Левиафан, или Взгляд из тени

– Скажи, Леви, – Оле задумчиво крутил в руках фишку от лото. Мальчишки вечно разбрасывали их по всей гостиной. – Ты когда-нибудь думал о том, что можешь быть злодеем в чьей-то чужой истории? – Ага. В своей. Причём официально, – фыркнул Левиафан. – Я грёбаный демон, к чему вопросы? – Я не это... По-твоему, всё, что мы делаем, правильно? Левиафан встал и скрестил руки на груди, нависая над Оле. – А с каких пор тебя это волнует? Пересмотрел супергеройских мультиков? Ты не на ангелов работал все эти годы, дорогуша. Нет никакого правильного и неправильного, есть лишь выгода и выживание. Весь мир – одна большая арена. Или мне надо опять объяснять тебе прописные истины? Левиафан пнул попавшуюся под ногу коробку от игры и ушёл на кухню. Он нервничал. Последнее время всё вокруг только злило и бесило. Над ним словно нависла тяжёлая туча, и демон чувствовал, что она вот-вот разразится грозой. Или, может, гроза была только внутри него? В отчаянии он даже начал курить – в основном по ночам, на кухне, когда мальчишки и голем расходились по комнатам. Он сидел в темноте и курил, выпуская дым в открытое окно, и раз за разом щёлкал пальцами, подогревая остывший чай. Стояла зима, снег падал за окном медленными, редкими хлопьями, приглушая рёв припозднившихся машин. Левиафан выбросил в окно сигарету и потянулся за новой, когда в коридоре прозвучали лёгкие шаги. В первую минуту демон вздрогнул и напрягся, но тут же понял, что зря – шаги были детские. Мгновение спустя в дверь просунулась лохматая голова и громким шёпотом спросила: – А чего ты не спишь? Левиафан хотел было сказать, что зло не дремлет, а он демон – ох, зачастил в последнее время с этой репликой, будто оправдывается... Но спохватился и тоже шёпотом ответил: – А ты? Очевидно, расценив это как приглашение, Феликс прошлёпал на кухню и с ногами забрался на стул, придвигаясь так близко, что Левиафан мог без труда разглядеть уши Чебурашки у него на кофте. – Тебе вообще-то завтра в школу, – со вздохом заметил Левиафан и щёлкнул пальцами, заставляя чайник снова кипеть. – Вау! – подпрыгнул Феликс. – Ты умеешь колдовать без палочки? Я думал, так только дети умеют! Левиафан мысленно выругался: забыл. – Нет, взрослые тоже могут, просто им сложнее, – он потянулся за чашкой, а затем, поразмыслив, достал коробку с травяным чаем. – Чего ты хотел? Опять кошмары? Феликс кивнул и лёг подбородком на столешницу: – Тебе они снятся? – Нет, – честно ответил Левиафан. В такие моменты он понимал, почему демоны обычно не спят. Слишком уж много призраков прошлого поджидает в темноте. – Я же взрослый. Он взял с полки пакетик и кинул в кружку, заливая кипятком. – Везё-ёт, – Феликс повозил носом по столешнице и пробормотал явно где-то подслушанную фразу: – Почему жизнь так трудна? Левиафан хмыкнул, поставил перед ним дымящуюся кружку и, взяв за плечо, вернул в вертикальное положение. – Дуй, чай горячий, – он брызнул на стол, где только что валялся мальчик, антисептиком, и протёр поверхность. – Посмотри на этой с другой стороны: однажды ты наберешься сил и опыта, сможешь вернуться назад... и отомстить всем, кто делал твою жизнь трудной. Я даже помогу. Но сначала вырасти. Ребёнок неуверенно заулыбался, потянулся к кружке, осторожно зачёрпывая ложечкой горячую жидкость. А Левиафана обожгла мысль: не вырастет. Не наберётся сил. Не сделает ничего. И не только потому, что он демон с дефектом сознания: в конце концов, кто знает, он и так уже прошёл по пути реабилитации дальше, чем кто-либо. Просто в этой истории Феликсу уготована роль жертвы. И уготовил её Левиафан. В конце концов, не поэтому ли он так уверенно врал мальчишке про Хогвартс – знал, что до одиннадцати лет тому не дожить? – У тебя всё хорошо? В школе? Никто не обижает? Левиафан подался вперёд во внезапном порыве. Если в прошлый раз он лишь зашвырнул школьного завуча на Марс, то сейчас готов был сжечь неугодных Феликсу людей живьём. Только бы сделать хоть что-то, чтобы хоть немного, хоть как-то иску... Левиафан даже сам себе не позволял додумать эту мысль. – Не-е. Никто. А если бы и попробовали, Фил бы их треснул. Его безмятежный голос точно