Парадокс.

      В то утро вновь частит дождь, но Бет, тихо напевая, продолжает работать тяпкой. Мозоли на ладошках давно не волнуют, эти вещи сроднились с руками много лет назад — Бет ведь выросла на ферме. Единственное что достает — это дождь, идущий без перерыва уже как вторую неделю подряд. Дождь размывает четкие границы между сутками, все серо: утро и день и вечер ничем не отличаются. Это утомляет, на солнышке хоть погреться можно. Выданный дождевик пестрит ранами от предыдущих работников и защищает весьма условно. Ну, хоть поливать не нужно ничего, воды вдоволь.       Бет не грустит, нет, только устала. Рядом, в Святилище, на этом островке жизни посреди всеобщего хаоса и психоза, живет большая семья. Бет любит детей, что ни говори, но соседские малыши вошли в стадию роста зубов и плачут ночами, отчего девушка тоже иногда долго не смыкает глаз. Вчера Бет два часа провела пытаюсь помочь соседям укачать детей, правда безуспешно. Поэтому девушка страдает еще и от недостатка сна.  — Ох, за что мне это? — Она в миллионный раз задает сама себе этот вопрос, не ожидая ответа, но он внезапно звучит.  — За то, что ты не желаешь встречаться со мной, я уверен в этом. — Хохочет один из охранников, Брайд, стоящий к ней ближе всего.  — Вот черт, — шепчет Бет про себя, тут же мысленно извиняется перед богом, и опустив глаза намеревается продолжить своё дело, но не тут то было.  — Ты ведь знаешь, я терпелив и дождусь своего, но не советую испытывать мое терпение слишком долго. Так может мы встретимся уже сегодня? — Наглеет охранник.  — Нет, спасибо. — Девушка не поднимает на него глаз.  — Все будет хорошо, я тебе обещаю. Может ты хотела бы съесть чего-нибудь получше ежевечерней серой каши, что вам раздают? Может помидор или яблок?        О, Бет бы хотела! Она с таким трудом и на совесть работает на плантациях, принадлежащих Нигану. Выращивает овощи, поливает их, пропалывает и собирает, но и в мыслях не держит взять что-нибудь себе. За такое можно лишится жизни, а к этому она не готова. Охранники, рангом выше рабочих, имеют в своём распоряжении больший запас продовольствия. Им причитается нормальная еда, не говоря уже об приближенных к Нигану людях, которые по разумению рабочих в Святилище, живут как боги. А рабочие — существуют. Бет вздыхает. Пока она обрабатывала картошку воображение не разыгрывалось так сильно. Девушка вспоминает как в конце того лета ее поставили очищать и нарезать персики и сливы на консервы, которые изготовлялись здесь же, в соседнем цеху.  Этот аромат уносил ее в какие-то дали небесные, закрывай глаза, вдыхай запах и представляй себя где угодно! А помидоры или яблоки?! Вроде бы так просто, но она уже стала забывать их вкус.        Охранник, принимающий за одобрение вздох Бет, уже подходит к ней, застывшей под проливным дождем с тяпкой в руках. Девушка, не ожидающая такого поворота событий, делает первое, что приходит ей в голову и выставляет тяпку вперед, упираясь ею в грудь мужчине.  — Ты что, хочешь меня покалечить? — Охранник присвистывает. — Эй, ребята, только посмотрите, маленькая дуреха решила поиграть в воина. — И уже тихо добавляет, — вечером я покажу тебе настоящее сражение, договорились? — И подмигивает ей, отводя тяпку ладонью.  — Вечером ничего не будет. — Бет хлопает ресницами, опускает тяпку и отворачивается. Хоть и хмурясь, девушка выглядит достаточно привлекательно, и мужчина не удерживается от того, чтобы отходя ущипнуть ее за попку. Бет взвизгивает и подпрыгивает, а потом бьет охранника тяпкой прямо по спине.  — Вот черт! — Снова ругается девушка.

