Последний воин императора

Чимин, перебирая в голове все возможные варианты развития событий, и не заметил, как добрался на опушку леса, где днем видел Ыну. «Почему так быстро?» — пронеслись мысли в голове. Волк был так погружен в свои мысли, что и не заметил, как прибыл на место встречи. Весь путь вереницы разных мыслей крутились в его голове, это было мучительно долго, но недостаточно. Чимин остановился, когда увидел большого тёмно-синего волка, который выходил из-за дерева. Это был он, Ыну. Вожак медленно подошел к Чимину, который уже склонил голову перед предводителем, высказывая свое уважение и его статус. Омега не знал как себя вести, что делать и что его ждет. Звенящая тишина давила на него и продлевала и без того мучительные минуты ожидания. Наконец Чимин выпрямился, его взгляд был направлен вверх, Ыну выше и крупнее омеги. Еще никогда прежде такой леденящий страх не сковывал его тело. Неизвестность — вот что пугало Чимина. Он даже не мог предположить какой реакции стоит ожидать от вожака после того, что сделал Чимин. Наказание за общение с врагом? Смерть его друзей? А если это изгнание? Несмотря на то, что Чимину нравилось проводить время с отрядом и его новыми друзьями, он любил свою стаю, эти места, свою свободу и он любил Ыну. Он был не просто вожак, но и его защитник и близкий человек. Находясь вдали от дома омега даже и не задумывался о том, что происходило у него в стае. А если Ыну подумал, что Чимин переметнулся и предал его? Как это выглядело со стороны. — Ыну, — начал Чимин, — я… Но омега замолчал, так и не успев начать. Волчонок почувствовал неожиданное тепло, тепло исходило от тела Ыну, он прижал его мордочку к себе, вдыхая полной грудью запах. На один момент Чимин потерялся, он никак не ожидал объятий. Тяжелый вздох покинул его грудь и вся тяжесть камнем рухнула с его плеч. Такое родное тепло расползалось по телу, согревая душу, как раньше в детстве, когда Чимина обижали, а Ыну находил его в лесу одного с заплаканными глазами. Он всегда жалел его и на то недолгое мгновение, когда Ыну прижимал его к себе и клал сверху свою мордочку, Чимину казалось, что он кому-то нужен, что он не одинок в этом мире, что это его семья. Омега прикрыл глаза и глубоко вдохнул такой до боли знакомый запах, но что-то в нем изменилось. Что-то было не так… Острая боль пронзила тело Чимина, вырывая омегу из грёз счастливых воспоминаний. Волк почувствовал острые клыки на своем ухе. Тёмно-синий зверь сомкнул свою челюсть, он тянул голову Чимина вниз к земле. — Паршивец! Ты посмел предать меня! — запах ярости наполнил воздух. Ыну злился, шерсть встала дыбом, когти впивались в землю. Он мотал Чимина, как маленького щенка, не слушая жалобного писка. — Ыну, пожалуйста, — заскулил омежка, не смея поднять лапу на альфу, но пытаясь призвать послушать. — Молчать! — огрызнулся вожак, — Я думал ты погиб! Мы искали тебя! Я не мог смириться с мыслью, что ты не выжил. Я не поверил альфе, который сказал, что ты спрыгнул с обрыва. Мы днями искали тебя по оба берега реки. А ты путался с нашими врагами, да и не просто путался, ты! — Но я… — попытался вклинится Чимин, но был грубо придавлен мощной лапой к земле. — Молчать я сказал! — рычал волк. Чимин понял, что лучше лежать и не двигаться, пока ярость Ыну не утихнет. — Мы оплакивали тебя, мы думали, что ты больше не с нами, — волк метался из стороны в сторону, роя лапами землю под собой. С его пасти падали капли слюны, он все время рычал и скалился, глядя на маленького омежку, чья мордочка была в земле. Волк замолчал, перебарывая свои чувства. — Я думал, что потерял тебя, Чимин… — наконец волк успокоился, — А ты предал свою стаю, своих товарищей, — альфа выдержал горькую паузу, чтобы обнажить свою душу, — Ты предал меня, — в голосе Ыну была слышна