Жила-была ведьма.

Вчера вечером заявились парламентеры. Витькины друзья-товарищи. Чтоб им... Претензии выкатили: приезжие обнаглели, проходу не дают, к девчонкам подкатывают с нескромными предложениями. Короче, отвернись ненадолго, а уж мы сами. Щаааз! Как нарочно, Витка угреб куда-то. При нем можно было бы просто вытолкать всех взашей - не посмели бы огрызаться, но меня боялись сильно меньше, поэтому пришлось решать проблему дипломатическими методами. Во- первых, перечислила кто из проверяющих заявится в Маловратовку если хоть один турист пострадает - особо не впечатлило. Приедут, дескать, и уедут. И вообще, кто этих туристов считает? Во-вторых, Михаил Иваныч и Варсавий Борыч скоро вернутся и спросят с каждого за шкоды. Задумались, но не надолго. Начальства нет здесь и сейчас, а кровь-то бурлит. Напомнила, что Виктор очень даже здесь и дурачиться с ними не настроен. Народ погрустнел. Да, Витька вполне в силах задать трепку всей честной компании, а если я еще ему помогать буду... Парней было откровенно жаль... Все же против природы идти - дело неблагодарное. Но можно же провернуть все и без членовредительства? Я прикинула. -Вот что, ребятки, шкуры приезжим не портить. Но! Иными способами развлекаться не запрещаю. Ума хватит устроить - флаг в руки. Нет - сидеть всем по домам. Такой подход устроил. Потасовки в светлое время не прекратились, конечно, но хотя бы ночью было тихо-спокойно. Ну, относительно... Немного мешал спать переливчатый волчий вой с опушки леса, рык и рявканье. На реке кто-то большой ухал и фыркал, пугая припозднившихся приезжих. А сети, браконьерским манером поставленные в Русалочьей заводи, утром нашли порванными в клочки и развешенными на огромном старом дубе на берегу. Насчет сетей я, кстати, пожаловалась-таки участковому. Ну, не любят у нас такие снасти, да и по закону нельзя. А если б незадачливый рыбак ночью пошел бы их проверять? Русалкам ведь не объяснишь, что нельзя - утянут в воду и всё, Митькой звали. Днем-то они смирные. Ну, плеснут хвостом, ну поманят... Дело-то житейское, скучно девчонкам. А вот ночью - беда. У нас, кстати, поэтому на вечерней зорьке рыбачить не принято. Утопить не утопят, конечно, но снасти порвут и лодку перевернут обязательно. И к реке в следующий раз не подойдешь, пока откуп не дашь, а аппетиты у девочек как у нильских крокодилов. Я в позапрошлом году с дури-то, привезла им журнальчиков дамских, глянцевых. Теперь бусами и расческами не отделаешься - неси им Svarovski и Sokolov, Dior и Kenzo. Парни коллективно взвыли, но куда деваться? Хочешь ласки - тащи цацки. Мдя... Вернулся Витька. Взъерошенный. Говорит - подрался. Клятвенно заверил, что все живы-здоровы. Доволен до ужаса - пар спустить все-таки удалось. Впился крепкими белыми зубами в жареную куриную ножку, косясь хитрым глазом на меня. -Ухажеров твоих гонял. - Пояснил в ответ на мой вопросительный взгляд. - Тех, что ты подвозила позавчера. Собирались к тебе в гости. Вот не понимаю я Витьку. В городе вокруг меня постоянно парни трутся - не реагирует. Здесь же - близко никто не подходи. Смысл? Замуж не зовёт все равно (да и не пошла бы), так чего вдруг? Последнюю фразу я озвучила вслух. Заржал, стервец. -Пока папаня в отлучке, я территорию охраняю. Все девчонки, соответственно - под моей защитой. Ну и ты вместе с ними. Обычай такой. Вечером пойдем за Олений ручей. Что-то там непонятное происходит. Вчера лося там нашел. Мертвого. Мясо не тронуто, а крови нет совсем. Как бы гостей нам не прибавилось... Я прикусила губу. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Чужой... А всего в паре километров - люди. Много. Витька почувствовал мое состояние. Встал, подошел вплотную и обнял, как в детстве - без каких-либо намеков. Друг. Надежный и сильный. -Не бойся, ведьма, справимся. Это же наш лес. Два часа спустя, дав мне собрать походную сумку и закончить с нанесением защитных знаков вокруг лагеря, Витька повел меня в лес. -Ребята идут следом, на расстоянии. Позову, если что. Не беспокойся. Я не беспокоилась. Я слушала лес, периодически соскальзывая в легкий транс, ловя потоки Сил. Если что-то чужеродное появилось здесь, я должна почувствовать. А