Вера и Террор. Подлинная история "Черных драконов"

      А небо — радость-и-бездна,       Но оно не дрогнет       От агоний молний,       Время не застынет       Черной смолой,       Мертвой листвой,       Если ты исчезнешь…       Сергей Маврин «Пусть настанет завтра»       «Все, кого не коснулось то, что отравило мою жизнь. Молитесь! Я уже не молюсь: меня это не спасет. Я умру. «Да, все мы не вечны», — скажут некоторые. Но я умру не в назначенный мне час… А если быть совсем честным, то… мне просто удается увернуться от косы смерти. Я уже мертв.       Я чувствовал это. Чувствовал давно, еще тогда, когда на корриде стоял наедине с быком, когда смотрел в глаза этого животного, в эти свирепые, бешеные, налитые кровью, но так похожие на человеческие глаза. И я махал красным лоскутом ткани перед самой мордой быка. И сейчас я делаю то же самое — дразню смерть.       Она настигнет всех. Вопрос лишь в том, как именно. Я хочу гордой смерти. Потому я играю с ней в эту жестокую игру. И еще: молитесь, молитесь, чтобы с вами не случилось того, что случилось со мной…».       Мавадо встал из-за стола и скинул с плеч черный кожаный плащ с кроваво-алой подкладкой, перебросил его через свою шпагу и начал изображать матадора, бьющегося с быком. Все его движения были отточены, резки, но красивы, как в танце пасодобль. Никто, увидев такую слаженность, четкость, силу и энергию этих движений, не допустил бы мысль, что этот человек с юных лет страдает от неизлечимой болезни.       Впрочем, именно эта болезнь определила его судьбу, однако Мавадо не всю жизнь был лидером гангстеров. Он был когда-то известным матадором. Рискованное ремесло передалось ему по наследству от отца, хотя при этом своего отца Мавадо никогда не видел. В прочем, тогда он еще не звал себя этим именем.       Его имя Андриан, фамилия — Мальвадо, что по-испански означает «злобный». Мать овдовела через полтора месяца после его рождения — его отца, опытного тореадора, убил бык. Много лет этот человек устраивал захватывающие и жуткие зрелища, но ведь если долго дразнить судьбу, то она расправится с тобой в два счета, когда ей насолят твои авантюры. Тореро умер мгновенно — рог быка переломил ему хребет. В десять лет, узнав правду, Андриан, сын молодой вдовы, взял себе зарок никогда не заниматься этим безумным делом. Все изменилось на тринадцатом году жизни, когда на него напал никому не известный недуг. Андриан стал чувствовать слабость, боль в груди, иногда доходило до потери сознания. В местной больнице ничего внятного не могли сказать, пришлось поездить по многим элитным клиникам Европы. Его сердце еле билось, от остановки спасали лишь инъекции адреналина, но причину отклонения никто установить не мог.       — Мы впервые сталкиваемся с подобным, — говорил, сидя в палате у его постели кардиохирург с мировым именем. — Не могу сказать, с чем это связано, но проводящая система его сердца задает ничтожно малую частоту сердечных сокращений. Только адреналин, вырабатывающийся в организме, заставляет его биться немного чаще. Поэтому он до сих пор жив, но для нормального самочувствия… этого недостаточно. Сделать что-либо с проводящей системой сердца навряд ли возможно. Даже если найдется способ повлиять на нее, операция будет очень рискованной. Единственный выход — повышать адреналин. Но что будет дальше — никто не может предсказать. Его сердце может остановиться в любую минуту.       Андриан знал, что делать. Есть множество способов поднять уровень адреналина в крови. Он выбрал тот, к которому нельзя привыкнуть — игру со смертью.       Андриан отрекся от данной матери клятвы и стал тореадором. Несмотря на молодость, Мальвадо делал значительные успехи. Тысячи людей вопили от страха, хватаясь за сердце, когда он бросал вызов разъяренному, неукротимому животному снова и снова, и снова. Став за семь лет мастером своего дела, он уже не ставил целью просто красиво убить быка — ему нравилось дразнить, ввергать в бешенство зверя порывистыми взмахами кроваво-красного плаща и обрывать его ярость в одно мгновение острой шпагой. Его любили, его выхода ждали, но слава ослабляет бдительность и чувство опасности. Однажды это должно было случиться: всего один просчет — и бык поднял матадора на рога. Толпа содрогнулась от яростного вскрика боли. Зверь буквально подбросил Андриана в воздух, вспарывая рогом его живот. Мальвадо упал, глаза ему засыпало песком, но он смог прикончить животное крутым взмахом и точным ударом шпаги. Клинок прошел между передними ребрами животного и пронзил сердце. Мальвадо закрыл глаза. Мужественный дерзкий и отчаянный матадор теперь находился при смерти: рогами бык вскрыл ему брюшную полость, переломал четыре ребра и разорвал внутренние органы. Андриану было необходимо срочное переливание крови и серьезная операция. Благо, его вовремя доставили в больницу, где специалисты спасли его жизнь.       