Танец смерти кровавых глаз

— Шисуи-кун, с возвращением, – с жутковатой привычной ухмылкой, являющейся подобием улыбки, шипит Орочимару, впуская в логово гостя. — Давно не виделись, Орочимару-сама, – подмечает слегка потрёпанный Шисуи, только пришедший со спарринга с Итачи. Тьма, которой окутана правда случая истребления клана, более кромешная, чем парень мог себе представить. Ритмичные удары быстро приводили в чувства, Итачи бил, не поддаваясь, и попутно рассказывал, что на самом деле произошло той ночью. Твёрдо, прямолинейно, так, как есть, без преувеличений или преуменьшений. Шисуи, в свою очередь, переваривал всю информацию, пока картинки в его голове сменялись одной за другой, и подстраивался под темп младшего, отбивая все удары и уклоняясь. Не уследил, когда Итачи сделал подсечку, отвлёкшись на обманный манёвр. До поражения было близко, но Шисуи моментально среагировал и повернул ситуацию в свою пользу, так как при падении сконцентрировал чакру в ногах и в прыжке отскочил на метр. Стиль боя Итачи совершенно отличался от прежнего, похоже, опыт берёт своё, хотя он в тайдзюцу-схватки особо не вступает, полагаясь на силу своих глаз. По словам Итачи, Данзо поручил ему вырезать весь клан Учиха, сославшись на то, что путей к примирению нет и в помине, благо, хотя бы Саске разрешил оставить в живых. Ох, Ками, через что пришлось пройти тринадцатилетнему подростку, который просто желал мира. Быть убийцей собственных родителей, родственников и близких – ноша, которую нести не смог бы никто, кроме Итачи, потерявший веру в окружающих ещё тогда, когда его обвинили в смерти лучшего друга. Помнит, словно это случилось ещё вчера: подозрительные, осуждающие взгляды трёх полицейских, которые сначала начали тему издалека, пытаясь вывести Итачи на чистую воду, а затем заявили в лицо об его причастности к смерти Шисуи. Это первый и последний раз, когда он давал волю эмоциям, затмевающим разум. Держался даже тогда, когда ночью предсмертный образ старшего, из глаз которого лентой извивались трупные черви, тянул к него свои окровавленные руки и навязчиво просил свести счёты с жизнью. Тогда, когда поступил приказ об истреблении Учиха. Тогда, когда ему повторно отказали в идее отменить восстание. Каждую ночь задыхался и надеялся, что очнётся от этого затянувшегося кошмара. А порой и вовсе на то, что завтра не наступит. Только Саске, сам того не вразумляя, давал силы жить дальше. Жить дальше, чтобы умереть ради него же. Воспоминания всё так же болезненные, но Итачи давно принял действительность, как за единственную верную истину и похоронил собственное "я" вместе с надеждами. Спарринг прекратился, когда к двум Учиха пришла Конан, дабы оповестить о скорейшем уходе. К счастью, она ничего не расслышала, поскольку Итачи уловил нити её чакры ещё задолго до этого. Парни сложили Печать Примирения, скрепив свои пальцы, и последовали за девушкой. Сейчас, находясь в лаборатории Змея, Шисуи задумчиво смотрит в пустоту, размышляя над планом, в основу которого лежит предупреждение Наруто о надвигающейся беде. Затрудняет только одно – Джирайя вряд ли запросто поверит словам первому встречному, поэтому для начала нужно будет втереться в доверие. Затрудняет, потому что времени в обрез, поэтому придётся пуститься во все тяжкие, изображая юношу, интересующегося миром шиноби. Так будет легче объяснить свою осведомлённость об операции по поимке Джинчуурики. Непрекращающиеся стуки о стекло заставляют вернуться в реальность, сметая мысли о важном. Учиха оборачивается на источник столь раздражающих звуков. Суйгецу. Видимо, вновь будет убеждать парня высвободить себя, думая, что Орочимару прислушается к своему любимому успешному эксперименту. Именно так он и воспринимает Шисуи, не более. Последний всё же подходит к оборудованию, внутри которого находится Суйгецу, приветственно махнув рукой. — Обалдеть, с глазом ты выглядишь гораздо круче, – прислонившись к стеклу, восторженно проговаривает светловолосый, – Эй, эй, Шисуи, не хочешь помочь мне, а? Я тут откину коньки прежде, чем ты опомнишься. Вон, недавно меня пытала одна дура с красными волосами, жуткая такая, – съёживается и кривит лицо, показывая этим всю свою неприязнь к вышеупомянутой "дуре". — Твои идеологии не совпадают с моими, нам не по пути, – Суйгецу уже хотел возразить, но Шисуи поднял указательный палец вверх и продолжил, – Но если ты не будешь вредить людям, то я попробую вызволить тебя. — О, как любопытно. Похоже, я вовремя, – вмешивается