***
— Я в ваши отношения не лезу, учтите, и я просто подтягиваю студента по учёбе. Максимальная отдача от тебя или я отказываюсь, — первые слова пепельноволосой магистрантки в чёрных джинсах и белой рубашке, как только она зашла в помещение. Кимико почти сразу же отвечает, чуть взволнованно: — Спасибо. Приложу все усилия, — девушка сразу садится к ней за парту, на краю оставляя пачку каких-то бумаг. Интересные у Хошизоры-куна друзья, однако. Фигуристы, умные экономисты… — Аудит или финанс? — Финанс. — Курс. — Второй. — Все курсовые сданы? одна должны была остаться. — Одна. — На втором курсе вас не особо топят, так что относись спокойнее к сессии. Билеты поучи, конечно, но особо не заморачивайся. Для примера, наш троечник вытянул с дополнительными вопросами на четыре, — она бросила взгляд на часы, запомнив время, позже продолжила, — давай темы которые надо объяснить. Кимико называет три темы Владе. Та быстро записывает, почти чиркает. Редвейн протянула студентке три листа. половина первого листа — задача, когда оставшееся — пустые клеточки. — У тебя двадцать минут, это время я поработаю. Эта задача объединяет в себе две твои темы, так я пойму, насколько сильно ты не понимаешь. Как дорешаешь или как закончится время будем разбирать ошибки, буду объяснять. всё понятно? — магистрантка отметила для себя, что эти темы у студентов идут плохо, они часто спотыкаются на таких задачах и откровенно тупят. После монолога она приступила к своей кипе бумаг из бухгалтерии, — через минут тридцать зайдёт Кураодо, у неё тоже работа, не переживай. Три листа. И что ей с ними делать. Тадашими слезка прикусывает губу, принимаясь к чтению задачи. В какой-то степени про то, что ей нужно заняться учебой студентка не соврала. Однако тот момент, что Редвейн решила убить на нее свое свободное время заставлял задуматься. Первые минут десять брюнетка упорно вчитывалась в текст, пытаясь выяснить хотя бы немножко, как это решать, но за этот период ничего не удалось. Но уже после нескольких неудачных попыток, казалось бы, на нее снизошло озарение. Жаль только, что даже это не помогло ей продвинуться дальше второго действия. Их должно быть минимум пять. Черт. Пять минут. У неё осталось пять минут. Иногда она поглядывала в работу финансиста и в душе Редвейн тяжело вздыхала. Она тоже была такой глупой? Возможно Тадашими и не глупая, но предмет знает точно плохо. Влада методично заполняла бумаги, изредка бросая взгляд на часы. Ей всё так надоело, ей богу. Цуруи устроил какой-то детский сад, а она могла спокойно работать. Девочка милая, спокойная, но Влада в няньки не нанималась. Она экономист, не филолог-преподаватель, и это, чёрт возьми, показатель. — Время вышло. Объясняю, — отложив бумаги на другой край парты, она взяла листы студентки и свою ручку, сразу же обведя в овал много слов, — эти слова слишком сложные, ещё и ненужные. Ты должна была их просто выбросить. В задаче очень много лишней информации, на этом и строится вся первая тема. Многие студенты тратят только половину всего времени, чтобы понять только значение этих слов. Убери лишнее, замени более простыми словами и ты получишь задачу с первого семестра. Она спокойно зачёркивала слова, в итоге оставив два предложения голой сути. Вспомнилось, как Кураодо объясняла ей эту же задачу. — Дальше ты можешь сразу упростить число, чтобы оно было не таким огромным и не пугало. Тоже удобно, выглядит не так страшно, — зачеркнув исходные цифры, Редвейн сверху написала получившийся результат, — в итоге тебе это надо просто максимально упростить. Упростишь и переведёшь это в уровнение, дальше спокойно посчитаешь. Получившееся число домножь, потому что мы считали тысячи, чтобы не пугаться. В итоге ты испишешь листа два максимум, третий как черновик. Отложив ручку, она взглянула на черноволосую. Да, темы настолько простые и строятся больше на внимании и понимании студентов, умении упрощать сложившуюся ситуацию и выкручиваться. В ней определенно разочаровались, по мнению самой Шими. Темноволосая никогда не могла похвастаться знанием предметов. В принципе все, что было связано с распоряжением