***
Когда Шигео открывает глаза, свет ламп режет сетчатку, заставляя тотчас зажмуриться, все равно наблюдая яркие пятна. Казалось, что в голове кто-то ударил в гонг, заставляя все внутри сотрясаться от вибраций. Больно. Хочется зажать голову в ладонях, остановить эту вибрацию, но свои же руки ощущаются совсем по другому. Словно протезы, которые даже к телу не прикреплены. Ни поднять, ни сдвинуть. Моб открывает глаза и резко садится, под оглушающий удар гонга в голове. БОЛЬНО. — Шигео! — Кто-то справа хватает его руку, не позволяя дернуть ее. Моб смотрит ошарашенно-испуганно, крутит головой словно и вовсе не понимает где находится. Хотя это было недалеко от правды. — Шигео, успокойся! Еще одного срыва только не хватало. Больно. Это слово слово кажется пропитывает все тело насквозь. Хочется спастись, спрятаться. — Больно. — Сипло тянет Шигео, сжимая в тонких пальцах свободной руки клок волос, где-то на затылке. — Больно. — Знаю, Шигео, знаю. Больно, но надо потерпеть. Скоро должно пройти. Через минуту, или две, сколько прошло сказать сложно, боль и правда отпускает. Плещется где-то внутри, но уже не занимает все мысли, и не сковывает мышцы. Моб позволяет себе упасть на подушку разжимая пальцы на руках, и закрывая глаза. Ему нужна пара минут, чтобы привести дыхание в норму. Благо человек что находится рядом не возражает. Шигео думает, что все же стоит узнать кто это. По имени же зовут. Да и голос знакомый, вот только понять кто это он никак не мог. Моб чувствует как кто-то треплет его по голове и машинально тянется под чужую руку, ластится как кошка. Ему этого не хватало. — Твои родители должны приехать в течении часа. Много же из-за тебя проблем, пацан. И вот как я должен это все всем объяснять? — Рука пропадает, и Моб не может сдержать разочарованного вздоха. Когда Шигео опять открывает глаза перед глазами вновь плывут пятна, но не такие яркие как в первый раз, и проходят намного быстрее позволяя увидеть светло-голубые больничные стены и белое одеяло, которым укутаны ноги. Моб был готов поклясться, что где-то там, в ногах точно еще и грелка лежит, или лежала. Но ноги все равно казалось мерзли, пускай и не так сильно как казалось там, на улице. Хотя ему могло казаться. Сложно было определить, а думать о чем-то лишний раз не хотелось. Дальше взгляд упал на руку, из которой так некрасиво торчала игла от капельницы. Ему стало дурно. Иглы он никогда не любил. Когда взгляд цепляется за серые штаны и белую рубашку, Моб выдает что-то между выдохом и стоном, закрывая глаза. Ему не нужно видеть лица, чтобы понять кто это. Вселенная явно его не любила. — Учитель, — это слово звучит невероятно неправильно, и Мобу хочется провалиться куда нибудь лишь бы не продолжать это предложение. — что вы здесь делаете? — Да ты меня изгнал бы, если б это реально был Рейген. — голос звучит насмешливо, что заставляет непонимающе открыть глаза, и уставиться на мужчину на стуле. Светлые волосы, сейчас лежащие в полном беспорядке, внимательные, но при этом усталые глаза, и… красный румянец. — Ямочки? Но… как? Почему ты…? — Моб говорит почти испуганно, глотая слова, и норовясь снова сесть, но чужие руки удерживают за плечо, намекая на то, что это все же плохая идея. — Ты меня перепугал, чуть не изгнал, а потом и вовсе блок поставил, что я даже подойти не мог. Ну я и рванул за Рейгеном. — Моб слышит что дух говорит быстро, словно спеша куда-то. — И вот как ты представляешь себе я должен это объяснять? Да и времени не было. Врачи говорят что вовремя успел. Но все будет нормально, ты только не волнуйся. — Чужая рука вновь ложится на его волосы. Моб не особо понимает, что в этом жесте так всем нравится. Учитель и Рицу так раньше часто делали, а теперь и Ямочки. — А сейчас, я даже не знаю как это все Рейгену объяснять. Но и что твоим родителям говорить тоже не знаю. Хотя если твой брат не приедет, то может пронесет, что нибудь совру. Хотя я очень в этом сомневаюсь. — Понятно. — Моб хмурится. Ему бы тоже стоило подумать что сказать родителям. — А что с учителем? — Передам тебя родителям, и отвезу его обратно в офис. Скажу что он вырубился. Он даже этого и не вспомнит. — Понятно. — Моб вновь кивает, после поворачивая голову обратно, рассматривая белый потолок, на котором со слабым треском горела длинная лампа. Думать расхотелось абсолютно. Это даже смешно.