в разговор Саске, чрезмерно довольный собой. Его шаги настолько тихие, что те двое и не заметили, как он оказался рядом. — Скорее наоборот, – цедит Суйгецу, с особой злобой глядя на подростка, который игнорирует его присутствие, полностью сосредоточившись на Шисуи. С этим теме всегда было сложно, а теперь он вообще в край обнаглел, – Странно, что ты не вкалываешь на тренировках. У тебя же какие-то странные замашки на силу, – хоть Саске ему и не нравится, но нажить себе врага будет крайне глупо, учитывая, что у того есть все привилегии следующего сосуда Орочимару. — Не лезь не в своё дело, – активирует Шаринган и бросает пронизанный холодом взгляд на Суйгецу, из-за которого тело последнего автоматически покрывается мурашками, несмотря на на то, что в ответ он скалится, так как не любит казаться слабее. Стоит ненадолго предоставить Саске самому себе – так он сразу самовольно с головой прыгает в вязкое болото ненависти ко всему окружающему, тонет в нём и не даёт приблизиться другим не из-за хлещущего эгоизма, а из-за отголосков чахнущей совести. Знает, как никто другой, насколько тяжёл и мерзок этот путь, поэтому не хочет, чтобы кто-то ещё в нём увяз. Это его боль, его ноша. Проклятие клана не обошло стороной подростка, напротив, прилипло вязким клеймом так, что единственный способ избавиться от него – отодрать себе кожу и предаться агонии, дабы искупить все свои грехи. Шисуи спешно прощается с Суйгецу, а после отчаливает из лаборатории вместе с Саске, который неохотно идёт следом, пока его ведут за руку. Не может определиться, рад ли он приходу старшего или готов застрелиться от бушующих внутри противоречивых чувств. Когда парни остаются наедине, младший облокачивается о стену, скрещивая руки на груди, и обомлевает, когда всё его напускное высокомерие сметают простым стуком двумя пальцами по лбу. — Не гляди так, – Шисуи чуть посмеивается, наблюдая, как подросток напротив сначала застывает, а после вспыхивает от злости, – Прости, но я ни о чём не сожалею. Ты слишком напряжён в присутствии кого-либо, помимо меня. — Ты другой, – гнев Саске сходит на нет, уступая место лёгкому смущению, скрытому за гримасой безразличия, но Шисуи давно привык улавливать все нотки настроения младшего, поэтому такая перемена не остаётся незамеченной, – И сколько здесь пробудешь? Не очень хочется видеть твою рожу с утра пораньше. В ответ на последнюю реплику парень неслышно фыркает. Вот что-что, а Саске не изменяет себе. Будь на месте Шисуи кто-то иной, может, и оскорбился бы, но тот знает, что подросток вовсе не это имеет в виду. Слова Саске никогда не совпадали с его же действиями. — Сегодня переночую здесь, а завтра отправлюсь на секретное задание. Прикроешь меня перед Орочимару? – глаза напротив воспылают неестественным им любопытством, а губы Саске растягиваются в кривой усмешке, – Нет, я не могу рассказать тебе о деталях задания. Не расслышал? Сек-рет-но-е. — Меня больше интересует то, как ты треплешь о важности правил и сам их нарушаешь, причём не в первый раз, – иронично подмечает Саске, его действительно забавляет метания старшего меж двух огней, – Ладно, у тебя есть что предложить? — Не путай вынужденную меру с личными прихотями, Саске, – щелкнул подростка по носу за излишнюю наглость, на что тот протестующе буркнул, морщась от внезапного "нападения", – Можешь выбрать из оружейного магазина всё, что пожелаешь. — Меня это не интересует, – наотрез отказывается и, чуть подумав, предлагает свой вариант, – Вернёшь должок, когда наступит подходящее время. Я пока не знаю, чего хочу, – крайне размыто, но Шисуи соглашается. Что бы то ни было, Саске не выйдет за пределы разумного. — Умираю с голоду, – состроив выражение лица, полное страдания, наигранно валится с ног и ведёт младшего вперёд, придерживая за плечи, пока тот отчаянно отбивается и тормозит. Этого недостаточно, чтобы остудить пылающий энтузиазм Шисуи. — Отпусти, придурок! – однако, сопротивление ослабевает с пониманием его бесполезности. Правда, не полностью, гордость не позволяет. — Я старше тебя на восемь лет, имей уважение, – тем не менее, находит эту ситуацию забавной, поэтому говорит с лёгкой улыбкой на лице, отмечая поведение младшего ребяческим. Вот кого-кого, а Саске переходный возраст стороной не обошёл. Добавим в жгучую смесь его характера и переходного возраста клановое проклятие ненависти – вуаля, ходячая бомба замедленного действия. Шисуи не может видеть, как с каждой новой встречей подросток