деньгами ей давалось с трудом. Кажется именно по этой причине ее отдали на эту специальность — научить. Но как бы отец не пытался, не получалось. Пока ей объясняли задачу, хотелось уже трижды провалиться сквозь землю, потому что, Кимико, почему ты такая глупая? Раньше она бы не позволила себе расстраиваться из-за этого, но эмоций было слишком много, чтобы контролировать их так же хорошо, как и раньше. Редвейн рассказывала понятно. Возможно, первые две темы Тадашими все же смогла понять — хоть что-то на дню хорошее. Ей ведь уже говорили про упрощение раньше, да? — Давай дальше. Третья тема более сложная, она связана с кредитами. Чтобы её понимать, для начала нужно полностью понимать кредиторскую систему, потому что тут уже от любого слова может всё измениться. Вы ещё, кстати, не учили следующую тему, а без неё разбираться сложнее. Вторая тема рассказывает более подробно про систему, банки, рассказывает про кредиты. Это необходимая теория, которую нужно знать, чтобы точно верно решить задачу, — блондинка, на секунду отворачиваясь, достаёт из своей пачки бумаги несколько листов, протягивает черноволосой, — сама иногда путаюсь, поэтому наверняка ношу с собой. Потом сделаешь себе копию и завтра занесёшь в бухгалтерию. Советую выучить это. Попробуй сейчас, ориентируясь на эти листы, решить эту задачу. Она снова протягивает ей листы бумаги. На первом задача и клеточки, второй пустой, только размеченный. Эта задача сложнее, но, во-первых, Тадашими знает эту тему, во-вторых, её проблемы частично испарятся из-за теории. Теория действительно была сложной и если Кимико считала, что до этого темы она поняла и что действительно подготовка с кем-то имеет больше смысла и эффективности, то на третьей теме с еще большим количеством теории ее мысли об этом испарились. Нет, она совершенно этого не понимает и оттого чертовски стыдно, что Влада тратит на нее столько времени. В этот раз Шими сидела над этими проклятыми бумагами намного больше и результата от того не прибавлялось. Раз за разом перечитывая строчки, результата не прибавлялось и это расстраивало. Она настолько бесполезна в этом плане? Безусловно, она безумно расстроилась. Влада начала объяснять медленно и спокойно, почти с самого первого курса, стараясь объяснить понятнее самого понятного. Разобрав все понятия на листах, она посоветовала переписать Кимико слово в слово её объяснения и поменьше переживать, совсем не заметив прихода третьего человека. — Что, Влада, уже своих нянчишь, да? А говорила «Ноги моей не будет в этом вашем пед.составе, я финансист, а не филолог. Фи-нан-сист!». Нам ждать пополнения? — Курама, обращая на себя внимание голосом, с хитрой улыбкой приподняла брови, стоя у своего стола. — Сенпай, посмотрите, пожалуйста, бумаги. Я не уверена в некоторых местах, — она подняла глаза к рыжеволосой, поправив сползшие к капельке носа очки, и проигнорировала острую шпильку. — Хорошо, преподаватель Редвейн, — произносит это нараспев профессор, берёт с парты бумаги и выходит, пританцовывая. Настроение хорошее, значит. Магистрантка тяжело выдохнула. За что ей это. — С листами мы закончили. У нас есть ещё час, прежде чем надо будет освободить аудиторию. Заниматься с тобой смогу дважды в неделю, после пар, два часа. Буду давать много домашнего задания, будешь разбирать самостоятельно и со мной. Среда и пятница. Надеюсь, что тебе эти дни удобны, а если нет, то пусть они станут удобными. До экзаменов достаточно времени, подготовимся. Что тебе ещё непонятно, с чем проблемы? — Ничего. Спасибо, всё понятно, — Редвейн кивает и отдаёт часть оставшихся бумаг девушке. — Ставишь галочки, обводишь написанные карандашом цифры, отдаёшь мне. Считай это практикой. Быстрее уйдём отсюда. Тадашими, воодушевлённая, кивает, забыв о своей трагедии. Влада морально умирает изнутри.***
