Я одолжу тебе душу

— Сильная черепно-мозговая травма. Трещина в ребре и многочисленные ушибы мягких тканей. Органы не задеты. — Понял, — голос Андерсона показался уставшим. — Когда он очнётся, доложи ему обстановку. Старик ушёл, закрыв за собой дверь. — Детектив Рид, я знаю, что вы давно очнулись. Можете не притворяться, — Ричард подошёл к больничной кровати. Гэвин сморщился. Капельница раздражала кожу, от каждого движения игла ковыряла внутренности вены. Приборы пищали и действовали ему на нервы. Он приподнялся на локтях, немного сменив положение и расслабив задеревенелые мышцы. — Что с теми двумя, которых мы поймали? — голос был осевший. Риду захотелось пить. — Вы не хотите сначала спросить о вашем состоянии? — RK внимательно следил за его реакциями. — Что с ворами? — рявкнул в ответ Гэвин. — Их доставили в отделение. Уже на месте было выявлено, что главная система андроида стёрта. Второй преступник, сидя в полицейской машине, сумел ввести заводской пароль, который сразу уничтожил все настройки своего сообщника. Теперь он не девиант. — Поясни, — Рид не улавливал суть. — Это как? Он самоуничтожился? — Обнулился. Он ничего не помнит. Память стёрта. Я проверил. — А что значит ввёл заводской пароль? Ты можешь объяснить не на своём ёбанном языке машины, а на человеческом? — Существует определённая комбинация цифр и букв. С их помощью можно обнулить девианта до начальных заводских комбинаций. Сейчас, с новым кодексом для андроидов, эти действия незаконны. — И тот парень, которого я подстрелил, знал об этом коде? — Всё верно, детектив Рид. — А какого хуя вы посадили их в машину вместе? — Гэвин откровенно разозлился. Теперь дело, которое казалось раскрытым, больше таковым не считалось. Главный подозреваемый физически не знал, что делал. — Никто не мог предполагать, что сообщник знает этот код. При покупке андроида об этом не сообщается, не говоря уже о том, что об этом не знают и представители магазинов, которые торгуют андроидами. Это незаконно. Рид задумался. Значит, кучка воров каким-то образом узнала об этом коде и в любой момент могла обнулить девианта, чтобы тот не сдал их в полицию или на любой другой случай. Дело набирало масштабы. — И ты можешь обнулиться в случае девиации? — невзначай спросил Гэвин у Ричарда, потому как это казалось логичным после услышанного. — Да, — прозвучал мгновенный ответ. Гэвин пока не понял зачем, но всё же подумал, что эта информация могла ему пригодиться, и он должен углубиться в изучение этой темы. Вот только где искать ответы, если это незаконно? Перебирая мысли, которые нескончаемой вереницей крутились в голове, он вдруг вспомнил о своём промахе. Когда он выстрелил в колено, то сделал это без предупреждения. Это было грубым нарушением протокола. — Ты уже доложил о моей оплошности? — отрешённо спросил он. — О чём вы, детектив Рид? — Я стрелял без предупреждения. — У меня отсутствуют эти файлы. Вот тут Рид удивился. Этот пластиковый урод выгораживал его? — Но ты же всё видел, — уточнил Рид. — Вы спасли меня, — и после паузы добавил: — Это было нерационально. Гэвину нужно было отшутиться. Срочно. А иначе RK мог заподозрить в нём ложную к нему симпатию. — Поберёг свои денежки. Мне бы пришлось оплачивать твой ремонт, а ты очень дорогой, к слову. Я устал, так что проваливай. Детективу нужно было остаться одному, чтобы переварить всю кашу, которая заварилась, пока он был в отключке. Но, к своему сожалению, Рид был согласен с Ричардом. Его спасение было нерационально. Он мог позволить сбить напарника, но не стал. Видимо, сработал какой-то внутренний триггер, когда Гэвин понял, к чему всё шло. Терять ещё одного сослуживца он не хотел, пусть даже андроида. Рид не мог себе этого позволить. Никогда больше. И он как никогда упорно отталкивал от себя звенящее в голове: «Он не человек. Он робот.»

