Ремарка

- Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил. Виноградова закрыла книгу, тем самым давая знак о скором окончании урока. Занятия, которые не входили в эфирную версию, многие девочки любили больше всего. Когда учителя не испытывали их, а наоборот – старались познакомить с чем-то важным, что проходило мимо учениц в их обычном окружении, и передать свой опыт, накопленный годами не всегда простой жизни. С виду выхоленные и всегда строгие, женщины вне камер раскрывались совсем иначе: терпеливо слушали сбивчивые истории пацанок, делились своими, были душевными и совсем не пугающими. Та же Виноградова завоевала свой авторитет у девочек примером, как женщина может сочетать сильную личность и материнскую мягкость, с которой она общалась с каждой подопечной на своих внеклассных занятиях. Сегодня она снова читала им «Триумфальную арку». Видя, что ее слушают с нескрываемым интересом, Екатерина остановилась на моменте с одной из своих любимых цитат автора. - Девочки, предлагаю сегодня подискутировать – кто может аргументировано опровергнуть мнение Ремарка? - Я думаю, что если перестаешь любить – то это все было не по-настоящему! – тут же отозвалась Катя Канарейка. - Женя, как вы считаете? – скрывать свои симпатии к этой не по годам смышлёной ученице Виноградова даже не пыталась. - До конца надо тянуть не только мазу, - тут же ухмыльнулась Батюшка. – Полюбил – отвечай за базар. Нет – тогда лучше не кидаться признаниями. Я так считаю. Екатерина тихонько вздохнула, мысленно взывая к небесам, чтобы те наравне с умением анализировать дали Жене и умение выражать свое мнение как подобает леди, а не тюремными идиомами. - Кто еще согласен с одноклассницами и готов поспорить с классиком? Маша без комментариев хмыкнула, ведь и по ее мнению, старые дядьки ничего путного молодежи предложить не могли. В их время все было иначе, и переживания современных людей – за пределами их рассуждений. - Я тоже считаю, что верность – это важно! Чтоб не перебегать от одного человека к другому, - Катя Большакова вложила с свои слова куда больше подтекста, чем того требовало обсуждение. С одной стороны, она в очередной раз подчеркнула свое расположение к Мазур. С другой - напомнила, что Юля до Жени так же тесно и доверительно общалась с Алехиной, а сейчас ни во что Боксершу не ставит. Была и третья сторона: Катя очень боялась, что Женя с ней не дружит, а просто позволяет дружить с собой, отчего очень хотела если не рассорить, то отдалить Юлю и Женю друг от друга. На мнение Чигринец Мазур не реагировала так беспечно и безразлично, как порой игнорировала наставления самой Большаковой. Юля была значимой, Мазур ее слушала и слышала. Катя не понимала, как к ней относится Чигринец, отчего побаивалась оказаться третьей лишней, в случае, если Юля так решит. А стать второй Алехиной, только теперь для Жени, она не хотела. - Очень хорошо, - Виноградова окинула взглядом остальных девочек, - альтернативное мнение будет? Ее взгляд остановился на Чигринец. Ученица явно старалась не отсвечивать на уроках, когда затрагивались серьезные темы. Говорить «за жизнь» она предпочитала с глазу на глаз, с избранными людьми, а после растрепанных Викой подробностей одной из таких бесед, еще тщательнее выбирала, что и при ком озвучивать. Тема с близкими трогала Юлю за те струны души, которые она предпочитала нещадно рвать. Так чтобы до кровавых мозолей, высоких звенящих рифов и мощных, бьющих под дых басов. Видя, что преподавательница не собирается продолжать без ответа, Юля пожала плечами, привычно прикинув, как можно зашутить вопрос. - Мой дед знал Ремарка лично – он был один из его трех товарищей! Часть девочек захихикала. Виноградова нахмурилась, однако затем ее лицо разгладилось, ведь то, что Чигринец добавила в свой юмор название еще одной книги Ремарка, говорило о пользе их внеклассного чтения. Значит, Бандитка следила за уроками внимательнее, чем пыталась показать. - Дед говорил, что Эрих этот четкий был товарищ, так что я решила с ним согласиться. Я свою семью тоже пыталась любить, но даже брат, с которым я на великах ездила продавать яблоки, меня как-то побил – так я с ним больше и не общаюсь. Нафиг с пляжа! Раз предал – предаст и снова. Теперь больше двух шансов я никому не даю. Без ремарок, - сыграла на созвучности слов Юля, - и исключений! Вот. На это неожиданное откровение несколько девочек отреагировали особо. Вика Алехина стала более активно вертеть в руках шариковую ручку, которой во время чтения периодически делала пометки в своей тетради. Лишь на третьем занятии с Катериной она перестала паясничать, вслушиваясь в историю, которую им читала