Драбблы

— Ты просто прекрасна! — Осаму скользит внимательным взглядом по её личику, останавливаясь на задумчивых глазах, в которых, в отличие от его, никакого воодушевления нет. Он мечтательно устраивает локти на столе, подперев ладонями подбородок и томно вздыхает, словно неопытная школьница, влюбившаяся в своего преподавателя, наблюдая за ним украдкой. Конечно же чересчур театрально. — Спасибо, — Миюки возвращает взгляд на ноутбук перед собой с напротив сидящего юноши. — Куникида, кстати, искал тебя, чтобы совершенно мирно передать твой отчет, который ты совершенно честно передал Ацуши. — Ой, — он небрежно отмахивается одной рукой, словно эти дела его вовсе не касаются, не сбрасывая улыбки. Нагло закрывает ноутбук девушки перед собой, придерживая ладонью, чтобы она не смогла открыть его снова и отвлечься. — Сейчас у меня есть более важные проблемы! Госпожа Миюки, вы согласны совершить со мной двойной суицид, отдавшись в объятия вечности? Прошу, не отказывайтесь! Если не вы, то больше у меня нет надежды закончить это с более прекрасной девой! — Хочешь перестать жить, Дазай? — уточняет она, не внимая удивленному взору визави. Она, как и все, прекрасно знает это его желание, причин переспрашивать точно нет. — Да, — он кивает в подтверждение своих слов, воодушивляясь немного больше от представлений того, что она может согласиться. — А ты точно жил всё это время? — ровным голосом интересуется Миюки. — Быть может, ты просто и не жил никогда, наивно предполагая, что это можно было назвать жизнью. Может ты просто слишком слаб, чтобы пытаться? А может для тебя это просто развлечение? Хотя, знаешь, можешь не отвечать, не мое дело. Он всегда совершает одну и ту же ошибку. Говорит с ней, хотя одна его часть яростно запрещает делать это. Девушка ведь и вовсе не пытается отговорить его. Не жалеет. Не осуждает. Просто заставляет думать о том, о чем не хотелось бы, а он в край заебался вспоминать одно и то же, вновь и вновь утопая в своем одиночестве. Каждый раз она будто приближается, чтобы разобрать его по полочкам окончательно, но потом останавливается прямо на финишной прямой, незаинтересованно осматривая приз и разворачивается обратно. Осаму начинает казаться, что сходит с ума. Он желает наконец быть кем-то разгаданным, а единственный претендент на эту ответственную роль скучающе осматривает его раз за разом, будто уже все и так прекрасно знает. Дазай Осаму всего лишь плачущий в темноте маленький мальчик, брошенный и непонятый никем в абсолютной пустоте. Никто не учил его пытаться. Никто не учил его жить. Никто не показал, ради чего стоит пытаться жить. — Какая же ты скучная, — он снова надевает на себя привычную маску паяца, который понимает все чересчур драматично, чересчур много шутит и смеется. Но по сути, всё, чего хочет человек под маской шута, — побыть обычным. Без бинтов, прячущих отвратительные рубцы, без щемящей пустоты внутри. Точнее, он эту маску и не снимает. Упирается щекой на руку в кулаке и смотрит в окно. Как жаль, что они в кафе на первом этаже. — Тогда почему ты так часто говоришь со мной? — она слабо ухмыляется, откидываясь спиной на кремовый диванчик. *** — Эй, Осаму, — начинает девушка, нежно перебирая кудрявые пряди парня, использующего её живот как подушку. Дазай бурчит что-то невнятно усталое, плотнее обнимая девушку, утыкаясь носом в ткань футболки Миюки. Её запах показался родным. Он не был сладким, вкусным, резким или, как описывают в книгах, лавандовым, либо еще каким-то этаким. Он был родным, каким-то приятно теплым в моральном смысле. Этот запах не описать, ведь для каждого он свой. Она нежно улыбается, хоть и знает, что этого он не увидит, так даже лучше. — Чего это ты находишься со скучным человеком? — Тебя так сильно задели мои слова, что ты вспоминаешь их из раза в раз? — недовольно поинтересовался он, не понимая, почему ей нужно вспомнить это прямо сейчас, когда можно и дальше наслаждаться приятным для двоих моментом в тишине. — Нет, это просто забавно, — неоднозначно отвечает она, бездумно смотря в потолок, продолжая легкими движениями массировать кожу на его голове. Дазай Осаму начинает понимать, что рядом с ней он чувствует себя на своем месте. Чувствует себя полноценно. Это пугает хуже всего. — У меня никогда не возникало проблем в понимании людей, но ты женщина-загадка, — с наигранно обреченным тоном информирует Осаму. Ему кажется, что в её мире всё до мелочей не такое, как в реальности. Когда он пришел к ней в полночь, она лишь молча впустила его, когда он завалил её на диван, обнимая чуть ли не до хруста, она лишь стала успокаивающе гладить его по голове. Будто прекрасно понимая, что с ним происходит. — Это комплимент? — неуверенно уточняет девушка, закрывая глаза. — Он самый. Человеку нужен человек. Ничего больше. Пускай и звучит жалко, но жить, зная, что кого-то твое существование радует куда приятнее, чем жить в полном одиночестве. Его действия заставляют её открыть глаза и с удивлением смотреть на юношу, нависшего над ней с непривычно робкой улыбкой. — Твое имя так тебе подходит, Миюки~