💜💜💜
Следующая наша встреча стала знакомством. Это произошло буквально через неделю после инцидента с падением. — Я Ким Тэхён, позаботься обо мне, пожалуйста, — он протянул мне ладонь, предварительно вытерев ее о штанину. — Очень приятно Тэхён, я Тхэ Гон Ан, зови меня нуной, — я старше на целый месяц, а, значит, меня нужно уважать и звать нуной, в этом я абсолютно уверена и не сомневаюсь ни секунды. — А эту плаксу как зовут? — Я не плакса, эээ, — этот маленький звереныш, больше похожий на крольчонка, показывает мне язык, оттягивая нижнее веко. — Я - Чон Чонгук, я вырасту болсым и сильным, и ты будешь называть меня хёном! — Ну не злись, Гуки, нуна не хотела тебя обидеть! — Тэхён обнимает его за плечо, вмешиваясь в наш разговор. — И ты не можешь стать ее хёном, даже когда выластешь большим и сильным! — Это еще почему?! — негодует он, дуя щеки. — Она сталше Гуки… — Ну и что?! — глаза бусины чуть ли не на лоб лезут от возмущения и обиды. "Вот же несносная мелочь", — думаю глядя на этих двоих, пока они продолжают препираться, будто меня здесь и нет вовсе — "Но, пожалуй, забавные, дружить с ними будет весело."💜💜💜
— А вот и не правда! — утро, а этот засранец уже орет, ну какой же неугомонный… — Чонгуки, ну зачем мне тебе врать? — Тэхён, как и всегда, пытается усмирить эту бурю на ножках, но получается, как обычно, туговато. — Почему вы опять орёте в моем доме с самого утра? — глаза закатываются сами собой, когда я вижу этих двоих — Это все потому что хён мне врёт! — вопит Гук — Да не врал я ему! — кричит мне Тэ — Ты зачем нуну путаешь?! — уже Чону. А вот это интересно… У Тэхёна ноздри раздуваются, как у бычка, руки сжимаются в кулачонки, и его трясет от негодования. Впервые его таким вижу. Странный такой. Это все, потому что мы растем? Нет ну, а что? Нам с Тэ уже вообще-то по десять, Чону девять. Мы спокойно гуляем без родительского надзора и сами почти взрослые, между прочим. И вот на сколько еще хватит ангельского терпения Тэ с этим пружинистым и громким чертёнком? Я вот думаю, что ненадолго, сейчас как бахнет ему по голове, чтобы знал, как на хёна голос повышать, и все. Давно пора, я считаю. Хотя в этот раз не только Тэ странный. Обычно Чон как-то активнее что ли, кричит и препирается до последнего, а сейчас стоит, тише воды. Глаза на мокром месте, губа дрожит, пальчиками край толстовки теребит, жмется ближе к стенке и смотрит на Тэхёна в упор. Вот-вот и заревёт, ну ничего себе! Он же при мне раньше свои шорты съест, чем заплачет! — Я… Я-я… З-зачем ты так, х-хён?.. По его пухлой щечке скатывается первая слезинка, а у меня почему-то чувство странное в груди появляется. Непривычно мне видеть их такими, неправильно это все как-то. Мне совсем ничего не понятно, но вся атмосфера словно кричит о том, что нужно что-то предпринять. — Так, так так так, Гуки, мелкий, иди сюда, я тебе что покажу, — тяну его за рукав и уволакиваю наверх, к себе в комнату. Понятия не имею что должна сделать, но этих двоих нужно разнять хоть на немножечко. — Смотри, — протягиваю ему свежий выпуск комикса о железном человеке. — Папа вчера вечером привез, я его, конечно, люблю, но ты любишь больше. На. Только не плачь больше, пожалуйста. Чонгук лупает своими огромными оленьими глазами, смаргивая остатки слез, вытирает рукавом сопли и кидается мне на шею. — Нууууунааааа, — воет он мне в ухо. — Ну почему Тэхёни-хён такой дураааак? — Расскажи нуне, что сделал этот засранец, и мы вместе подумаем, как его проучить. — Не надо… — Чего не надо? — Проучивать его не надо… — Хм, как хочешь, конечно, но разве он не натворил делов? — Натворил… Но я не хочу чтобы ему было нехорошо, понимаешь? Он смотрит на меня своими озерами, и я вижу в них что-то непонятное, я еще не знаю, что это за чувство и почему оно читается в глазах этого бесёнка, но отчего то мне кажется, что я понимаю, чего в этот момент от меня ждет Чонгук. Ему нужна поддержка. Он привык получать ее от Тэ, но сейчас именно он виноват в том, что ему плохо, и у него нет выбора, кроме как обратиться ко мне. — Понимаю, — киваю легонько и вытираю Чонову щеку. — Так, что он сделал, в чем тебе соврал? — Он сказал, что я вырасту, стану сильным и красивым и… И… — он переминается с ноги на ногу, шумно выдыхает и добавляет наконец, — найду себе девушку и перестану с ним общаться! — Ерунда какая! С чего он такую дребедень думает? Мы всегда будем вместе, мы же обещали! — Вот и я ему сказал, что не нужны мне никакие девушки, у меня есть он и ты, нуна, и я хочу быть с вами всегда! — у него снова слезы в глазах стоят. — А может это о-он? Он найдет себе д-д-девушку и отвернется от нас? — когда он сильно нервничает, он немного заикается. — И будем, обязательно будем вместе, Гук, и никуда он от нас не денется, — я прижимаю его голову к своему плечу и вижу в дверном проеме Тэ, машу рукой, чтобы подошел. — Эй. Чонгук-и, — Тэхён подходит к нему сзади и заключает в свои объятия нас обоих, кладет подбородок на его плечо и шепчет в ухо. — Прости меня, Чонгук-и, — а сам еле держится, чтобы не зареветь. — Я такой дурак Чон-и, конечно, ты меня никогда не бросишь, и я тебя никогда не брошу, просто я подумал, а вдруг ты этого захочешь? — Ты совсем дурак что ли?! — Чон выпрыгивает из моих объятий, разворачивается в кольце рук Тэхена и изо всех сил толкает его. — О чем думает твоя пустая голова! — он захлебывается возмущением и, не обращая внимания на то, что Тэ прилично приложился об пол, наваливается на него сверху, стуча своими ладошками по плечам и груди Кима и продолжая кричать. — Ты глупый! Ты самый глупый в мире хён! Как ты мог подумать о таком? Как я могу хотеть не быть с тобой?! Кажется, Тэхён немного растерялся, лежит, глазами хлопает, молчит. Да и я, честно говоря, не понимаю, а что делать то. Мелкого успокоить бы, да как? Он и раньше шебутной был, но сейчас он сам не свой. Тэхён, однако, находится быстрее. — Чон-и, Чонгук-и! Успокойся, успокойся пожалуйста, прости меня! Прости своего глупого хёна! Я больше никогда такую ерунду говорить не буду! И думать тоже! Ты только прости меня, а! Я не могу смотреть как ты плачешь Чона~а, больно тут невыносимо, — он берет ладонь Гука в свою и кладет себе на грудь, в область сердца. — Чувствуешь, как бьется сильно? Сейчас из груди вылетит, — он обнимает его второй рукой и притягивает к себе, а когда тот укладывается на нем, начинает поглаживать его спину и шептать ему всякие милые глупости о том, что все у них будет хорошо. Чон потихоньку успокаивается, и чувство, что свербило у меня в груди, затихает. Да. Вот так всегда и должно быть. Только так.💜💜💜
