❄️❄️❄️
Чонгук шлепает босыми влажными пятками по теплому деревянному полу нарочито громко, привлекая к себе внимание, что удается ему на все сто. — Ты сейчас по жопе от меня получишь Чонгук, а ну не ходи босиком! Ты же только из воды, простынешь! — Хён, ну не драматизируй, — хихикает Чон. — Полы тут теплые, и я иду к камину, хочу поваляться на том нереально пушистом ковре. — Вот же маленький непослушный засранец… — вздыхает Тэ, — Если ты заболеешь, учти, сопли сам себе вытирать будешь! — Бе-бе-бе, — кривляется Чонгук, виляя голой задницей. — Мы оба знаем, что это не правда. — И не стыдно тебе? Так использовать любящего хёна! — Давай, тащи уже сюда себя, любящий хён, обнимашки хочу! — Чонгук плюхается на ковер, ерзает немного, устраиваясь удобнее, и вытягивает руки вперед. — Давааай! — Малыш, мы только что были рядом, плотнее некуда, уже соскучился? — Я всегда скучаю, мне тебя всегда мало, — говорит тихонько Чон, склоняя голову вбок. — Ну же, иди сюда, несносная ты жопа! Тэхён улыбается тепло и сдается. Он безгранично любит, когда Гук канючит и упивается, когда тот говорит о своей любви и привязанности. Они вместе уже год, но в этом Тэхён с Чоном абсолютно согласен. Мало. Всегда мало. У них только что был потрясающий жаркий секс в джакузи, после которого они целовались минут десять, не меньше, но он снова хочет его, еще ближе, еще теснее, желательно куда-нибудь под кожу и в область груди, и, конечно же, навсегда. — Какой ты у меня нетерпеливый и тискательный, да? — спрашивает Тэ, усаживаясь за Чоном, обнимая его руками и ногами. — Так лучше? — шепчет в самое ухо, оглаживая упругий живот. — Да, — кратко сопит, пристраиваясь, Чон — Целуй меня. — И требовательный, — усмехается Тэхён, но просьбу-приказ спешит исполнить. — Мне нравится, как ты пахнешь, так, мм, — он ведет носом где-то за чоновым ухом, втягивает приятный аромат и хихикает от того, как вздрагивает от щекотки Чон. — Как я пахну? — Так, по-родному? — невесомый поцелуй оседает за ухом. — Ты всегда такой уютный для меня. — Еще один остается на скуле. — Такой мягенький, — говорит он, улыбаясь и целуя чонову шею. — Так бы и скушал тебя всего, — выдыхает в самое ухо, прикусив мочку. — Перестань, Тэ, щекотно. — Не ври мне, тебе же нравится, — хихикает Тэ и завалившись на спину, утягивает Чона за собой, обнимая его еще крепче. — А помнишь наш первый раз? — Конечно, помню, — говорит еле слышно Чон, краснея ушами. — Боже, мы ничего тогда не умели, я так переживал, что думал, помру от волнения… — Тебе хоть не приходилось помирать в ожидании адской боли! — смеясь, говорит Чон. — Начитался всякой дребедени в интернете и даже аптечку под кроватью припрятал на случай повреждений. — О нет, этого ты мне не рассказывал! — он накрывает ладонями лицо. — Прости меня, малыш, — с грустинкой в голосе произносит следом. — Ну о чем ты, Тэ, тебе не за что извиняться. Хоть мне и было немного больно и супер страшно, я рад… Э-это был наш п-первый раз, и я так д-давно этого хотел, что любое испытание стоило того… — Боже, я так люблю тебя Гука~а, — Тэхён зарывается лицом в чоновы пушистые и немного влажные пряди. — И я люблю тебя, Тэ, — шепчет Чонгук. — Как насчет, — он поворачивается в кольце тэхёновых рук, аккуратно седлая его. — П-повтора? — Мгх малыш, — Тэхён за бедра притягивает к себе Чона, несильно толкаясь снизу. — Ты же знаешь, я всегда хочу тебя. — Правда? — Правда. — Как сильно? Скажи… — Чуть двинув бедрами навстречу движениям Тэ, бормочет Чон. — Безмерно, безгранично, безудержно, — бубнит куда-то в ключицы моментально заведшийся Тэ. — Ты словарь на букву «б» на кухне читал? — хихикает