невероятная боль, его голос немного осип, словно именно это осознание было самым тяжёлым для вожака. А Чимин знал, знал, что причинил ему много страданий, но именно в этот момент найти подходящих слов не удавалось, в горле застрял противный ком, что мешал любому слову вырваться. Ыну смотрел прямо в глаза омеги, стараясь найти хоть малейший ответ или оправдание своих действий. Чимин все чувствовал, на его глазах начали наворачиваться слезы, но он так и не находил в себе сил подняться. Он лишь смотрел в глаза полные ненависти и отчаяния, единственный в мире родной ему человек думал, что он предатель. Чимин мог остаться лежать и наблюдать, как Ыну уходит, как его спина становится всё дальше и дальше, а рукой уже не дотянуться. Это было бы так просто. Ему не пришлось бы возвращаться обратно в стаю, где все уже чужаки, не пришлось бы покидать Чонгука… Юнги и остальных. Он смог бы продолжить свой путь, быть наконец свободным и обрести свой дом. Но остаться предателем в глазах его названого отца, альфы, который растил его, как своего собственного ребёнка.       Он не мог… — Но это не правда… — еле слышно проскулил Чимин, — он хотел меня убить, — жалобно сказал омега, надеясь, что Ыну услышит. — Что ты сказал? — изменился в лице темно-синий волк, прислушиваясь к любому слову Чимина. Поняв, что выбора у него нет, что он не может оставить Ыну наедине с мыслью, что тот вырастил сына, а он предал его и всю стаю, Чимин нашел в себе силы рассказать что с ним произошло. — Во время полнолуния, когда шла охота, он пошел за мной, — начал Чимин, все еще боясь поднять глаза и встретиться взглядом с Ыну, — он хотел… Он хотел меня живого или мертвого. Я сопротивлялся, но он меня ранил и у меня не оставалось выбора, как рвануть с обрыва в реку. Я выжил, я выплыл еле живой на берег, но перепутал берега. Я оказался на вражеской территории, где меня раненного нашли стражники и пытали, чтобы я обратился, — голос омеги начал дрожать. Ком встал у него в горле, каждое сказанное слово давалось ему с трудом. — Как ты смог уйти от стражников? — А я и не смог, — печально констатировал он, горько усмехаясь, — тот воин, которого ты видел в лесу. Он спас меня, — Чимин ждал хоть какой-то реакции, но ее не последовало, и он продолжил, — отряд его воинов выполнял задание, и они взяли меня с собой. Я был слаб, они помогли мне. — Они удерживали тебя? Им что-то от тебя было нужно? — начал требовательно спрашивать альфа. — Нет, нет, что ты. Они… — Они что? — Они были добры ко мне, — с какой-то невероятной тоской произнес Чимин, — Он был добр ко мне. — Он? — возмущенно переспросил альфа. — Чонгук! — Чонгук?! И ты отдался ему за доброту. Ты отдался этому воину?! — в голосе Ыну звучало презрение и жалость, а взгляд так и становился тяжелее. — Нет! Ыну! Нет! Все было не так! — вскочил перед волком омега, — пожалуйста, просто послушай меня, я умоляю тебя. — Я не думал, что воспитал тебя глупцом! Что он тебе обещал? — Ничего! Клянусь, ничего. Просто они не такие, как мы… — не успел закончить омега, как его перебили. — Они?! Во имя Луны, Чимин, очнись! Ты говоришь про воинов Императора, которые убивают таких как мы, ради трофея, — Ыну негодовал, было видно, что его терпение подходит к концу. — Но мы делаем тоже самое! — Как ты смеешь сравнивать нас, разве ты не помнишь, что его товарищи пытались с тобой сделать! — альфа опять начал метаться из стороны в сторону. — Они не все такие, как и мы. Наши тоже совершают ужасные, отвратительные поступки. Северные волки жестоко убили его родителей в этом лесу! — Что за вздор, это он тебе наплел? — Это правда, — Чимин перегородил путь Ыну, чтобы тот его услышал, — помнишь тот старый сгоревший дом в лесу, куда в детстве ты не разрешал мне ходить. Я встретил Чонгука там, он рассказал