становится всё черствее и черствее, поэтому прилагает всевозможные усилия, чтобы тот наконец стал хоть на толику счастливее. Основной причиной служит, конечно же, любовь к брату лучшего друга. Своего рода, некая ответственность за его благополучие, ведь Шисуи – единственный, кто на данный момент может повлиять на Саске. Уберечь от всего, о чём он может пожалеть или стать плохим человеком, ничуть не лучше того же Данзо, допустим. Требуешь – соответствуй. Коль ненавидишь кого, будь лучше него, превосходи во всём, а иначе ничем не будешь отличаться от объекта своей ненависти. Это чувство в стократ сильнее любви, наталкивает на отвратительные поступки и способно ослепить настолько, что и сам не заметишь, как пройдёшься по трупам своих товарищей. А потом, когда ненависть пройдёт, на его смену явится опустошение, потеря смысла жизни, апатия. Логово Орочимару, как и ожидалось, небогато продуктами питания, поэтому Шисуи предварительно подготовился, сходив на рынок перед прибытием. Саске, в силу своих хромающих навыков в готовке, предпочитает не мешаться под ногами, наблюдая за парнем из-за стола. Помещение постепенно наполняют аппетитные ароматы, в отточенных движениях Шисуи проблескивает внушающий опыт. Последний готовит с раннего детства, с поры, когда он лишился членов семьи и стал сиротой. Взрослеть пришлось уже тогда. Если бы не знакомство с Итачи, парень, вполне вероятно, увяз бы в одиночестве под давлением Конохи и клана. Саске порядком надоело сидеть сложа руки, поэтому он начал раскладывать посуду и помогать Шисуи с мелкими задачами по типу подачи соли или какого-либо столового прибора. Не проронил ни слова вплоть до тех пор, пока не приступил к ужину. Было странно пробовать домашнюю еду, приготовленную другим человеком, учитывая, что Саске в основном питался только той едой, которую приготовил сам. Да и, на самом деле, не особо любил трапезничать, поэтому часто грешил пропусками приёмов пищи. Пожелание приятного аппетита далось сложнее всего. Шисуи кажется до боли родным, оттого и страшно. Узы всегда создают проблемы и, по сути, являются балластом, не дающим прорываться вперёд. Тянут на дно, являются главной слабостью и могут быть использованы против тебя же. И даже понимая это, Саске, как самый настоящий дурак, продолжает украдкой поглядывать на старшего, почти точно так же, как и Сакура на него когда-то. Почти, потому что в юном Учиха нет этой тошнотворной наивности и преданности, лишь скрытое восхищение. Мало того, что Шисуи выжил, так ещё и стал гораздо сильнее, чем раньше. В нём притягательна не только сила духовная и физическая, но и само отношение к нему, Саске. Видит в нём не ребёнка, а взрослого человека, при этом не вмешивается в его судьбу и не навязывает свою позицию. Осознаёт наличие этой незримой грани, поэтому если и делает что-то, то с особой осторожностью. Что более удивительно, не озлоблен из-за своей судьбы, напротив – старается разобраться в причинах всего происходящего, не прогибается под грузом ответственности. — Шисуи. Парень, услышав своё имя, перестаёт есть и переводит взгляд на заговорившего. — Приходил тот чудак в маске, обсуждал что-то с Орочимару. Комната была закрыта, поэтому я не разобрал о чём шла речь, но уверен, что это касалось армии и ДНК. Это всё. Подумал, что ты должен знать, – с долей скептицизма, дабы скрыть свои волнения по поводу внушающего слова "армия". Война может стать помехой для плана по осуществлению мести. Шисуи же немного напрягся не столько от услышанного, сколько от складывающейся цепочки событий. Под армией может подразумеваться что угодно, но ДНК... Столько теорий. Наталкивает на мысли, что в этом замешена его, Шисуи, кровь, определённое количество которой ежемесячно отправляется в Логово Змея. Сию необходимость ссылают на анализ состояния здоровья старшего Учиха, но последний всегда находил это довольно подозрительным, только не мог объяснить причины своего переживания. — Спасибо, Саске, ты снова выручаешь меня, – несколько виновато растянув тонкие губы в улыбке, автоматически взъерошивает волосы младшего. — В благодарность перестань меня трогать, раздражает, – тем не менее, несмотря на последующую гневную тираду о личном пространстве, руку со своих волос не убирает. После сытного ужина Шисуи подарил пару старых свитков с клановыми дзюцу Саске, дабы тот мог овладеть ими в совершенстве самостоятельно. К сожалению, помочь с тренировками не получится, старший сам будет заниматься с Пейном