Чон, пока не чувствует усилившуюся кимову хватку на своих ягодицах. — Ну зачем ты надо мной издеваешься, я же старался быть оригинальным… — Не стоило, — улыбаясь, шепчет Чон, склоняясь к его губам. — Я буду любить и хотеть тебя, даже если ты будешь самым неоригинальным парнем на свете. Тэхён неприкрыто кайфует от признания, низко стонет и втягивает Чона в долгий, мокрый и невероятно нежный поцелуй. Чонгук ластится котёнком и натурально млеет от поцелуя и от прикосновений любимых рук, он прижимается ближе, стараясь и миллиметра между ними не оставлять. Прошёл целый год с тех пор, как они признались друг другу, и больше полугода с тех пор, как они впервые провели совместную ночь, но Чонгуку все еще недостаточно. Ему так хочется наверстать упущенное, что он готов посвятить этому каждую свободную минуту отведенного им времени. Тэхён вырисовывает своими длинными изящными пальцами какие-то замысловатые узоры на чоновых боках, иногда несильно их сжимая, цепляя, самую малость, короткими ногтями нежную кожу, покусывает пухлые губы и тихонько порыкивает в поцелуй. Ему приносит ни с чем не сравнимое удовольствие купать своего любимого мальчика в ласках, он знает, как тот тяготеет к ним, как выгибает спину и подрагивает от особо интимных прикосновений в чувствительных местах. И он обожает это. Обожает чувствовать, как Чонгук жмётся теснее, ёрзая в нетерпении. Обожает, когда тот тихонько стонет самой грудью, переходя в верхний регистр. Обожает, когда он начинает хныкать и молчаливо просить большего, потираясь вставшим членом о его живот, сжимая дрожащими пальцами кимову грудь. Его Куки очень стеснительный, но очень охочий до близости. Он безумно любит секс, но совершенно не умеет о нём говорить, он злится на себя, когда, излишне перенервничав, начинает заикаться на каждом слове, и поэтому предпочитает изъясняться на языке тела. Этот диссонанс убивает Кима, однако, он готов благодарить небеса за такие черты характера своего парня. Вот и сейчас Чонгук, раскрасневшийся, возбужденный и жаждущий, прячет стыдливо глаза за длинной вьющейся чёлкой, проезжаясь по тэхёнову стволу и надрывно шепчет: — Х-хён, п-пожалуйста… — Сейчас, сейчас, мой хороший, — воркует возле его уха Тэ, скользя руками по крепким ногам. Чонгук немного приподнимается, пока Тэхён аккуратно придерживает его за бедра, помогая поудобнее пристроиться. — Вот так, да, так, малыш, давай же. Хочешь сделать это сам? — Тэхён поддевает его подбородок пальцем и, глядя в затуманенные желанием глаза, спрашивает — Ты же хочешь этого, малыш? Чонгук скользит немного коленями и очень хочет отвести взгляд, но Тэхён ему не позволит, он это знает, он кивает мелко и часто, кое-как вытягивая из себя слова: — Д-да, х-хён, х-хочу… Оч-чень х-хочу… — Тогда давай, малыш. Тэхён, приподнявшись на локтях, смотрит, кажется, в самую душу, и взгляд этот притягивает Чонгука покруче самого мощного магнита на свете. Он склоняется над Тэхёном и безмолвно, притираясь кончиком носа о щеку, выпрашивает поцелуй, опуская бёдра всё ниже. — Вот та-ак, — выдыхает Тэхён, когда чувствует, как Чонгук опускается ниже и головка возбуждённого члена проскальзывает по промежности. — Мм, как же хорошо, Куки, давай, давай ещё ниже, малыш, — Ким ложится на спину и перемещает обе руки на чоновы ягодицы, аккуратно сжимает их и разводит немного в стороны, чтобы облегчить Чонгуку задачу. — Хочу почувствовать, как ты плотно обхватишь собой мой член… Чонгук срывается на всхлип в момент, когда его ягодицы касаются бедер Кима, он прикрывает глаза и, откинув голову назад, раскрывает припухшие от частых поцелуев губы. Тэхёну