Мозги Ли?

Когда прихожу в себя, хочется рассмеяться, но из-за угла выходит целая дюжина трупаков. Облегчение сменяется привычным напряжением. Очевидно, что я не должна быть здесь одна! Врагов наверняка сотни. Уеду сейчас - выпишут штраф, зато могу попробовать дозвониться в головной офис и потребовать послать со мной кого-то ещё. Лучше из моей команды. Ещё лучше - Ансельма Дайса, искусного в нашем деле и обольщении немца, с которым я провела отпуск. Нет, мы не были парой - я не буду с кем-либо отношаться ближайшие лет пять. К тому же, с нами была вечно чирикающая и переводящая на себя внимание Рицу Сатоко, бывшая модель, сейчас она на содержании китайского генерала. Весёлая и отнюдь не пустая девушка, как многим кажется. Её вечно заполняющее собой всё и всех присутствие... Просто не дало бы нам с Дайсом что - то начать, даже если бы мы хотели. Твари все прибывают и прибывают. Из-за углов. Из под моста, перекинутого через маленький канал. В зеркалах заднего вида видно ещё больше. Задний ход. Багажник глухо бьётся об гнилую плоть. Второй. Третий. Еду быстрее. Слегка притормаживаю. Жмяяяк... Тыц. Размазала пятерых об ту самую кирпичную ограду. Надеюсь, что пятерых, не меньше - по ощущениям было столько. Я не могла ошибиться. Всё же опыт. Снова тоннель. Второй. Солнце садится за холмом, обрамляя его рыжеватым контуром. Дует холодный ветер, похоже, с моря. Мне не понравился этот день. Я была ничтожна, и теперь, вместо того, чтобы признать свою слабость, еду домой с намерением бранить по телефону офис распределения и запрашивать подкрепление. И что? Два часа пути. Я... Дома. Четвёртый этаж белой семиэтажки. Вход на каждый этаж отдельный, а площадка перед квартирами - это длинный балкон. Тупое решение. Вместо того, чтобы выскочить из машины и почти сразу оказаться в теплом подъезде, я вынуждена искать нужный лифт, замерзшими руками жать на грязную кнопку "4", - да-да, число смерти, от него решили не отказываться в угоду "борьбы с культурными пережитками" - , выходить, снова оказываться всё равно что на улице и почти онемевшими пальцами прокручивать ключ в заедающем замке. Не сомневаюсь, что мой дом - единственный в Японии, где нет электронного ключа. В этот раз момента с ключом не происходит - дверь открывает Хэруми, почти пожилая женщина в овальных очках и короткими волосами, бывшая учительница. Она смотрела за квартирой весь мой отпуск - у нас, очистителей и очистительниц, есть что воровать. - Кого я вижу! - притворно ахает она, будто бы не заметила через окно моего прихода и сама не открыла дверь. - Здравствуйте. - без эмоций отвечаю я. На самом деле она меня раздражает - вот бы она не находилась в моей квартире ни секундой больше и поскорее удалилась. - Ты, видимо, устала... - с деланным сочувствием замечает она. Зачем говорить очевидное? Уйди с порога и дай пройти! - ... Надеюсь, ты не поужинаешь какой-то гадостью из пакета? У меня со вчера остались онигири с лососем, дети их что-то не едят... - Спасибо, нет. - с толикой дерзости отсекаю я. Она ведь могла не предлагать их, а просто сетовать на отпрысков, которые "не едят нормальную еду". - Неужели и ты нос воротишь? Вкусно же, а сытно как! У тебя тяжёлая работа, силы нужны. - Меня выводит из себя её домашний, хозяйский вид - на ней вытянутая фиолетовая кофта и древние, бывшие модными в двадцатые мом - джинсы с подворотами. Это моя квартира! - Я уже ела. В закусочной. - вру я. На самом деле, я бы не отказалась от парочки шариков онигири - вареного риса, завернутого в водорослевые листы. Тем более с рыбой. Однако мне трудно принимать такие предложения - это к чему-то обязывает, а помогать впредь этой женщине... Не блещу желанием. - Что ж... Ладно. - с усмешкой говорит она. Думаю, распознала ложь. - Счастливо тебе тут обживаться. - кончает она, и я отхожу к краю балкона, чтобы пропустить её. - ...Рыбки, кстати, все на месте. - делится она, разворачивается и уходит. Рыбки? Ах, да. У меня был аквариум со стайкой неонов. Милые создания, тихие и неприхотливые. Зацепили меня ещё в начальной школе своими голубыми мерцающими спинками. Переступаю через порог, оказываюсь в квадратном коридоре. Впереди - окно во всю стену и выход на маленькую лоджию. слева - две двери, в спальню и ванную. Справа - проход на кухню. Когда-то хотела поставить в этот проём дверь, чтобы уличная пыль из прихожей не залетала туда, где я готовлю, но - смысл? Ем я чаще всего в кафешках, живу по отелям. Да и квартиру эту стоило бы сменить. Мою руки без мыла - надо купить - и иду в спальню. Подхожу к светящемуся аквариуму и аккуратно стучу по стеклу. Вижу, как пара мальков прячется в уменьшенном подобии греческой амфоры. - Ку-ку! Без изменений. Может, я и странная, но я действительно приучила их выходить на мой голос, ведь сразу моего появления следует кормёжка. Никто так и не выплывает. - Ну и фиг с вами. - бурчу я. Все равно на дне у них мельтешат остатки вчерашнего корма. Я лежу на узкой кровати и думаю о детстве - рыбки распотрошили память. Во втором классе, когда мне было лет семь, череда трёх похожих случаев меня крайне озадачила. Первый случай произошёл на последнем уроке, когда разнузданным, скучающим детям не терпится попасть домой или погулять. Всю перемену одноклассники о чём-то шушукались, мне не захотелось присоединится или подслушать. Со