замдиректора. Видно препод знала, что, подобно Владе, никто из учениц не станет добровольно тратить время на проекте за чтением книг. Для этого им стоило оставить в шоу Юстыну. Та бы, небось, всю библиотеку наизусть выучила. Остальным же было чем заняться и без многотомных и просто томных трактатов. Однако занервничала Вика явно не из-за воспоминаний о выбывшей по ее решению девушке. Агрессия в словах Чигринец звучала неприкрыто и определенно адресовалась ей. Что-то пошло не так между ними, хотя казалось, что именно с Юлей ей проще всего найти общий язык и конкурировать пассивно, без активного противостояния. Но со временем откровенное игнорирование со стороны Бандитки лидерских поползновений Алехиной стало конкретно напрягать. Вика не понимала, с чего вдруг ее скидывают со счетов, и все самое важное Юля идет решать с Женей. Тоже нашлись – две решалы! Демонстративно пойдя против них в ситуации с Сабиной, Вика понимала, что делает это не столько из солидарности с Шейко – на нее ей было, откровенно говоря, плевать, - сколько из огромного желания оспорить директорские замашки дуэта Мазур-Чигринец. Их созвездие бесило Вику так сильно, что упустить шанс вылечить подружек от звездной болезни она не могла. Правда, и вылечить тоже не могла – а вот нажить себе соперниц получилось, как никогда, хорошо. Хотя стоило признать, поначалу Чигринец недооценила намерения Вики побороться за право верховодить остальной, не рвущейся к верхушке лидерства, группе девочек. Мазур даже если и не считала Алехину конкуренткой, то оказалась достаточно дальновидной, чтобы этого открыто не показывать. Женя вообще предпочитала просто так людей не сливать. Тут бы со Стрипухой разобраться и не вылететь самой, как в прошлый раз. К слову, Маша на Юлину речь о семье просто закатила глаза. Снова то же самое. О семье Чигринец все знали уже больше, чем о своих собственных родственниках. Она симпатизировала Бандитке, но сейчас ей было досадно, что интересная и забавная девчонка сосредоточилась на какой-то непонятной конкуренции, доказывая всем и вся свое лидерство. Маша не считала Юлю лидером. В силу возраста или привычек та в большинстве конкурсов быстро сливалась и больше отстраненно гнала беса, чем боролась за победу команды. Она не заряжала энтузиазмом, не объединяла лозунгами, зато могла всыпать за просчет. Такой себе метод кнута без пряника. Вне кадра Маша видела совсем другую Юлю – она то уходила ото всех, скрываясь от съемочной группы и одноклассниц. То наоборот кружила вокруг себя всех, кто попадался под руку, а уж обаять людей у Чигринец получалось легко. Нужно было только правильное настроение. Вот его Маша и ждала на конкурсах, но пока Юля закрывалась и кричала о лидерстве больше, чем реально его проявляла. Батюшка оглянулась на парту в соседнем ряду и долго смотрела на Юлю с задумчивым сочувствием. У самой Жени были «ее пацаны», была хотя бы мама, которую почему-то всегда было легче оттолкнуть, чем послушать. И всякий раз, слыша о семье Чигринец, внутри Жени клокотал гнев. Воспоминания Юли смешивались с ее собственными детскими переживаниями, что в купе с перманентными отходняками трезвеющего без наркоты тела давало горючую смесь из разнообразных эмоций. Ее мама, уезжая на заработки, оставляла дочь на воспитание деду и бабушке. Потерять их было самым страшным на Жениной памяти. Вся поддержка, вся любовь, в которой она купалась и в которой нуждалась из-за отсутствия рядом родителей, исчезла, вмиг подкосив весь мир. Двое из ее трех китов, о которых когда-то говорила на уроке истории и мифологии Мокриди, в одночасье лопнули, оставив девушку собирать себя по крупицам и искать новую опору. Третьим лопнувшим китом стал ее парень, как и отец умерший от наркотиков. Ирония судьбы, ведь этот ее первый мужчина ушел из ее жизни так же, как самый-самый первый. Знать бы тогда… А вот доверять кому-то новому оказалось сложнее, чем могло бы показаться. Логически Женя понимала, что люди приходят, уходят, что есть мама, братик. Что бабушка и дедушка навсегда с ней в ее сердце. Но на деле – было настолько больно и страшно, что она перестала подпускать к себе. Пережить вновь потерю самых, казалось бы, надежных людей в жизни, она ни за что бы не согласилась. А потому – наркотики помогли создать иллюзию, что мир – дивная сказка, где никто не умирает, ведь жизни и смерти – нет, есть только дурман и танцы, бесконечные танцы на облаках… А позиция решать дела и общаться со всеми «по понятиям» сделала ее практически неуязвимой – ведь когда ты ко всем одинаково справедлива и относишься ровно, то привязаться сложно. Все равны. Все – на безопасной дистанции. Нет привязанностей – нет расставаний. Нет потерь – нет боли. Спасибо бабе и деду за эту победу. Юлина боль отзывалась Жене, странным образом заставляя не просто сопереживать конкурентке по проекту, но и отступать от правила не заводить на шоу дружбу. Женя помнила слова Алехиной о меркантильном интересе к ней со стороны Чигринец. Помнила, как тогда стало мерзко, ведь не то, чтобы Юля сама к ней подкатывала общаться – у них это завязалось само собой. Женя как-то не сразу и заметила, что вместо агрессии Бандитка теперь обращается к ней с интересом. А потом стало как-то естественно и делить кровать, и меняться одеждой, и мыслями, и тревогами. Юля возмущалась, что Вика всё перекрутила, ведь не могла смириться с тем, что ушла на второй план не только для нее, но и перед камерами. Юля не клялась в верности, просто объяснялась, отдав Мазур право самой решить – верить или послать. Женя поверила. Оставалось лишь отделаться от горького послевкусия. Женя подозревала, что общение с ней и вправду было выгодно для любой девочки в школе. Но то, какой одинокой выглядела Чигринец, когда прорывались наружу ее воспоминания о детстве, и то, как она постоянно безмолвно поддерживала каждую одноклассницу на занятиях по психологии, убеждало Женю, что Юля не врала ей сейчас. Бандитка нуждалась в «банде» – в чувстве плеча, дружеского участия и ответного тепла. Юля была сама по себе – так же, как и Женя. И так же – нуждалась в надежном человеке рядом, готовая стать такой же в ответ. Они обе присматривались, боясь обжечься. Не доверяя, бесконечно проверяя и нещадно отталкивая при малейшей угрозе. «Больше двух шансов не даю», - Батюшка неосознанно кивала, когда Юля произносила это. Чигринец поймала ее взгляд, и победно закончила: - Я за предательство могу и по морде оформить, это все знают! И лучше не провоцируйте меня. Пока Виноградова повторно возвела взгляд и молитву к небесам, на сей раз касательно выражений Юли, Женя ухмыльнулась, понимая, на кого направлена последняя фраза Бандитки. Вика сжала несчастную ручку до хруста, но ее лицо почти не выражало эмоций. Как если бы она слушала пение птиц за окном, а не подружку, которая непонятно, подружка ли еще. Виноградова внимательно следила, как меняется настроение класса. Девочек с каждой неделей оставалось в школе на одну меньше. Динамика группы прослеживалась, преподавательский состав удовлетворительно отмечал успехи и неудачи, с которыми шло обучение и становление учениц. Выводы делались, планы корректировались. Однако всё больше беспокоила ситуация с конкуренцией среди участниц проекта. Естественная и ожидаемая, она все равно всякий раз грозила выйти из-под контроля. Каждое испытание словно пробуждало в девочках спящих демонов – страхи оступиться, стать посмешищем, стыд проиграть или проявить слабость, гордыню, нездоровый эгоизм, готовность получить желаемое любой ценой. Мокриди не раз выражала сомнения в решении редакторов уже на 9 неделе устроить пацанкам выборы президента и тем самым взвинтить до максимума противостояние между тройкой фавориток. Татьяна считала, что они еще не готовы, что юношеский пыл и боязнь оказаться ведомой застелет им взор, превращая честную конкуренцию в безжалостную и отчаянную борьбу за власть. Никто из девочек правильно не понимал, что такое лидерство, выпячивая свои достоинства и очень боясь обнажить слабые места. Кому-то было плевать на капитанство, кто-то лучше действовал в команде под чьим-то руководством, кого-то откровенно не слушали, кто-то отбывал номер. Порой напряжение становилось почти осязаемым, но пока его удавалось урегулировать. Во всех предыдущих сезонах на определенном этапе хоть и группками, но девочки начинали сдружаться. Особенно вселял надежду четвертый сезон русских "Пацанок". Казалось, секрет превращения дикого стада в дружное племя был найден. Однако эти ученицы не поддавались расчетам и не желали соответствовать ожиданиям. Они объединялись так же радикально, как ругались. Возможно, из-за возраста – состав участниц был довольно юным, и именно самые младшие делили между собой внимание учителей, редакторов и одноклассниц упорнее всего. Но формат шоу диктовал свои правила, и опасения директора не могли помешать воплощению сценария. Третий сезон русской версии показал, что конкурентные настроения заходят зрителям. Однако неделя выборов в украинской версии обрела совсем иной сюжет, превратившись из самоуправления в самоуправство. Выяснить это преподавателям и девочкам предстояло на ближайшей неделе, а пока Екатерина закончила урок, понимая, что следующую поучительную главу услышат уже не все из присутствующих. Не все же Ирине Зайцевой спасать девчонок от выгона.