кажется, что столь красивым он Чонгука еще не видел, хоть и знает его больше 15 лет. И это происходит каждый раз во время их близости, всегда, как в первый раз, он просто не может смотреть на него иначе. Безупречных пропорций тело, покрытое тонкой блестящей россыпью бисеринок пота, по которым пляшут сейчас искры горящего в камине огня, крепкие бедра и литые мышцы пресса, которые так и приковывают взгляд, переливаясь и натягиваясь на каждом вздохе, цепкие пальцы, жадно впивающиеся в предплечье и грудь, такая хрупкая визуально и такая крепкая по ощущениям талия, сжатая сейчас тэхёновыми ладонями, которые направляют это сбивающееся от наслаждения совершенство. Пока Тэхён рассматривает его, интимно оглаживая взглядом родные черты любимого тела, он в очередной раз понимает — вот оно, время, вот они, яркие всплески чистейшего счастья на целые часы, на долгие годы, навсегда. Его грудную клетку переполняет осязаемая радость от этой мысли, и он спешит поделиться этим чувством с Чонгуком. — Какой же ты у меня красивый Чонгук~и, как же сильно я тебя люблю, — обхватив нежно запястья, он притягивает его к себе. — Люблю тебя, — шепчет на ушко и сцеловывает с острых скул пробежавшие мурашки. — Так сильно люблю, что просто задыхаюсь от счастья, когда ты рядом, — крепко обняв его ягодицы, он продолжает говорить, ведь знает — Чонгуку это нравится, он любит чувствовать себя важным и любимым, красивым и особенным, и Тэхён с наслаждением даёт ему это. — Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, — плавный толчок бёдер, — Я сам себе завидую, — Тэ проводит носом по ключице, оставляя в конце невесомый поцелуй, вжимает в себя Чона и замирает. — Ты безупречен во всём и всегда… И в такие моменты особенно… — он начинает покачивать на себе Чонгука, словно у того своих сил совсем не осталось. — Такой раскрытый для меня, такой возбуждающий, — Тэхён обнимает его очень крепко и, прижав к себе так сильно, что губы Чона покидает тихий задушенный вдох, шепчет, прихватив одними губами кожу на стыке шеи и плеча. — Мой мальчик. Только мой. Самый лучший. Чонгук всхлипывает вновь и сильнее жмется к Тэ, ему невероятно хорошо и от его слов, и от его действий. Они оба знают, что он очень падок на похвалу, но похвала, слетевшая с губ Тэхёна — всегда особенная и самая желанная. Член Тэхёна сейчас так глубоко, что головка из раза в раз скользит по простате, его крепкие руки так нежно сжимают его полукружия и подталкивают их навстречу разгоряченной плоти, а слова, которые он говорит, так сильно будоражат нервные окончания, что всё вместе это доводит его до исступления. — Н-не могу, х-хён… Я, аа-х, с-сейчас, боже… — он замирает на секунду. — К-кончу… П-пожалуйста, х-хёоон — скулит он, прикусывая нижнюю губу, чтобы хоть как-то сдерживать себя. — Пожалуйста что? — входя еще глубже, спрашивает Тэ. — Давай же, скажи мне, малыш… — К-к-к… — Чонгук сжимает бёдра и сбивчиво бормочет. — К-коснись меня, Тэ… — Да, да, малыш, — рокочет Тэхён. Одной рукой он притягивает к себе напряженную ладонь Чонгука и начинает зацеловывать её, чувствуя губами, как та расслабляется под прикосновениями. — Тебе хорошо? Тебе нравится, когда я целую твои пальчики? — продолжает хрипло шептать Тэ между поцелуями, оборачивая вторую руку вокруг пульсирующего в преддверии оргазма возбуждения. — Нравится, когда моя рука сжимает тебя здесь? — он коротко кивает на его член. — Чувствовать меня — в себе. Так глубоко, так плотно? — ещё одна волна бёдрами отзывается острым спазмом наслаждения внутри Чона. Чонгук ничего не отвечает, он попросту не может. Слова ватным комком засели в горле, зажмурившись