вот и след. Четыре лапы и следы от огромных когтей. Хищник. Очень крупный, судя по отпечаткам. -След свежий, - поморщился Витька. -Рядом где-то, тварина. - Кто это, знаешь? - Я копалась в сумке, пытаясь угадать, какие амулеты лучше всего достать сразу и держать наготове. -Шшерх. Матерый самец. Сами не справимся. Готовься колдовать много и быстро. Витька потянул носом воздух. -Приближается. Готова? Я кивнула. С десяток амулетов намотаны на левое запястье, бутылочки с боевыми зельями - на поясе. Нож под рукой. Нет, он не для боя. Атамэ - магический нож-концентратор служит для усиления заклинаний, особенно когда нет времени на ритуал. Готова... За моим плечом рассек тишину оглушительный волчий вой. Практически сразу пришел ответ сзади и справа. Идут. А впереди... Затрещал безжалостно сминаемый подлесок и на окрытый участок вышел чужак. Шшерх. Смертоносная хищная тварь родом из иного мира, выглядела как помесь гребнистого крокодила и саблезубого тигра: вытянутое тело, покрытое короткой рыже-бурой шерстью и костяными пластинами, защищавшими грудь, бока и мощную спину; длинный хвост, усеянный костяными шипами, поднятый вверх и закинутый на спину на манер скорпионьего; плоская треугольная голова в костяном, бугристом панцире и жуткая зубастая пасть, в которой посверкивали огромные кинжально-острые клыки. Зверь был голоден. Очень голоден. Поторопился, не учел направление ветра, прыгнул слишком рано, выбрав самую легкую добычу - меня. Будь я одна - на этом бы все и закончилось. Увернуться от этой ходячей смеси зубов, когтей и голода трех метров высотой, я бы не смогла в любом случае... Но навстречу оскаленной твари взмыл огромный, черный, как смоль волчара. Сбил с ног, рванул клыками загривок и отпрыгнул, уходя от удара хвоста. Шшерх рывком взлетел на лапы, и взревел, переключив внимание на соперника. Оба зверя закружили по поляне, рявкая и лязгая зубами. Я сорвала с пояса склянку, примерилась. Хрупкое стекло звякнуло об спинную пластину и зелье растеклось, вспыхивая веселым зеленоватым пламенем. Тварь взвыла, подпрыгнула на месте и кувыркнулась по земле, сбивая пламя. Особого вреда мои зелья чужаку нанести не могли, но вот отвлечь - да. Пары секунд хватило, чтобы на шее чужака налилась кровью длинная рана, пролилась первая кровь. Увы, чтобы завалить шшерха этой царапины не достаточно, а в ближнем бою преимущество на его стороне. Уязвимых мест у этой сволочи немного - шея, лапы, глаза... Глаза! Я судорожно рылась в сумке. Где же оно!!! Ага! Есть! Теперь бы не промахнуться... Встала, сжимая в ладони шершавое стекло и громко свистнула, привлекая внимание шшерха. Уродливая морда дернулась на звук. Добыча! Еда! -Иди сюда, харя! Ко мне иди! Еще пару метров и докину... Ну же! Получи, падла! От рёва ослепленного едким составом, монстра, заложило уши. Шшерх заметался, тряся головой и в ярости вырывая когтями куски дерна. Крупная серая тень промелькнула у меня над головой, еще одна, еще, еще... Волки повисли на боках беснующейся твари, полосовали толстую шкуру, не прикрытую пластинами. Кто-то вгрызся в сухожилия, торопясь лишить врага подвижности, кто-то вцепился в жуткий хвост, уберегая остальных от ран. Под брюхо, не защищенное броней скользнули сразу двое деловито проверяя его на прочность. Выбрав удачный момент, черный полоснул-таки клыками по горлу, сразу под челюстью. Там, где пульсирует жизнью сонная артерия... Из разорванных жил фонтаном хлынула кровь, зверь взревел и забился, стараясь сбросить с себя урчащих от азарта волков, но он уже проиграл. Спустя полчаса все было кончено. Волки отходили от поверженного чудовища удовлетворенно облизываясь, некоторые прихрамывали, но все были живы и на ногах. Я разложила снадобья, перевязочный материал и приступила к своим обязанностям. Осмотреть рану, промыть, обработать, зашить, если нужно. Напоить раненого зельем от заразы и ядов (зубы у шшерха ядовитые), восхититься силой и храбростью (тоже своего рода лекарство). Последним подошел черный. Протянул на осмотр ушибленную лапу. -Два-три дня поболит, зато отека не будет - мазь у меня отличная, заживет как на... на тебе, короче. Но на танцы завтра не пойдем.