***
Нокаут никогда не думал, что он окажется в такой страшной ситуации. Нет, технически всё было возможным, но он ведь всё просчитал — до самых мелочей!.. Однако, всё пошло не по плану. Очередная битва с автоботами, перестрелка, внезапная атака со спины, и вот он уже бросается вперёд, чтобы прикрыть спину Лорду, когда напарывается на мину. Его бросили на поле боя умирать. Нет, он никого не винил, в отличии от Старскрима — сразу было ясно, что он и дня не протянет, а других медиков-десептиконов на базе попросту не было. Может, Шоквейв и мог поработать над ним, но… Маловероятно, что его не унесёт в эксперименты. Он и сам смирился с тем, что эта битва была его концом, когда услышал, как за воронкой моста скрылся последний десептикон. Он продержался в сознании ещё с несколько часов, прежде чем его вынесло в принудительный стазис… Нокаут не верил самому себе, когда очнулся после того страшного дня. Он был живым. Потрёпанный, весь в царапинах, но живой, и даже… Залатанный?.. Активу ничего не угрожало, большинство систем работало, хоть и не без сбоев, в некоторых местах куски металла заменены на новые… Не работала только трансформация и передвижение в целом — видимо, тот, кто им занялся, не добрался ещё до внутренних проблем. И к тому же алый ничего не видел. Едва ли десептикон успел осознать, что он находился всё на той же старой свалке в альтмоде (видимо, таковым был последний приказ системам), как вдруг к капоту прикоснулись человеческие руки. — Итак, красавец, что же мне исправить сегодня? Женский голос, весёлый и позитивный. Она прошлась мимо, проводя пальцем по корпусу — видимо, продолжала размышлять. Потом вдруг резко развернулась, словно что-то вспомнила… Отошла, и вернулась с какой-то бумагой — во всяком случае, она шумела чем-то бумажным. Он только слушал, стараясь понять, что происходит. — Элис, эта махина не заводится уже месяцев семь, если не десять. Ты серьёзно хочешь продолжать работу над этим? Боб вообще собирался в металлолом эту машину сдать. Раскуроченный корпус, странные детали… Небось опять кто-то самоделку обкатать решил, а потом в аварию угодил и свалил по-быстрому, чтобы на копов не напороться без прав. А ты всё возишься. Не надоело? Это был мужской голос, грубый и тяжёлый. Иногда говорящий прерывался — по звуку, похоже, ради затяжки сигареты… Десять месяцев. Он торчал тут почти год. — Нет, не надоело. В конце концов, даже если мне это ничего не принесёт, то будет моей тачкой. Не зря же я столько времени на него потратила… Не думаю, что ты расстался бы со своим джипом. А ломается он через день. — Ты чего, Эл, я в эту машину всю любовь вложил! Это буквально моя жизнь! А вот эта красная рухлядь мне доверия не внушает! Она засмеялась. Потом снова прислонилась к подопытному и заглянула в салон. — Так или иначе, я тоже немало полюбила работу над этим каром. Подожди ещё, вот как разберусь с этими деталями… Да, он ещё покруче твоей блестеть будет! Нокаут только слушал. Смысла особого не было кричать, заявляя о себе на всю округу. Простояв так целый день он понял то, что его действительно неплохо подлатали. Работа была выполнена на совесть — Элис горела желанием восстановить его, и по несколько недель расчерчивала новые планы работы, чтобы понять сложные кибертронские системы. Он не знал, что делать и чего ожидать — просто наблюдал, думая о том, что будет, если он действительно сможет вновь встать на ноги… Шли долгие дни, а она приходила ещё и ещё. Каждый день около восьми утра она и ещё несколько парней приходили на эту свалку и чинили машины, чтобы потом их продать. Элис занималась тремя такими «проектами» — и самым важным она называла именно его. Он же едва боролся с улыбкой — особенно тогда, когда её пытливый ум старался понять, как правильно заменить повреждённый участок. Иногда так и хотелось подсказать — направить, чтобы ей было легче. Только тогда Нокаут осознал, что его совершенно не волнует факт постоянного присутствия этих людей. Может, только Джеймс, тот мужчина, что вечно возится с джипом, немного раздражал, но компания Элис всегда была… Приятной? Она не внушала чувства отвращения, как это случалось со всеми людьми обычно. За ней было интересно наблюдать. Она не ныла, как это очень любят женщины-люди, была