долгие полгода, но материала в свитках должно хватить на этот срок. О занятиях с Лидером Шисуи оповестили сравнительно недавно, после поимки Пятихвостого. Способности Пейна всё так же неведомы, скрыты за ширмой неприступности, поэтому остаётся только догадываться, чему он может научить. С Тоби – три месяца, с Итачи – двадцать дней, а с Пейном – полгода. Весьма внушительно и интригующе. Положительного впечатления последний не вызывает, да и тот факт, что у него есть риннеган, довольно настораживает. О риннегане давно ходят разные легенды, но Шисуи никогда не думал, что столкнётся с обладателем таких сильных глаз. И уж тем более не ожидал, что риннеган попадёт в плохие руки. Довольно логично, учитывая, что риннеган – форма шарингана, а шаринган – проклятие ненависти, порождающее поистине страшных людей, познавших самое горькое отчаяние. Из этого следует, что Пейн или из клана Учиха, что уже нелепо, или ему вживили риннеган в далёком прошлом. Почему в далёком прошлом? Потому что адаптация требует времени, а свободное пользование привилегиями этого додзюцу – годы тренировок. Благодаря зацепкам, суждения Шисуи наконец сдвигаются с мёртвой точки. Кивает сам себе, чем заслуживает хмурый взгляд Саске, который лежит где-то под боком и изучает полученные свитки. Младший Учиха не имеет ни малейшего представления, о чём размышляет Шисуи, и лезть с вопросами не собирается. Нужно будет – сам расскажет, зачем выпытывать информацию? Вон, гораздо важнее разобрать эти каракули, которые могут пригодиться в будущем. Также было бы неплохо оставить старшего одного, чтобы он мог полноценно отдохнуть, но.. Отчего-то совсем не хочется уходить. Саске хочет верить, что вызвано это желанием освоить клановые дзюцу и расшифровать свитки, но в глубине души, за дверью, запертой на тысячу замков, понимает, что просто-напросто оттягивает момент расставания. Как мотылёк, впервые столкнувшийся со светом, летит к источнику тепла и игнорирует сгораемые дотла крылья. Ванильно, но именно такие ассоциации приходят на ум подростка. Жалкие. Впрочем, кто не совершает в этой жизни ошибки? У Саске их и так немало – от прибавки ничего не изменится. Поэтому младший не отказывает себе в том, чтобы засмотреться на спящего Шисуи, который выглядит настолько умиротворённым, что Саске диву даётся – как ему вообще удалось так крепко заснуть? Похоже, в пределах Убежища Акацуки тот вовсе не высыпается, судя по маленьким мешкам под глазами и двум морщинкам, придающим усталый вид. Нежность не присуща подростку, а грубые прикосновения могут разбудить Шисуи, поэтому он продолжает молча на него взирать, подперев своё лицо двумя ладонями, лёжа на животе. Наверное, если бы старший увидел его сейчас, то счёл бы такую своевольность со стороны Саске немного странной, потому что даже при всех стараниях последний выглядит всегда надменно, отстранённо и хладнокровно. Нет. Шисуи не такой, как другие. Он способен читать подростка насквозь, улавливать все нотки его настроения и угадывать ход мыслей. Шисуи точно не из тех, кто судит человека поверхностно, поэтому не посчитал бы это нечто странным. Скорее, одарил бы самой доброй, искренней улыбкой и не поднимал бы эту тему до скончания веков. Зачем? Такое не подлежит обсуждению, миг – вот что ценно. Что испытывает Саске по отношению к старшему? Интерес, переросший из раздражения. С каких пор? В день первой совместной тренировки. Если до этого подросток без угрызения совести мог бы убить Шисуи, то сейчас одна только мысль об этом отдаётся болью, скручивающей сердце железными прутьями. Его слова, с каждым разом подтверждающиеся действиями, служат маяком для Саске, путеводной звездой, они одновременно и убивают, и исцеляют. Убивают потому, что Саске – не Шисуи. Он – мгла, не пересекающаяся со светом. Восхищение пропадает сразу же, когда в голове всплывают картины бездыханных тел родителей, павших от рук собственного сына. На смену ему приходят гнев, ненависть и ярость. Не его маяк, не его путеводная звезда. Саске склоняется над Шисуи, от непривычки немного тормозит, но всё же, собравшись с духом, невесомо целует его в висок и обещает, что даже будучи ослеплённым ненавистью, никогда не захлестнёт её волнами парня.