Что еще я помню? Боже, да историй с их участием так много, а наши жизни переплетены так тесно, что я смогу рассказывать их до утра, а, может, и дольше, да, определенно дольше… Не все из них были красивыми и счастливыми, мы через многое проходили, но абсолютно каждая заканчивалась неизменно — мы справлялись вместе. Одним из таких случаев был, хм, может, день святого Валентина, когда нам было по пятнадцать? Пожалуй, да, именно этот день забывать ну никак нельзя, хоть он и не из приятных. Это был первый случай, когда пошатнулось то, что до этого считалось незыблемым — наше доверие друг к другу. Спешу заверить, что он же был последним. Этот опыт был крайне полезным и многое изменил в наших отношениях. Теперь я рассматриваю его, как крайне положительный, однако, тогда это было просто ужасно. — Ну, значит, все, как обычно: сериалы и вкусняшки! Обожаю праздники в нашем исполнении, ничего лишнего, — он улыбается демонстрируя кроличьи зубки. Ну какой же еще ребенок, а. — Аминь и добавить нечего! — кто я такая, чтобы спорить с очевидно правильными вещами? — А вам не кажется, что это немного не правильно? — он говорит это совсем тихо, но в наших ушах это звучит, как оглушительный треск. — Что, прости? — даже понять не могу, я больше удивлена или расстроена его вопросом. — Ну, я имел в виду, что другие общаются еще с кем-то, ходят куда-то, на свидания там, например, день всех влюбленных все-таки… Он продолжает что-то говорить и идти вперед, совсем не замечая, что Чон замер на месте с тем самым выражением лица, которое я бы предпочла не видеть. В глазах ужас стоит, будто ему только что сообщили, что жить осталось три дня, губа прикушена, бледный, как лист бумажный, и дрожит весь. Он пытается скрыть это, но получается плохо. Конечно, не до конца, но я понимаю его чувства. Что еще за новости такие? Кто такие эти «другие» и при чем там мы? Мы же всегда были вместе, так ведь? Зачем нам еще кто-то? Неужели нам уже недостаточно друг друга? — Думаю, поэтому Дахён и позвала меня с ними… — я прихожу в себя и слышу окончание его фразы. Дахён, значит. Так вот чьих это рук дело. Я смотрю на Гука, а ему все хуже, его трясет и совсем не ясно от чего, от злости или обиды, ясно только, что еще пара слов из уст Тэ и всему придет конец прямо сейчас. Волосы вырву этой овце на следующей перемене, лысая в свое караоке пойдет, хотя ноги я ей вырву тоже, поэтому групповое свидание у нее на сегодня отменяется. — Чон, малыш, ты чего застыл? Мы так на урок опоздаем, — я знаю, что это совсем не то, что он хочет от меня услышать, но сейчас я больше ничего не могу предпринять, мне бы времени немного. Пожалуй, мировая история прекрасный предмет для дум о том, как разрешить внезапно подкравшийся конец света. — Ну же, идем. Он пару раз моргает и смотрит на меня теми самыми глазами. Боже, я знаю, что это означает, и я бы все в жизни отдала, чтобы больше никогда не видеть этот взгляд. Бегущей строкой, переливаясь красными огнями и сигнализируя о помощи, проносится «За что, нуна? Почему? Почему так больно?». И я понимаю его, мне самой больно неимоверно и от ситуации этой дурацкой, и от того, что Чону настолько плохо, что он никак скрыть этого не может. Да и Тэхёну не лучше, я же знаю! Агрх, да какого ж хрена?! Мы проходим мимо Тэхёна, который, кажется, наконец начал понимать, что он только что ляпнул и к чему это привело, и, наклонившись к нему максимально близко, я чуть ли не выплевываю из себя «а с тобой мы еще поговорим, без него, ловелас хренов». Самое убогое в этом всем, что его взгляд ничем не отличается от чонова, там та же тоска и вопросы те же. Ну что за глупые мальчишки? Весь урок я сама не своя. Никак не могу придумать, что мне делать и понять, а какого, собственно говоря, хрена именно мне это нужно? Смотрю на Чонгука, потом на Тэхёна. У одного взгляд стеклянный, будто и не тут вовсе, лицо неузнаваемое, а у второго глаза на мокром месте и голова в плечи вжата. В груди неприятно тянет. Хах, так вот почему это нужно мне… Я же за них переживаю, как за себя, я же боль их на себя взять готова, лишь бы улыбались чаще. В голове не возникает идеи лучше, чем выйти в туалет и вытянуть следом Тэ — нужно что-то решать сейчас, на перемене велика вероятность чонова срыва, и тогда, черт его знает, чем все это кончится. Минута тянется, как вечность, но дверь в кабинет наконец распахивается и выходит он. Тащу его за угол, от класса подальше, толкаю его в грудь рукой и спрашиваю: — Какого же хрена ты вытворяешь, Ким? М? Наскучило с нами, и ты решил обзавестись новыми друзьями? Прекрасно, я переживу, а ты о нем-то подумал?! — Гон Ан, успокойся, пожалуйста, все не так… — он назвал меня по имени… По имени назвал. — Ты все совсем не так поняла, правда. — Так объясни мне, объясни мне, Тэ, какого черта сейчас происходит? На самом деле мне страшно неимоверно, я даже не знаю, готова ли услышать то, что он хочет сказать. — Ему признались, Гон… — он буквально сдувается передо мной — Ч-что? — мне кажется, или я одна сегодня не попала в какой-то любовный водоворот, а главное, какого черта все молчали?! — Ему призналась Чжихё с параллели. На прошлой перемене, я сам видел. — Нет, ты не понял меня, и что с того? Ну призналась и призналась, флаг ей в руки, ветер в спину! — Я думаю, ему стоит ответить взаимностью. — Ты думаешь? Хах… Ты вообще в себе, Тэ? Он тебе что, ручная зверюшка, совсем ополоумел? Решишь за него, что ему делать и с кем?! Что с тобой не так? — сказать, что я разозлилась тогда, это просто проигнорировать действительность, мне кажется, в тот момент у меня искры из глаз летели. — Да, черт возьми, я не знаю! Слышишь! Не знаю я, что со мной! Мне страшно… Страшно, что он уйдет! Что оставит меня! И в то же время я осознаю, что не имею права удерживать его, если он этого захочет. Пусть это произойдет сейчас, мне и так больно, разве ты не видишь?! Вот же твою мать. Да видела я, все блин видела, а делать-то мне с этим что надо было?! Мне тогда всего 15 было, я хотела тусоваться и веселиться, как в сериальчиках типа «Друзья», где все по фану и на легке, а тут получите-распишитесь — унылую реальность заказывали? С другой стороны, а если бы не я тогда, то черт его знает, каков бы у этой истории был финал. — Так. Ладно. После урока мы пойдем за школу. И там вы поговорите. Ты скажешь все, что ты думаешь, и выслушаешь его, уверена, ему тоже есть, что сказать. И, конечно же, ты пошлешь Дахён в пешее эротическое, иначе я пошлю ее в хирургическое… Ты все понял? — Мне страшно, нуна, — в пол смотрел, боялся на меня глаза поднять, вот дурак… — Мне тоже. Тоже очень страшно. Но мы должны что-то сделать. Хоть что-нибудь. Почему бы не попробовать начать с разговора? — Хах. А ты как всегда права, нуна. За что ты нам такая умная досталась, тебе точно 15? — За все хорошее. Нет, мне 25, я просто сохранилась хорошо. Всё, пошли, нас и так слишком долго не было. Перед тем, как зайти в класс я написала Гуку сообщение, чтобы не убегал после урока, а то знаем мы его пропсиховки, ищи его потом по всему городу со сбитыми костяшками. После урока мы направились за школу в гробовой тишине. Между нами впервые было такое чувство неловкости и напряжения. Удивительно. И неприятно. Дискомфорт окутывал с ног до головы своими скользкими щупальцами и давил, давит так, что дышать становилось тяжело, хотелось просто исчезнуть, лишь бы перестать это ощущать. Проходит пара минут, прежде, чем тишину нарушил — неожиданно — Чон. — Ну так что, хён, идешь на свидание вечером? — странное ощущение. И его лицо странное. Оно будто бы перестало что-либо излучать. Теперь оно стало абсолютно не читаемым, и это всего за урок. Такое вообще возможно? Мне стало максимально не по себе. — Нет, Чон-и, ну что ты такое говоришь, мы же договорились, что как всегда… — договорить ему не дают. — Как всегда уже не будет, и ты сам это прекрасно понимаешь, поэтому и затеял этот разговор в коридоре. — Да нет же, просто… — Ты нас видел, да? Да, ты точно видел, как она мне признавалась. Хах. И что? Решил, что я поскачу с ней на свиданку, просто потому, что она меня позвала? Ты обо мне такого мнения? А