side b

— Да, звучало так, словно кто-то упал. Потом все затихло. Я-я думаю, что случилось что-то плохое. Стало относительно легче жить после того, как он оборвал все связи. Ходил на работу, держал все в себе, возвращался домой и курил. Он оставался для полицейских анонимным абонентом и получал все новости дома, пройдя кучу интервью. Тадаши просто оказался в нужное время в нужном месте. Забавно, насколько неправильным это всё казалось. Среда оказывалась лучшим днём в неделе и вместе с тем худшим; она балансирует между работой и выходным, волнующее «почти дошли!» на вехе и в тоже время истощающее осознание, что ты только на полпути. И, конечно, группа поддержки, состоящая из здравого ума и его отсутствия. Просто время, когда он может сесть и подумать ни о чем в компании с кучкой болванов. Однако один человек почти не относится к этой категории. Больше к категории заменяющая–отца боль в заднице. Водя пяткой по деревянному паркету, Тадаши думает, что делал бы, не приди он сегодня сюда. Нужно бы сходить в продуктовый магазин, его холодильник стремительно пустел. Ещё очиститель для окон и... папиросная бумага... Чувствуя, что на него смотрят, Тадаши поднимает взгляд со своих обнаженных колен в разорванных джинсах на Дайчи. Они всегда садятся друг напротив друга в кругу складных стульев. Иногда пристальный взгляд Дайчи выходил за пределы реальности, словно он прямо сейчас, не вставая с места, может прошептать ему на ухо: Бл-ять слушай внимательней. — Ну, эм, после операции, я принимал обезболивающие таблетки и... кажется, я стал зависим, – говорит бедный неудачник всей группе, поднявшись с места и заламывая руки. Его ногу ниже колена обвивает бандаж. Тадаши помнит этого нового парня с прошлой встречи. Это он ужасно повредил колено. Он будет в порядке спустя пару месяцев. На мгновение все становится тихо. Никто особо не хотел рассказывать о своей истории первой связи с наркотиками; или просто говорить перед всеми. Лидер группы, очень привлекательный на вид Такеда, обводит всех глазами в поисках добровольца. — Кто-нибудь хочет поделиться советом с Сукунами? Кто-то, кто также боролся с зависимостью? Дайчи смотрит снова. Они встречаются взглядами и он вскидывает бровь, словно говоря: Ну, вперед. Слегка помотав головой, Тадаши бросает взгляд в ответ, говорящий: Отстаньте. Однако их визуальная дуэль не остаётся без внимания и Такеда думает о том же, о чем Дайчи. — Ямагучи! Что насчёт тебя? Около десяти взглядов обращают на него. Ох, фантастика. От такого внимания он сгибается в своём неудобном стуле. — Эмм, на самом деле, я просто хочу сказать, чтобы ты подготовился к выходу с наркотиков. Можно найти замену, наверное. Травка помогает. — Что, типа, курить? – Сакунами приподнимает бровь. Тадаши пожимает плечами. — Да, должно сработать. Никто из группы не выражает бурное согласие. Дайчи слегка бьет ладонью по лбу. — Ям– Хорошо, спасибо, Ямагучи, этого достаточно, – Такеда нервно смеётся и трёт затылок, – Мы не потворствуем принятию любых лекарств, которые нам не прописывали. На самом деле... Становится легче отключиться ото всех после этого. Только с этими людьми он чувствует себя скептичным и отрешенным. Быть среди множества пытающихся омыться от грехов. Спустя полчаса он уже прислоняется к стене библиотеки и курит. Задний двор с перевозками для мусора не самое живописное место, но здесь все же спокойно. Однако тут же слышится, как хлопается металическая дверь, сопровождаемая шагами по дорожке, усыпанной гравием. — Ты идиот, раз вбрасываешь что-то там и после куришь снаружи, – Дайчи подходит к нему, опираясь на костыль, – Хочешь, чтобы тебя арестовали? — Думаю, я бы вёл себя хорошо в тюрьме. Они все будут драться за меня, чтобы я присоединился к их бандам, – не смотря на