***

Гэвин попал домой спустя всего несколько дней, так и не отлежав в больнице положенное время. Он ругался с врачами, сыпал самыми отборными ругательствами, убеждал их в своём отличном состоянии. Все доводы лечащего персонала, даже о том, что он лечится на деньги от полицейской страховки, он посылал куда подальше. Рид не желал тратить ни своё время, ни деньги государства на абсолютно здорового себя. Но правда была в том, что ему просто осточертели эти стерильно белые стены, он начинал сходить с ума. Дома он почувствовал себя в безопасности и наконец-то немного расслабился. Бок ещё сковывала тянущая боль, где-то там, под слоями бинтов. Он принимал все предписанные лекарства, но когда понял, что от таблеток становился сонным и вялым, то сразу бросил. Разумное решение, как он думал. И решил заменить пилюли проверенным средством — алкоголем. Вот что нужно было мужчине, чтобы заглушить любую боль, будь то боль физическая или душевная. За всё это время его никто не навещал, что было вполне ожидаемо. Редкие звонки матери и убеждения её в том, что ничего не случилось, что он ходил на работу как обычно, побуждали в нём агрессию. С каждым днём он чувствовал себя всё лучше, что, кстати, было абсолютной правдой. Но в разговоре по телефону с Фаулером Гэвин оставался в проигрыше. Как он не пытался доказать свою готовность к работе, капитан орал на него, срывая голос, что Риду положена ещё неделя больничного. У Гэвина началась ломка по работе. Ему было дико скучно. Огромное количество свободного времени возродило неприятную привычку предаваться старым воспоминаниям. Чтобы как-то это заглушить, он заказывал пиво и еду (чаще всего — пиццу) на дом. Рид совершенно не заботился о своём желудке, хоть и понимал, что такая диета, рано или поздно, даст о себе знать. Но он подумает об этом позже. В субботу, пока Рид ждал двойную пепперони, он остро ощущал потребность наконец-то помыться. Всю ту неделю, что он провалялся дома, отвратительный запах пота, казалось, въелся даже в стены его жилья. Он открыл окна и пошёл в душ. Мерзкое чувство одиночества обволакивало его как горячие струи воды. С головы до ног, не оставляя пустого места. Ему тридцать шесть. Уклоняться от одиночества — бессмысленно. Оно тенью преследовало его. Ни друзей, ни любящих людей рядом. Это «любящих» вообще было для него инородным. Мучительным. Созданным для кого угодно, но только не для него. Рид гасил слова, срывающиеся с языка, привычными «я в порядке» или «я справлюсь сам». Он не видел никакого смысла озвучивать свои истинные помыслы. Для него это было более чем очевидно. Рид простоял бы дольше под этим расслабляющим паром, если бы не звонок в дверь. Натянув боксеры на выходе из спальни, он начал искать мелочь по всей гостиной, чтобы отдать кровные доставщику. Матерясь, он нашёл смятую десятку и пару центов, последнюю наличку. Распахнув дверь, он всё ещё косился на свою ладонь, пересчитывая деньги, которые сумел наскрести, но вдруг наткнулся на до боли знакомые ботинки. Гэвин медленно поднял взгляд и остановился на холодных серых глазах. Только не это… «Чёрт!» — почти сорвалось с губ, но через секунду Рид остолбенел от того, как Ричард смотрел на него. Он вдруг осознал, что стоял перед ним почти голый. RK оглядывал его торс слишком внимательно, даже хмурился. Гэвин мгновенно покрылся мурашками — то ли от сквозняка, то ли от блядского взгляда андроида. Он не был уверен в правильном ответе. — На что уставился? Заходи, — он пропустил машину внутрь и повёл плечами, желая скинуть внезапное наваждение. Ричард запер за собой дверь и прошёл в комнату, следом за Ридом. Будто совершенно не стесняясь, Гэвин вальяжно развалился на диване и расставил