— Он просто заявился и слезно просил позаниматься с ней. Предлагал на колени встать. Нет, я знаю, что он не встанет, но всё же. А ты знаешь, насколько сильно я это не люблю. Я училась не педагога? Нет. Я горю желанием им стать? Нет. Так какого хера я учу ребёнка? — Влада, обняв колени, сидела на полу, изъясняясь внимательно слушающей Эвон. Она действительно готова заплакать. Это был такой сильный стресс, особенно когда приходилось всё объяснять почти на пальцах. Магистрантка не переживала так никогда, даже когда диплом защищала. Не дав раскрыть Эвон рот, Влада падает на бок, на пол, включает телефон и набирает номер Хошизоры. — Прости, прости, прости… — пепельноволосая перебивает его криком. Цуруи молчит, слушает, терпит. Когда воздух заканчивается, девушка несколько секунд спокойно дышит, после чего снова набирает как можно больше воздуха и кричит. Успокоившись через пять минут, она рвано дышит, Цуя хочет снова что-то сказать. Влада сбрасывает, набирает второй номер.***
Эрин варит кашу. О боги, она решила встать за плиту. Нико упорхал на свидание, Ёро за столом залипает в телефоне. Звонит телефон. Брюнетка принимает вызов и ставит на громкую. — Да, Вла… — не успев ничего сказать, её перебивает оглушительный крик. Тонэки странно косится, встаёт и уходит в комнату, понимая без слов. Теперь он точно уверен в том, что её друзья ебанутые. Плевать. Эсслер слушает крик до тех пор, пока девушка не замолкает. Редвейн сбрасывает, оставляя итальянку оглушённую и непонимающую ничего. Эрин сразу же перезванивает Цуруи, потому что иной причины быть не может. — Тебе тоже? — сразу же спрашивает он. Филолог говорит «да» и почти физически ощущает «пиздец» от Хошизоры. — Прись ко мне. Алкашка с меня. Будешь рассказывать, — блондин сбрасывает. Каша Эрин подгорает. Она сразу открывает бутылку их любимого вина. Будет долгий разговор.***
Эрин молча впускает Цуруи в квартиру, они молча садятся за стол, Хошизора молча наливает им вина. Они молча смотрят друг на друга, молча чокаются и молча выпивают залпом бокал. Ёро, мимо проходящий, в шоке. Эсслер и Цуруи так же молча и так же залпом выпивают второй бокал. Парень некоторое время смотрит на плечо подруги, вдруг начинает: — Я поцеловал Асари на вечеринке, — он изучающе смотрит на лицо итальянки, только вздыхает, не увидев эмоций. Нара рассказала, — мне кажется, что Кимико видела. Она не понимает, под шумок наливает ещё. — Ну, ты как раз жаловался на излишнее внимание к своей персоне. Она отстала. В чём проблема, — девушка хмурит брови, опирается щекой на руку и смотрит на сомневающегося друга. — Мне её жаль, вроде как. Ну, я испытал эту глупую влюблённость, я знаю, как разбивается твоё сердце после этого, — блондин задумчиво грызёт сахарное печенье. Ёро не хочет слушать философию алкашей и уходит скорее в комнату, звонит другу, — но при таких обстоятельствах это как-то жестоко… Да и просто я бы хотел сохранить хорошие отношения, но это невозможно, скорее всего. Она меня игнорирует, врёт и избегает. Эсслер неопределённо смотрит на друга, не понимает, при чём тут Влада, но молчит. Цуруи переживает, это видно. — У Кимико проблемы с учёбой. Я просил Владу помочь. Очень сильно просил. Она согласилась. А ты же знаешь, насколько сильно ей это не нравится, — юноша немного замялся, понимая глупость своего поступка. Так подставить дорогого тебе человека надо уметь. Эри уже сейчас хочет дать ему по шапке, но кивает, говоря продолжать, — они промучались два часа. Влада психует, звонила и кричала. Я понимаю, что поступил по отношению к ней ужасно, но если у Кимико проблемы и это сможет ей помочь… — Ты серьезно променял хороший вечер Влады, её моральное состояние и её чёрт возьми работу на учёбу девочки, с которой ты и не знаком толком? Хошизора, ты сказочный идиот, — снова тишина на несколько минут. Юноша глаза опускает, Эрин смотрит осуждающе, но поднимает бокал, предлагая выпить. Чокаются, Цуруи всё ещё чувствует себя виноватым и отводит глаза. Закусив губу, Эрин хочет подбодрить его хоть как-то, улыбается слабо и тыкает того в щёку, — ладно, всё не так плохо. Если она не выставила горе-ученицу за дверь в первые минуты, то всё действительно прошло хорошо. Её любимый алкоголь, конфеты и цветы помнишь. Завтра с этим пойдёшь к ней извиняться. Цуя сомневается, поднимает глаза. В них почти читается «ты уверена?». Теперь он осознаёт, что пожертвовал старшей сестрой ради не сильно близкой девочки просто из собственной прихоти. И зачем? Эрин кивает, набирает номер сестры. Гудки долгие, но в итоге Влада берёт трубку. Молчит, ждёт первых слов от других. Цуруи подбирает слова минуту, в итоге медленно начинает: — Прости, я поступил ужасно глупо, теперь я это осознаю. Если не хочешь — не занимайся, для меня это не так и важно. Я надеюсь, нет, мы с Эри надеемся, что ты в порядке. Прости, — снова отводит глаза, ему стыдно перед ней. — Забейте вы уже. Никто же не умер, — звучит на фоне слабо знакомый женский голос. Насколько друзья знают, это соседка их сенпая, Э...