потерянная лента / the lost tape

― Добрый вечер, д-д-дамы и г-г-господа…       На мгновение Аластор задался вопросом, действительно ли он сошел с ума и услышал испорченное воспроизведение своего собственного приветствия, прозвучавшего в его голове. ― Спасибо за настройку, — демон продолжил вещание.       Оно должно было прийти откуда-то. У него были собственные мысли и качество вещателя. Но это было… не… совсем… верно… ― У нас для вас сегодня в-в-великолепное шоу…       Спектакль имел низкую и медленную, интимную риторику. Ведущий со своими собственными мыслями; поговорить со слушателем так, как если бы он был единственным, поговорить с этой одинокой душой на другом конце колонки и провода. Вспышка света привлекла внимание Аластора. Мигание-мигание-гул. Через улицу появился. Телевизор? Он бросил оскорбительный взгляд. ― О-о-о-очень особенный гость…       Голос звучал не так сильно, как при увеличении громкости. Мигание-мигание-гул. Клик-мигание-гул. ― Я ув-в-в-верен, что вы в-в-все его знаете…       Все больше этих идиотских ящиков моргали на витринах магазинов и отбрасывали свет из переулков. Вокруг его повысился голос, раздувающаяся волна звука, искажение, что все больше и больше сотрясало землю. Ему не хватало гладких краев вакуумных трубок и динамиков, связанных тканью. Вместо этого это были жестяные и острые булавки и смятая фольга в ушах.       Аластор мог почувствовать изменение крови, залитой воздухом, как заброшенный горшок, кипящий на плите, перегретые провода, запах, похожий на озон. ― Иду к тебе, живец!       Повсюду вокруг Аластора телевизоры переключали каналы, чтобы показать одно и то же изображение: странное лицо. Два диких глаза, один с полосами тестового слайда камеры, и простой зубастый рот, отмеченный на пиксельном разрешении, смягченный размытым светом слепящего экрана. ―… в отличие от этих бедных сосунков, разбросанных по асфальту!       Ушли в прошлое теплые, мягкие тона спокойного вечернего прослушивания, сменившиеся яростным изобилием, заставляющим зубы дрожать. ― Неужели вы просто посмотрите на эти к-к-к-красивые, как букеты, маленькие г-г-головы, повернутые к солнцу! Ну, что осталось от их г-г-г-голов. И что же от с-с-солнца, если уж на то пошло!       Хриплый смех донесся через улицу, эхом от телевизора за телевизором. Жесткий смешанный шум наполнил воздух. Аластор не заботился о незапланированных перерывах в его передачах. Немного подумав, он повысил частоту, затопив каналы сильным, гнетущим тоном мертвого воздуха. ― Подождите, ребята, у нас тут какая-то турбулентность. Оставайтесь на своих местах, пока капитан не скажет, что можно безопасно передвигаться по салону…       Громкие, резкие щелчки пронеслись сквозь тихую ночь после резни, менялось множество каналов во многих сетах. Лицо было на каждом канале, дергаясь, меняя выражение лица. Оглушительный рев статики объявлял каждую смену канала, пока не прозвучал яркий гул, чистый, как колокол, прорезавший мертвый воздух. ― Сеть? С-с-сеть, вы принимаете нас? — крикнул голос, и тот же самый голос ответил себе более глубоким тоном: Мы принимаем вас. У в-в-вас качественная с-с-с-связь       Экраны со всех сторон Аластора транслируют это лицо. ― Вот этот к-к-к-красавчик, — почти в унисон произнесли лица, все с той же дурацкой усмешкой.       Но лицо вещателя не смотрело на Аластора. Или не совсем. Их внимание было собрано в нескольких метрах вниз по дороге. Аплодисменты раскатились, отразившись от разбитого асфальта и потрескавшихся окон. Аплодисменты разразились аплодисментами, криками и с мощным взрывом — и не слишком потертой пироэлектрической техникой — здесь стоит подлинная статья: демон с острыми волосами в широкоплечем костюме, электричество, танцующее над его пышным галстуком и гладкими лацканами, с телевизором, установленным там, где должна быть его голова. ― Сломал форму, когда я прошел через эти огненные ворота, — сказал наэлектризованный человек, моргая ожившим экраном, чтобы посмотреть на одно и то же лицо в одном из экранов телевизоров, подмигивая самому себе.       Аластор стоял неподвижно у дисплея. Он стряхнул с хвоста пиджака немного статичного электричества и «вызвал» микрофон через поле для убийства, пальцы аккуратно щелкали вокруг посоха. ― Хэй, большой парень, — главный телевизор в костюме «подсказал» ему с секретной подсказки со своего телевизора.       