может, ты у нас такой? Может, не так уж хорошо мы друг друга знаем, м, Ким? — Чонгук не… — Что не? Ну же, хён, скажи мне, что ты «не»? Не то имел в виду? Не то хотел сказать? Или я тебя не так понял? А знаешь что мне, хён? — он тяжело втянул воздух носом. — Мне откровенно насрать! — Чон притормози! — должна же я была сказать хоть что-нибудь. Все, все вышло тогда за рамки того, с чем мы сталкивались раньше. — Не лезь, нуна! — его вскрик похож на рык. Я просто застыла на месте. Он никогда не повышал на меня голос и никогда не грубил. Я вообще никогда не видела его таким, передо мной будто другой человек, и это пугает. — Мне абсолютно насрать на то, что ты там для себя решил и чего себе надумал! Я это я, и ты, наверное, не поверишь, но я в состоянии принимать решения сам! Когда ты наконец это поймешь и перестанешь думать, что я маленький мальчик, которому нужна твоя постоянная опека, приходи, поговорим, — он развернулся и ушел, бросая напоследок, — прости, нуна, увидимся вечером. Мы оба не знали, что делать. Все это настолько ново и пугающе, что мы даже друг другу не находили, что сказать. Но я старше на целый гребаный месяц и уж точно мудрее лет на десять, так что отмерла первой. — Вот и поговорили, — я подняла взгляд на Тэ, и сердце сжалось в груди — такой разбитый и потерянный… Да что ж они творят-то?! — Ладно, то, что ты накосячил, Тэ — очевидно, тут я Чона, конечно, понимаю. Но ты же знаешь его, ну. Это же все еще наш Гуки! Да, выпустил клыки, ну, а чего ты ожидал? Не может же он на все твои закидоны слезы лить?! Рано или поздно он бы выкинул нечто подобное… — И снова ты права… И что теперь делать? — Ну, я думаю, стоит сделать так, как с самого начала и планировалось — Это как? — Это как обычно, сериалы и вкусняшки. Чон в любом случае придет ко мне, и, конечно же, он надеется, что придешь и ты, так что не подведи его, Тэ и, я тебя умоляю, подготовься как-нибудь что ли. А то опять нагородишь, и тогда я точно сольюсь со всего этого, мне всего 15, а я уже могу закрашивать седину. Помню, вечер тогда наступил как-то быстрее чем хотелось бы. Звонок в дверь, конечно же, никого не удивил, и Чонгук даже не посмотрел в мою сторону, когда я пошла открывать. Тэхён выглядел взволнованным, и его можно было понять, я и сама была как на иголках. Хрен его знает, как теперь будет реагировать Чон, в нем явно что-то щелкнуло, и никто из нас еще не понял, что и в какую сторону. Тихонечко забравшись на диван, я заползла в самый дальний угол, чтобы не отсвечивать лишний раз. Они меня, конечно, не стесняются абсолютно, однако, в данной ситуации я вполне могу оказаться лишней. — Привет, — его голос хрипел и дрожал. Чон даже головы не поворачивает, слегка кивает, продолжая смотреть в экран, на этом все. — Ты как? В ответ тишина. Это максимально неловко, и можно было бы разрядить обстановку парой слов, но мне как-то боязно, и поэтому я молчу. — Эм. Мы можем поговорить? — О чем? — О случившемся. — А что случилось, м, хён? — он медленно повернул голову, заглядывая Тэхёну в глаза. Атмосфера была такая, что даже меня пробрало мурашками. — Ну, то, что я сказал тогда, я не… Черт, Чон снова не дает ему договорить, вот ведь несносный упрямец! — Это я понял еще за школой, ты «не». Что нибудь еще? — Куки, ну перестань, пожалуйста… Чон чуть вздрогнул, ну, конечно, тяжелая артиллерия в виде «Куки», и сердце нехотя пропускает удар. Маска дала трещину, и, наконец-то, повеяло надеждой. Я аж выдохнула с облегчением. — Я же люблю тебя, — вот тут удар пропускают уже два сердечка. — Ты же мой лучший друг, — даже мне как-то странно внутри, судя по лицу Чона, не это он хотел услышать, ха, а что ж тогда? — Хах, ну спасибо, хён, я тоже «люблю тебя как лучшего друга», ты прощен и можешь идти на свидание, тебе полегчало? — Гук, да что с тобой не так, я просто не понимаю! Что ты хочешь от меня услышать? Что бы я ни сказал, ты не доволен, ты меня, конечно, прости, но я уже без понятия, что тебе нужно! Я сидела там, вжавшись в диванные подушки, и откровенно не понимала, как бы им помочь. К верху жопой шло абсолютно всё, и в силу новизны ситуации я впала в какой-то овощной ступор. Не то чтобы мы не ругались до этого, всякое, конечно, было, и ссоры тоже, но тогда всё вышло за рамки привычных конфликтов. Все, что я на тот момент могла, это сидеть, молчать и ждать, чем все это кончится. И это чертовски пугало! — Со мной не так? Что со мной не так… Да если б я сам знал, хён! Если бы я знал, что не так со мной, что не так с тобой, почему все это происходит, если бы я знал, я бы сейчас не орал на тебя, как последний придурок! Я бы знал ответ и точно придумал бы, что делать! Но я не знаю, слышишь, не знаю я! И это злит меня! Сильно злит! Меня бесит мысль, что ты хочешь на свидание с какой-то девкой и готов променять на это наш совместный вечер! Меня бесит, что ты думаешь, будто можешь решать за меня, отвечать мне на чьи то чувства или нет! Меня бесит, что сейчас я хочу дать тебе по морде и в то же время я хочу рыдать на твоем гребаном плече! Бесит-бесит-бесит!!! До сих пор я очень хорошо помню секундную глухую тишину, которую в следующее же мгновение разрезал всхлип Чона. Он не выдержал. Да чего уж там, мы все не выдержали. Я прикрыла рот руками и молча содрогалась от слез, лицо Тэхёна выражало вселенскую скорбь и это разрывало сердце на куски. А Чон начал оседать на пол и громко рыдать. Твою же мать, как больно все это было. Как и прежде, как это было всегда, когда дело касалось Чона, Ким нашелся первым. Он подскочил к Чону и притянул к себе, сжимая того в своих объятиях так крепко, что можно было услышать хруст костей. Он очень долго гладил его по голове и что-то шептал ему на ухо. Чон первые секунд десять упирался, толкался и очень ругался. Кажется, тогда я впервые услышала от него мат. Затем он начал успокаиваться и обмякать в руках Тэ, пока совсем не притих. В тот момент мне показалось, что вот сейчас я точно лишняя и надо бы тихонечко свалить, умыться и вытереть сопли, оставив этих двоих наедине. Однако у них были другие планы, в которые входило явное прикрытие собственной неловкости моей задницей. — Эй, нуна, а ну иди сюда, — Тэ протянул руку ко мне руку. — Давай-давай. — Вот же наглый сопляк — Ты старше всего на месяц, нуна — На целый месяц! — подошла вплотную, и меня тут же утянули в обнимашки. — Вы меня раздавите, придурки — Прости меня тоже, нуна. Я поступил как идиот. Совсем не подумал о том, как мои слова могут вас задеть. Я не хотел, правда… — И меня прости, — Чон шмыгает носом, втягивая сопельные ручьи — Тебя то за что, о небеса? — ну как не любить этого малыша? — Ты переживала за меня. За нас. Переживала ИЗ-ЗА нас. И так происходит постоянно. Ты как наш ангел хранитель, нуна… — Так, все. Идите в жопу оба, — уткнулась в их плечи лицом, чтобы не показать, что снова плачу. Я так люблю их, так благодарна им и небесами клянусь, любого порву за их счастье. Мы стояли так минут десять, не меньше, Тэ продолжал гладить Чона по голове, а тот умиротворенно сопеть ему в плечо, и я в очередной раз поняла, что только так и должно быть. Всегда.💜💜💜