***

Вокруг хлещет неконтролируемая чакра, разрушающая всё вокруг. Девятихвостый снова одержал верх над разумом Узумаки, что до сих пор винит себя за недавнее происшествие с Джирайей. Подобные эксперименты всегда выходят боком, но это не останавливает наставника, который хочет разобраться в печати, оставленной Четвёртым Хокаге, чтобы Наруто мог владеть своей силой без вреда, в первую очередь, для себя, а потом уже для окружающих. Как только Наруто приходит в себя, застаёт рядом пару онигири, отсутствие кошелька и ёмкость с водой. Чёртов извращенец, вновь решил спустить деньги на.. А на кого, собственно? Блондин, конечно, не раз видел этих девушек, но про их работу ему известно целое ничего. Разве только то, что это что-то неприличное и услуг там выше крыши. Выбора нет, после перекуса нужно найти ночлег. В Деревне Скрытого Чая они бывали и раньше, поэтому поиск не составит труда. Хоть это и так, но надавать тумаков Джирайе необходимо, нечего чужие сбережения тратить. Узумаки, может, и простил бы, если бы они тратились на рамен, но никак не на развлечения для взрослых. Просто возмутительно! Пока кто-то горбатится и копит, другой бросается деньгами направо и налево. Стоит отдать должное, Эро-Саннин и правда хороший наставник, поэтому будет справедливо считать это оплатой за услуги. Интересно, а Сакура и Саске платят за своё обучение? Седьмая команда и правда в плачевном состоянии, но Наруто убеждён, что все трудности пройдут в скором времени. Он обязательно вернёт Саске в Коноху, чтобы Сакура больше не плакала. В полном составе они точно обгонят остальных команд по числу выполненных заданий, обязательно! Наруто хочет быть сильным, чтобы не только стать Хокаге, но и достойным соперником для Саске. Тот, к сожалению, понимает исключительно язык кулаков и сражений, поэтому дабы донести до него всё в точности, придётся изрядно попотеть на тренировках. Не просто сравниться, а превзойти. Превзойти не в плане, что он будет чем-то лучше Саске, нет, превзойти в выносливости и живучести, поскольку Узумаки знает, что тот определённо попытается его убить. Дневное солнце приятно купает в своих лучах, продавцы взывают потенциальных покупателей к себе, демонстрируя уникальность своих товаров, и во всей этой шумихе блондина привлекает предположительно слепой парень, на глазах которого чёрная ткань в виде ленты, завязанной сзади. Его чуть не сбивает несущаяся по главной улице телега, но Наруто вовремя успевает переместить парня с дороги на крышу ближайшего здания. Считает себя сначала героем, а потом полным идиотом, как только замечает, что они, черт возьми, на крыше, а парень вовсе не является шиноби, поэтому Наруто спешно возвращает его на землю. — Ох, пронесло... – облегченно выдыхает незнакомец, а после в благодарном жесте чуть кланяется, – Спасибо, ты спас меня! — Осторожнее, даттебайо, – тем не менее, расплывшись в яркой улыбке, чуть смущается и продолжает, – Как тебя зовут? Меня - Узумаки Наруто. — Исуши, рад знакомству, – Исуши не кажется подозрительным, было бы неплохо обзавестись другом в этих краях, пока Эро-Саннин занят. Исуши, коим на самом деле является Шисуи, смотрит сквозь ткань повязки единственным глазом на повзрослевшего Наруто и еле сдерживает улыбку. Он смог. Этот мальчишка смог выстоять против тяжелой судьбы, не переставая верить в людей и свою мечту. Невольно отмечает схожесть Узумаки с его отцом, Минато, героем Конохагакуре. Простота располагает к себе. Отличаются они только поведением, если Минато был довольно тихим и сдержанным, то Наруто – тот ещё активный непоседа. Наверняка постоянно попадает в самый эпицентр событий, нарываясь на приключения. Глаза светятся так, что в них отображаются бескрайние океаны, словно затихшие перед неизбежной бурей, и у Шисуи сердце разрывается от одной мысли, что такого светлого человека, как Наруто, могут презирать. В настоящем мире не должно быть так. Не должна царить несправедливость, игнорироваться дискриминация наряду с насилием. Старик Третий, похоже, не сдержал своё обещание. Ушёл в иной мир, если таковой есть, так и не позаботившись об этом мальчишке, в котором сейчас прослеживаются взрослые черты в связи с изменением внешности. Непринуждённая атмосфера во время прогулки заставляет Узумаки болтать без умолку, смеяться искренне и не волноваться о дороге, совсем позабыв, что ему, вообще-то, поручили найти приличную гостиницу, такую, чтобы при входе безмерно радоваться мягкой постели и тёплому супу от похмелья. Впрочем, это научит Эро-Саннина не задерживаться леший знает где. От Исуши исходит аура покоя, а его тихий смех в кулак вовсе разливается медовым бархатом по ушам, даря крохотную частицу счастья от осознания, что к Узумаки, чёрт возьми, относятся, как к интересному