отрезвил Левиафана. Демон выдохнул, медленно опускаясь на стул. Собственно, чего он вдруг взвился? – Только, – продолжил свою мысль Феликс, – они со мной играть не очень любят. А с Филом – да. Получается, у меня нет друзей, только Фил и вы с дядей... Ещё бы детишкам не нравилось играть с Филиппом. Ангелы созданы, чтобы внушать симпатию. Подумаешь, проблема, кому нужны друзья? – У меня тоже только вы, – Левиафан пожал плечами. И в следующее мгновение оказался в кольце тёплых детских рук. Он вздрогнул, непонимающе уставившись вниз. Тёмная вихрастая макушка торчала у него под носом, волосы падали Феликсу на лоб, открывая беззащитную тонкую шею. Левиафан чувствовал, как дышит мальчик, как вздымаются и опадают у него рёбра, и сейчас он казался таким маленьким, доверчивым, слабым... словом, точно таким, каким и был. А ещё он обнимал Левиафана. Пытался так помочь или нуждался в помощи сам? Ещё и обнимал так искренне, по-настоящему, тепло... – Ну, ладно тебе, – пробормотал Левиафан голосом, в котором с трудом узнал свой собственный, и неловко провёл рукой по голове ребёнка. – Пойдём спать, а? Он жил тысячи лет. Но подлецом себя чувствовал впервые. Так, словно все обманутые, увлеченные в Ад души сейчас посмотрели на него разом. Или... на ангела, которым он когда-то был. – Пошли. Давай-давай, ножками, ты тяжёлый, – Левиафан мягко развернул мальчика в сторону выхода из кухни. Врал, конечно, просто знал: продлись тактильный контакт ещё пару секунд, и у него сдадут нервы. – Я не хочу спать в крова-ати, – внезапно заканючил Феликс, шлёпая босыми пятками по коридору. Вечно он свои тапки где-то бросает. – Хочу на дива-ане. Левиафан цокнул языком, но спорить не стал – открыл дверь в гостиную, и счастливый пацан с разбегу плюхнулся на диван. – Может, тебе ещё и колыбельную спеть? – язвительно уточнил Левиафан, под покровом ночи доставая плед из воздуха и укрывая мальчишку. И тут же понял, как прокололся. – Да! – ребёнок приподнялся на локте. Поймал фирменный взгляд Левиафана и тут же притих. – Ну... или ты можешь её включить. Пожалуйста. Что ж, хоть понимает, что заставить Левиафана петь может разве что Армагеддон. Кстати об Армагеддоне... – Давай-ка, достань ноутбук, – приказал он. Феликс тут же сел, гордо улыбаясь, вытянул руку в сторону шкафа, и спустя секунду ноутбук мягко соскользнул с полки и опустился на столик. Левиафан одобрительно кивнул и поднял крышку. Сериал про неслучившийся Армагеддон ему очень понравился. А уж колыбельная там была самой лучшей. Go to sleep, and dream of pain... Феликс свернулся клубочком и закрыл глаза, почти сразу начиная сопеть. Левиафан поставил композицию на повтор и сел рядом. Колыбельная была написана для маленького Антихриста, так что должна подойти и демонёнку, верно? Sleep so sweet, my darling boy, You will rule when Earth's destroyed... Левиафан смотрел на спящего Феликса. На тени от ресниц на щеках, уткнувшийся в диванную подушку острый нос, лежащие поверх пледа тонкие руки. Вслушивался в ровное дыхание и понимал, что проиграл. Он не сможет просто его убить. Левиафан встал и прошёлся по комнате, борясь с желанием обеими руками вцепиться в волосы. Нет, нет, не может быть, чтобы все эти подонки, называвшие его слабаком, оказались правы. Целый мир! Власть, свобода, совершенство! И променять всё это на какого-то мальчишку?! Поддаться иллюзии тепла и ложной заботы – да-да, ложной, ведь Феликс привязан к нему лишь потому, что верит, будто Левиафан нянчится с ним по доброте душевной! Поступить так глупо, по-детски, даже хуже – по-ангельски сентиментально? Ну уж нет! В этом мире нельзя позволять себе слабину, он понял это ещё в начале. Да он... да он сотню таких Феликсов создаст, когда все закончится! Это тоже звучало как торг, жалкий, унизительный, но Левиафан вцепился в эту мысль всем своим сознанием. Ведь всё так – он будет всемогущ, сможет воплотить свои желания. Любые, какие угодно. Хорошая плата за неприятное убийство. Светало. Левиафан потянулся, отдёргивая шторы. И тут же отшатнулся, заходясь в приступе дикого, удушающего кашля. Ему показалось, что у дороги стоит, по-акульи скалясь, давным-давно мёртвый Вик.