Диагноз

Темнота. Кругом только темнота. Её липкие и ледяные руки сковывают меня. От каждого их касания раздается смех голосов, крик или визг. Мне страшно. Я свернулась калачиком в этой темноте и тихо ненавидела весь мир и себя. Эти голоса навили на моё сознание, вызывая дрожь от страха и беспомощности. Кругом одна лишь тьма и больше ничего. у неё нет края, начала или конца, это просто бесконечная мгла моего повреждённого шизофренией рассудка. Я не сумасшедшая, я не сумасшедшая, я не сумасшедшая… Я снова слышу голоса. Только какие-то другие. Более настоящие. Более ласковые и знакомые. Меня зовут. Моё имя заставляет дрожать голос, напоминающий мамин. Я слышу её всхлипы и стоны. Слышу плач сестры. Слышу крик отца. Все эти звуки словно пронзают эту тьму, доносясь откуда-то из вне. А что там, за пределами этой пустоты? И есть ли у неё вообще пределы? Может, это новая стадия галлюцинаций? Может, ничего этого нет, а я просто захлебнулась в своей крови там, на полу и попала в небытие? Я вдруг почувствовала какой-то укол в плече. Голоса, кричащие о смерти затихли. Остались лишь голоса семьи, взывающие к моему имени. Что такое? Почему? Почему мне стало больно? Я тяжело открываю глаза. Первое, что я вижу – опустевший шприц с иглой, по которой стекает золотистая капелька какой-то жидкости. В ушах звенит, во рту неприятный привкус железа. Чувствую неприятную боль в левой щеке. Медленно моргнув, я приподнимаюсь, но меня заставляют лечь обратно магией. Рядом я слышу папино: - Наконец-то, доченька! Он обнимает меня. Затем с другой стороны я вижу, как меня целует мама. Я плохо понимаю, где я. - Мм… папа… мама… где я? – спросила я слабым немного хрипевшим голосом. - Тшш, моя девочка, не говори. – сказала мама, гладя мой лоб – ты дома, в замке. В замке? Как? - Почему? - Тебя еле успели откачать. – сказал отец в мой лоб, гладя по здоровой щеке – теперь лежи. Только ответь на один вопрос, если сможешь. Я кивнула. Папа вынул из кармана своего плаща мой дневник. Я вздрогнула. Они узнали. Меня накажут… только не провода… - Почему ты молчала? – сказал он властно. Я сглотнула подступивший к горлу комок. - Я боялась… не наказывайте… пожалуйста, папочка… «а давай отрежем папины крылья и повесим их над входом в замок?» «нет, лучше сделаем поделку из папиных кишок!» «и маминой печени!» - Нет… заткнись… заткнись! – мямлила я, мотая головой. - Ваши величества, вам лучше выйти. – сказал голос врача, взявшего шприц с розовой жидкостью. - Нет! – вскрикнула мама, обнимая меня – я никуда не уйду! Моя дочь не будет страдать! - Вы делаете только хуже, ваше величество. Папа взял маму и повёл из комнаты, перед этим любовно поцеловав меня в больную щёку. Он прошептал: - Тебе не будет больно снова, дитя моё. Потерпи лишь несколько минут, и потом голоса утихнут навсегда. - Правда? – спросила я слабо. - Правда. – ответил папа с какой-то нахлынувшей грустью. Родители вышли. Врач вколол мне в вену шприц и ввёл лекарство. Всё тело стало слабее. Было тяжело удерживаться в сознании. Демон провел рукой по моему лбу. - Ты слышишь голоса? Я прислушалась. Тихо. Ни единого голоска не было. - Нет – промямлила я. Он взял другой шприц, с голубой жидкостью, и вколол в другую мою руку. Я ощутила что-то странное. Словно часть меня куда-то стала исчезать. - Сейчас будет слабость, но очень скоро всё закончится. Тебя больше не будет так тошнить кровью. Не будет и голосов. - Почему… как? – просипела я. Врач убрал шприцы и поправил свои прямоугольные очки. - Из-за тех таблеток ты ослабила болезнь, поэтому я смог создать лекарство на основе твоей крови. Проблема только в одном. - В чём? - Большая часть твоей магии исчезнет вместе с диагнозом. Шизофрения не погубит тебя, но погубит твою силу. - Но… н-но… нет… - Другого выхода не было. ты можешь конечно попробовать восстановить все силы, но есть риск, что диагноз вернётся. И ещё… у тебя может быть только один ребёнок. При вторых родах ты умрёшь. Мне было обидно, больно и тошно до глубины души. Я слаба, я почти бездетна, я ничтожна. По щеке скатилась слеза. Меня убил мой диагноз. Спустя пару дней Голосов не было. крови не было. но я не могла больше даже огня разжечь. Я могла летать, могла поднимать предметы в воздух, могла кое-как создавать взрывные заклинания, но больше ничего. воспоминания о том, что когда-то я могла одной левой смести половину света утягивали меня в депрессию и заставляли ненавидеть себя. кому я нужна такая никчёмная? Мне казалось, что даже родители смотрят на меня, как на жалкую бесполезную тварь. Чарли будет править адом, это точно. А что буду делать я? не путаться под ногами? Просто жить с ней рядом? Просто быть тенью собственной младшей сестры? Я так никчёмна. Я никто. В комнату постучали. - Войдите. – сказала я, не отрывая взгляд от вида за окном. Скрип. Шаги в мою сторону. Затем объятие. - Моя дорогая, я так переживал. - Что ты хотел, Аластор? – спросила я с дрожавшими в глазах слезами. Демон взял меня под руки, трясь щекой о макушку. - Я хотел увидеть вас, моя принцесса. - Увидел. Я бесполезная тварь. Доволен? - С чего вы решили, что я буду радоваться вашему горю? - Тебе ведь нравятся чужие страдания. Сам говорил. - Чужие. Но не ваши. - Почему? - Потому что вы очень дороги мне, ваше высочество. Он взял мою руку и повернул к себе, смотря в глаза. Я грустно вздохнула, погладив его ушко. - Чем я могу быть тебе дорога? - Тем, что ты теперь жива и здорова. - И слаба настолько, что не могу самостоятельно зажечь свечу. Он обнял меня, дыша в волосы. - Подпусти меня к себе, Софья. Позволь МНЕ зажигать и тушить твои свечи, быть рядом утром и вечером, заботиться о тебе всю вечность. Дай мне стать твоей опорой, умоляю. Дай мне стать твоей силой. Я поджала губы и уткнулась лбом в его сюртук. - Ладно… стань этим. Стань всем для меня, а я стану всем для тебя. Аластор поднял моё лицо своими ладонями и посмотрел в глаза. Погладил мою щёку большим пальцем. Затем демон подался вперёд и поцеловал меня. Ласково и нежно. Я ответила на поцелуй. Неохотно отстранившись, он заключил меня в свои объятия. - Я всегда буду с тобой. Обещаю. – сказал Аластор заботливым голосом. - Я верю. – прошептала я в его тёплую грудь. Не нужно было больше слов. Мы стояли у огромного окна моих покоев и смотрели на город, полный лживых грешников. Любой из них плевал на рай и искупление, любой продаст родную мать за кучку белого порошка или бутылку. Особо умные – за то и другое. Мне были мерзки эти грешники. Все, кроме одного. Аластор. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Возможно, что я смогу смириться с тем, что лишилась магии. И ты будешь рядом в этот день. А когда тебе будет плохо, буду рядом я. ты знаешь это, радио-демон. Теперь ты – мой диагноз.