звонком все подозрительно шустро и послушно расселись по своим местам, и учительница начала раздавать тетради. У нас был один мальчик, который постоянно опаздывал на уроки и частенько прогуливал занятия, а у нас прогуливающий ученик равно плохой ученик. Он был немного не от мира сего - на вопросы учительницы либо не отвечал, либо далеко не сразу, и при этом пялился ей в глаза. В первый раз она аж поёжилась, будто пытает ребёнка примером "пять плюс семь?", потом пыталась задавать ему вопросы в более доброжелательной манере, а когда поняла, что это не помогает, просто прекратила его спрашивать. Так вот. Этот мальчишка, вновь опоздав на урок, открыл дверь, и как ни в чём не бывало пошёл к своему месту, опустив голову, однако когда приподнял её на полсекунды, ему в лицо полетел какой-то красный шарик... Его нос, глаза, рот и брови оказались в красной краске. Весь класс засмеялся, да так, что начало гудеть в ушах. Жертва жестокой шутки упала на пол, он тихонько захныкал. Не могу вспомнить, где в тот момент была учительница - видимо, она была и не против. Я не понимала, чего смешного класс нашёл в чьих-то страданиях, в чьей-то боли. Я даже хотела осадить хулиганов, сказать, что это глупо, но вместо этого решила помочь бедняге. Подошла к нему под ропот детей, протянула руку, и он... Ударил по ней, пролепетал "отвали!" и отвернулся, продолжив хныкать. Чип в запястье завибрировал - значит, вскипел чайник. Нехотя встаю заваривать зеленый чай. Напиток разгоняет кровь, теперь я мыслю быстрее. Так вот. Тогда я испытала горькую обиду - я была единственной из ребят, кто не смеялся, единственной, кто попытался помочь, и только мне от него досталось. Второй случай. Произошёл он почти сразу после первого. В нашем классе помимо мальчика с аутистическими наклонностями была девочка, довольно пухлая - ещё более страшный недуг. Особенно для женщин. Особенно в самой стройной стране мира. Мне кажется, когда-то я пыталась с ней подружиться, но она ко всем относилась с недоверием. Вполне оправданно в её случае. За ней начал ухаживать Таро Утида - самый наглый сорванец, которого только можно представить. Он задирал всех, но к ней стал относиться с какой-никакой нежностью - придерживал ей двери, подсказывал на математике и вручал сорванные у обочины одуванчики. Однажды Таро подарил ей... Шорты. Обычные чёрные велосипедки, мы надевали такие на физкультуру. Она очень обрадовалась точно таким же шортам, что у неё уже были и пообещала надеть на физру, что шла следующей. И вот, к середине урока, когда мы играли в мяч, она встала в позицию принимающей, и... Угадайте, что. Правильно - шорты порвались между ее квадратных ягодиц, обнажив желтые в горошек трусы. Но, что самое ужасное, сама девочка не сразу поняла, что вызвало такую лавину смеха. А когда догадалась, стала красной, как осенний клён и комичным движением попыталась прикрыть расползавшуюся дыру, а потом благоразумно убежала в туалет. В тот раз я тоже не смеялась, но не бросилась на помощь, не попыталась, например, прикрыть собой конфуз или утешить осмеянную. Хоть я и выпила всего половину, чай уже остыл. Не знаю, хочу ли я его ещё. Сижу на тёмной кухне и смотрю на полную луну. Случай третий. Где-то через неделю после второго. У первой и самой общительной девчонки класса - Кику Нарита - в тот день должно было быть сольное выступление перед всей начальной школой. Она пела песню про цветение сакуры. Пела действительно хорошо - она делала это на школьных концертах класса до девятого. Был урок рисования - по всем столам были раскиданы заляпанные графические планшеты и стилусы. Все играли в коридоре, а я осталась сидеть в классе и делать домашку. Я услышала, как учительница соседнего класса ругает трёх мальчишек, потому что они сочли хорошей идеей игру в тугой резиновый мячик прямо в помещении. Тогда они побежали в класс и продолжили играть там, хоть я и была против возможности получить по голове этим тяжёлым прыгуном. Прозвенел звонок, и они не остановились. Детей в классе становилось всё больше и больше. Наконец, мечтательной походкой заходит Кику. Поворачивается в сторону своей парты, и... Мяч бьёт ей в передние зубы, она аж закинула назад голову. Падает мяч. Не только он - на полу оказывается два белых зубика, заляпанных кровью. Волосы заслоняют лицо Кику, но, очевидно, она смотрит вниз, в её глазах стоят слёзы. "Пора" - думаю я, и... принимаюсь громко смеяться. Фыркаю, ржу, как лошадь, не разжимая глаз и напрягая горло. Только вот никому, кроме меня, смешно не было. Все в ужасе смотрят уже не на неё, а на меня. И она тоже смотрит, только не с ужасом, и уже без слёз, а с гневом. - Что хохочешь, ижжиотка? Ты фбольная? - шепеляво цедит она сквозь оставшиеся зубы. Тогда я на самом деле усомнилась в своих умственных способностях. И в здоровье тоже. "Почему нормально смеяться, когда больно и плохо одним, и нельзя, когда больно и плохо кому-то ещё?" - вот таким наивным вопросом я задавалась весь оставшийся день. А свободного времени было предостаточно - выступлению Кику не суждено было состояться, потому мы пришли домой раньше ожидаемого. Луну перекрывает продолговатое сизое облако, кухня становится еще темнее. Я понимаю, что дико хочу спать. Доползаю до кровати и валюсь на покрывало. Ещё в начальной школе началось моё отстранение от социума.