К несчастью, погоня за адреналином должна была на этом закончиться — по состоянию здоровья Мальвадо больше не мог быть матадором. Попытки сослаться на болезнь были тщетны: заявление: «Я смертельно болен! Я умру без адреналина!» — было расценено лишь как красивые слова фаната своего дела, либо организаторы корриды категорически не хотели брать на себя возможную ответственность. После ухода с арены никого не волновала судьба известного тореро. И о том, что он, любимец публики, умрет в своем старом доме где-то на окраине страны, вряд ли кто-то думал. А он мысленно вновь и вновь задавался одним вопросом: неужели никого не заденет эта смерть?       «Ты — как гладиатор в древнем Риме. Толпа любит тебя, скандирует имя своего кумира, пока ты силен, пока ты способен драться и побеждать. Если тебя убьют или просто покалечат — о тебе забудут. Ты уже не можешь развлечь толпу — и ты никому не нужен!       Этот мир каждый день видит сотни, тысячи, стони тысяч рождений и смертей. Знай — Земля не сойдет с орбиты от еще одной. Твоей. Чем ты лучше других? Мы все умрем. Ты не первый и не последний. Неизлечимая болезнь? Сердце? Кого ты этим удивишь? Да, и сейчас, в этот день, как и в любой другой день, на Земле кто-то родится и кто-то умрет. Может, и ты».       Он мог повторять это изо дня в день, но душа не мирилась со встречавшим его безразличием. Одному ему было известно, что он просыпается с мыслью: «Еще один день. Он наступил. Сердце бьется в груди. Я жив…». Да, каждый человек живет с осознанием того, что он рано или поздно окажется на смертном одре, но какую часть своей жизни простой человек отдаем подобным мыслям? Десятую, сотую, тысячную часть? Никто не ответит точно, но Андриан Мальвадо отдавал теперь им весь остаток своей жизни. «Собрать оставшиеся деньги и ехать в США, искать там спасение…». Если бы он только знал, что этих денег не хватит даже на одно обследование. Чтобы добыть средства, Андриан ухитрился купить пистолет и пытался ограбить один бильярдный клуб в Нью-Йорке. Откуда было знать, что клуб принадлежал гангстеру из банды под названием «Красный дракон»? Бывший матадор уже не вышел бы живым из рук мафии, если бы не смог зарекомендовать себя боевыми навыками, чтобы стать одним из них. С 1984 года Мавадо, как американцы перековеркали его фамилию своим произношением, работал наемником «Красных драконов».       Строго соблюдающий кодекс чести и секретности, чтящий все традиции и законы группировки, не пугающийся ни дьявола, ни бога, ни смерти, Мавадо сходу стал одним из лучших. В 1986 он возглавил клан «Красный дракон», ибо сэр Дагон верил ему, как себе. У «Красных драконов» было все, что ему нужно: деньги, связи, высокие технологии, база для исследований. У Мавадо появился шанс на спасение.       Соклановцы знали о его недуге. Но это не задевало его. Разработанная медиками клана терапия позволила ему жить дальше, однако угроза для жизни сохранялась. Смерть от остановки сердца осталась его приговором, это был только вопрос времени. Мавадо настоятельно рекомендовали беречь себя, но он уже никого не слушал. Страх перед гибелью он потерял с тех пор, когда только вышел на арену к быкам первый раз. С тех пор адреналин стал для Мавадо наркотиком. Он полюбил дразнить смерть.       «Что, скелетище с косой? Скажешь, я тебя достал? — говаривал он, когда смотрел на высококачественную копию «Смерти тореадора» Пикассо на кроваво-алой стене своего кабинета. — Так почему же не прикончишь меня? Кишка тонка? Хочешь свалить меня с ног — а я еще поживу… Я переживу многих своих врагов, слово даю!». Несколько раз после этих слов бывший матадор стрелял из револьвера по черному быку на картине, считая, что холст только украсила пар-другая следов от пуль.       Кроме игры со смертью у него была еще одна одержимость — «Черные драконы». Мавадо очень щедро платил за каждое новое слово, которое становилось известно об этой группировке «ренегатов», как называл их каждый второй «Красный дракон».       