Левиафан, или Взгляд из тени

Он скользил между людьми безмолвной тенью. Тихий, вежливый молодой человек, аккуратная бородка, тёмные, с красноватым отливом гладкие волосы, безупречный костюм. Порой причёска становилась небрежно растрёпанной, борода исчезала, делая его моложе, а костюм сменяли простые рубашка и джинсы. Люди не знали его лица, не помнили имени, не видели, как он вошёл и как вышел. Он улыбался, глядя им в глаза, а потом отходил, и это случалось. Что-то, плохое ровно в той степени, насколько ему хотелось. ...Женщина кричит на мужа, стоя в холле аэропорта. Левиафан смотрит на них, подогревая её злость, позволяя желаемым словам выплеснуться наружу, слушая, как нарастают крики, а спустя мгновение несильно сжимает кулак, и мужчина падает. Инфаркт. Вот так. Теперь она будет с этим жить. И, возможно, хоть капельку думать над своими словами. ...Щелчок – и секретарша роняет на клавиатуру только что сваренный кофе. Компьютер замыкает, пропадают несохранённые данные. У неё и так не складывались отношения с начальством, а дома ждут двое маленьких детей. Их надо кормить, одевать, водить в школу и хоть изредка покупать игрушки. Но кому до этого есть дело? Точно не Левиафану. ...Сегодня в театре большая премьера. Люди заранее толпятся у входа, разряженные, красивые. Актёры подъезжают и подходят к своему входу. Вот он – исполнитель главной роли, ещё молодой, возможно, этот день стал бы его дебютом. Телефон – в правом кармане плаща. Сейчас он мигнёт и заиграет привычным рингтоном, актёр поднимет трубку и будет слушать, слушать, а его лицо – бледнеть... – Тебе когда-нибудь говорили, что ты та ещё мразь? Контакт прервался. Левиафан чуть скосил глаза вправо, туда, где в воздухе зависла призрачная, невидимая для людей фигура Билли. – Ты тоже, – парировал он. – Только у меня хотя бы есть уважительная причина. – Это какая? – Я демон. Билли перекосило, и Левиафан ощутил что-то вроде мрачного удовольствия. Конечно, провоцировать убийцу, напоминая о своей принадлежности к врагам, не стоит, но сейчас тот был слишком от него зависим. Вдохнув земной свободы, даже в качестве призрака, никто не хочет обратно в Ад. А Левиафану отправить его туда ничего не стоит. – И вообще, – демон оправил воротник пальто, – нечего мне «тыкать». В конце концов, я старше чуть ли не на миллион лет. – Как скажете, дедушка босс, – фыркнул Билли. – Вообще я пришёл отчитаться. – В десять придёшь. А теперь сгинь. Билли ухмыльнулся и растаял в воздухе. А Левиафан провожал взглядом нырнувшую за дверь фигуру актёра. Ладно. Пусть. Считаем, что сегодня ему повезло. На Левиафана накатила внезапная усталость, он развернулся и, ссутулив плечи, побрёл прочь от театра. Завтра дождь, и у него уже начинали ныть старые раны – ещё один подарочек надорванной демонической силы. Хорошо ещё, боль была скорее физической, и от неё помогали обычные человеческие обезболивающие. Помедлив, Левиафан поймал такси. Улицу наводняли люди, и открывать портал было негде. Квартира встретила его светом большой люстры и бормотанием двух телевизоров. После того вечера, когда он обнаружил побег Оле, демон терпеть не мог тишину и темноту, так что не видел никакой необходимости в том, чтобы лишний раз страдать. Квартира была хорошая, купленная в новостройке вместе с мебелью и посудой, а среди соседей на этаже не было детей. Дети бесили. Особенно худые и с тёмной чёлкой. На хлопок двери в коридор вышел Марк. Вытянулся, ожидая приказаний. Левиафан только отмахнулся: – Дай антисептик и иди. Забавно. Он приложил усилия, чтобы добыть нового голема, но по сути использовал его не так уж часто. Иногда, конечно, брал с собой на задания, но и то скорее потому, что оставаться одному, будучи настолько ослабленным, казалось не самым умным поступком. Работу же ни с кем делить не хотелось – демонические деяния внезапно стали его единственной отдушиной, самым удобным способом выплеснуть на мир злость и обиду. Пакости и искушения прошлых лет отошли в тень – теперь он бил прицельно, по болевым точкам, лично ломая чужие жизни. Почему-то это успокаивало. Как будто мир становился более справедливым, если плохо было всем вокруг, а не ему одному. Левиафан щёлкнул блистером, кинул в рот таблетку «Найза» и запил водой. Подошёл к окну, выглянул наружу. Машины выстроились длинной цепочкой, уходящей далеко за город. С воем пролетела «Скорая помощь». Левиафан посмотрел дальше, на горизонт, и подумал о том, как всё-таки это странно. Он помнил, как росли деревья, которые потом так равнодушно вырубали люди. Помнил, как на месте высоток ютились избушки, как улицы наполнял не гул машин, а цокот копыт и ругань извозчиков. Да что там, он помнил, как рождалась эта планета! Как построились узоры созвездий, как столкнулись два каменных шара, как суша покрылась водой, как.... Нет, он не испытывал пресловутого «раньше было лучше». Не лучше. Точно не для землян – планета была жёстче, грубее. Просто