мне, что это дом, в котором он вырос, — на этих словах Ыну остановился и замолк, внимательно слушая и не перебивая, — Северные волки убили его родителей и подожгли дом, ему чудом удалось выжить. Ыну, ребенок наблюдал, как его родители сгорают заживо. И в этом виноваты северные волки, — Чимин умоляюще смотрел в глаза вожаку. Он знал, что до Ыну можно достучаться и его сердце и волк всё поймут. — Хорошо, я верю тебе и допустим верю ему. Что дальше? — Не все они такие чудовища, как мы думаем. Дай им шанс, прошу, ради меня, — что-то во взгляде Ыну изменилось, словно промелькнул какой-то блеск. Чимин знал этот взгляд, он что-то задумал. — Приведи мне его, и я обещаю, что не убью их всех, — твердо сказал Ыну. — Что?! — волк вскочил на лапы, — нет, Ыну, пожалуйста. Я не смогу! — взмолился омега, пытаясь переубедить вожака. — Ты недооцениваешь себя, как впрочем и всегда. Через 3 дня у старого дома, — Волк подошел ближе, он навис над хрупким омежкой на пару секунд. Лизнув языком ухо, которое сам недавно и прокусил, Ыну сказал, — Будь осторожен, Чимини. Чимин остался один, посреди ночного леса, а в голове крутилась раз за разом лишь одна мысль «Я же не предатель»…

***

Этой ночью Чонгук никак не мог уснуть, кошмарные картины из прошлого мучили его. Раз за разом в его сознании всплывали воспоминания того дня: крики его отца, повсюду огонь, спертый воздух, запах горелой плоти от обугленных построек и дикий животный вой. Чонгук проснулся весь в холодном поту, его тело сотрясала мелкая дрожь. — Всего лишь сон, — альфа протер мокрое от пота лицо руками, зачесав пальцами волосы назад. Опустив взгляд на свои ладони, он увидел отметины от ногтей в виде полумесяца. Во сне он так сильно сжимал кулаки, что ногти вонзились в его ладонь, — очередной сон, — успокаивал себя альфа. Плечо горело адским пламенем, сильнее, чем это было обычно. А что, если Чимин прав?! Что, если он действительно прав насчет его метки. Он ведь и вправду ничего не знает о себе, своем доме, родителях и уже не узнает никогда. Может действительно поэтому его метка не проступает. Значит ли это, что Чонгук потерял себя навсегда? От этих мыслей ему стало нечем дышать. Чонгук поспешил выйти из шатра на воздух. На дворе была еще глубокая ночь, ледяной воздух наполнял его грудь. Накинув на себя красный ханбок, Чонгук оседлал лошадь, чтобы проветриться и избавиться от дурных мыслей, как он делал это всегда. На выезде из лагеря он кинул взгляд на шатер Чимина, в который заходил Юнги. — А он что там забыл? — эта мысль не успела завладеть его сознанием, потому что острая боль в плече заставила переключить все внимание на нее. Ударив по бокам лошади альфа поскакал прочь в лес. Он скакал без остановки, так быстро, как только мог его конь, чтобы в голове был только ветер и больше никаких мыслей. Прогулка по ночному лесу не помогла, как он того ожидал. Боль никуда не уходила, она лишь медленно расползалась по телу, охватывая все бо́льшую территорию, словно вонзаясь в кожу. Альфа набрел на реку, что спокойно журчала себе. Спешившись и привязав коня у дерева, где он мог пожевать траву, альфа решил окунуться. Быть может холодная вода сможет смыть его сомнения прочь. Оглядев окрестности и удостоверившись, что опасности нет, альфа скинул с себя одежду, повесил катану на коня и отправился к реке. Прохладный ветерок оставлял следы на гладкой поверхности воды, касался обнаженного тела, вызывая мурашки. Лишь погрузившись в воду, которая холодом обжигала его кожу, Чонгук почувствовал, что боль отступает. Она не ушла совсем, нет, но теперь он смог слышать свои мысли. Уже сегодня они возвратятся на стену, где каждый будет вершить свою судьбу сам. Он смог, у него получилось. Он играл в опасные игры со смертью не раз и не два, об этом свидетельствуют все