В кабинет Мавадо зашел один из его преданных подручных, выходец из Северной Кореи Хсу Хао — коренастый крепкий мужчина в тактических штанах цвета хаки и парадной военной фуражке с эмблемой клана.       — Мавадо, у нас есть но… — начал говорить он, но запнулся на полуслове, застыв в испуге на пороге. Мавадо кинул на пол свой плащ и шпагу и теперь сидел за столом в высоком кожаном кресле, закинув на стол ноги и приставив к виску револьвер.       — Тс-с-с! — Мавадо приложил палец к губам и нажал на курок. Осечка. Хсу Хао облегченно вздохнул. Мавадо ухмыльнулся и положил револьвер на стол, как ни в чем не бывало, обратившись к подручному:       — Да-да. Продолжай.       — Опять играешь в русскую рулетку? Ты с этим не шути! — заикаясь, пригрозил ему пальцем Хсу Хао. — А если ты застрелишься в один прекрасный день, что нам делать?       Мавадо истерически засмеялся.       — Ну, застрелюсь — и что? Все равно же умру когда-то. Не хочу во сне от остановки сердца из-за того, что у меня никому не известная болезнь.       — У нас есть новости, — серьезно заявил кореец, когда Мавадо вытер слезы смеха. — Кэно накатал статью в анархистскую газетенку «Веселый Роджер». Статейка, конечно, какая-то панковская — с грязью и матерком, но она содержит продуманную теорию так называемого анархо-экстремизма. И знаешь, эта теория многих заинтересовала.       Мавадо снова захохотал.       — Заинтересовала?! И что? Скажешь, когда я приду прикончить его, эти диванные активисты станут передо мной стеной и скажут: «Помиловать быка! Стреляй в нас — а его не смей трогать!»? Да они разбегутся во все стороны, как тараканы, доказывая, что они не с ним и это все не их дело! Я убью его.       — Ты уже сталкивался с ним и оставил Кэно в живых, хотя у тебя была возможность убить его! Весь клан до сих пор думает, как понять такое поведение с твоей стороны.       — О-о, все просто. Я люблю играть со смертью. Я был матадором восемь лет. Мне известно, что в клане обо мне говорят, что после корриды я сохранил много привычек. И я не спорю с этим — да, я живу по правилам корриды, а слово «матадор» означает «тот, кто убивает». К тому же, черный бык — это олицетворение смерти, и это придает поединку… характер ритуала. Человек против смерти! Это мой единственный способ жить. Вместе с тем, этика корриды требует от тореро относиться к быку как к другу, проявляя должное уважение к его силе и храбрости. Я уважаю Кэно. Знаешь, за что? Мы с ним похожи. Мы — лидеры подпольных организаций и искусные воины, мы оба идем к своей цели по трупам, и мы ненавидим друг друга. Один должен убить другого, чтобы его мечта сбылась. Как тореро, убивая быка, хочет получить награду и признание толпы, а бык, нападая на матадора, хочет продлить свою жизнь. Посмотри вокруг, Хсу Хао: весь мир — на арене! Но знаешь ли ты, что на корриде бык должен быть убит строго в определенный момент — в течение десяти минут после начала третьей терции? Если этого не произошло, тореро дается первое предупреждение. Ты мне уже дал его. Через три минуты дается второе предупреждение. Я дождусь второго. Мне безумно нравится злить того, кого я должен убить!       — Но если еще через две минуты бык жив, то его уводят, чтобы оставить для следующей корриды или заколоть. Такое развитие событий является позорным для любого тореро, и ты это знаешь!       — Вот именно — знаю! И тебе нечего вмешиваться! Я сам знаю, когда мне убить Кэно! Уходи!       Хсу Хао ушел, громко хлопнув дверью. Мавадо встал и поднял с пола свои вещи. Он взял оставленную подручным на столе передовицу газеты с изображением герба «Черных драконов», дважды сложил листок бумаги пополам и насадил на шпагу.       — Отступники, — произнес он с ехидной ухмылкой. — Мы же найдем вас всех. Всех до единого. Вы пошли против нас, дали миру узнать о нашем существовании, распространили о нас дурную славу. Нет, это, конечно, не смертельно, но, знаете ли, весьма неприятно. Вы заплатите за это. О вас ходят разные слухи, как и о вашем лидере — Кэно. Никто ведь точно не знает ничего о нем, да? Но мы уже встречались, Кэно. Я знаю о тебе все, я изучил твой стиль боя, твое поведение, твою философию… Ты ведь так хочешь уничтожить меня, мое присутствие не дает тебе покоя, мешает осуществить задуманное. Трудно жить под прицелом, жить, зная, что тебя ищут, жить жизнью отступника? Не жить гораздо проще, я дам тебе это понять. Мы еще встретимся с тобой, Кэно. Мы будем драться снова… Мы будем драться!