странно осознавать, что когда-то ты смотрел на этот мир свысока, а теперь лишь один из большинства. И в памяти – десятки прожитых жизней, тысячи фальшивых легенд, созданных ради неприятных миссий. О них помнил только Оле. Но теперь Оле нет, и всё так изменилось... Левиафан оторвался от окна, задёрнул шторы и с лёгким недоумением посмотрел на чайник. Последнее время он словно бы иногда забывал, как пользоваться бытовыми приборами. Хотелось верить, что это обычный стресс, а не отказывающие заодно с лёгкими нейроны головного мозга. Подумав, он решил плюнуть на чай и полез в бар. Билли явился к десяти. Бесшумно прошёл сквозь дверь, минуя защитные знаки, которые Левиафан теперь развешивал где можно и где нельзя, уставился на выставленные на столе бутылки и присвистнул: – Нет, я, конечно, всё понимаю, но мешать коньяк с кагором... Ты... вы копыта не откинете? Левиафан, развалившийся поперёк кресла с бокалом в обнимку, пожал плечами: – Я не пьянею последние лет триста. Просто нравится вкус. Он щелчком пальцев превратил кресло обратно в стул и отправил бокал в раковину. – Хоть бы нервы простых смертных поберегли, – ворчал Билли, двумя пальцами поворачивая бутылку этикеткой к себе. – Я, между прочим, к такому не привык. Ого, абрикосовый? Его фигура едва заметно мерцала, то наливаясь синевой, то становясь абсолютно прозрачной. Не считая этого, мальчишка внешне совсем не отличался от своего материального обличия. Всё же он крайне примитивно мыслит – внешность призрака ведь можно менять, она целиком и полностью зависит от того, как парень видит сам себя. Ну, по крайней мере зависела до того, как Левиафан его немного уплотнил. Билли плюхнулся на стул напротив. Дёрнул было ногами в попытке закинуть их на стол, но поймал взгляд Левиафана и остановился. – Кстати, кагор же церковное вино. Ваши от него не помирают? – Ну ты же не помер от сигарет, – фыркнул Левиафан. – Хотя судя по степени прокуренности твоего голоса, должен бы. – Ну... может, я просто не успел. Но всё же? – Всё же? Всё же не всякий кагор освящён, а я не идиот, чтобы это не почувствовать. – А как вы это чувствуете? Любопытство не порок, да-да. Интересно, какой болван это сказал. Порой демону просто хотелось зашить Билли рот, как мультяшным призракам на картиночках. – Будь у тебя тело, Билли, я бы продемонстрировал, утопив тебя в кипятке, – сухо сказал Левиафан. – Удивительно, что ты избрал целью своей жизни охоту на демонов и тем не менее знаешь о них так мало. С лица Билли пропала улыбка. Губы плотно сжались, и весь он словно бы затвердел, закрываясь в своей скорлупе. Упоминание этой темы до сих пор был самый верный способ его заткнуть. Но Левиафан старался не прибегать к нему слишком часто – зачем лишний раз провоцировать, задевая больное место? Он и так пошёл на риск, заключив союз с таким как Билли. Первое время парень то и дело внезапно ощеривался, огрызался, всячески стараясь продемонстрировать Левиафану, как он его ненавидит и презирает. Демона эти попытки откупиться от собственной совести скорее забавляли. Но потом попытки кончились, и откровенная неприязнь сменилась грубоватым дружелюбием. Видимо, в его голове Левиафан перешел из списка смертельных врагов в... какой-то другой список. Не так уж важно, в какой именно. – Я не особо болтал с вашими, – вдруг ответил Билли. – Я просто видел. Видел, каждый раз, когда в моей жизни происходило очередное дерьмо, вокруг кого-то обязательно возникал этот алый свет. Ещё до детдома. Я тогда ещё не знал про ауры и не читал всю эту заумную хрень... – Чита-ал? А ты умеешь? – не удержался Левиафан. Билли прервался на полуслове, уставившись на него так зло и обиженно, что демон тут же примирительно поднял ладони: – Да ладно, ладно. Поиздеваться уже нельзя... Билли одарил его ещё одним мрачным взглядом, но всё же продолжил: – В общем, ясно было, что это не совпадение. А потом Робин. Ник того парня, с которым Амелия переписывалась перед тем, как... Я опять увидел ауру и всё понял. Хочешь сказать, вы не заслужили пыток? Не заслужили смерти? Вас даже Бог прогнал, а Бог любит своих детей, я слышал. Наверное, он слишком добрый, чтобы вас просто добить. «Потоп-2» провалился. Левиафан помнил это по чужим отчётам. Не удалось сделать тех избранных людей, среди которых был и малыш Билли, настолько плохими, чтобы человечество – хотя бы часть, как в Содоме – выкосили под корень. Кто ж знал, что результат всё же появится, пусть и совершенно не тот, которого ожидали? – Осторожней с такими заявлениями, – Левиафан провёл рукой по волосам. – Если по-настоящему задуматься о том, кто чего заслуживает, рано или поздно сойдёшь с ума, потому что придёшь совсем к другим выводам. Или... может, станешь как те девочки в кафе. Будешь разговаривать по душам с незнакомцами и оплачивать чужой кофе. Не знаю, что меня пугает больше. – Это вы про кого? – Не важно, – вздохнул демон. – И вообще, хватит болтать. Ты мне должен отчёт.