вон? Эвон? Они не уверены, но это не особо важно. Филолог кивает, соглашаясь с её словами. Редвейн всё ещё молчит, Цуруи и Эрин снова чокаются. — Хватит пить, мелочь, — наконец, они слышат охрипший голос, — Эви права. Никто не умер и ладно. Завтра чтоб были в вузе, только попробуйте проспать. Хочется смеяться, но они серьёзным голосом заявляют, что не напиваются так, сбрасывают, и только тогда заливаются хохотом, залив в себя ещё немного вина. — Знаешь, — на алых юношеских губах наконец-то расцветает лёгкая улыбка, — к чёрту эту истеричку. Увидела и увидела. — Верно мыслишь, — Эсслер улыбается так же легко, принявшись рассказывать о недавнем вечере с Тогой. И про каток, и про видео, и про фото, и про спонтанную ночёвку… Слова льются почти фонтаном. Факт: алкоголь развязывает ей язык. — Кстати, видел то видео ваши фото. Тога всё же милый. Сальхов получился чистый, классно, — с приходом итальянки в его жизнь, Цуруи серьёзно заинтересовался в прыжках, выучив всю теорию вдоль и поперёк, но прокаты он смотрит только Эсслер (иногда ещё Асадо и Косторной, ладно). — Спасибо, особенно за сальхов. Мы тогда уже безумно устали. Тога катал его программу долго, я ему показывала и рассказывала много, ужас. Много элементов, большое расстояние кататься. Он должен был выдохнуться ещё на середине, я не понимаю, откуда такие батарейки, — Эри действительно восхищалась парнишей в этом плане. Вечный, — не влюбись в этого милого только. Сложно удержаться от шпильки, особенно когда твой друг би. — Не в моём вкусе. Сама знаешь, люблю постарше, — наконец, друзья отставили алкоголь и просто разговаривали. Свободно, в домашней атмосфере, честно и приятно, — Вы до его дома нормально добрались? — Относительно. Пару раз споткнулись, почти падали и ловили друг-друга. Ещё круглосуточный был только у его дома, а есть хотелось ужасно. Доползли до него, потом уже решили, что поедим дома. Единственное что форма грязная лежала так долго, — одна бутылка уже стояла под столом. Вечер только начинается.***
В самом деле, ситуация в этой квартире становилась все страннее и страннее. Сначала Эрин позвонила ее подружка, которая на протяжение пяти минут просто кричала, потом к ним пришел Хошизора с алкоголем. Каким-то чертов эти двое откровенно спивались, но, что самое странное — молча. Под молчание из телефона. Ёро хоть и пил, но не в таком количестве, на самом деле. Потому, до того как все помещение провоняет спиртом, он решил накинуть старый плащ, который таскал уже второй год и набрать Кавако, мол «го по городу погоняем, эти сволочи квартиру заняли». На удивление, друг приезжал всегда достаточно быстро. При том, что у него не было собственной машины, каким-то образом Кавако всегда оказывался от него неподалеку. Странно. Ёро никогда много не возмущался. Он предпочитал молча высказывать свое раздражение или гнев, молча радоваться или совсем незримо грустить. Не было смысла, на самом деле, показывать всем и каждому, что ты чувствуешь. Бред, честно. Первые пару минут они шли совершенно молча. Тонэки что-то отписывал в своем телефоне, а друг молча следовал рядом и заговорил лишь тогда, когда блондин убрал мобильник. — Го скатаем в одно местечко. Уверен, тебе понравится. Прозвучи это из чужих уст, возможно Ёро бы насторожился. Но этого придурка парень знал слишком хорошо.***
Они с Кавако возвращаются примерно в пять утра, с грохотом заползая в квартиру. Ёро, когда его глаза привыкают к темноте, хмуро смотрит на два тела посреди гостиной, а затем разворачивается и уходит из квартиры.