Общага

В то утро, когда началась наша главная эпопея схожая с произведением «Война и мир» и дополненная антуражем в стиле фэнтези, я проснулась в скверном настроении. Сказывался похмельный синдром и недосып, ну и как упоминалось ранее отсутствие денег. Деньги были нужны. Вчера они еще бренчали в карманах, но после появления Кирки в дверях моей комнаты они испарились, тем более что испаряться там было почти нечему. Все дело как всегда упиралось в мужской контингент, вернее в его исчезновение с прошлого вечера из Киркиной печальной жизни. Мы перебрались на кухню, где чашки на полках исполняли традиционный утренний танец (тренировался Интеллект) и где всегда можно было найти сочувствующих. Закурив очередную сигарету, Кирха принялась рассказывать историю своей бурной, но краткой любви. Будучи девушкой огненной и страстной, Кира отличалась редким темпераментом. По ее мнению во всем были виноваты мужики, а точнее их приверженность к определенному типу одежды. Суженый не отличался большой оригинальностью, а Кирка напротив отличалась большой близорукостью. В тот вечер, договорившись о встрече у памятника К. Марксу, видимо для построения прямо под памятником светлого будущего, подруга пришла без очков. Очки успешно почили в бозе, на работе, т.е. это была производственная травма. Жестокосердный начальник не был согласен с такой постановкой вопроса, поэтому требование о срочной компенсации просто проигнорировал. Огорченная таким поворотом событий, не сдавшаяся на милость судьбы, подруга двинулась к месту встречи, решив победить хотя бы на любовном фронте. Надежда зрела и на вкусный ужин, так как «клиент» был перспективный, т.е. молод, хорош собой и с деньгами. - Ну откуда я могла знать, что там окажется еще один в точно такой же куртке? — горячилась Кирка, стряхивая на меня пепел. - Действительно - поддакнула я,- Удивительное дело! В декабре и в куртке... Вот чудак! Ему же надо было прийти в стрингах со стразами и черном топе с черепами и надписью «Я люблю Джигурду». Кирка собралась обидеться. Но тут на кухне возникли Эдик и Антон. Вероятно, они ссорились и хотели видимо продолжить. Сделать это оказалось непросто. Перекричать Кирку было невозможно, все равно, что свистеть в свисток рядом с иерихонской трубой, бесперспективняк полный. Эдик сдался сразу. Закатив глаза к потолку и приведя мозг в рабочее состояние, он присел на диван и принялся вникать в перипетии Киркиной судьбы. Заодно он прикидывал, как продать такой сюжет для сериала как минимум на сто серий с продолжением. Непосредственно перед самим рассказом шел так называемый зачин. Если бы Кирке дать гусли и отрастить бороду она являла бы собой истинного древнеславянского баюна. Я мысленно оформляла Киркин рассказ в стиле доклада на пленуме ЦК. Первым пунктом стояло - перспективный план на будущее а) план минимум, б) план максимум. Исходя из соответствующего доклада а) план минимум — ужин в приличном кафе с возможным продолжением. Здесь добавлялся бонус — завтрак; б) план максимум. Исходя из планов подруги и будущей счастливой жизни на Багамах или Мальдивах, в местном придорожном баре «В гостях у сказки», у барной стойки она, как минимум, познакомилась с олигархом. Видимо он заскучал в своем 5-этажном дворце с моделями, лимузинами и самолетами! Олигарху хотелось обычного человеческого счастья с пельменями «убей желудок» и остограмливанием настойкой «можжевеловая, прозрачная». Ему захотелось застольных песен под баян с дальнейшим пробуждением под липким пластиковым столом, с похмельным синдромом, скрестившимся с синдромом Дауна. Но больше всего ему не хватало, очевидно, ее, Кирки, как воплощения истиной женщины — Мария Магдалена и Беатриче в одном флаконе. Кирка поняла, вот ее шанс! Потерять такой кадр было полным безумием. Далее сюжет плавню перетекает к встрече у памятника. Сцена была романтична: темно, холодно. Иногда в разных местах вспыхивали фонари и гасли, как худосочные светляки. Так государство заботилось о людях, экономя электроэнергию. Подходя к пункту назначения, Кирка возмущенно увидела своего олигарха в объятиях высокой блондинки. Олигарх дарил блондинке поцелуи и цветы. Кирка издала рев, который обычно вырывается у свекрови подсчитывающей стоимость банкета на свадьбе сына. Подруга ринулась в бой, выхватила букет из рук блондинки и украсила