ноги, попутно прихватив из пепельницы недокуренную сигарету. — Я считал, — механически ответил андроид. Рид прикурил и, прищурившись, уточнил: — Что считал? — Шрамы. Гэвин закашлялся. Он хотел бы и дальше давиться дымом. Хотел, чтобы всю комнату обволокло молочной плёнкой никотинового тумана, лишь бы только RK не видел, как покраснели его уши. Ричард явно заметил это, его диод моргнул жёлтым. Должно быть, это какой-то страшный сон — потому что картина происходящего казалась нереальной. Рид готов был поклясться, что почти слышал, как в голове у андроида закопошились какие-то мысли. Он ухмыльнулся, вспомнив свой план поломки робота. Диод моргал всё чаще, и это казалось чертовски забавным. «Что, шестерёнки накалились?» Ещё чуть-чуть — и он избавится от него. Нужно только поднажать. Он сделал затяжку и спросил: — И сколько? — Девятнадцать, — Ричард ответил сразу, даже не дал времени подготовиться. Гэвин растянул губы в кривую улыбку. — Это не все. Ты проиграл, — он потушил сигарету в глубине горы из окурков. — Тогда раздевайтесь, детектив. «Пиздец. Пиздец. Пиздец!» Так звучало сердце, которое сходило от услышанного с ума. Фантазии накрыли с головой. Прямо в лоб. С разбегу. Гэвину оставалось только охуевать от такого поворота событий. Но вдруг он немного успокоился, заметив, что диод не мигал — а значит Ричард говорил как обыкновенный кусок железа. Ему был не интересен голый Рид. Ему был нужен ответ на поставленный вопрос. Он сбоил от того, что оказался не прав, и лишь поэтому позволил себе такое высказывание. Андроид всего лишь хотел доказать свою неебическую силу всезнания. Так успокоил себя Гэвин. Он и сам не знал точное число своих уродливых шрамов, которые, словно кляксы, хаотично разбрызгались по его телу. Но игра слишком сильно завела его. Весь адреналин будто сосредоточился где-то в кадыке. Он чувствовал, как колотится его пульс, и хотел растянуть этот момент. Он встал с дивана и сделал шаг к андроиду, встав к нему вплотную. Запрокинув голову вверх, он томно продолжил: — Может, ты и родинки мои посчитаешь? В точку. Рид видел, как забегал взгляд андроида по лицу, опускаясь ниже, к шее, соскользнул на ключицы, грудь и — обоже — живот. Ричард сделал полшага назад и скомандовал: — Повернись, Рид. Это, должно быть, шутка? Он впервые обратился к нему неофициально. Неужели робот настолько перегрелся, что мог позволить себе такие вольности? Рида заколотило. От этого тона его охватили и озноб, и жар одновременно. От голоса, такого глубокого, низкого и подчиняющего, который мог железо гнуть. — Может, ты сам меня повернёшь? «Ещё.» «Хочу ещё.» Гэвин чувствовал, как ломает тормоза. Подавил ухмылку — наглую, почти победную. Он знал, что андроид не позволит себе таких действий. Это не по уставу. Но увидел, как диод пожелтел. Он буквально чувствовал, что там, внутри, RK размышлял. Как его процессоры сталкивались с непонятной проблемой. Фатальной ошибкой. Ёбанный спор приведёт к разрушению, и Рид видел себя на вершине приближающейся катастрофы. Он знал, что по протоколу андроид не мог прикоснуться к нему. Он и не хотел этого. Не хотел? — Ну же! Разверни меня, — зарычал он. Он уже готов был праздновать свою победу, наблюдая за тем, как медленно потянулась к нему рука. Как диод продолжал бешено сменять синий цвет на жёлтый. Как когда-то безэмоциональное лицо приобретало невиданное ранее выражение. «Ну же…» «Давай!» «Разверни меня!» «Прикоснись ко мне…» Пальцы почти коснулись плеча, когда раздался самый отвратительный на свете звук. Звонок в дверь рассеял чары. — Это ваша пицца, детектив Рид. Андроид развернулся. Сделав пару шагов, он подошёл к двери, распахнул её и ушёл. Рид ликовал. Клетка открыта. Лети, птичка.