серьезный вид Дайчи, Тадаши легко поворачивается к нему и усмехается, – В любом случае, разве вы не думаете, что мне идёт оранжевый цвет? Дайчи вздыхает, прислоняясь затылком к кирпичной стене. Даже сквозь его устало прикрытые глаза, Тадаши понимает, что он не сильно злится. — Дети вроде тебя думают, что они непобедимы, да? Всегда проверяют границы сами. — Я не виноват, что вы старый. — Мне даже нет тридцати. — Ста-рый. Краем глаза он видит, что Дайчи тихо прыскает от смеха. Вот, доказательство. Зная его несколько лет, он понимает, что тот не может на самом деле расстраиваться. Для этого ему нужно скормить свои костыли дереводробилке. — Хочешь вернуться в магазин со мной? Можешь поразвлекаться за кассой. Или пофлиртовать с моими посетителями. На середине просьбы Дайчи Тадаши отталкивается от стены, затянувшись в последний раз. Из вежливости, он выдыхает сигаретный дым вниз. — Завалитесь, это было один раз, – И, очевидно, никогда снова, – Мне все равно нужно возвращаться на работу. — Если ты не помрешь в тюремном мятеже, то заработаешься до смерти, когда достигнешь моего возраста. — Будет славно, долго поживу. Я буду жить до восьмидесяти. Дайчи игриво пихает его в предплечье (даже если немного слишком сильно). Приятно видеть его улыбку. Сейчас это становится редкостью. Подписав время прихода, Тадаши направляется к гаражу. Его последней задачей стала хорошая на вид Мазда с полностью полетевшими генератором переменного тока и батареей. Она расположилась в дальнем углу гаража, где всегда работает Тадаши. Даже в шумном и стационарном окружении, здесь было практически спокойно. Он никогда не беспокоился о своей работе в мастерской. Платили достаточно, он развивал нужные навыки, и вдобавок большая работа не давала ему надолго погружаться в мрачные мысли. По случаю, люди говорили о его работе с сочувствием, словно им было его жаль. От этого становилось неловко. Не из-за работы, а от того, что люди думали о нем как о жалком парне потому что он не работает в офисе. Хитока думала также, когда они только начинали дружить, но когда Тадаши объяснился, она перестала. Господи, он правда хочет ей позвонить. Они не разговаривали больше двух недель. Впервые за все время их знакомства. Это как-то нечестно: Тадаши не знал о них. Он не знал, что тот, о ком говорила Хитока, был он. Тадаши понимал, что она очень чувствительна. И поэтому, ему нужно было просто дать ей время. Но это не значило, что он не хотел с ней разговаривать. Не считая Хитоку, у него не так много людей, с кем он может поговорить. Конечно он любит Дайчи, но они не в тех отношениях, когда ему можно говорить всё. На протяжении некоторого времени он думал, что может построить такие отношения с Тсукки– что ж, с Тсуккишимой. Ударение на «отношения». Однако неудивительно, что в итоге ему пришлось все разорвать. Агх. И в итоге он остался с одним обозлённым другом и огромной заменяющую–отца болью в заднице. Черт, ему правда следует расширить свой круг общения. Ох, ладно. В конце концов со мной сейчас Мазда. Все на самом деле казалось таким неправильным. Дискомфорт подкрадывается в его дом как нежданный гость. Сигареты помогают сохранять здравый рассудок. Было бы ложью сказать, что он не чувствовал себя от этого крутым. Откидываясь на диван (который он точно не подбирал с края трассы несколько лет назад) и выдыхая кольца сигаретного дыма, он чувствует себя плохишом из фильмов. Хитока всегда говорила ему, что от этого его дом пахнет, словно в нем побывал скунс, но у него уже был на это иммунитет. Он начал чувствовать себя истощенным. Иногда становилось немного трудно покупать, когда его дилер начал выращивать собственную травку. Кита продавал только оптом каждые три-четыре месяца. Тадаши немного его побаивался, но его домашняя