его шрамы на теле. Но в этот раз он был близок к смерти как никогда. Хосок был прав, им было не выжить всем вместе с этими людьми, но он не мог их бросить, это ведь была верная смерть, но не только людям, а и им тоже. Размышления о заканчивающейся службе и миссии заняли всю голову, затмевая боль. Но слыша журчание воды в ушах, Чонгук наблюдал за лучами солнца, которые начинали появляться на горизонте. Эти места невероятно красивы, здешняя природа действует на него успокаивающе, забирая себя в свои владения. В этот момент альфа вспомнил разговор со старым лекарем, который лечил Чимина. Старик отказался покидать эти места, даже зная о том, что он умрет. Для него было важно умереть дома, на родной земле, где он прожил всю свою жизнь. Уже сегодня. Уже сегодня они вернутся на стену, где и получат свои грамоты и будут свободны. Но что значит свобода для Чонгука? Свобода идти куда глаза глядят, вернуться, но куда? Где был его дом? Императорский корпус? Столица? Земли на которых он проливал чужую кровь и хоронил товарищей? Слишком много вопросов и так мало ответов. Будет ли он вообще когда-либо свободен. Потоки мыслей сменялись один за другим, капитан пришел в себя лишь когда лучи солнца начали его слепить. Альфа опустил ноги на каменистое дно реки, оглядев берег, он понял, что его отнесло немного от места, где он оставил коня. По берегу реки шел какой-то человек. Только лишь спустя пару минут он смог разглядеть в силуэте знакомые черты. Это был Чимин. Омега шел с пустым взглядом, не обращая внимание ни на что вокруг. — Чимин? — попытался окликнуть альфа, но парень и бровью не повел. Тогда Чонгук преградил ему путь. Чимин не заметил и этого, он просто шел прямо с поникшим пустым взглядом в никуда. Омега столкнулся с Чонгуком и лишь от удара лбом о мокрую грудь Чонгука, Чимин вышел из транса, в который был так погружен. — Чимин, ты в порядке? — спросил брюнет, держа за плечи омегу, чтобы тот не упал. — Чонгук? — омежка перевел взгляд на черные как ночь глаза, — что ты тут делаешь? — Это ты что тут делаешь, что с тобой? — с беспокойством спросил альфа. Он видел, что парень абсолютно потерян. — Я…я просто…я, — Чимин никак не мог подобрать слов для того, чтобы что-то сказать. И этот пронзительный и тревожный взгляд, который смотрит прямо в душу, который просто невозможно выдержать. Все нутро сжималось до состояния невесомой песчинки. Еще никогда в жизни Чимин не чувствовал себя таким грязным, отвратительным и ужасным человеком. Как он сможет выполнить просьбу Ыну. А вдруг Ыну убьет его, но если Чимин не сделает этого, то Ыну убьет их всех, — Я…я. — омега не выдержал, крупные слезы покатились по его щекам. Маленькие ладошки закрыли лицо, все тело начало содрогаться от горьких рыданий. — Эй, ну что ты, — Чонгук прижал блондина к себе, он гладил его по голове, давая горьким слезам выйти, — Тише-тише, — они простояли так несколько минут, пока омега не успокоился, — Эй, волчонок, что случилось? — альфа смотрел предательски нежным взглядом, его теплые ладони обнимали лицо Чимина. Схватившись руками за кисти Чонгука, омега выпалил первое, что пришло ему в голову: — Не бросай меня, пожалуйста, — это была ложь. Такая гнусная и подлая ложь. Чимин не был готов рассказать то, что произошло. Он и сам не понимал что происходит и что ему дальше делать. Он лишь мог сейчас смотреть в эти бездонные глаза и плавиться в руках Чонгука. — Глупый, то, что мы придем на стену, не значит, что я бросаю тебя, — альфа мягко и едва заметно улыбнулся, он поцеловал омежку в обе щёчки, по которым так и катились слёзы. Не выдержав такой удушающей нежности, Чимин подался вперед и сам поцеловал Чонгука. Лишь почувствовав вкус его губ и тепло рук, сомкнувшихся вокруг талии, он смог отпустить все мысли из своей головы. — Уже лучше? — смотрел сверху в низ на омегу Чонгук, все еще не выпуская из своих объятий. — Да, уже лучше, — смутился Чимин. Омега опустил взгляд, чтобы не встречаться с взглядом Чонгука, и наконец увидел, что его ладони лежит на обнаженной груди. Глаза омеги расширились от осознания, что все это время Чонгук был практически полностью раздет. И, о Святой Полумесяц, он прижимался все это время к нему. Бледное лицо омеги залилось краской. Чимин тут же оттолкнул альфу от себя. — Я…я…мне лучше уйти, ты ведь ты, у тебя… - Чимин не поднимал глаз, потому что смотреть на обнаженный торс было выше его сил. Омега пятился назад, пытаясь не смотреть в сторону полуголого Чонгука, Чимин неуклюже запутался в своих же ногах и шлепнулся прямо на попу, прям перед капитаном. Он так засмущался, что и не подумал, что смотреть вниз еще хуже, — Ох, чёрт, — ругнулся омега, когда прям перед его взором крупным планом оказался пах альфы. — Чимин, аккуратнее, давай я тебе помогу, — альфа сделал пару шагов вперед, чтобы помочь блондину встать, но тот запротестовал, подняв руку перед собой. — Нееет, не надо, я сам. Я пойду, — омега поднялся на ноги и попытался идти, но… — Аккуратней, там, — не успел Чонгук и сказать, как Чимин развернувшись ударился головой об коня, — конь. — Я в порядке, — опять соврал Чимин. «Какой позор» — думал омега, уходя вглубь леса, не замечая, как улыбка расцвела на лице Чонгука, который наблюдал за этой уморительной ситуацией.

***

К полудню на горизонте за холмами появилась стена и Императорский корпус. Они смогли довести всех людей, никого при этом не потеряв, а может наоборот. Капитан, сидя на коне, молча смотрел на то, как повозки с людьми движутся к воротам. Люди были воодушевлены прибытием, они радовались и что-то шумно обсуждали. — Капитан! — раздался голос Хосока, — пора идти. — Да, едем, — ответил Чонгук. — Капитан, еще секунду, — остановил его Хосок, — я хотел извиниться перед вами, перед тобой, Чонгук, — альфа видел и знал, что эти слова с трудом даются Хосоку. — О чем ты? — Я не должен был так с вами разговаривать и подвергать сомнениям твой приказ. — Хосок, я… — Нет, дай мне закончить. Я пятнадцать лет служил тебе, сражался бок о бок, защищал тебя и то, во что ты верил. Я давал клятву, что буду служить тебе от первого до последнего дня моей службы. Ты не раз спасал мою жизнь и жизнь моих товарищей. Я бы бросил тех людей на смерть, и я не горжусь этим. Это останется со мной на всю мою жизнь. Я не должен был сомневаться в тебе. Прости меня! — Хосок протянул руку Чонгуку, давая понять серьезность сказанных слов. — Я принимаю твои извинения, — Чонгук подал свою руку вперед, — и я не виню тебя. Тебе незачем стыдиться желания жить! — они пожали друг другу руки и отправились к остальным. Отряд уже пересёк ворота. Во дворе Императорского корпуса их уже ждали солдаты и советник Императора. — О великие войны нашей Империи, да хранит бог Императора Ди, вы вернулись живыми и невредимыми, — с мерзкой улыбкой на лице говорил слащаво советник. — Мои воины рисковали своими жизнями в последний раз, — резко ответил Чонгук, спешиваясь с коня. — Вы поистине оправдываете свою репутацию, вас ждет великое военное будущее, — начал рассыпаться в комплиментах советник. — Грамоты! Мои воины устали и ждут своей награды, — начал злится Чонгук. — Конечно-конечно, непременно. Вы устали с дороги, для вас приготовлены покои и вас ждет пир сегодня вечером. Располагайтесь, отдыхайте, грамоты подождут. — Где грамоты? — Чонгук вынул свой меч из ножен и приставил его к горлу советника, который явно увиливал. — Да как вы смеете угрожать императорскому советнику, — начал визжать, как свинья пожилой советник, — да я пущу вас под трибунал! — Ты расстанешься с головой быстрее, чем успеешь вякнуть. Где