knives in my back

      Деревянная скамья в просторном кабинете шерифа полиции была не самым лучшим местом для сна, конечно, но Марта решила испытать удачу. На часах было около четырёх утра, и вот уже четыре часа девушка никак не могла понять, что делала в этом месте.       В полицейский участок Кабреру отвезли вместе с Рэнсомом, приказав ждать: ему — в тюремной камере, ей — по другую сторону решётки, в пустом кабинете. Почему она не могла пойти домой — загадка, так что как бы парадоксально то не звучало, она не была задержана, но и отпустить её не могли. Сказали лишь, что шериф придёт, как сможет, и видимо, сможет он к началу рабочего дня.       Драйсдейл отключился по прибытию в полицейский участок, и лишь чёрт знал, спит он, в обмороке, или помер. Третий вариант, похоже, отпадал — он дышал, Марта видела это по регулярным поднятиям его груди. Плюс, их осмотрели медики, так что и на обморок рассчитывать не приходилось, наверное.       Девушка долго думала о всяком, но мысли то и дело сбивались. Тогда в её туманную от недостатка сна голову пришла идея — заснуть. Пальто могло служить отличной подушкой, как оказалось, а потолок — отличным телевизором. И вот, кажется, сон почти завлёк её в свои мягкие покрывала, отрывая от твёрдой и неудобной скамейки, глаза закрывались, а Марта расслабилась, чтобы любой звук, произнесённый в момент дрёма в тихой комнате, был громче крика...       "Зачем ты спасла меня?"       Марта дёрнулась в неожиданности, чуть не упав с лавки. Глаза с трудом открылись, отыскав источник звука. "Что?"       "Не для того же, чтобы услышать "спасибо"?"       Ей потребовалась пара минут, чтобы вернуться в реальность. Говорил Рэнсом, а его тон был насмешлив, так что девушка могла предположить, что он над ней попросту издевался, невзирая на то, что она спасла его ничтожную жизнь, рискуя своей. Прогнав остатки сна и собрав всю язвительность в одно предложение, она выплюнула с какой-то горечью, едва различимой в звенящей злости, "А для чего это нужно было говорить, кстати, если тебе плевать?"       Получилось, наверное, не настолько впечатляюще, чтобы он не захохотал.       "Я благословлял Богов, что ты такая тупая. К сожалению, сил отпихнуть тебя в огонь у меня тогда не было, но мы можем всё исправить, принеси мне во-он тот карандаш из стаканчика, я воткну его в твою артерию."       Оскорбленная, Марта вскочила с места, гневно фыркая. "Ты мог бы хоть на минуту заткнуть своё ущербное эго и понять, что я рисковала своей жизнью? Ради те-"       "Так зачем?" Рэнсом сел на лавке, сквозь темноту зала смотря прямо в её глаза. Все ответы, приходившие на ум, рассматривались как неприменимые из-за невозможности лгать, так что с её отказом отвечать, комната утонула в тишине.       "Потому что я не такая, как ты," то было после долгой паузы, "Я не оставлю человека, если знаю, что он может умереть." — отчасти правда.       Вопросы, ожидаемые после заявления, что она знала о его возможной погибели, не поступили. Это, как очевидно он думал, можно было узнать позже у полиции, а сейчас он просто забавлялся.       "Как поэтично," по его лицу расползлась усмешка, "ты почти что тронула моё чёрное, как смоль, сердце."       Девушка скривилась. "Боже, что тебе от меня надо?"       "Нет, дорогая, что тебе от меня надо? Я тебя не спасал. Понимаешь в чем дело, это ты решила забыть, что я тебя подставил и хотел убить, чтобы потом броситься за мной в огонь — буквально, хотя вообще не пойму, нахера. Да и мне плевать, в принципе: с твоей тупостью будет легче тебя убить. Но ты же не забыла, как решила забрать наши деньги за моральный ущерб, видимо, нанесённый тем, что ты трахала моего деда?"       "Я не-"       "Конечно не забыла," перебил он, подходя к решётке камеры, "так вот, можешь снисходить с небес со своим спасением хоть каждый день, можешь выделять посуточные умоляющей Мэг, как шлюхе, или любому из них — я всё равно буду ненавидеть тебя, ты маленькая дрянь."       Это было пощёчиной её доброте. Девушка чувствовала глубоко распространяющуюся неприязнь, что медленно и с корнем вырывала любые тёплые чувства к этому человеку. Марта уже и забыла, каким ужасным он был под маской святого мученика своей семьи. Её мозг предпочитал стирать те моменты, но сейчас память вывела их снова, выцарапала на стенке воспоминаний так, чтобы больше не забыть. Холод медленно распространялся по её венам, словно ужасная неизлечимая болезнь. Она встала, отряхнула свитер, убрала с лица все эмоции, кроме неприязни, и подошла к решётке. "Как жаль, что ты лишился дома. Теперь, видимо, тебе придётся-таки сидеть в тюрьме?"       "А тебе, видимо, придётся-таки горевать, что мы не потрахались до того, как я попытался тебя убить?"       "Да я-"       "Осторожно! Прежде чем договорить, удостоверься, пожалуйста, что не испортишь блевотиной мою последнюю дорогую одежду."       Перед глазами Марты ясно стояла картинка того, как её ладонь с хлопком соприкасается с щекой на самодовольном лице, сейчас невинно улыбающемся. К сожалению, фантазией то и окончилось — между ними была решётка, потому девушка ограничилась лишь ледяным       "Надеюсь, ты сдохнешь в тюрьме" и уходом, сопровождающимся смехом Рэнсома.       "Надеюсь, ты тоже."

***

      Кроссовки неприятно шаркали по полу в пустом коридоре местной полиции.       "Я ухожу из этого гадюшника," это было грубо, наверное, но Рэнсом слишком сильно её разозлил. Глаза вахтерши испуганно округлились.       "Мэм, я не могу вас отпусти-"       "Скажите это моему адвокату, я иду домой. Это не моя забота, что вы так хреново работаете."       Марта слишком сильно отпихнула дверь рукой — что та с треском врезалась в стену, Марта слишком сильно злилась, так, что её мозг кипел от ярости, Марта слишком сильно нажала на газ, так, что чуть не потеряла управление на первом повороте, Марта слишком сильно заботилась. Она просто дура, вот и всё.       Сейчас она приедет домой, а наутро перестанет заботиться. В её жизни больше не было Хью Драйсдейла, что непременно радовало.       Дома её ждали взволнованные мама и сестра, наперебой обвиняющие её в несобранности и безответственности.       Собрав остатки вежливости, Марта кратко изложила суть звонка и горящего дома, из которого она спасла своего недо-убийцу — правда, о разговоре в полицейском участке тактично промолчала.       Когда она поднялась к себе, то нервно задернула шторы, через которые настойчиво пробивался свет. Она заснула сразу, только её голова коснулась подушки, и все ничтожно оставшееся время до утра не видела ни единого сновидения, что, возможно, было и к лучшему.       Иногда, вопреки собственным клятвам и ожиданиям, наутро злость стихает, словно непрошеный ураган со временем. Марта чувствовала умиротворение и способность простить кого угодно ровно до того момента, как в её комнату ворвались мама, сестра и детектив Бланк.       "Боже, Марта, te lo ruego, скажи, что ты успела оформить дом на себя," от непонятного Марте волнения её мама начала перескакивать с испанского на английский в одном предложении. Девушка замешкалась на секунду. "Что? Нет..."       Детектив обречённо запрокинул голову. "У меня для вас плохие новости, Марта."