собеседнику. До этого, в последнем, чаще всего видели неотёсанного дурака и не верили, что тот неплох в ведении приятной беседы. «Это же Наруто» – звучит, как приговор. С одной стороны удобно, когда на тебя не возлагают больших надежд, но с другой – обидно, до глубины души. Желаешь, как лучше, а получается в точности да наоборот. Не будь Узумаки собой, то давно бы опустил руки, однако вместо этого продолжает уверенно идти к своей мечте, ни на кого не тая зла. Было решено зайти в чайный домик, чтобы перекусить и отдохнуть от бесцельной ходьбы. Очередь говорить пришла Исуши, и Наруто внимательно слушал небольшую автобиографию своего нового знакомого, моментами перебивая от потери концентрации или переизбытка эмоций. Ками, Исуши какое-то время был шиноби! Потерял глаза в смертельной схватке и чудом выжил, благодаря лечению одного старика, что занимался Ирьёниндзюцу. Слеп уже десять лет. Времени хватило, чтобы освоиться и адаптироваться, поэтому сейчас Исуши путешествует по странам и их деревням, чтобы набраться мудрости и обрести много полезных связей. Когда речь зашла об организации Акацуки, Узумаки нервно захохотал и попытался сменить тему, но Исуши оказался крайне непреклонным и стоял на своём, утверждая, что эти слухи довольно интересны. — Как раз перед тем, как прибыть сюда, я гостил у друга в Ивагакуре, – Исуши подзывает к себе парня жестом руки, и тот, устроившись совсем рядом, подставляет своё ухо, дабы чётко разобрать полушёпот, – Джинчуурики Пятихвостого похитили неизвестные преступники из Акацуки. Скоро начнут охоту на остальных, – Учиха наигранно-тяжко вздыхает, унимая дрожь в руках, а голос его надломлен, что добавляет реалистичности его образу, – Что в мире-то творится... От новости, что Акацуки начали действовать, невольно вспомнилось столкновение с Итачи и Кисаме, обещавшие, что обязательно вернутся ещё раз. В таком же составе или нет – неизвестно, но Наруто и не хочет знать. Он обязательно станет сильным настолько, что надерёт зад любому, кто посмеет угрожать его друзьям и деревне. Его настрой передался и Шисуи, которому стало намного легче от того, что блондин воспринял это, как мотивацию двигаться дальше. Всё-таки, оптимизма у Узумаки не занимать, его мышление кардинально отличается от всех существующих своей неординарностью, непостоянством и эффектом неожиданности. Никогда не предугадаешь, что он выкинет на сей раз. — Сенкью, даттебайо, Исуши, – резко затормозил, в панике распахивая глаза, а затем начал хаотично жестикулировать, поскольку чуть не выпалил свою тайну о Девятихвостом, – Не то, чтобы это меня касалось.. А-а-а.. Я имею в виду, – запинается, первая капля пота скатывается по лбу, – Мой друг – Джинчуурики Однохвостого, вот. Не похоже на ложь. Скорее, сокрытие правды другой правдой. Раз Сабаку но Гаара приходится Наруто другом, то не стоит волноваться о нём. Сасори тоже из Песка, вполне вероятно, что именно его с Дейдарой отправят на миссию по похищению Джинчуурики Однохвостого. Самый главный враг – время. Столько всего успеть за короткие сроки... Для того, кто пробыл в небытии целых пять лет, каждый миг на вес золота. Одно упущение может обернуться чьей-то смертью. Масштаб проблемы гораздо серьёзнее, чем когда-либо, по сравнению с этим неудавшееся восстание клана – ничто. Всё, как в тумане. Граница между хорошим исходом и плохим крайне размыта, невозможно подытожить, что есть наилучшее, а что – пагубное. Именно Шисуи возьмёт на себя роль весов, поддерживающих столь нужный баланс. Мощная чакра. Где-то в нескольких метрах, всё ближе и ближе с каждой секундой. Такой в этих землях может обладать только один – Джирайя. Не выпивший, трезвый Джирайя, что немного простоял у входа, недоверчиво взирая на Учиху, а после с беззаботным выражением лица ввалился в чайный домик и плюхнулся напротив двух парней. Не мудрено, что Шисуи заранее подготовился к такому повороту событий, поэтому при виде одного из Великой Троицы Конохи, восхищённо вскинул ладони и приоткрыл рот, а после пролепетал: — Вы ведь Джирайя, автор "Тактика Ича Ича"? Какая встреча, я Ваш фанат! – о, лучше не спрашивать Шисуи, каких трудов ему стоило осилить сие чтиво. Не то, чтобы всё было настолько безнадёжно – просто парень не любитель книг такого содержания. До звания фаната ему, как пешком до Луны и обратно. Джирайе, откровенно говоря, не нравится новый знакомый Узумаки, хоть он и прячет это за маской извращенного пьяницы. Уж слишком он мутный, так ещё и чакра