***

      Рози ведет пальцем по голой груди, но Ниган не в настроении играть с утра. Вчера все было иначе, одежда разбросана тут и там, куда они ее только не швыряли. Мужчина шутливо хмурится не открывая глаз.  — Перестань. Тебе пора. Рози обиженно надувает губки, но попыток завести Нигана не оставляет. Нагибается над ним, осторожно целует чуть выше татуировки, набитой над сердцем. Ниган притворно рычит и повторяет предложение удалится.  — Ну ты что? Выставишь меня? Ведь еще рано! — Детка, у меня полно работы, каким бы забавным тебе это не казалось. Даже такие, как я, работают, чтобы такие, как ты, отдыхали. — Мужчина открыв глаза внимательно следит за Рози.  Правильные черты лица, тонкий носик, светлые волосы, сладкая и такая опытная. Ох, черт возьми как же она вчера прыгала на нем! Но Рози знает что задержаться в комнате Нигана не получится, как не резвись, этот не такой. Девушка тянется выше, к его губам, но Ниган уходит от поцелуя — это табу.  — Нет, точно, тебе пора. — Ниган начинает злится.  Рози чувствует изменения тона и с неохотой покидает кровать. Ниган тоже был вчера хорош. Тело сладко ломит, вместе нехило так зажгли. Рози даже думает что возможно Ниган вечером вновь ее позовет. Ниган же не намерен сегодня вообще никого звать. У него найдутся другие заботы. Кое-кто сбежал, наделав кучу проблем. Кое-кто, обалдеть какой важный.        Вчера Ниган пытался забыться, у него это однозначно получилось, но сегодня проблемы настигают, пора начать действовать. Саймон тут как тут, входит не стучась ровно в тот момент когда нужен.  — Здорово босс. Кофе? Ниган скалится. — Ага, с молоком и рогаликом.  Потом уже серьезно спрашивает: — Вести? — Но видит по сразу помрачневшему Саймону что ничего нового не слышно. Саймон на лету схватывает, и сразу понял о ком Ниган спрашивает. Видит как на лбу главы Святилища сразу же проступают морщинки, делая его озабоченным, но интересным.  — Нет, хотел бы порадовать, но нет.  — Ну так найди ее, тебе же это по силам или я зря тебя так ценю?  Саймон вытягивается по стойке смирно, козыряет рукой и чеканя говорит: — Я найду ее.  Ниган кивает головой. Он уже одет, осталось только побриться. Саймона сдуло, он не докучает когда не надо. Но тоже та еще задница, Ниган это чувствует. Он пока его босс, но насколько долго? Ниган мотает головой, об этом не сейчас, пока главное — найти идиотку Рокси. Он ли ей отец? Если да, то какого хрена девчонка такое вытворяет?! Люсиль не созналась бы что изменила. Роксана похожа на него, но характер за последний год испортился. Сбежала как малолетняя преступница из заключения. Вот дуреха, это же надо так подставить папулю! Саймон, он уверен катался по полу рыдая от смеха. Вся его верная шестерка каталась. Ниган фыркает перед зеркалом. Впрочем черт с ними. Рокси найдется, далеко не уйдет, дорог не так много.        Мужчина заканчивает бриться, окидывает комнату взглядом, отыскивает черную куртку и прихватывая ее выходит из комнаты. Представление начинается. Он — главное действующее лицо. По-правде говоря это ужасно скучно. Скучно, но необходимо. Под ним Святилище, а он — главный апостол. Как удержать людей под собой? Просто — напугав до усрачки. Страх — вот верное орудие.        Если начинать с ближайших подчиненных, то можно смело сказать что половина из них — кровожадные съехавшие идиоты, наслаждающиеся видом крови, а впоследствии развешивающие на стенах комнат фотографии с разможжеными головами. Эти пойдут за ним следом куда угодно и сделают что угодно, чувствуют вожака. Но дай слабину, лидерство хоть на минуту поставь под сомнение — и вот, пожалуйста, твоя голова уже фотопамять. Скучно.        Другая половина — алчные недалекие болваны, Саймон яркий представитель. Они не знают как, но хотят управлять и править. Как — не знают потому, что не чувствуют этого, не дано. А хотят потому, что это здорово. Здорово ощущать силу, когда живые души Святилища опускаются на колени, когда ты — все для них. Вот только они не все для тебя. Убьют и глазом не моргнут, дай слабину, да? Опять скукота.        Рабочие — костяк, сила, то, на чем держится Святилище. Ниган для них — бог, ненавистный и неизменный. Снова скучно. Опять ненависть.       Что уж там говорить, даже его милые женушки — те еще стервы. С таким окружением сложновато не сойти с ума и не начать развешивать кровавые фото по стенам. Все это давит.         Глупыха Роксана единственная кто не ненавидела его. До одного момента. Потом дала деру, ещё и кинув Дуайти. Дуайт понес наказание. Пусть помнит о том, кто тут главный. Ох, опять эти доказательства кому-то чего-то. Ниган ощущает усталость с самого утра. Вроде бы выспался, стоит над этим механизмом, над рабочими, стайками охранников. Выслушивает доклад приближенного, но не воспринимает ничего всерьез. Все это ему уже давно надоело. Но конца и края этому не найдется, поэтому Ниган слушает, кивает, а потом разворачивается и уходит. Внезапно захотелось самому в одиночестве сходить в пищевой цех взять воды. Вот так, ради того, чтобы просто подумать.        Люди, встречающиеся на пути как только зрят поджарую славную фигуру, так сразу начинают глаза в пол прятать, мгновенно отходят в темень стен. Кстати, в той темноте спрятано так много. Например если заглянуть в камеры или в подвал, то там обнаружится такое, отчего Ниган легко удостоится звания Тирана Века. Но это тоже — скучно. Пресытился, но впереди не брезжит свет, ничего не зовет продолжать жить и править. Возможно сам того не осознавая, Ниган движется к концу, логическому завершению. Конец, он же начало. Конец его империи, закат его власти, и соответственно начало правления какого-нибудь саймона. Закат этого нового правления и начало правления кого-либо еще. И так до бесконечности. И так было до апокалипсиса, так есть и в нем.        Ниган доходит до цеха с провизией, собирая взгляды, брошенные с опаской, взгляды заинтересованные, взгляды завуалированно-враждебные. Собрал и движется дальше. Вот и заветная цель — вода фильтрованная, разлитая в промытые бутылки. Ниган берет воду, естественно не отмечая в списках себя, не получая, естественно, также никаких вопросов. Берет, останавливается, смотрит в запыленное окно. Сегодня, наконец, кончился чертов дождь. Жизнь движется дальше, года сменяют друг друга, а на самом деле ничего не меняется. Ниган слышит разговоры охранников, сам того не желая прислушивается. Это привычка — все слышать и видеть. Без этого — никуда. Без этого он не стал бы тем, кем стал.       Ниган стоит в простенке, в шаге от них, невидимый, превратившийся в слух. Охранники заканчивают есть и болтать, встают и выходят из помещения. Ниган с наслаждением наконец закуривает. Эти парни знакомы. Верные, но вот дело задумали дурное. Ведь правила Святилища — основа основ — непоколебимы. На этом построена власть. И никто не смеет нарушать правила.