Когда же была пройдена точка не возврата? Хм, думаю, это была рождественская вечеринка в доме нашего одноклассника. Это было не так давно, и, пожалуй, этот день мы всегда будем помнить в деталях, в нем смешалось так много всего, что можно снять мини сериал, а уж какая карусель была после! Но об этом чуть позже, все по порядку. Итак, вечеринка. — Мы же идем? — как бы невзначай спрашивает Чон. — Конечно, идем! Это ж событие, мать ее, года, вечеринки в доме Хвасы это по умолчанию легендарное действо. — Чует моя задница, что-то там произойдет, и, честно говоря, ребят, не знаю, — Тэ поправляет лямку рюкзака. — Мне как-то стрёмно, предчувствие что ли? — Я вот не прочь даже приключений на задницу отхватить, ибо я откровенно заколебалась тусить соло, когда вас двоих нет. Мне нужен парень, срочно! Что-то засиделась в девках я… — Нуна, ты рассталась с Уёном всего месяц назад… — Целый месяц назад, я бы попросила! — Ты не исправима, но мы все равно тебя любим, и если ты думаешь, что на этой злосчастной вечеринке встретишь своего Ромео, так уж и быть, мы пойдем с тобой, — Тэ приобнял меня за плечо и принялся лыбиться своим прямоугольником. — Эх, нуна, если что пойдет не так, виновата будешь ты! — Чон вроде как бухтит, но, глядя на улыбку Тэ, и сам улыбается до появления морщинок возле глаз. — Да что может пойти не так?! Это же просто вечеринка, пусть и самая крутая в году! Обняв этих придурков за плечи, я волокла их в класс. Тогда я искренне верила в то, что говорю, и ни на какие приключения особо не рассчитывала. А зря, знала же, с кем иду и куда.Дом Хвасы. Вечер.
— Воу, воу, воу, полегче, мелкий, с тебя явно хватит! — еле успеваю перехватить стакан, который Чон упрямо пытался донести до рта. — Милый, ты же в стельку, хочешь, мы проводим тебя до дома? — Ни-ку-да я не-пой-ду, бээээ, — он, как и в детстве, показывает мне язык и оттягивает нижнее веко, ну что за придурок? Однако картина умиляет меня максимально, был бы он еще не в хламину, и не потерялся б где-то Тэ, было бы ну совсем прекрасно. — Он снова бросил меня, и-ик, снова ушел с кем-то, и-ик, плевать он на меня хотел, нуна, ииик. Понятно, снова Тэ исчез из поля зрения на 10 минут, и Чон на автомате впал в уныние. — Так, ты остаешься тут и ждешь меня, — тыкаю пальцем ему в грудь, слегка толкая назад, чтобы упал на диван. — Я же иду искать Тэ, и, когда я его нахожу, мы все вместе идем ко мне, понятно? — Но я не хочу домоооой, — он дует нижнюю губу и канючит, как ребенок. — Я хочу к Тэ. На ручки, — и улыбается, как даунёнок. — Нет, Чон, я тебе не Тэ, всей этой мурой ты меня не проведешь, — припечатываю я и иду искать Тэ. — И попридержи коней с коленками Тэ… — Да не больно то и хотелось! — он надувается, как хомяк, затолкавший себе семечек за щеки, и, складывая руки на груди, откидывается на диване. Боже, ему ведь 18, а не 8, а как ребенком был, так им и остался. Правда, симпатию с годами скрывать становится все сложнее, и теперь под воздействием алкоголя он может ляпнуть нечто подобное. Надо быстрее найти Тэхёна, пока мелкий еще чего не отчеканил. Ладно я, но другим такое слышать, пожалуй, не стоит. Тэхён находится не сразу, и, не сказать, что я в восторге от того где и с кем. Дахён все эти годы не оставляла попыток захомутать Тэ, и данная вечеринка исключением не стала. Ну что за упрямая сучка, а? Сколько раз и на каком языке он должен ее отшить, чтобы наконец дошло? На этот раз она зажала его между столом и своими телесами, потираясь о него бедрами и закидывая руки на шею. Взгляд Тэ, конечно, бесценен, в нем просто бегущей строкой проносится «SOS ай нид хэлп, пожалуйста, сэйв ми». Ну, что-ж, благодари небеса, Ким Тэхён, они сжалились и прислали меня во имя спасения твоей глупой задницы. — Ах вот ты где! — О, нуууууна, — он отстраняет от себя эту липучку и двигает ко мне, по глазам вижу, он чуть не плачет от счастья. — Что-то случилось, тебе нужна моя помощь? — он приобнимет меня за плечи и старается как можно менее палевно, но быстро, свалить подальше. — О Да, Тэхёни, мне нужна именно твоя помощь, — еле сдерживаюсь чтобы не засмеяться во всю мощь легких. — Там Чон, — договорить я не успеваю. — Что Чон? С ним что-то случилось? Почему ты оставила его одного? Его кто-то обидел? Даже пьяный в ноль Ким Тэхён в первую очередь будет думать о Чонгуке и его благополучии. Он и на кухне то оказался потому, что пошел за водой для мелкого, а там эта жвачка его поймала, которая сейчас мне спину взглядом прожжет. — Да нет же, Господи, нет! Он просто перепил! И пока он ничего не натворил… — в этот момент толпа взрывается одобрительными воплями и улюлюканием. Я пытаюсь понять откуда шум и с чем он связан, но пока только ясно, что из гостиной. В которой я оставила Чона… Ну нееееет. Совпадение, просто совпадение. Мы немного ускоряем шаг и, протискиваясь через толпу пьяных старшеклассников, пытаемся как можно скорее оказаться в эпицентре «веселья», лишь бы убедиться, что с Чоном все в порядке, не то чтобы он был прямо оторвой, но с алкоголем у него отношения сложные. — Вот же блядство… — первой в дверном проеме оказываюсь я, и то, что я вижу, ну, конечно лучше, чем можно было бы представить, но, думаю, Тэ сейчас и Чон завтра явно со мной не согласятся. Чон на столе. С голым торсом. Танцует, размахивая футболкой в руке. Его явно чем-то облили, и вишенка на торте — Бэм-Бэм, танцующий в таком же виде и состоянии рядом с ним. Стриптиз заказывали, девочки? Я поворачиваю голову и вау. Тэхён сейчас похож на обезумевшего волка. Глазищи сверкают, ноздри ходуном ходят, губы сжаты в тонкую полоску, и вообще весь его внешний вид от выражения лица до стойки чуть не кричит «только попробуй». Меня, честно сказать, раздирает от противоречивости эмоций. С одной стороны, я чуть ли не умиляюсь, мои малыши уже еле скрывают свои чувства, а значит, кульминация уже близка. С другой стороны, они так и не сдвинулись с места, и, кто знает, если Тэ сейчас перемкнёт, как отреагирует на это Чон, и чем это в итоге кончится. Однако долго думать об этом мне не удается, ведь в следующее мгновение Бэм кладет руки на талию Чона и притягивает его к себе. Толпа беснуется, девчонки заходятся в воплях, басы бьют по легким, в воздухе стоит смесь запахов алкоголя, сигарет и человеческих тел, всем горячо, весело и хорошо, и только я вижу, как срывает последний крепёж. Тэхён оказывается возле стола секундой позже, он обхватывает бедра Чонгука обеими руками и резко дергает на себя. Поступок, конечно, необдуманный, ведь: а) Чона прижимал к себе Бэм; б) Чон на столе, а Тэ на полу; в) Чон приближения Тэ не видел и к рывку готов не был. Слава богам, несмотря на то, что Чон тот еще кабанчик, Тэ мало чем уступает ему по комплектации и силе, а Бэм и сам достаточно пьян, и хватка его особым препятствием не стала. В итоге, не совсем гладко, сбив парочку бутылок с соседних столов и получив вскрик и пару ударов по спине от Чона, со стола он его все-таки уволок. А дальше какое-то слайдшоу. Цветомузыка бьет по глазам, алкоголь по венам, музыка по перепонкам, и во всем этом мракобесии я вижу лишь вспышки с самыми дорогими мне людьми. Вспышка — Тэ тащит упирающегося Гука куда-то к выходу из гостиной. Вспышка — Чон орет и чуть не плачет, вырывается и машет руками. Вспышка — Тэ устал бороться с этой истеричкой и закинул его себе на плечо. Вспышка — Они на лестнице. Вспышка — На втором этаже. Вспышка — Скрываются в одной из комнат. Я за ними, конечно же, не иду. Сами разберутся. Более того, сами мне все расскажут. Я лучше пойду, умоюсь и приведу себя в относительный порядок.Дом Хвасы. Ночь.