кажется знакомой. В своих доводах не уверен ввиду отсутствия Бьякуна или профессиональных навыков в Ирьёниндзюцу, поэтому продолжает анализировать Исуши, основываясь на его поведении. Ничего необычного, но все равно отчего-то тревожно, гадкое предчувствие прокрадывается со спины. — О-о-о, Наруто, да у тебя глаз-алмаз. Вон, какого друга нашёл! – откидываясь на спинку диванчика, заливается смехом и гордо скрещивает руки на груди, – Верно, юнец! Я Джирайя, великий отшельник с горы Мьёбоку. Ну, какими судьбами очутился здесь? – казалось бы, обыденный вопрос, но сколько же пользы принесёт ответ на него. — Мне такое не снилось даже в самых смелых мечтах, Вы правда удивительны. Исуши. Надеюсь, мы поладим, – в этом есть доля истины, поскольку Шисуи с детства считал Саннинов Конохи невероятно сильными и опытными, – Я изучал историю Деревни Скрытого чая и так получилось, что Наруто-сан спас меня, – облом. Этот вопрос не принёс никакой пользы. — Вот как, – задумчиво подпирает подбородок двумя пальцами и, прищурившись, многозначительно кивает. Внезапно ударяет кулаком по столу с воодушевленным видом, а после поворачивается к Учиха, — Раз так чудесно совпало, юнец, предлагаю переночевать с нами в одной гостинице. Действительно, чудесно совпало. Вполне неплохая идея, будет возможность сблизиться с Наруто и его Наставником, да и Шисуи изначально предполагал такой вариант событий. Не зря ведь провёл в логове Змея только одну ночь. Кстати, об этом... Саске и след простыл. Парень чётко помнит, что засыпал рядом с ним, но утром нигде так и не нашёл. Сколько бы ни искал, все попытки сводились на нет. Можно предположить, что Саске отправился в другое логово, но обычно он предупреждает о своём уходе или, наоборот, старается проводить с Шисуи больше времени, пока есть возможность. Уж больно ему нравятся техники Шисуи, позволяющие развить не только физические способности, но и смекалку. К ним можно отнести несколько дзюцу, что не могут существовать порознь, есть множество вариаций совмещений, эффективность которых зависит от комбинаций. Без всяких сомнений, в отдельности они, наверное, и не так плохи, но вместе могут сокрушить любого врага. Такая трактовка отпечаталась в мозгу подростка, что до этого признавал исключительно одиночество. В одиночестве кроется сокрушающая сила, лишь познавшие настоящую трагедию способны обуздать её. Да. Именно такого принципа он и придерживался. Наверное, придерживается и сейчас, Шисуи не знает, но наблюдая, как Саске противится полному погружению в тьму, может с уверенностью заявить, что всё образуется. Последний справится, Шисуи поможет ему в этом. Клановое проклятие необычайно разрушительно: те, кто обречён на него, теряют рассудок и захлёбываются в отчаянии, не различая, кто враг, а кто – друг. Об этом старший Учиха ведает из запрещённых к прочтению записей клана и Деревни, в школьной программе информация о человеке, кто первым пал жертвой проклятия, суха. Просто подчеркнуто, что он тоже Основатель Конохагакуре и напарник Хаширамы Сенджу, Первого Хокаге. Самим Учиха было известно на горстку больше, благодаря своему происхождению. Например то, что Мадара владел Вечным Мангекё, полученным от почившего брата, и не поддерживал идею мира между кланами после убийства Тобирамой Изуны. Будучи поверженным в схватке с Хаширамой, прислушался к мнению клана и заключил мир, тронутый искренностью последнего, что был готов убить себя, лишь бы положить конец кровопролитиям. Если тогда Мадару никто толком не поддерживал, то со временем у него появились последователи, продвигающие его идеологию. Нарастающие интриги из-за выходок со стороны Скрытого Листа стали точкой невозврата, основной причиной несостоявшейся революции. Пожалуй, Изуми, Шисуи и Итачи – единственные, кто чурались радикализма. О вышеупомянутой девушке рассказывал Итачи, Шисуи с ней не был знаком лично, однако не сомневался в словах друга о том, что она разделяет их мнение по поводу будущего клана. Исходя из натуры Итачи, он редко когда позволял людям войти в его круг доверия, а если это всё же случалось, то становился верным другом. У Шисуи сжимается сердце, когда он представляет, какую боль пережил младший, когда расправился со своей подругой. Притворяться добродушным легкомысленным простаком немного трудно в компании с Джирайей, особенно, когда тот проверяет Шисуи, выдавая своё недоверие за любопытство. Впрочем, Учиха подготовился заранее, поэтому никакие расспросы не в силах застать его