неприхотливой, относительно спокойной, и, самое главное, умела слушать и ненавидела конфликты. Периодически он действительно задумывался о том, чтобы как-нибудь намекнуть о своём существовании — чисто ради её реакции. Можно сказать, что Элис стала для него особым экспериментом. «Один чёрт меня считают погибшим, терять всё равно нечего» — думал он. Долгого молчания Нокаут не выдержал. Он уже сбился со счета, который это был месяц после его пробуждения — факт в том, что это был вечер очередного рабочего дня. Элис как и всегда работала над ним, но несколько дней уже билась над какой-то деталью — никак не могла понять, что именно с ней не так. И вот тогда он и решил впервые подсказать. Она устало вздохнула, когда залезла в салон, и панель справа от руля вдруг засветилась красным цветом, после чего там появилась мини инструкция. Сказать, что она удивилась — значит ничего не сказать. Элис явно не ожидала подобного. Нокаут только мог представить себе её лицо — тут-то он и сетовал на вынужденную слепоту — и мог только слышать, как она на время задержала дыхание и нервно хихикнула, после чего произнесла что-то вроде «нет, ну ты серьёзно — вот раньше никак, да?» и сделала всё именно так, как он и сказал. На этом он не остановился. Ушло по меньшей мере месяца три, прежде чем он осмелился повторить подобные «подсказки». Элис с улыбкой принимала немые советы, и никому о них не говорила. А потом она наладила отток энергона к мелким системам — и после этого заработало самовосстановление. Тогда-то он и смог вернуть себе зрение. И тут он увидел её — мелкую ростом, улыбающуюся, с копной коротких кудрявых рыжих волос и золотыми глазами, всю в мелких порезах и измазанную в пыли и машинном масле. Она устало рассматривала наработки, сидя в салоне, как обычно это делала вечерами. Нокаут мог только часами смотреть на неё, запоминая каждую черту. Скорее всего, тогда он не сдержал тихого «воу», потому что она завертела головой в поисках говорившего. Но для этого пока ещё было рано. Тот миг, когда они впервые обменялись парой слов, был на самом деле упущен. Возможно, сыграло роль то, что сама Элис в этом плане была немного странной — её ничуть не смутил факт того, что машина говорила. Или, возможно, она и раньше догадывалась о возможном его происхождении — не зря же новости только о пришельцах и говорят… Но факт оставался фактом — она часто спрашивала у него совета, нередко просто говорила о себе и других людях, слушала его, но никогда не старалась выпытать побольше информации — словно понимала, что это могло повлечь за собой. Другие люди фактически не обращали внимание на них — многие тут слетали с катушек и говорили с техникой. Каждый по-своему был чокнутым. Может, поэтому-то с ней было так легко. Элис понимала всё, что он говорил, заботилась о том, чтобы он был в порядке, даже понемногу корпус в порядок привела. А потом он наконец сумел сдвинуться с места. На самом деле, ранее Нокаут ни за что в активе не запустил бы в салон кого-то вроде человека. Но сейчас он на всей скорости нёсся по трассе с ещё одной такой же безумной, как и он. Они оба любили скорость и скучали без дороги. В ремонте оставались финальные штрихи — совсем уже неважные части. И так же близился тяжёлый разговор насчёт того, что ему в любом случае придётся уйти назад к десептиконам. Нокаут только с удивлением понимает, что оттягивает этот момент как можно сильнее. Что он привязался к этому месту, к снующим туда-сюда механикам, к девчонке, что так старательно над ним работает, к вечерним разговорам ни о чём. Но умом он понимал, что остаться здесь означало предать фракцию и повести себя так, словно он какой-то жалкий, мягкий автобот. Нокаут даже собрал всю свою жестокость в кулак и собрался было так же резко оборвать все эти посиделки, но как только столкнулся взглядом с золотыми глазами… Всё это исчезло. И он медленно начинал бояться момента «конца». С неделю спустя он всё-таки решил сделать это. Они мчали по трассе, и он осторожно завел разговор о том, к какому месту принадлежал, и что он должен был уйти… Потом о том, что являлся не совсем машиной, и в конце концов — о войне. «Позволь мне просто показать» — сказал он тогда. И трансформировался. Он ждал того, что она испугается и закричит, убегая. Элис