до появления ярких вспышек перед глазами и вцепившись короткими ногтями в тэхёново колено, он пару раз аритмично толкается в ладонь, преследуя собственное удовольствие. На пороге оргазма Чонгук уже не стесняется, ему так хорошо, что он не в состоянии думать об этом, закрыв глаза и откинув голову назад, он размыкает пухлые губы и несдержанно стонет. Громко, высоко и протяжно. Для Тэхёна это звучит как завершающий аккорд симфонии. Он наблюдает за тем, как содрогается в оргазменной судороге любимое тело, как белёсые капли спермы покрывают их тела, стекают по пульсирующему естеству, чувствует, как сжимается вокруг его члена Чонгук, и с грудным рыком кончает следом. Сжав крепко его половинки, он тянет его на себя, сразу же вовлекая в поцелуй, толкнувшись бедрами еще несколько раз, он ослабляет хватку, не переставая выцеловывать чоново лицо. — Ч-чёрт, — наваливаясь обессиленной массой мышц и усталости выдыхает Чон куда-то в тэхёнову шею. — Люблю тебя, так сильно люблю тебя… — Я тоже люблю тебя, малыш — шуршит разомлевший Тэхён. — У меня есть для тебя пара сюрпризов, но для начала нам надо в душ, опять, — проведя пальцами по межягодичной ложбинке и касаясь собственного члена, который по-прежнему в Чоне, говорит он. — Мы же не хотим, чтобы у тебя болел живот? — М-мм, не хотим, — отвечает Чон, оставляя цепочки поцелуев-бабочек на кимовой щеке. — Но я так устал… Помоешь меня? — добавляет он, хлопая своими оленьими глазами. — Как я могу отказать тебе, прелесть моя? Это незаконно, ты вьешь из меня веревки… — И тебе это нравится, — приподнимаясь на коленях, с улыбкой произносит Чон. — Ты чертовски прав, Чон Чонгук, пред тобой и твоими чарами я абсолютно бессилен и принимаю всё как должное. Ты нежный манипулятор, это нечестно! — Хитрость без любви — подлость, хитрость во имя любви — мудрость, — подмигивая, говорит Чон, вставая и направляясь в сторону душа.❄️❄️❄️
— Тебе правда н-нравится? — спрашивает Чон. — Ты, наверное, шутишь? Конечно, правда! Ты же знаешь, как долго я за ними охотился! Боже, как ты вообще их достал?! — Секрет компании, — высунув язык, дразнится он. — Пришлось попотеть, но твое лицо сейчас стоит того, — Чонгук никогда не расскажет Тэхёну, как они с Го Ан рвали задницы на ebay, выбивая лот у какого-то засранца, и сколько это стоило. — Теперь твоя очередь! — Так, дай мне минутку, сложно было спрятать это, особенно в грёбаном аэропорту… Он уходит куда-то и через пару минут выглядывает из-за дверного косяка. — Ты готов? — Да! Тэхён выскальзывает из проема и тащит за собой что-то большое и розовое. Через секунду Чон понимает — это гигантский, мать ее, кролик. Тот самый. Тот самый кролик, на которого Чонгук пускал слюни, как умалишённый, но которого жутко стеснялся купить. Он же взрослый парень, ну какие плюшевые розовые зайцы, ну? — Теперь ты всем сможешь сказать, что просто не можешь выкинуть это недоразумение, потому что его подарил я, и никто не заподозрит тебя во лжи. — Т-тэ… Чонгук чуть не плачет, он этого сраного зайца хотел до дрожи в пальцах. Он на самом деле обожает всякие милые штуки, без перебора, рюшки он носить не станет, но помацать что-нибудь мягонькое или милое он точно не прочь, особенно когда Тэ рядом нет. — Доволен? — Конечно доволен, боже! Как ты понял? Я так сильно палился? Черт, как думаешь, другие тоже заметили? — Заметили что? Как ты слюнями омывал витрину? Да не, не думаю, — смеется Тэ. — Успокойся, родной, я думаю, на самом деле никто не обратил внимания. Ведь никто не знает тебя так хорошо, как я, — поигрывая бровями, добавляет он. — Го Ан могла, она знает меня почти столько же, сколько