Меня уже значительно отпустило, я все еще пьяна, но не то чтобы очень. С момента, как Тэ утащил Чона на второй этаж, прошло около часа. Не могу понять, я переживаю или просто взволнована их уединением. Я ждала чего то подобного ближайший год, ну не меньше. Честно говоря, я жутко корила себя. Мы же вместе с самого детства, росли друг у друга на глазах, столько всего пережили. Как я могла упустить момент, когда детская преданность, сменилась юношеской влюбленностью, а затем и подростковым желанием безраздельного обладания? Сначала я заметила это в Чоне. Какое-то время отгоняла от себя подобные мысли, пока не стало ну совсем очевидным, что он влюблен. Оставалось лишь озвучить это, чтобы уж наверняка, что он в тот вечер и сделал, совершенно случайно, конечно. Боже, его тогда видеть надо было, он так растерялся, когда осознал, что произнес это вслух. Глаза размером с блюдца, в них слезы стоят готовые сорваться в любую секунду, губы дрожат, сам бледный, как мел. Хорошо, что я тогда смогла совладать со своим удивлением, которое, к слову, было вызвано больше моей невнимательностью, нежели самим фактом его влюбленности в Тэ, и не выдала себя хотя бы мимикой. Я знала его достаточно хорошо, чтобы понимать — сейчас внутри него рушится мир. Сгребла его в охапку и, прижав к себе так, будто готова укрыть его собой от всего на этом свете, сказала: «Я понимаю. Чонгуки, понимаю и принимаю. Тебе нечего бояться и стыдиться, малыш. Все хорошо. Я люблю тебя. Мы любим тебя». Он сразу обмяк в моих руках и тихонько заплакал от облегчения. Я представляю, как ему было тяжело и как он боялся, что его отвергнут самые близкие люди. Черт, от мыслей, как долго он носил все это в себе, становилось трудно дышать. Глупый маленький хубэ, ходил и страдал в одиночку, ну мог бы и нуне рассказать. С тех пор мы иногда говорили с ним об этом, но не часто и без подробностей, было все-таки очевидным то, что ему это приносит определенный дискомфорт. Затем это произошло и с Тэ. Немногим позже Чона, кстати, хах, ну, кто бы сомневался, даже тут они друг от друга не желали отставать. Правда, произошло это совсем иначе, сам он ничего говорить не думал, я просто застигла его врасплох и получила желаемое. Я тогда поймала его с поличным. До этого я списывала подобные моменты в его поведении на дружеское собственничество, но после признания Чона стала смотреть на поведение Тэ под другим углом. И в один из таких дней он не смог совладать с собой и красочно продемонстрировал всю величину своей ревности и ненависти к тому, кто был сейчас центром внимания Чона. Черт, мне хотелось заехать себе по лицу. Слепая я или сухарь бесчувственный, что со мной не так, если я таких очевидных вещей не замечала, они же всегда просто жили друг другом! Переборов очередную волну удивления с самобичеванием вперемешку, я решила во что бы то ни стало вытрясти из Тэ признание. Стараться долго не пришлось, на самом деле. Он был так поражен моим вопросом «тебе нравится Чон?», брошенным аккурат в лоб, что просто, часто хлопая глазами, лишь сказал на выдохе «да». Как и с Чоном, мы иногда об этом говорили после, и честно говоря, я не знала, что делать и стоит ли вообще что-либо предпринимать. С одной стороны, все очевидно. Есть чувства, они взаимны, чего кота за яйца тянуть? Признавайтесь и живите долго и счастливо, я знаю это наверняка и в принципе могла бы их подтолкнуть. С другой стороны, каждый из них доверил мне свой секрет. Я не могла просто взять и раструбить им об этом. Они должны были разрешить это сами. И вот мы здесь. Они наверху уже час, я внизу сижу и думаю, что делать мне. Пойти домой или дождаться все-таки их? Тэхён, будто слыша мои мысли, открывает дверь и выходит из комнаты. Ну, выглядит целехоньким, а это значит, что они как минимум не подрались и это уже хорошо. Я начинаю махать руками, в надежде, что он меня увидит, и, вот же мать ее ю ор май соулмейт, он поворачивает голову и смотрит прямо на меня. — Как вы, все в порядке? — спрашиваю я, как только он подходит. — Переломов открытых вроде нет, порезов и синяков тоже, значит, не дрались, — и только я хотела хихикнуть, как взгляд мой остановился на его шее. Точнее говоря, на засосе на его шее. Ярком таком, синюшном засосище виднеющимся над кромкой воротника рубашки. Тэ, видимо, понял, на что я так вылупилась, и поспешил прикрыть его рукой. — Ну, да, мы точно не подрались, — он неловко улыбается, и я теряюсь. — Вот же святое дерьмо, вы переспали?! — Ч-что? Боже, нуна, нет! Что ты такое несешь?! — он чуть ли не скачет на диване от возмущения, а меня разрывает от чувства облегчения и смеха. — Как ты вообще могла о таком подумать, мы на какой-то вечеринке, оба пьяны и даже не поговорили толком! — Ну, это я вижу, вам явно было некогда, кек, — не могу сдержаться и не подколоть. — Прекрати, ну правда… — он обреченно вздыхает. — Ладно-ладно, так что у вас там все-таки произошло? Или не мое это дело? — Я с удовольствием обсужу это с тобой, нуна, но не сегодня. Мне жутко хочется пить и спать, и я пока сам мало что понимаю, но, думаю, завтра все прояснится. — Как скажешь, Тэ, как скажешь, заночуем тут или двинем до дома? — Тут. Там Чонгук уснул, будить его не хочется, и так еле улегся. — Оке доке йоу, пойду тогда, подыщу себе койко-место в этом рассаднике счастья и похоти, — смеюсь. — А ты иди давай к Чону, а то не ровен час к нему в постель прыгнет какой-нибудь Бэм, — я чертовски язвительная дрянь, я знаю. — Нуна, какая же ты все-таки с… — он знает, что я шучу, и понимает, что все это ерунда, но, видимо, мысль о том, что кто-то может залететь в комнату к Чону, его действительно беспокоит, и это отражается сейчас на его лице. — Боже да иди ты уже к своей спящей красавице, — взмах руки, и я удаляюсь.Дом Хвасы. Утро.