же только глядела полными восхищения глазами. «Я всегда знала, что ты не просто спорткар!» — смеётся она. И говорит, что понимает его. Отпускает, не держит. Не пытается удержать. И он действительно уходит, хотя несколько мгновений колеблется и напоследок говорит всего одно слово — «спасибо». Возвращаться к Мегатрону было… Странно. Почти родные коридоры Немезиса казались слишком тёмными, пустыми — как и вехиконы, что напоминали сейчас каких-то кукол. Старскрим с неподдельным удивлением несколько раз вертится вокруг него, дергая серебристыми крыльями и совершенно не понимая, каким образом он выжил; Эйрахнид только пораженно вскинула бровь. Даже Саундвейв удостоил его чести и оглядел со всех сторон. Сам Мегатрон воодушевленно поприветствовал солдата и восстановил в звании. Так и потекли дни — но теперь уже серые, однообразные… Дни, в которых катастрофически не хватает золотого и рыжего цвета.***
Когда развернулся очередной бой, Нокаут не сразу понял, что он отлично знал эту местность. Он просто продолжал отбиваться от атак Бамблби, хотя в процессоре зависла мысль о том, что он точно знал, что это была за свалка. Ненавистные алозначные продолжали обстреливать. Их усиленно старались разделить — пока Старскрим, Эйрахнид и Саундвейв сражались в небе, его, тяжело раненого Мегатрона и нескольких вехиконов окружили автоботы. В конце концов, им действительно удалось разделить — загнать на самый пик чёртовой скалы. Краем оптики он видел, что работавшие здесь люди начали разбегаться в сторону леса где-то вдалеке. И среди них в обратную сторону двигалась знакомая рыжая точка. Всё произошло слишком быстро — удар, взрыв, бросок автоботом лезвия в его сторону, удар током в левый бок… Он отклонился от смертоносного оружия только благодаря последнему. Перед ним стояла до ужаса перепуганная Элис с электрошокером в руках. Она спасла его. Автобот явно ничего не понимает, но и время впустую не растрачивал, и… Буквально секунда — и он просто отшвырнул её в сторону пропасти ногой, совсем не пожалев сил. Он мог видеть, как она в недолгом полёте схватилась за живот. Он мог слышать, как хрустнули сломанные кости рёбер и, возможно, позвоночника. Но сделать ничего не мог — только смотреть, как она словно в замедленной съёмке медленно падает за скалу, а его собственный манипулятор не дотягивается до неё совсем немного. Внутри Искры что-то оборвалось. Автобот — он уже не мог различать, как и мыслить здраво — это была Арси? Бамблби? Может, вообще Рэтчет… — засмеялся совершенно ледяным тоном, явно удивлённый тем, как сильно он переживал за человека. — Она ведь… Не была… Ни в чём виновата!.. Вы же защищаете людей… Что она вам сделала?! Он кричал, о, как же он кричал… Возможно, даже впервые за весь актив так громко. Но тот, кто был перед ним, был холоден и сух. — Если она связалась с десептиконом, то она уже не человек. Наверняка она была кем-то вроде тех сумасшедших из М.Е.Х., так что невелика потеря — никто в здравом уме не привяжется к такому отродью, как ты. Несколько ударов… Он старался отбиваться изо всех сил. Ярость, он действительно был невероятно зол. Возможно, что ещё сильнее, чем после гибели Брейкдауна. Он даже смог отбиться. Потом послышался глухой хлопок и голос Мегатрона — миссия завершена, и нужно было отступать. Нокаут даже не заметил, как быстро он снова оказался на Немезисе, побитый, едва живой и совершенно опустошенный. Насколько сильно нужно ненавидеть вражескую фракцию, чтобы не замечать, что кто-то к ней причастный был всего лишь простым человеком? Он не понимал, но всей Искрой чувствовал, что именно это фанатичное «все десептиконы — зло» доведёт кибертронцев до чёртового геноцида… Он запечатает все воспоминания о этих ужасных событиях как можно глубже в Искре. Хотя теперь при взгляде на закатное небо каждый раз он вспоминает рыжую копну волос и смешок — такой чистый и детский… «Слушай, если у вас действительно идёт война, и ты — не чертова галлюцинация, то… Я надеюсь, что однажды вы действительно придёте к миру. Такой, как ты, реально этого заслуживает. Как думаешь, вы бы смогли ужиться под одним небом?» «Не знаю, Элис. Может быть, если обе фракции смогут побороть в себе эту ненависть…» «Ну, я думаю, что стоит просто подождать… И верить…»