врасплох, он отвечает легко и свободно, вжившись в роль. В совершенстве придумал биографию несуществующего человека за несколько минут до встречи с Узумаки, никаких провалов или несостыковок, всё звучит настолько убедительно, что не придраться. Конечно, слепота всё ещё кажется подозрительной, как и история потери глаз, но, в принципе, Джирайе предъявить нечего, а Наруто... Его, естественно, тревожит предупреждение Шисуи, но он предпочитает довериться Эро-Саннину. Тот никогда не ошибается. Первая ночь выдалась беспокойной. Пришлось ютиться с блондином в одном номере, который, на минуту, пинается во сне не хилее, чем в реальном бою. Радует, что нукенины заняты извлечением Биджу, а те двое ещё не уличили Шисуи в обмане. Выйдет довольно неловко. "Здравствуйте, я, как бы, мёртв, но вы не волнуйтесь, я всего лишь присоединился к преступной организации и уже поймал одного Джинчуурики, но все равно решил предупредить вас о планах Лидера". Театр абсурда, не иначе. Кто в здравом уме поверит в эту несуразицу? Покрутят пальцам у виска и свяжут, чтобы отдать на пытки к Ибики, а затем казнят. Гнусный сценарий. Лениво разлепив глаза на рассвете, проснувшись из-за какого-то копошения, Наруто замечает перед собой в пару метрах Исуши, что сидит на террасе, подняв голову к небу. Непонятно, то ли тоскует по дням, когда мог смотреть на безмятежно плывущие облака, то ли разминает шею. Неразборчивое бормотание заставило бодрствующего парня испуганно обернуться, а после улыбнуться почти виновато. Последующее: «Доброе утро», звучало не менее неловко. Ох, Ками, как злиться на этого человека? Хоть это и не отменяет недовольного бурчания со стороны блондина, но сложилось так, скорее всего, по привычке. Спустя пару часов уже Узумаки желал всем доброго утра, окончательно пробудившись. На завтрак по традиции собирался заварить рамен, однако Исуши был категорически против этой затеи, поэтому трио направилось в местную закусочную. Разговоры за едой не несли смысловой нагрузки, Учиха больше изучал Джирайю с Наруто, нежели наслаждался вкусом. Наруто ест намного охотнее, чем свой Наставник, но особо они все равно не различаются, просто Джирайя потихоньку отходит от похмелья, вот и настрой поэтому соответствующий. Без тонких красных полосок на щеках, обычно протянутых аж от нижних век, он не похож на самого себя. Кто бы мог вообразить, что Шисуи будет трапезничать с одним из Великой Троицы Конохи, словно они – давние товарищи? Если не акцентировать внимание на всяческие подозрения с его, Джирайи, стороны, то всё вполне так и выглядит. Пока проходили тренировки и эксперименты над печатью Наруто, на которых присутствовать Шисуи не разрешили, последний решил немного исследовать Деревню Скрытого Чая, поскольку это может пригодиться в будущем. Из разговоров жителей выяснилось только то, что деревню держит под страхом одна банда шиноби-отступников, которые оккупировали все районы из-за желания заработать побольше денег нелегальным образом. Ежемесячно собирают плату со всех гражданских, повышающуюся по мере настроения лидера. Многие негодуют, но отказаться не смеют – жизнь дороже денег и пропитания. Отвратительно. Платить за то, чтобы не быть убитым из-за какого-то отморозка. Бесшумно перепрыгивая с одной ветки на другую, Учиха следует за шиноби-отступником, выдающим себя татуировкой зайца на запястье, которая означает принадлежность к небезызвестной банде, что стала предметом обсуждения среди жителей Скрытого Чая. Держит дистанцию, ошибки неприемлемы, в ином случае парня ждёт провал не только в преследовании, но и в прикрытии. Нельзя допустить, чтобы подозрения Джирайи подтвердились, когда до победы совсем рукой подать. Для Шисуи никогда не составляло труда отличить настоящие следы от поддельных, этот случай не стал исключением. Дерево под ногами отбивает ритм при очередном приземлении, данная лесная зона отличается от других постоянной суматохой, шумом диких зверей и пышной листвой, за которой удобно укрыться от взора врага. Было бы разумнее не высовываться до окончания задания, но тот нукенин – бывший член Корня АНБУ Конохагакуре. На его анкету Учиха наткнулся в тайных документах, украденных из Резиденции Хокаге. Его профессиональность чуется издалека: механичные движения и скорость, с какой он устанавливает умелые ловушки, буквально кричат об этом, вполне вероятно, что он уже догадывается о хвосте. Шисуи не желает сражения, потому не рискует и продолжает держаться на безопасном расстоянии. