Убийства Йокогамского массива

— Он живёт в лесу? Неспешные шаги двух мужчин раздавались на пустынной улице. Солнце как и вчера нещадно пекло и большинство людей решили остаться в помещение с кондиционером, а не выходить на знойную улицу. И лишь эти двое неспешно прогуливались. — Нет, с чего ты так решил? — Ты идёшь в направление леса. Мы уже прошли все городские дома. — Правда? — Чуя будто бы очнулся из забытия и начал осматриваться по сторонам, — и правда уже прошли… — Ты что, спишь на ходу? — скептически процедил Анго вспоминая утренний казус. — Нет… Просто задумался, — отмахнулся рыжеволосый и махнув рукой направился в правую сторону, — Пошли. Он живёт не в лесу, а на его окраине. — Не боится? — Сакагучи шёл следом за ним, — всё же маньяк убивает в лесу. — Честно говоря, — Чуя передернул плечами, — буду совсем не удивлён если маньяк боится Его. Так они и шли разбавляя тишину разговорами и небольшими перебранками. Здесь, возле леса, была приятная тень, что давала такую нужную прохладу. Но вскоре аккуратная тропинка привела их к большой дороге по краем которой раскидывался лес. — Она же вроде на магистраль ведёт? — спросил Анго. — Да, но нам не нужно туда, — он свернул за какой-то раскидистый куст, которых был здесь в достатке. Вздохнув, Сакагучи тоже обошёл этот куст и перед ним открылась маленькая извилистая тропинка. — Честно говоря я и сам не знаю зачем, — предугадывая вопрос ответил Накахара, — возможно что бы лишнее уши и глаза не видели чем он там занимается. Петляя ещё где-то минут пять они уже завидели просторную поляну и дом, что стоит на её окраине. Вытащив из рукава небольшой кинжал, который весело поблескивал от пробивающихся иногда солнечных лучей, Чуя стал вертеть его в руках играясь. Анго чуть приподнял бровь, но ничего не сказал на это. Неожиданно, с дерева, что было в впереди, что-то свалилось. Хотя нельзя было сказать, что это «что-то» именно свалилось. Ведь звука удара не послышалось. «Что-то» повисло на дереве! — Идиот, — Чуя не глядя метнул клинок в шелестящую листву пока шёл к телу. Глухой удар и слишком тонкая, что бы выдержать, верёвка рвётся. Человеческое тело, подвешенное до этого, всё же падает на землю. И следом раздаётся удар, — Как же ты меня достал, абортыш! Чуя бьёт прицельно в нос, рёбра. Пинок по ногам. В ответ раздаются слишком громкие для того чтобы быть правдивыми болезненные стоны. — Ах, Чуя-чи, ты совсем меня не любишь! Ну разве так можно здороваться?! Ай!!! — Что?! Как можно так здороваться?! То есть то что ты с верёвкой на шее прыгаешь на всех встречных это нормально?! — Накахара кипел от возмущения и отвесил ещё один пинок. — Ладно-ладно был не прав, — Дазай поскорее отполз от лесничего, поднялся и продолжил, отряхнувшись, как будто бы ничего и не было, — пойдём я хоть чаем тебя угощу, а то чиби так редко ко мне заходит! — Ещё одно твоё слово, и я вырву тебе язык, — угрожающе сказал в ответ Чуя идя за ним. Дазай всё же внял угрозе и не сказал больше ничего. Но взамен он стал напевать весёлую мелодию незатейливой песенки. Он пел её себе под нос, и поэтому слова были почти неразличимы, но до ушей Анго долетели «самоубийство» и «совершу по скорей», отчего удивление, которое и так было довольно сильным, достигло своего предела. — И где же те мученики, которым ты с утра до вечера дуришь голову? — спросил Чуя когда они зашли в дом. — Ацуши с Акутагавой? Я отправил их на поле потренироваться. А то уж совсем ничего не умеют, — он передёрнул плечами и сел в большое кресло, что стояло в гостиной в которою они пришли, — так зачем же ты пришёл ко мне, Чуя? И что это за человек рядом с тобой? — Кто-то говорил, что угостит меня чаем, — съязвил Чуя присаживаясь в другое точно такое же кресло стоящее неподалёку, — где же твоя былая гостеприимность? — Ах, — всплеснул руками Осаму, — я бы очень хотел угостить Чую, но вспомнил что вся заварка закончилась! Эти несносные мальчишки постоянно забывают мне напомнить чего у нас нет! — Конечно, ведь они не хотят покупать еду тебе на свои же деньги, — парировал рыжеволосый, — да можешь в принципе сильно не волноваться. Пить чай в Твоём доме я бы не стал. Жизнь дорога. — Чуя! — возмущённо воскликнул Дазай, — ведь я же не настолько ужасен! Сакагучи чувствовал себя крайне неуютно. Сидя в незнакомом месте, слушая непонятные ему речи и совершенно не зная с какой целью они пришли. Тихо кашлянув он остановил новый виток спора и обратил внимание на себя. — Кто-нибудь наконец объяснит мне нормально кто это и зачем мы к ниму пришли? — Ах да, прости, — спохватился Чуя, — Дазай, что тебе известно о маньяке. — Маньяке? — удивленно переспросил тот. — Не строй из себе дурака! — вскипел рыжеволосый, — Ямагива ведь обращалась к тебе! И после этого на следующий же день отправилась мстить! — Ямагива…- тон его стал серьёзным. Не меняя позы он одновременно подобрался будто отбросив ненужное шутовство, — Она заходила в пылу безумия. Но не я рассказал личность маньяка. Я лишь указал на детали, а она сама додумала всё остальное. — О каких деталях речь? — спросил Анго. — Ну, к примеру, нож. Ведь это не специальный клинок. Знаете, в понимании простого человека нож это что-то острое, что может служить орудием убийства. Простой человек не сомневается — любым ножом можно убить человека. Специалист же знает различия ножей их особенности. Но и он при слове «нож» представляет лишь то, что хочет видеть… — Дазай, ты не мог отпустить эти подробности, конечно же невероятно важные, и перейти к сути, — перебил Накахара. — Тот нож, которым пронзали тела жертв вовсе не являлся ножом в общем понимании этого смысла людьми, — с недовольной миной продолжил Осаму, — таким очень и очень трудно кого-то убить. Нужно прилагать большие усилия. К тому же это очень жестокий способ. Жертву постигает боль во много раз сильнее чем боль от добротного кинжала с хорошо заточенными гранями. Нож для фруктов не способен дать быстрой смерти. — Для фруктов? Ты уверен? — скептически возразил Чуя. — Абсолютно. На той фотографии, что принесла мне Ямагива из материалов дела был именно нож для фруктов. Внешне почти ни чем не отличается о того же ножа для мяса. Многие люди пользуются совсем не теми ножами от чего готовка превращается в ад. — Дазай, — снова напомнил о том, что время не безгранично, Накахара. — Если короче, то этот нож я точно узнаю. Пытался как-то убить себя с помощью него, так испытал столько мучений. Первый порез был не столь большим, но болел, зараза, так, что я сознание потерял, — печально сказал Дазай будто это была простая нелепость, которая немного омрачала день и не более.