грамоты! — Вам лучше послушать его, советник, — неожиданно вмешался Дэхви, — эти парни не шутят и не повторяют дважды. — Какой вздор, возмутительно! — советник махнул рукой и солдаты принесли грамоты. Дэхви принял грамоты из рук советника и сам лично вручил каждому из воинов. — Спасибо вам за службу, за все спасенные жизни. Империя и я в особенности в неоплатном долгу перед вами, — вручив грамоты воинам, Дэхви поклонился перед всеми воинами Чонгука. Вот она — свобода. Пятнадцать лет службы. Теперь они свободны. Они смотрели на сверток пергамента в своих руках и не могли до конца поверить в происходящее, неужели это все? Они и в правду свободны и могут выехать за ворота крепости и направится на все четыре стороны? Это было странное чувство. Они всегда думали, что получив свободу, они обретут счастье, но то чувство, что сейчас их переполняло отличалось от их представлений. Это было опустошение. Позднее вечером в крепости был пир. Люди радовались и веселились, они праздновали жизнь. Ведь долгий путь закончен, они спаслись. Ужасная угроза миновала их. Им предстоит новая жизнь в столице, это будет не просто, они оставили свои родные земли, но обрели нечто новое. Новый путь, новый шанс на другую жизнь. Весь вечер люди Дэхви будут подходить к доблестным воинам, жать им руки и говорить слова благодарности за спасенную жизнь. Их глаза будут наполнены искрами счастья. — Не так я представлял себе этот вечер, — неожиданно нарушил тишину Джин, сидевший с Намджуном за столом в ожидании остальных. — О чем ты? — поинтересовался товарищ. — Я думал, что буду…э…ну рад хотя бы. — А ты не рад? — уточнил Намджун, глядя на друга. — Я рад, но во рту привкус горечи, — сказал Джин, допивая бокал с вином. — Так ты пей поменьше, и не будет, — усмехнулся воин. — Да ну тебя, я же серьезно, — махнул рукой брюнет. — Хорошо, хорошо, прости, — развел руками Намджун, показывая свою серьезность и готовность слушать. — Я в корпусе пятнадцать лет, практически всю мою сознательную жизнь. У нас всегда был долг, цель, миссия, а теперь… — Джин глубоко вздохнул, мотая головой. — Свобода! — Именно! Но что с ней делать? Куда идти дальше? Намджун задумался о своей свободе, куда ему эту свободу деть. Неожиданно прозвучавший вопрос со стороны товарища, оказался как раз кстати, ведь ответ на него означает ответ и на свой вопрос тоже. — Я вернусь домой, — как- то слишком сухо бросил Намджун. А маленький мальчишка, что бегал между взрослыми и оглядывал новое место пребывания как-то утих. Минсока взволновал вопрос о возможности вернуться домой, ведь теперь именно Намджун и является этим домом для волчонка. Минсок притаился тихонько за спинами старших, стараясь уловить любое слово. «Он вернется домой?» — вдруг подумал малец. «А я? А как же я?» — А Минсок? — спросил Сокджин уже весьма выпившим голосом. — И Минсока домой, — как само собой разумеющееся сообщил Намджун. В этот момент сердце маленького волчонка  за углом пропустило удар. —  Он отправит меня домой… — раздавалось эхом в голове опять и опять, — И он такой же, — прошептал волчонок, уже не слушая взрослых. На глазах выступили горькие слезы, — Он меня тоже бросит. От столь болезненного осознания маленький мальчик побежал прочь от своей, как он считал, семьи. — Намджун, — возмутился Джин, — И где твоя ответственность? — Чего? — не понял альфа. — Что значит домой? — Это значит, что мы, — выделил последнее слово Джун, — вернёмся вместе домой. — Ох, мне кажется хватит пить, я перестаю понимать суть происходящего. А кстати, где твой малой- то. Весь вечер его не вижу, — Намджун огляделся по сторонам и  заметил отсутствие именно того самого волчонка, с которым он собирался домой. — И правда, где Минсок? — как-то взволнованно поинтересовался альфа. Мимо проходил бета, что разливал всем горячительные напитки и услышав вопрос про мальчика, бросил важную фразу: — Я видел как маленький волчонок побежал в сторону леса. Он ничего не замечал, что даже опрокинул корзинку с фруктами, — с возмущением озвучил бета. — Почему ты не остановил его?  — прикрикнул альфа. — А я кто, чтобы его останавливать? Наплодят щенков, а я смотри за ними, ишь чё, — фыркнул бета, наливая в стакан вино. Намджун не нашел ответа на столь странный вопрос. Альфа посмотрел на взволнованного товарища, который был уже готов отправиться на поиски мальчика, но он сам рванул вперёд, уже никого не слушая. В голове крутился только образ мальчика, как маленький Минсок вновь сидит под деревом совсем один, как он продрог, а если его вновь найдут дикие звери? Намджун полностью окунулся в переживания, словно родитель. Стук сердца отдавался эхом в ушах, пока он искал мальчонку в лесу, едва-едва улавливая тонкие нотки его запаха. Гдето недалеко послышался детский плач, волк тут же рванул к тому месту. — Какой черт его дернул в лес на ночь глядя?! — негодовал альфа, отыскивая волчонка, — Минсок! — крикнул Намджун, оборачиваясь вокруг, как заметил маленький комочек в корнях большого дерева, словно в маленькой пещерке, — Минсок, — запыхавшись обратился альфа, подходя ближе, — Выходи оттуда. — Уходи, — кряхтит малыш, отодвигаясь от альфы дальше, размазывая соленые дорожки от слез по своему лицу. — Ты почему убежал? — не понимал Намджун, смягчаясь и осторожно протягивая руку к ребенку. — Я сказал уйди! Я тебе не нужен! — крикнул волчонок, смотря на альфу исподлобья. — Что ты такое говоришь? — пытался успокоить ребенка, которые не давался в руки. — Объясни что случилось? — Мне не о чем с тобой говорить, — старался как можно холоднее ответить Минсок, — Иди отсюда. — И куда же мне идти? — усмехнулся альфа, слегка поглаживая волчонка по голове. — Домой, — одними губами произнес мальчик, а Намджун заметил, — ты же домой собрался! Вот и иди! — кричал малыш. Он увидел того одного щенка, что никому не нужен. Неужели он такой плохой волк, что позволил своему волчонку так думать, что тот никому не нужен. — Тогда я остаюсь, — устало ответил Джун, на что Минсок уставился на него с непониманием, а нижняя губа вновь задрожала, предупреждая о скорых слезах, — Мой дом там, где Минсок будет рядом, — улыбнулся волк, — Не знаешь такого? — Ты врешь, все врешь! Я все слышал! Ты сказал, что Минсока тоже домой, — отрешённо сказал мальчик, отодвигаясь подальше вглубь своего укрытия. — Я не вру, — спокойным голосом говорил Намджун. — Ты такой же как все, — зажался мальчик, — Ты меня бросишь. — Ты прав… — пусто ответил Намджун, наблюдая за ломкой маленького чуда, — брошу, когда умру, — Намджун аккуратно потянул руку Минсоку, — Так ты знаешь такого Минсока? Ведь мы должны вернуться домой вместе, он моя семья. — На-амджун, — протянул волчонок, хватаясь за руку старшего, как за спасательный круг. Альфа тут же подхватил малыша, стараясь успокоить. — Ну что, мы пойдём домой, Минсок-а? Не в силах больше сдерживаться малыш разрыдался в объятьях своего уже папы, который нёс его на руках. Он гладил его по голове и что-то рассказывал. В глазах ребенка блестели слёзы и искорки счастья. Чимин наблюдал за этой невероятно трогательной картиной, облокотившись на каменную стену. Ему были так знакомы чувства этого малыша. В детстве Ыну часто приходилось отвлекать малыша Чимини от слез нелепыми и смешными историями. Он обнимал вождя за шею и слушал рассказы о духах луны, о его приключениях и о том, что Чимин невероятный омега и в один день ему повезет встретить альфу, который не будет замечать то, что замечают другие. А все недостатки, который он сам себе придумал, превратятся в еще одну причину, чтобы его любить. — Чимин, — раздался голос позади омеги.