партия индики были впечатляла намного больше, чем у других дилеров, у которых Тадаши брал в прошлом. Также за бриллиантовую цену. Посевная конопля уже другая история. Во всех предыдущих дебатах насчёт цены какие-то образом всегда побеждал Кита. Это как спорить со стеной. Со стеной, которая в итоге оказывается всегда права. Даже так, он все же человек. И его номер есть в телефоне Тадаши. Хмм. Может это плохая идея. — Ямагучи? Что, у тебя уже закончилось? – говорит голос на другой стороне. Хорошо, может, это все же было плохой идеей. — Нет, я– ох, – как он собирается сказать это? – Я просто... хотел поговорить с кем-то? Вслух это звучало слишком слабо. Ужасающая тишина опускается на их телефонный разговор. Она не длится дольше десяти секунд, но это уже чувствуется как самый неловких звонок, который он когда либо имел. — Чувак. Я– хорошо. Хорошо, слушай. Ты мне нравишься. Ты мой лучший клиент. Хотя это просто бизнес. Я не смешиваю личную жизнь с работой. — Да, – слабо отвечает Тадаши, – справедливо. — Просто выберись куда-нибудь. Сегодня что, Четверг? Другие одинокие бедолаги тоже будут в городе. — Ты прав. — Я знаю. Сейчас, иди. Повеселись. Позвони мне, ну, через неделю если тебе нужно будет закупиться, хорошо? — Отлично. — Увидимся. Тадаши вздыхает, сминая то, что осталось от косяка. Да. Да, он прав. В вечер Четверга определенно выберутся другие одинокие неудачники. В десяти минутах от его дома расположился не вызывающий доверия бар. То место, где на полу лежат ореховые скорлупки, а к барной стойке прислоняются подавленные работники с белыми воротничками. Тадаши, конечно, одинокий наркоша, но он все же не относится к этим бедолагам. Однако и из-за этого вытекает проблема – он не может сливаться с толпой и с кем-нибудь поговорить. И это даже иронично. Вместо того, чтобы сидеть в одиночестве дома, он сидит в одиночестве в баре. — Значит он не придёт? — Он уже несколько дней не берет трубку. — Не могу поверить, что он кинул нас. Предпочёл быть вампиром–радиоведущим, а не быть с нами. Разбивает мне сердце. Тадаши навострил уши. Уже с детства у него появилась проблема с подслушиваниями: неважно, чем он занимался, было невозможно отойти от людей, которые говорили слишком громко. Краем глаза он видит трёх людей в кабинке напротив. Они все выглядят как-то похоже, но он не может сказать точно чем именно. Они продолжают обсуждать, кто видел «его» последним, о чем они разговаривали и что будут делать, если этот парень не вернётся. А после тема их разговора резко сменяется чем-то насчёт музы. — Не на людях же, Акааши! Иди изменяй мне хотя бы за закрытой дверью! — Я говорил тебе уже сотню раз. Ты не можешь быть моей музой. Делая глоток пива, Тадаши делает вид, что осматривается, чтобы понаблюдать за ними ещё. Один из них определенно только что проглотил таблетку. Перебраниваясь, другой говорит о том, что «покончит как битл». Битл? Битлз? Что, типа, Маккартни? Парень-с-пилюлей ответил что-то вроде «Что, жутко богатым и знаменитым?» и они продолжают спорить, были ли это Пинк Флойд или Битлз, чей мембер покинул группу из-за злоупотребления ЛСД. Ах, так вот оно что. Другой парень, который воздерживался от этого сумбура, уже смотрит в сторону Тадаши. Ох черт. Он отворачивается слишком быстро. Чужой взгляд обжигает его плечо, точно как Дайчи, когда хотел, чтобы он заговорил перед группой. — Извините, – слышится чей-то милый голос. Будучи идиотом, Тадаши снова оборачивается, словно сейчас обратились к нему. Девушка с двумя косичками, явно не старше восемнадцати–девятнадцати, стоит перед теми тремя. С легким волнением, он находит себе весомый аргумент пошпионить ещё. — Вы Чёрные Шакалы, да? – продолжает она, нервно заламывая руки. Троица обмениваются взглядами на секунду перед