им физиономию кавалера, потом последовал мах ногой и весь стадион взревел - «Гол!» - прямое попадание... После такой схватки наступило затишье, нарушаемое лишь гудками, издаваемыми шокированной девушкой. В течение этого периода мозг Кирхен получил одну важную информацию, а именно, это не ее олигарх. Скупо извинившись, включив габаритные огни и дав задний ход подруга сделала крутой разворот и наконец-то наткнулась на свой будущий надежный тыл, крепкое мужское плечо... В общем, расставание получилось в лучших традициях Шекспира. Это я все рассказываю в вкратце, отпуская лирические отступления типа, сколько стоила шубка, одетая на блондинке, и о несовершенстве мира в целом и отдельных ее особях в частности. Кирха рассказывала свою эпопею в красках трагических. Для наших ушей все прозвучало в красках комических. На пятой минуте выступления Эдик и Антон ржали как лошади, впервые увидевшие верблюда. «Верблюд» плевался. Отсмеяв всю Киркину судьбу, на заседании пленума ЦК были заслушаны отзывы товарищей Антона и Эдика. Отпуская подколы, приколы и неформативную лексику суть сводилась к следующему — А смысл жизни в том, что смысла в жизни нет, мир вообще бессмысленен и по этому поводу срочно необходимо выпить. Почему то все смотрели на меня... Как всегда я жертва. – Не дождетесь! Кто побежит? И почему я такая мягкотелая, думала я, возвращаясь из магазина с 3-мя бутылками водки «Истина». Прощайте мои «небесные» сосиски. Теперь вы мне только снитесь, и поем я вас очевидно тоже только во сне. В начале пьянки на кухне возник Сашка «Интеллект» с гирями весом этак кг по 60. Посмотрев на нас с явным осуждением он рявкнул: – В здоровом теле здоровый у-у-ух... На выдохе он опустил гири на стол. Раритетный столик, который еще при жизни вавилонского царя Хаммурапи заслужил этот статус, не выдержал Сашкиного осуждения. Он просто сложился, превратившись сразу в походный достархан. От такого вопиющего неуважения к пенсионной мебели я подавилась куском сыра, успешно служившего, до сей поры, приманкой в мышеловке. Мыши уже давно сломали об него зубы, и он стал определенным памятником в назидание другим. После всего этого безобразия Интеллект приземлился на пол, принял позу медитации и по-гусарски опрокинул стопку себе в рот. В дальнейшем пьянка шла своим ходом. Кирка ругала мужиков, Антон и Эдик с ней соглашались, упирая на то, что уж среди нас мужиков нет. Сашка — кадавр и интеллектуальная отрыжка, Васька — локальная сеть интернета. Единственным мужиком можно считать Гошу за интеллект и меня за рост. Интеллигент в пятом поколении Антон, интеллигентно хлестал водку, как шампанское, то есть бокалами и занюхивал рукавом Эдика. Рукав приятеля был измазан кетчупом и майонезом, поэтому мы не только занюхивали, но умудрялись и закусывать им же. Эдик опомнился только тогда, когда Сашка зажевал его до локтя, в смысле, рукав. Рубашка из классического стиля быстро перешла в стиль visual key, т.е. осталась без рукава. Всем было весело, и очухиваться я стала только в отделении Сбербанка, предлагая мою мелочь банкомату с просьбой поменять на твердую валюту в бумажном варианте. В целом это была классическая русская пьянка с караоке на японском языке, иероглифами, пели все. Все что мы исполняли, напоминало обычную Калинку-малинку в стиле J-rock. Сразу же оформилась новая супер-группа с называнием Гей-Славяне. Наш мировой тур начался прямо под окнами общаги: ударные — кастрюли, соло-гитара — фамильная реликвия Антона — балалайка, бас-гитара — урчание в Васином желудке и вокал — классический грузинский хор. Нас наградили бурными аплодисментами, цветами в горшках и приветственным напутствием с пожеланием сдохнуть, и тем принести пользу обществу. После такого эмоционального напряга мы стали выпадать в осадок, по очереди. Создавалось ощущение, что нас отстреливает снайпер В. Тель, при том в Сашку он стрелял холостыми. Под обстрелом Сашка выносил раненых бойцов. Антон болтался на его могучей шее как воротник от ободранной скорняком старой и облезлой кошки, на локте пьяной блондинкой на каблуках висел Эдик. Он признавался в любви и тут же на месте просил сделать из него мужчину. Что он имел в виду, уже не доходило до меня сквозь алкогольные пары. Раскидав нас по комнатам, Интеллект «двинул» 200 отжиманий и уснул с чувством выполненного долга.