Как и ожидалось, просыпаться в то утро было тяжелейшим испытанием. Голова гудела нещадно, кружилась не меньше, во рту сухость ощущалась так, будто накануне я ела опилки с песком вперемешку, а легкая тошнота идеально дополняла картину. Эй, официант, плесните немного смерти под третий столик! Черт. Ну знала ведь, что будет нестерпимо херово, ну вот нафига заливалась-то, как в последний раз? Ай ладно, пожалею и почмырю себя потом, сейчас в приоритете — как провели ночь, а, главное, как встретили утро эти двое. Потому что варианта всего два: 1 — они, как взрослые и адекватные люди, поговорят, во всем признаются и выйдут с той комнаты парой; 2 — кто-то особенно умный закосит под дурочка с алкогольной амнезией, второй ему подыграет, и мы продолжим наблюдать за развитием событий с «максимальным закатом глаз». И я, конечно, хотела бы верить в первый вариант, но жопа чует, что выигрышным будет второй… Итак, необходимо встать для начала. 1 2 3 — Бляяять, — по ощущениям, кто-то съездил мне по голове битой, на деле же я просто встала с дивана. Пройти до кухни оказывается тем еще испытанием: мало того, что меня носит из стороны в сторону, так я еще вынуждена маневрировать между мусором и полудохлыми телами «хорошо отдохнувших» этой ночью. — О, — первое что я могу выдавить из себя, зайдя на кухню. Прижатый к столешнице поясницей, стоит Чон, а над ним нависает Тэ, и я пока не сообразила, мне радоваться или разнимать. — Утро, эээ, доброе? — надо бы прощупать почву. — Доброе, нуна, — щебечет Чон и, уворачиваясь, выскальзывает из тэхенова захвата. — Ты как, совсем плохо, хочешь сок, я тут как раз свежевыжатый делал, пока Тэ не пришел. — Боже, ты чего такой болтливый с утра пораньше?! — каждый издаваемый им звук пробивает и без того хрупкую черепную коробку волной боли. — Не откажусь. Я вам не помешала? — О, ну что ты, нуна, совсем нет, — говорит Тэ, и я не вкуриваю, сарказм это или нет, ровно до следующей секунды. — Как можно помешать чему-то, чего не происходит. Чон на секунду замирает с апельсином в руке, я просто жду, что будет дальше. — Прости, — Тэ прикрывает глаза. — Я немного не в духе после вчерашнего. — Да ничего, все мы немного не того самого, — улыбаюсь, но сама понимаю, что да, вариант был выбран второй и, судя по всему Чоном. — Ты собираться? — Да, пойду умоюсь хоть перед выходом, а то совсем мятый, — Тэхён бросает последний взгляд на Чона и уходит. — Блять, ну скажи ты мне, ну почему ты такой мудак? — не хочу даже слова подбирать, устала смотреть, как они бродят вокруг да около. — Не начинай, прошу, — он отводит взгляд в сторону. — Не начинать что? Чон, ты, мать твою, вчера его чуть не сожрал! У него вся шея в засосах, будто он с пиявками ночь провел, а ты не придумал ничего лучше, чем сделать вид, что ты ничего не помнишь? — могла бы повысить голос, орала бы, но голова по прежнему гудит от любого вздоха. — Мне страшно! Что тут не понятного-то?! Я был пьян, накинулся на него с поцелуями, как оголодавшая течная кошка! — он швыряет остатки апельсина в раковину и поворачивается ко мне. — Мне страшно, слышишь, нуна? Я с утра глаза открывать не хотел, у меня сердце в глотке билось… А что, если бы он сделал вид, что ничего не помнит? А что, если бы послал или ударил? Ты понимаешь, что я бы с ума сошел на месте?! Поэтому я решил, что это будет лучшим выходом. — Ты хочешь сказать, что по его реакции ты не видишь, что он таким раскладом как-то не особо доволен? — опять мы об очевидном, сколько можно… — Вижу. Конечно, вижу. Но… Мы так и не поговорили, да и не клеится разговор, я не знаю, как начать и чем все это кончится, не думаю, что до конца понимаю его и его чувства, поэтому боюсь сделать ошибочные выводы и нахуевертить еще больше. Меня и самого это заебало, правда, я уже почти на грани. Мне кажется, в какой-то момент я просто не выдержу и прямо посреди университетского коридора засосу так, что воздух из легких выбьет, и будь что будет. В этот момент на кухню возвращается Тэхён. Конечно, он все слышал, но вид делает, будто мимо проходил, вот же еще один трусливый кот. Ладно, думаю, они сегодня достаточно услышали и сделали, скоро окончательно разберутся. Ну, я надеюсь… — Ладно девочки, пора бы нам чалить до дому, — говорю я, чтобы хоть как-то отвлечь этих двоих от созерцания увлекательного рисунка на полу. — Пойду умоюсь и стартанем, вы же готовы? — Да. — Да… Отвечают хором и тут же переглядываются. Нет, ну правда, сколько можно?💜💜💜
Почему я вспоминаю обо всем этом сейчас? Сегодня 14 февраля, и, пожалуй, нет дня лучше, для признания, не так ли? Видимо, именно так они оба и решили, и я, конечно же, всецело их в этом поддержала. Ну, в самом деле, мы ждали этого 12 лет в Азкабане! Но знаете, что было самым забавным? Буквально по очереди, с разницей в десять минут, они попросили меня о помощи в организации свидания у меня же дома. Само собой, я согласилась моментально, однако, сообщать им о планах друг друга не спешила, не хотела нарушать это трепетное волнение в ожидании, пусть помаринуются еще немножечко. Всю предшествующую неделю я ощущала себя как жонглер или канатоходец. Мне очень не хотелось спалить одного перед другим и все испортить, поэтому ежедневно я лавировала между звонками и смс, походами по магазинам и «подготовкой декораций». Слава богу, эти двое похожи куда больше, чем думают. Мой дом, к счастью для обоих, располагает отличной крытой зимней верандой на заднем дворе. Не задумываясь ни секунды, оба выбрали именно ее в качестве места проведения «церемонии». Всякие мелочи типа фонариков, свечек и прочей романтичной ерунды, выбирались уж если и не одинаковые, то уж точно очень похожие. Это позволило приводить обоих в одно и то же место, после того, как уходил первый, и не палить при этом их присутствия, говоря что-то типа «я прикупила еще вот это, если ты не против». Перфекто. Близился день икс, и я какого-то хрена начала переживать вместе с ними. Нет, ну а почему бы и нет? Мы столько лет шли к этому, и да, я в том числе, это же момент истины! Он, конечно, плохого ничего не предвещает, но все равно волнительно, знаете ли. И вот это происходит прямо сейчас. Конечно же, я оставила их наедине, не хватало мне еще быть свидетелем слов любви, произнесенных друг другу, слишком интимно, мы же не настолько тронутые, хоть и те еще придурки. Бабское любопытство меня, конечно, распирает знатно, но я так же знаю, что оба расскажут мне все и в красках, так что посижу пока тут, на окошечке, и тихонечко понаблюдаю за ними одним глазком. Ну чего я там не видела, милующихся мальчишек? Пф, да почти всю жизнь…Тем временем на веранде
