонгук облокачивается локтями о перила и мельком смотрит на омегу, который боится не в ту сторону посмотреть. Забавный и до жути милый. — Юнги рассказал, что у вас все кончено. Сильно из-за этого расстроен? — Сильно ли…? — Чимин недавно сам задался этим вопросом, что он чувствует в присутствии Юнги. — В первое время мне было очень плохо, а потом я понял, что мне все равно, серьезно, — сжимая своими кулачками чужую накидку, омега невольно вдыхает такой сладкий аромат, прикрывая глаза из-за легкого накатившего возбуждения. Не может аромат так действовать на человека, так нельзя, так не положено. — Поцелуешь меня? — Чимин слегка поворачивается в сторону мужчины, медленно поднимая свой взгляд, устанавливая четкий зрительный контакт. Немного непривычно и пальцы дрожат. Улыбка себя долго ждать не заставила. Чонгук удивлен, это никак не шло в планы их разговора с Чимином. — Поцелую, если ты будешь называть меня своим альфой. Все это время, что ты был тут, я не мог забыть тебя. — Чон проводит большим пальцем по пухлой губе Чимина, любуется ее приятным розоватым оттенком. Наверное, очень сладко на вкус. — Я не намерен уезжать обратно в Китай с пустыми руками. Мама будет ругаться. — Мужчина откидывает челку, ярко улыбаясь. — Если ты позволишь раз в несколько месяцев приезжать сюда, чтобы навещать своих племянников, то… — омега подходит ближе к альфе, вдыхая его природный аромат. Пальчики медленно скользят по накаченной груди, обхватывая крепкую шею, из-под ворота которой была видна лапа огромного тигра. —…я не покину тебя никогда. — Разум сразу куда-то улетучивается, когда чужие руки так крепко, но очень приятно обхватили тонкую омежью талию, прижимая к себе. Их губы стали единым целым, распаляя огромный жар в телах двух влюблённых, которые поняли это лишь в объятиях друг друга.