саблезубый

Чонгук облизывается, глотая чужую кровь. Она струится по подбородку, шее, груди. В глазах напротив плещется безумная ярость, а рот раскрыт в немом крике. Чонгук усмехается, вытираясь рукой, растирая ярко-алую по предплечью. Подреберье саднит, ноет, но не больше, чем то, что колотится в груди. Вокруг шумно, он уверен. Но уши закладывает лишь собственное ритмичное сердцебиение. Чонгук уклоняется от удара, пропуская кулак над своей головой лишь для того, чтобы самому напасть, выкинув вперёд руку. Чужой подбородок встречается с его костяшками, крепко перетянутыми бинтом. Неприятная дрожь отдаёт волнами до изгиба шеи. Чонгук осматривается. Перекошенные лица, вздёрнутые вверх руки, крики. Саблезубый. Саблезубый. Чонгук слышит только: три сотни; бери и вали. Больничная палата встречает тишиной и осточертелым запахом медикаментов. Белоснежное покрывало, белоснежная простынь, белоснежная наволочка. Кипельно-белая впалая щека. Чонгук ставит в вазу букет ромашек. Простенький совсем, купленный здесь же, за рогом за несколько баксов. Вздохни же, ну же; шевельни рукой; да хотя бы моргни; приоткрой губы; двинь кончиками пальцев. Посмотри на меня! Засмейся! Положи руку на плечо! Поцелуй! Поцелуй; поцелуй; поцелуй; поцелуй… Чонгук знает, Юнги сам виноват. Сам же привысил скорость, сам въехал в кювет, сам не пристегнулся ремнём безопасности. Чонгук надрывно вздыхает, приподнимаясь с насиженного места, только бы коснуться чужой расслабленной руки. А потом словно сорваться — шеи; скулы; мочки уха; уголка губы. Крошка. Кроха. Детка. Малыш. Маленький. Солнышко. Чонгук прижимается к губам, в которых бледного больше, чем живого, пышущего жаром. Очнись; очнись; очнись; очнись… Проснись! Ты слышишь?! Проснись! Ну, пожалуйста?.. Пожалуйста… Все называют Чонгука Саблезубым. В закрытой клетке в нём и правда больше звериного, чем в остальных. Он может многое, да. Он уже смог. И ещё сможет. Нет той запретной грани, только: триста баксов; сотня; две; пять. И всё сюда, всё в белую комнату, отвратно пахнущую медикаментами. Потому что, на дне зрачков теплится что-то намного большее, чем гнев. Чонгук… Он опускает голову, утыкаясь лбом в чужую грудь. А в ней толчки один другого ощутимее. Тудум-тудум-тудум. Проснись, а? Ну чего тебе стоит? Чонгук сжимает пальцы, больно царапая ногтями ладони. В глотке противно сухо. Выпить бы. — Эй, Чонгук-и… Ты чего?.. Может быть… Когда-нибудь, да?..