и ты. — Да, но она не любит тебя так сильно, как я! — Айщ! Тяжелая артиллерия! Иди сюда, — Чонгук осторожно укладывает зайца рядом с диваном и тянется руками к Тэ. — Хочу целоваться. — Ты — поцелуйный маньяк. — С тобой — серийник. Он улыбается и мычит благоговейно в поцелуй, это чистая правда, целоваться с Тэхёном он любит до потери пульса. Тэ нехотя отстраняется под неодобрительное чоново сопение. — Малыш, это еще не всё… — Боже, да разве можно любить тебя еще сильнее? — тычась носом, спрашивает Чон. — Сейчас узнаем. Давай присядем. — А вот это уже пугает. — Ничего такого, поверь, просто я хочу сказать кое-что. Тэхён плюхается на диван и, пару раз хлопнув по бёдрам, приглашает Чона расположиться на его коленях. — Иди ко мне. Чонгук послушно соглашается, поудобнее пристраиваясь на кимовых бедрах, он обнимает его плечи и, пропуская через пальцы кудрявые пряди, спрашивает: — О чем ты хотел поговорить? — Посмотри на меня, Чонгук. Чон даже немного напрягся, обычно Тэхён использует уменьшительно-ласкательные варианты его имени, а тут на тебе, «Чонгук». — «Хорошо хоть без фамилии» — думает он про себя. — М? — поднимая глаза, кивком спрашивает он. — Ты не хотел бы, ну, — Тэхён немного елозит под ним. — Побыть сверху? — Так мы же буквально двадцать минут назад, Тэ, — хихикая, говорит Чон, хлопая его по плечу. — Я не о том, малыш… До Чонгука доходит не сразу, он хмурит брови в непонимании, но они взмывают вверх сразу, как только он осознает, о чем идет речь, губы принимают форму идеальной «О», и он немного зависает. — Ты удивлен? — Н-немного. — Так… Так как ты смотришь на это? Чонгук задумывается на долгую минуту, а Тэхён, кажется, слышит как крохотные комочки мыслей копошатся в его голове. — Н-нет. Думаю нет. Отвечает он, наконец глядя уверенно и решительно, прямо в откровенно удивленные тэхёновы глаза. — Почему? Тебе не нравится моя попа? Недостаточно хороша? Подкачать? Или, наоборот, слишком твердая? Ты меня не хочешь? Чонгук не сдерживается и начинает громко смеяться. — Ну нет же! Боже. Просто… Не знаю, как объяснить… Мне и так хорошо? Я люблю тебя, и мне хорошо с тобой в такой роли. Не то чтобы я об этом совсем не думал, думал, конечно, но пока меня всё устраивает и так, и я не хочу ничего менять. — Уву… Боже, за что ты мне такой прекрасный достался… — вжимаясь носом Чонгуку в грудь, скулит Тэ. — Но ты подумай об этом еще, хорошо? — Хорошо, — улыбаясь, отвечает Чон. — Давай оставим это подарком до востребования? — Отличный план. Просто дай мне знать, малыш, если передумаешь, для себя я уже всё решил. — Обязательно, Тэ, обязательно… А пока. — он обхватывает его шею руками. — Целуй. — Маньяк… — Серийник.❄️❄️❄️
— Ну, давайте, рассказывайте, как всё прошло, — спрашиваю я, в нетерпении потираясь задницей о кресло уютного кафе, словно собака, виляющая хвостом. — А тебе всё расскажи! — Конечно, я ваша персональная сваха, хочу знать всё, что было после «и жили они долго и счастливо»! — Ничего ей не рассказывай, хён! — говорит подошедший Чонгук. — Эта задница так и не устроила нам двойное свидание и не познакомила со своим хахалем, фиг ей, а не повод уши погреть! — Ты когда таким жестоким стал? Пожалей нуну! — Не-а, — выдает, плюхаясь в кресло. — Сначала свидание, потом инфа о нашем отдыхе. — Вот же наглая срака! Я достаю из сумки телефон, не то чтобы на меня так подействовал этот детский шантаж, но да, подействовал… — Алло, любимый, ты занят сейчас? Под имитирующего рвотные позывы Чонгука и ржущего с этого Тэ, я договариваюсь со своим парнем о двойном свидании. Вот же бабское любопытство, что ради его утоления ни сделаешь…