Левиафан, или Взгляд из тени

– Давай повторим ещё раз, – Левиафан присел на корточки перед кроватью и взял руки ребёнка в свои. – Как тебя зовут? Маленький, худой мальчишка в джинсах и тёмной рубашке не отрывал взгляд от пола. Аккуратная чёлка закрывала глаза, и Левиафан подумал, что, возможно, стоило его всё же подстричь. Ребёнок сглотнул и с усилием проговорил: – М-м-меня зовут Ф-Феликс. – Правильно, молодец, Феликс, – Левиафан чуть пожал холодную ладошку. – А меня зовут Леон. Что надо сказать? Да, ребёнку он раз за разом называл своё фальшивое имя, то, что стояло в земных документах. Легенда не терпела недочётов, а Феликс должен был считать Левиафана человеком. Правда, обращение «дядя» он всё равно раз за разом пресекал: слышать подобное из уст другого демона было уже чересчур. – Привет, Леон, – ребёнок поднял голову и чуть улыбнулся. Левиафан едва сдержал облегчённый вздох: работало. Динамика, пусть и слабая, но была. Ненужного демона ему отдали буквально через пару дней, целого и даже относительно подлеченного, под аккомпанемент из насмешливых улыбок и ехидных шёпотков. Даже во взгляде Вельзевула читалось что-то, похожее на сожаление. Неудивительно – обидно терять перспективного работника, а сочувствующий демон определённо потерян. Но Левиафан легенду развеивать не собирался: пусть презирают, пусть считают слабохарактерным, зато подозревать ни в чём не будут. Он поднялся на землю как герой, со спасённым ребёнком на руках. А вот дальше начались проблемы. Ребёнок не говорил. Не реагировал на реплики, не помнил старого имени, не желал привыкать к новому, данному Оле («он же счастливчик, раз пережил такое, к тому же Филипп и Феликс – это созвучно!»). Забивался в угол, целыми днями смотрел в одну точку. Но гораздо хуже становилось, когда мальчишка устраивал истерики – в эти моменты сила, о которой он больше не помнил, выплёскивалась наружу и разрушала всё вокруг. Демоны не ошиблись: его уровень эмоционального и интеллектуального развития действительно сравнялся с уровнем ребёнка лет пяти-шести. Но зато демоны понятия не имели, каких вершин достигла человеческая психиатрия, а Левиафан имел, и по прибытии на Землю их уже ждала целая комиссия из пяти частных детских психиатров. Левиафан и Феликс поселились в отеле – вести новоиспечённого ребёнка в дом, где жил Филипп, он не рисковал. Ангелочку пока что следует считать себя человеком с лёгкой амнезией, так что сводить их, не узнав, что творится в голове у демонёнка, было нельзя. К слову, Левиафан раз за разом спотыкался на слове «демонёнок», не зная, как называть Феликса даже мысленно – полноценным «демоном» уже язык не повернётся, но и детёнышей, как всем известно, у Падших не бывает. Ладно, Феликс так Феликс. Главное, что отель был чистым, номер – огромным, Оле жил на соседней улице и мог забегать в гости, а психиатры не задавали лишних вопросов, глядя на щедро отсыпаемые суммы денег, который Левиафан буквально доставал из воздуха. Он представил Феликса как сына старого друга и рассказал трогательную историю о том, как семья отдыхала за границей и попала под удар террористов. О подробностях обычно слушать никто не хотел. Так что каждый день Левиафан терпеливо водил Феликса в клинику и дежурил под дверью, чтобы вовремя в случае нервной вспышки погасить или сдержать выброс силы Феликса. Врачи за стеклом что-то говорили, рисовали, двигали по столу машинки и резиновых зверей, на которых Феликс смотрел с тупым удивлением. Левиафан мысленно фыркал – откуда ему, адскому созданию, знать, как играть? Через неделю Феликс заговорил – счастье, что встроенная устная полиглотность потусторонних существ у него не пропала. Ещё через три дня почти подружился с врачами. А потом Левиафана пригласили в кабинет, и на стол легла папка с рисунками. – Мне очень жаль, – губы заведующей сложились в сочувственную гримасу, – но у ребёнка шизофрения. Галлюцинации, причём довольно агрессивные. И он уверяет, что это воспоминания. Левиафан пролистал папку, где были быстрыми штрихами запечатлены знакомые ему демонические рожи, адские коридоры, пара пыточных устройств и – немного неожиданно – луна под гильотиной. И много, много пламени. Что ж, ответ найден: Феликс помнит всё. Вопрос, как осознаёт эти воспоминания его деформированное создание? И как заставить его осознавать так, чтобы это было выгодно самому Левиафану? Левиафан решил выжидать. И, уложив Феликса спать – или, как минимум, в постель, он всё ещё не был уверен, спит тот по-настоящему или притворяется, ангелочек, например, притворялся долго, пока не научился – набрал Оле. Тот явился уже через десять минут. – Не вижу проблемы, – голем уселся на диван и щелчком открыл банку с пивом. Левиафан пиво терпеть не мог. – Он же... м... идентифицирует себя как равного тем, кто находится вокруг? Как человека? Левиафан покосился на соседнюю дверь и легким движением создал над диваном купол тишины – на всякий случай. – Ну, я не спрашивал... вот так прямо. Но судя по всему, с этим проблем нет. Врачи сказали, что у него галлюцинации, а не мания величия. – Ну вот и прекрасно! – Оле широко улыбнулся. – Ты всегда можешь убедить его, что это всё нереально. Страшные сны, бред высокой температуры, Хэллоуин... Он же теперь как ребёнок. Сколько ты поставил в документах, пять лет? – И что? – Левиафан скептически выгнул бровь. – Дети тупые, по-твоему? – Ну-у... – Оле поболтал банку. – Легковерные. А тебе он тем более верит, ты его спас. Левиафан засмеялся: – Да он даже не в курсе, от чего! Он не в себе был всё время после бойни в Штутгарте, Вельзевул сказал, никакого отклика на окружающих. Оле серьёзно посмотрел на него: – Но ведь это ты вытащил его тогда из здания. Ты забрал его из рук убийцы. Поверь, такое чувствуется инстинктивно. Левиафан снова покосился на дверь. Почему-то стало не по себе: ведь если задуматься, он для Феликса куда более опасен. Убийца демонов планировал выжившего отпустить, отдать людям, и вместо этого вручил тому, кто положит его на жертвенный алтарь. Иронично. И мерзко. Хорошо, что у демонов нет совести. И всё же говорить о гипотетической благодарности Феликса не хотелось. Левиафан убрал купол и включил телевизор. – Посмотрим кино? – миролюбиво спросил он.