Аластор поднял бровь. ― Ах, значит, ты тот, кто делает эту паршивую «ракетку» на частотах. ― Само собой! — объявил новичок. — Не могли бы вы просто посмотреть на него, ребята. Бешеный, ненасытный. О-о-о! Надежный! И я смею говорить, что он неистовый Радио Демон!       Телевизор продолжал играть, жестикулируя для толпы невидимых зрителей. Неистовым он не был и на половину. Радио Демон был совершенно великолепен в своей славе, транслируемой всем адом. Сырая сила, исходившая от него, была настолько угнетающей, что едва не захватила тело, инстинкт борьбы или бегства, исчезнувший из-за неизбежности его всемогущества. Действительно редкое и экзотическое зрелище для зрителей дома.       Карминовый взгляд Аластора, брошенный на демона перед ним, сверкал. ― Мой, мой… — Редкий, н-н-н-никогда ранее не замеченный большой куш, е-е-е-единственный в своем роде спектакль, Грешники! Сам Р-р-р-радио Демон! Жив во плоти.       Его уши подергивались при быстром темпе голоса, веселом как пишущая машинка — зазубренная сломанным ключом. — Как смешно.       Залитая кровью улыбка распространилась по лицу Радио Демона — чистое развлечение. Его жажда крови была насыщена на данный момент и то, что стояло перед ним, было, откровенно говоря, самой абсурдной вещью, которую он когда-либо видел. — И он б-б-б-безусловно, находится в… ПЛОТИ, — заявил ведущий, начав обходить широкий круг вокруг Радио Демона, эти глаза метались и прыгали вверх и вниз по пропитанной кровью раме Аластора. — Аластор, — сказал новичок, приветствуя его, благоговейно кланяясь; когда он вернулся к своей исходной точке — Могу я назвать вас Аластором?       Ну, не слишком почтительно. Он откинулся назад, чтобы встретить эти темные алые глаза. Аластор изящно сложил руки на микрофоне. — Не кланяйся так низко, — настаивал он добродушным тоном — Все это выглядит слишком странным. — Мое б-б-б-бермя которое я несу, — пришел быстрый ответ — лежит т-т-тяжелый венец. Аластор поднял бровь. «Обычная ошибка», — размышлял он, намек на разочарование. «Непростая голова, которая носит корону. »       Не колеблясь ни минуты. — Это?       . Рога Аластора были выставлены на всеобщее обозрение, его корона, помазывающая его крещение кровью. Странная улыбка кровожадных губ, глаза хищника со скрытыми веками. Было неясно, просил ли смиренный демон прояснить цитату или состояние его головы, но устойчивая уверенность, показанная на этом экране, подсказывала последнее. Как… занимательно. — Какое б-б-было буйство сегодня, Аластор? Прекрасная погода для него. — Я слышал о ловле сбежавших холодильников, но о безудержном телевидении… Это для меня новость, — ответил Аластор, чтобы не отставать от несеквитаторов. — А кем ты можешь быть, мой странный новомодный парень?       Демон перед ним полез в грудь его пальто, когда он шагнул вперед. — Оксли.       Аластор обнаружил, что ему подали визитную карточку, аккуратно зажатую между двумя длинными пальцами. Он едва мог сдержать свое веселье, когда поднял руку и вытащил карточку. — Но вы можете называть меня М-м-макс. — Ой?       Аластор изучил карту. Было имя — Максимильян В. Оксли — тиснением золотом на матовом черном картоне. Он чувствовал вес имени — это было настоящее имя демона, написанное на его душе. — И чем я обязан вашей чести? — он поднял глаза, чтобы встретиться с пикселизированными. — Это справедливо только для унций, не так ли? — телевизор настаивал с усмешкой, которая сочилась подписью. «Мы к-к-коллеги, в-в-вы и я. — Мы.       Не совсем вопрос — скорее заявление, наполненное интересом, приглашающее незнакомца продолжать. — Вещания, — сказал он с театральным расцветом, широко распахнув глаза. «Артисты.» — Оу., — Аластор потворствовал ему вспышками глаз. — Тогда вы здесь, чтобы развлекать меня? Восхитительно.       Он наклонил голову и отбросил свой посох в сторону. — Я п-п-п-пришел б-б-благодоря вашим усилиям! — он сказал поздравительным тоном.       Аластора развлекал этот разговор. Он говорил без капли страха. Когда телевизионное изображение изменилось с изображения неровных черт на движущееся изображение ликующей толпы, Аластор засмеялся. — Мои усилия, — он барабанил пальцами по микрофону, на его губах играла улыбка. — Вы создали и-им-им-империю, — сказал Макс, возвращаясь к своему выразительному каналу. — Р-р-революцию! — Я думаю об этом больше как о… хобби.       Экран замерцал, и возникший смешок зашипел от статического электричества. — Ты умный! — сказал он, махнув пальцем на Аластора. — Он-он-они сказали мне, в-в-вы были умны, — он рассмеялся. — Забавно.