— Итак, — говорит Тэ. — Итак, — повторяет Чон. Уголки губ обоих слегка ползут вверх. Улыбки смущенные, неловкие, будто они видят друг друга впервые и наконец-то решились заговорить. — Гон Ан хорошо потрудилась в этом году, тут очень красиво, — Ким проходит вдоль окна, увешанного нежно желтыми огоньками, невесомо проводя по ним рукой. Чонгук боится даже моргать. Тэхён сейчас такой потрясающе красивый. Его светлые, слегка волнистые волосы подсвечиваются сиянием огоньков, и это выглядит невероятно. На нем бежевый свитер крупной вязки и в тон ему джинсы, обтягивающие неприлично длинные, хорошо сложенные ноги, он весь будто соткан из уюта и тепла. Хочется взять его в охапку, уткнуться носом в плечо и никуда не отпускать, никогда. Он как дом, думает Чонгук, к нему всегда хочется вернуться, там всегда хорошо и спокойно, там всегда любят и ждут. В его грудной клетке бушует ураган, который сносит все на своем пути: мысли, страхи, тревоги, переживания - абсолютно всё, кроме одного единственного чувства к этому человеку. Слова срываются с губ так легко и просто, будто и не было никогда никаких сомнений в том, что их стоит произнести: — Я люблю тебя. Тэхён замирает с фонариками в руке. Он еле заметно дрожит и прикусывает нижнюю губу, затем медленно и боязливо поворачивает голову к Гуку, ища в его глазах подтверждение того, что ему не послышалось, что все это правда и он не на фантазировал себе лишнего под влиянием момента. Чонгук кажется поразительно спокойным, сначала это даже немного пугает, но, когда Тэхён фокусируется на его глазах, он все понимает. Он любит его. Правда любит. Не как друга, не как брата или соседа, нет, он любит его, Ким Тэхёна, как любят свою пару, свою половинку. Ему кажется, что его грудь сейчас разорвет от переизбытка чувств. Он так долго ждал этого момента, так мечтал об этом дне, что сейчас ему хочется всего и сразу. Плакать, смеяться, обнимать его до коликов в кончиках пальцев, целовать до тех пор, пока губы не онемеют и воздух в легких не иссякнет, кричать всему миру, что этот мальчик, самый прекрасный на свете мальчик с милыми морщинками в уголках глаз, что появляются когда он заливисто смеется — его! Он его и только его! Боже, да у него голова кругом идет от мыслей, сменяющих друг друга со скоростью света. Он даже не осознает, что все это время молча смотрит на Гука, пока тот не подходит вплотную, не кладет ему руку на плечо и, несильно встряхивая, спрашивает: — Хён, эй хён, с тобой все в порядке? На долю секунды в его взгляде промелькивает беспокойство, и это немного отрезвляет Тэхёна. Мечта, которую он берег годами, наконец-то стала явью, и он не позволит потонуть этому светлому моменту в пучине недопонимания. — А? Да. Прости! Я просто, просто… — он очень старается подобрать слова, но все летит к чертям, когда он видит эти глаза и вспоминает, что сказали эти губы пару минут назад… — Хён, я… П-п-прости, если я тебя ошарашил, э, все н-нормально, е-если ты не можешь ответить вз-вз… Тэхён не дает ему договорить. Его малыш только что признался ему в любви, самый родной и близкий человек на земле стоит перед ним абсолютно напуганный и растерянный. И это в корне неправильно, думает он, прежде, чем быстро податься вперед. Он обхватывает Гука и утягивает его в свои медвежьи объятия, прижимая к себе так, будто от этого зависят их жизни. Тэхён кладет ладонь на его затылок и, нежно поглаживая, шепчет: — Чшшш, чшшш, родной, тише, успокойся, пожалуйста, — он легонько касается губами его макушки. — И прости меня. Я был так счастлив, что немножечко сломался, хах. Я не хотел тебя пугать и заставлять нервничать. Чон понемногу расслабляется в его руках и еле ощутимо касается его спины. — Правда? — спрашивает он так тихо, что сам себя почти не слышит. — Правда, — выдыхает Ким в его пушистые волосы. Сейчас они жутко щекочут ему нос, но это самое приятное чувство из всех, ведь то, по какой причине это происходит, перекрывает любые неудобства. Чонгук понемногу смелеет и сжимает тэхёнов свитер в руках чуть сильнее, прижимаясь ближе. — А ты точно все правильно понял? — он отрывает свое лицо от кимовского плеча и смотрит в глаза. — Я же не раз тебе говорил что люблю, но ты же понял, да? Что этот раз о-отличается… — Конечно. Конечно, понял, малыш. И, черт, я должен был сразу ответить, но я правда был слишком счастлив и растерялся, прости меня, правда. — Прекрати извиняться, я тебя ни в чем не обвиняю, — и он улыбается той самой своей улыбкой, что всегда заставляла Тэхёна дышать через раз. Тэхён немного отстраняется от Чона и выпрямляется, смотрит в глаза серьезно и свитер поправляет, делая все это так, будто собирается читать речь на инаугурации. Он берет гуковы ладони в свои, поглаживая их большими пальцами и улыбается так нежно, что Чон забывает, что дышать и моргать — естественные потребности организма. Тэ поднимает свой взгляд и начинает говорить, по-прежнему шепотом, будто боится спугнуть момент и все испортить: — Чон Чонгук, — названный слегка вздрагивает. — Я люблю тебя так сильно, что не представляю без тебя своего будущего. Каждый день, проведенный с тобой, был счастьем, и каждый день, в который я посмел тебя огорчить, разбивает мне сердце. Я точно знаю, что все, чего я хочу, это делать тебя счастливее день ото дня. Смотреть с тобой дурацкие сериалы и годное аниме, покупать комиксы и рубиться в новинки на приставке, умничать и философствовать с тобой, и обсуждать всякую ерунду типа воскресного телешоу, спорить на что-нибудь и выполнять абсолютно идиотские наказания, отжигать на вечеринках, ходить в кино и пачкать на обратном пути мороженным твой нос, чтобы потом сцеловать с него сладость, кататься на самых безумных аттракционах и путешествовать по странам, о которых лишь читали в интернете, я хочу провожать с тобой день и встречать утро… Хочу видеть тебя в своих объятиях. Всегда. В своей постели… В нашей постели… Хочу чувствовать, как растворяюсь в тебе и как ты утопаешь во мне. Я так безумно любил тебя все это время, что иногда это напоминало мне помешательство, и я боялся, что ненароком обижу тебя или заставлю сделать то, о чем ты будешь жалеть… — Да как ты… — Подожди, дай договорить Куки, пожалуйста, — он дотрагивается пальцем до губ Чона, и тот замирает, распахивая глаза еще шире, чем прежде. — В тот день, на вечеринке, я думал, разорву тебя. Я был зол и был обижен, а потом ты набросился на меня, и я еле сдержал себя от того, чтобы не разложить тебя по всем поверхностям этого чёртового дома, — Чон отводит глаза и немного краснеет ушами, а Ким продолжает, — вот тогда я испугался больше всего. Утром я ждал, что же ты скажешь, как отреагируешь, я и правда готов был убить тебя за твои нелепые попытки косить под амнезию. — Он получает легкий тычок в плечо и стыдливую улыбку. — И тогда я подумал, что с этим пора завязывать. Страх, конечно, оставался. Но я уже не мог находится рядом с тобой, не имея возможности касаться тебя, прижимать к себе, целовать… Я понимал, что скоро меня окончательно сорвет, и, черт его знает, чем это кончится… Поэтому я какое-то время