тем, как снова повернуться к ней. — Ах, да, это мы, – отвечает парень с голубыми волосами и широко раскрытыми глазами. — М-можно с вами сфотографироваться? ОХ! О БОЖЕ МОЙ ТАК ВОТ КТО ОНИ! Ох, стоп. Как же это неловко. Тот парень скорее всего подумал, что я слишком стесняюсь попросить то же, что она. Тадаши наблюдает за тем, как они делают селфи и парень-с-пилюлей (он вроде, гитарист? Бас? Тадаши знает только пару их песен) держит камеру с угла кабинки. Девушка выглядит довольной, поблагодарив их и убегает к своей подруге. Блондинка, высокая. Ячи определенно бы бросила что-нибудь в ее адрес. Для того, кто называет себя натуралом, она довольно много обсуждает красивых девушек, которых они встречают. Он скучает по слежкам за людьми с ней. Это было просто лучшим времяпровождением в кафе или просто прогуливаясь в толпе. Они придумывали разные истории обо всех интересных незнакомцах. Агх, он бы все отдал за то, чтобы понаблюдать за этой сценой вместе с ней. Как только троица возвращается к своим разговорам, Тадаши решает перестать подслушивать. Его пиво все же интересней. — Йоу. Тадаши чуть не подпрыгивает от неожиданности и сталкивается лицом к лицу с невероятно высоким парнем, который прямо сейчас стоит возле его кабинки. Именно тот, кто поймал его за подслушиванием. — Эмм– — Я тебя знаю? – спрашивает он так, словно уже знает ответ, скрещивая мускулистые руки на груди. Он довольно привлекательный, но Тадаши слишком боялся, что его сейчас пнут в голень, чтобы озвучить очевидный факт. — Я– ах, я не, эмм, я так не думаю. Спокойно. — Нет? И никаких общих друзей? Господи, это что, допрос? — Я правда сомневаюсь. Чтобы выглядеть менее испуганным/загнанным в угол/ чрезвычайно слабым перед знаменитостью, он делает глоток пива. Может, просто может быть, это поможет ему казаться немного круче. Неопределённая улыбка проскальзывает на чужом лице. — Даже нет никакого высокого, блондинистого товарища в очках? Немного слишком серьезный и язвительный? Тсуккишима? — Я так не думаю, – лучше просто соврать, – Простите. Тадаши поднимается с места, сжимая стакан слишком сильно. Он чувствует себя ужасно некомфортно от того, что этот парень ведёт себя так, словно знает что-то, чего не знает Тадаши. Ему не следовало подслушивать. Ему не следовало приходить сюда. Все кажется совсем неправильным. Дверь отворяется со скрипом, заливая светом тёмный дом. Жуткая тишина заполняет каждую комнату, плотная, плотная тишина душит каждый дюйм проживания в этих маленьких комнатах. Иногда ее принимают как друга, друга, с которым ты останешься вдвоём навсегда. Тадаши так одинок. Он заходит со вздохом и стягивает куртку на вешалку. Даже в темноте он помнит, что и где находится, а после переступает порог гостиной и падает на скрипящее кресло. Бум. Тишина в его голове резко прерывается. Вставать становится эмоционально трудно. Он перемещается в спальню: голую комнату с развешанными фотографиями старой команды и друзей. Его радио, которое он всегда носил с собой на работу, лежит здесь же с самой Субботы. После звонка он не нашёл в себе сил взять его в руки. Это казалось ему частью криминальной сцены. Тадаши садится на кровать и проводит ладонью по простыне, думая о том, как он лежал здесь и курил, когда это все случилось. Может стоить бросить. Дайчи это точно оценит. Бум. Он открывает один из ящиков в прикроватной тумбочке ногой. Внутри обнаруживается куча мусора, которую ему стоит убрать. На самом верху лежат зиплок пакетики с галлюциногеннами, которые он взял у Тсуккишимы. И взял только два, даже когда он намекал о борьбе с зависимостью. Два блядских пакетика, бьются в такт его сердцу, чувство вины беспокоит царившую тишину. Да. Тадаши уверен хотя бы на восемьдесят процентов, что это он убил Тсуккишиму Кея.