***

— Ты ведь это не серьезно? — Вполне себе серьезно. — Брайд гладит масляными после поедания рыбных консервов пальцами по короткой, ровно выбритой по краям бородке.  Под потолком громко жужжит чёрная муха, поддерживаемая парой сородичей. На свободных столиках с облупленными краями крошки. Мухи тут сыты. Запылённые окна не пропускают яркий свет. День и сегодня выдаётся солнечный и нежный. Пару недель шёл дождь, огороды подразмыло и даже речушка, что снабжает Святилище водой, вышла из берегов. Но беспокоиться не о чем.       По реке не раз проплыли трупы мертвецов, один раз принесло мёртвого оленя. Тот рогами зацепился за коряги чуть ниже переправы и как раз Брайда посылали убираться там. Охранник честно сражался с долбанным оленем и победил. Столкнул того обратно палкой и олень поплыл дальше. Животное было распухшим и никто не знал, отчего оно померло, — а значит и есть это не стоило.        Охранники обедают, сегодняшняя смена закончилась. Потные рубашки, — надо же, промокают наконец не от дождя, желтеют на волосатой груди. Брайд зол. Бет не откликнулась на призыв. Вот дрянь! Брайд честно предложил бы, без вариантов отказа естественно, все что мог. И свой член, и сносную еду, а не эту бесцветную бодягу, что падают рабочим на завтрак, обед и ужин. Предложил бы нормальную, человеческую постель, а это лучше чем обитаться в клоповнике общих палаток в главном зале Святилища, засыпая на пролеженном матрасе с кишащей там живностью. Он предложил. Но нет, Бет ему не дала, отказала.  — Суку проучу. Я завёлся, а девчонка обломала.  — А как же Дора?  — Дора? В задницу Дору. Посмотри сюда, посмотри! Никто ничего и не прознает. Второй охранник внимательно вглядывается в желтоватые белки глаз Брайда.  — Ты в деле? — Да, я в деле.  — Это хорошо.  Брайд кажется замечает что измазался в масле консервов, что рыба вся съедена. Оставаться за столом дольше срока противоречит правилам. Он резко встаёт и стул некоторое время балансирует на грани, но так и не падает.  — Черт возьми, я с тобой.  Второй мужчина заканчивая обедать тоже встаёт, плавно отставляет стул, и оба охранника покидают помещение. 

***

      Бет, зайдя в палатку, стирает слёзы. Сегодня, когда день так чудесен она могла бы радоваться жизни, но нет. Не выходит.       В те две недели, что с неба низвергались потоки воды, Бет и другие рабочие пахали как проклятые. Дождевик, что достался, пестрел дырами, но и это было чудом, то что для неё в принципе нашёлся дождевик. Девушка начала замечать нежданные подношения уже давно. Она догадывалась от кого они и огорчалась. Теперь же ситуация накалилась. Охранник, бритый тип с бородкой, откровенно домогался ее и она ответила. Отказом, как же иначе. Не принимать подарки не получалось. Непрошеные дары настигали, поджидали в палатке, в столовой, на раздаче еды, а вернуть их значило бы начать то неприятное общение, которого Бет хотела бы избежать. Мужчина ей не нравился. А сегодняшний день повёл черту между ее прошлой, относительно спокойной жизнью, и новой ролью в Святилище — ролью жертвы.