планировал это признание, даже Гон Ан в это дело втянул, а ты взял и опередил меня! Чон Чонгук, ну какого ж хрена?! — он улыбается своим особенным прямоугольником, и Гук больше не может сдерживать желание рвущееся наружу весь этот вечер. Он обхватывает шею Тэхёна и притягивает его к себе, их губы едва соприкасаются, но и этого хватает, что бы оба застыли. Глаза широко раскрыты, они смотрят друг на друга, как перепуганные оленята, губы дрожат, и воздуха критически не хватает, кажется, вот-вот, и пространство между ними заискрит. Первым отстраняется Чон и, поджимая губы, говорит себе под нос: — П-прости, — он теребит край своей толстовки и спешно опускает взгляд. — Я, я никогда н-не целовался п-прежде, я не умею и, наверное, зря вообще полез так с-сразу. Тэхён не говорит ни слова, он протягивает свои ладони к гукову лицу, проводит ими по линии острых скул, легким нажатием вынуждая того оторваться наконец от созерцания пола. Он подходит вплотную и прижимается своими губами к чоновой щеке. Еще раз. И еще. Щека. Одна, вторая. Скулы, нос, уголки глаз, переносица. Он покрывает легкими поцелуями всё его лицо, не пропуская и миллиметра. Подобравшись к уголкам губ, он легонько клюет сначала один, потом второй, и, тихонько прошептав «Я тоже», целует наконец его губы. Чонгук тает от всей этой нежности и чувственности. Ему сейчас так хорошо, что хочется хныкать и канючить как маленькому, лишь бы все это никогда не кончалось. Никакого напора, поцелуй более, чем невинный, они снова не сомкнули век и продолжают смотреть друг на друга. Тэхён осторожно шевелит губами, обнимая Чона за талию, и по одному взгляду тот понимает, что ему следует повторить это движение. В конце концов, они оба ничерта не умеют, а значит, и учиться будут вместе. Чонгук обнимает Кима за плечи и прижимается губами чуть настойчивее. Ему страшно до дрожащих коленок, и ноги почти не держат его, но рядом с ним Тэхён, его Тэхён. Он так крепко сжимает его талию и, о боже, прикрывает глаза, продолжая целовать, и этого вполне достаточно, чтобы окончательно решиться. Чонгук приоткрывает рот и на пробу проводит своим языком по кимовым губам. Знаком, что он все сделал правильно, служит низкий полустон, сорвавшийся с губ Тэхёна и рокотом отдающийся в грудной клетке. Он сразу же прижимает Гука к себе еще сильнее и повторяет его действие. Поцелуй по прежнему неловкий и неряшливый, очень мокрый и неаккуратный, они иногда сталкиваются зубами и улыбаются, не отрываясь друг от друга, но выходит все равно невероятно трепетно. Да, у них нет опыта, и да, пока это мало похоже на те поцелуи, что они привыкли видеть в кино, однако, рядом любимый человек, такой же неопытный как и ты сам, и он все понимает и будет познавать всё вместе с тобой, и если это не самое прекрасное чувство на земле, то что? С этими мыслями Чон углубляет поцелуй, и Тэхён его инициативу тут же поддерживает, старается сделать все как можно нежнее, аккуратно проскальзывая своим языком в чонов рот. Они медленно обводят языки друг друга, немного посасывая, иногда перемещаясь на губы и наслаждаясь моментом их первого поцелуя. Тэхёновы ладони уже пробрались под гукову толстовку и оглаживают ему поясницу и бока, Чон же, прижавшись к Киму вплотную, зарывается пальцами в его волосы. На этот раз поцелуй разрывает Ким, он утыкается лбом в чоново плечо и бубнит в него: — Вау. Просто вау. Это, это намного лучше, чем я себе представлял… Мне кажется я сейчас упаду… Ноги совсем не держат… — Я-я, д-да, согласен… Но, я бы хотел… Эм… Иди сюда, — Чон заключает его лицо в свои ладони и притягивает к себе. — Я тоже хочу зацеловать твою моську, — и улыбается так ярко, что Кима просто размазывает по этой веранде тоненьким слоем розовых блесток. Чонгук принимается покрывать кимово лицо поцелуями-бабочками, после каждого шепча «люблю». Тэхёна ведет от его прикосновений, он почти что мурлычет довольным котом и не может насытиться лаской. Это длится ну никак не меньше пары минут, и продолжалось бы ещё примерно вечность, если бы не… — Кхе кхе, — звучит откуда-то со стороны двери. — Я, конечно, дико извиняюсь… — Паааап!!! — отчаянный вопль и топот копыт слышаться из глубины дома. — Ты почему здесь?! — из-за поворота вылетает всклокоченная Гон Ан. — Вы же с мамой отправились на «двухдневное свидание»! Так какого… — Следите за речью, леди, — на пороге появляется «глава семейства в юбке». Чонгук и Тэхён, тем временем, неловко переминаются с ноги на ногу, очень стараясь слиться с местностью, что выходит хреновато. Всё внимание по-прежнему обращено на них. — Рейс отменили, мы просидели в аэропорту 7 часов, и только потом нам соизволили сообщить, что никуда мы не летим! Ну что за обслуживание! Так, ладно, поговорим об этом за столом, чего вы тут на веранде болтаетесь? Пойдемте в дом, там всяко теплее, — она удаляется в дом, отец же продолжает стоять на пороге. — Ну, что ж, ребята, она абсолютно права. Вы тут закончите то, на чем я вас прервал, о чем я, кстати, искренне сожалею, а после присоединяйтесь к нам за столом. Мы пока все приготовим, да, Гон~и? Я спешно вывожу отца с веранды и сама иду за ним. Конечно же, я испытываю лютейшее чувство стыда перед ребятами за сорванное свидание, прерванные поцелуи и внезапный каминг-аут перед моим отцом. Но стоит мне всего разок обернуться и увидеть их влюбленные и абсолютно счастливые мордашки, как становится очевидным, что не так уж мы все и испортили, главное, что долгожданное все-таки произошло. Я неловко пожимаю плечами, мол, ну извините, сама не ожидала, а этим хоть бы что. Оба чуть ли не сверкают от счастья, Ким кладёт руку на чонову талию, нежно притягивает его к себе и легонько целует в область виска. Чон на это хихикает и щурится, будто от солнечного света, чмокает Тэхёна в щеку и, пока тот, разомлевший, не понял, что произошло, выскальзывает из его объятий и бежит ко мне. Вот же маленькая бестия! Он подлетает ко мне, тихонько шепчет на ухо «Спасибо нуна», улыбается, оголяя свои зубки кроличьи, и скрывается где-то в районе кухни. Следом подходит Тэхён, он сияет не меньше, и я его отлично понимаю, мы все испытали чувство значительного облегчения сегодня вечером, будто со спины стянули рюкзаки весом в тонну. — Спасибо тебе, нуна, — он приобнимает меня за плечо. — Да прекратите вы уже, ну, сами все сделали, я там вообще ни при чем. — Все это время ты была рядом и всегда поддерживала нас, за это и спасибо, — он клюет меня в щеку и тоже уходит на кухню. А я стою в гостиной и понимаю, что еще совсем немного, и соплевентель-то сорвет, какого черта я так люблю этих двоих?! И нет, я не зареву. Я просто думаю о том, что они друг другу наконец признались и теперь будут вместе — как друзья, как возлюбленные, как пара… А я буду неподалеку, чтобы, при необходимости, помочь и поддержать. Ведь мы — константа, помните? И так будет всегда…