Он хотел тишину? Хотел чтобы мысли улеглись? И эмоции успокоились забившись в самые дальние углы? Ну так вот! Получите, распишитесь! Тишина и пустота! Хотя если уж сказать точнее, то тишина, пустота и темнота. Полный боекомплект! Да, именно так он и представлял дно. Моб ненавидел. Он ненавидел эту противоречивость которая разрывала напополам все внутри. Он ненавидел то, что позволил оказаться себе здесь. Ненавидел то, что сорвался. И ненавидел себя за такую беспечность и глупость. Почему он решил, что это поможет? Почему поверил? Он ненавидел это тело за его слабость, а мысли и эмоции за то, что они были настолько сильны, что могли разрушать. Но больше всего он ненавидел себя, за то, что он даже не смог покончить со всем этим. Не мог остановить себя. «Неужели так сложно умереть?» Моб даже ежится, сжимая края одеяла в ладонях. Эта мысль, раньше больше напоминавшая воду, вечно утекающую из пальцев, но все время окружающую, сейчас наконец приняла форму. — Шигео? — В голосе слышится беспокойство и непонимание, и Моб даже поворачивается чтобы проверить, точно ли это Ямочки, но после выдыхает. Красные пятна на месте. Моб качает головой, показывая что все в порядке. Хотя… В порядке это сильно сказано. Наверно будь это и правда тот эфемерный порядок, который он имел ввиду, он бы здесь не оказался. — Я правда не понимаю что с тобой происходит, пацан. Моб поджимает губы. Чужой взгляд ему напоминает как смотрел Теруки. Это неприятно. Шигео чувствует как щеки почти обжигают слезы. Он даже не знает что точно их вызвало. Это не были полное эмоций рыдания, не было истерики, с содроганием всего тела, не было даже всхлипов. Эти слезы были такие же пустые, как и все что его окружало. Дверь в палату открывается так неожиданно, что даже дух с удивлением поворачивается, когда видит почти влетающую в палату женщину. — Мам… Почему ты плачешь? — Шигео тоже смотрит удивленно, что хорошо видно на обычно невыразительном лице. Он слишком устал, чтобы прятать эмоции.***
Моб почти шипит когда переворачивается на другой бок. После того случая в лесу он отделался целым букетом синяков, и двумя сломанными ребрами. Школу он пропускал уже несколько дней, большую часть из которых предпочитал спать. Хотя особо сильно проблему с мешками под глазами это не изменило. Вставать не хотелось совершенно, и наверно если бы не Рицу с родителями, он бы даже есть не выходил. Тут он правда должен отдать им должное. Не то что бы он особо сопротивлялся, но апатичный настрой ощущался всеми. Ямочки больше не появлялся после того случая в больнице. Но это как раз было понятно. На следующий день ему звонили из офиса. Рейген долго спрашивал что произошло, говорил что приходил Рицу, искал Ямочки, просил объяснить, но ответа не получал. За все тринадцать минут разговора, ни минуты больше, ни минуты меньше, Моб сказал лишь сухое: «Простите так вышло. До свидания.» В самом конце разговора, после сбрасывая. Рейген звонил еще пару раз в тот день. Но на эти звонки Моб уже не отвечал. Не было ни сил поднять трубку, ни желания слушать что-то. После того случая телефон молчал уже который день. Дни тянулись одинаково нудно, тоскливо. Комнату уже привычно наполнял мрак. За окном уже был поздний вечер, а свет включать не хотелось, да и смысла в этом Шигео не видел. Как и во многом что теперь окружало. После того как он очнулся в больнице все изменилось. Эмоции больше не бились где-то глубоко внутри, больше не ломали ребра, они достигли того чего хотели. Он на дне, а они свободны. Шигео чувствовал лишь пустоту, черную и густую, которая давит своим неизвестным «ничем», заставляя чуть ли не задыхаться, не понимая что нужно сделать что бы помочь себе. Пустота окружает везде. Он спит почти круглые сутки, но в те часы когда это не так Шигео чувствует себя смертельно уставшим, а круги под глазами, ставшие почти черными не сильно скрашивают картину, а лишь делает все еще более явным для окружающих. Шигео через силу ест то что готовит мама, не съедая даже половины, но вкуса не чувствует. Словно жуешь кусок картона, пускай и выглядящие как кари или онигири. Ему даже сны больше не снятся. А реальность кажется какой-то монохромной. Словно и правда остались только черные и белые цвета. Он и сам какой-то черно-белый. Это он отмечает когда в один из дней решается подойти к зеркалу. Черные волосы, болезненно бледная кожа. Черные глаза, он даже и не замечал на сколько они темные раньше. Они ему не нравятся, словно тоже чужие. И смотрят так пристально. И белые бинты на руках и груди. Когда лезвие, которое еще недавно лежала в родительской ванной входит в руку, почему то первая мысль, которая появляется, та, что красный цвет это не тот, которым он хотел разбавить тьму.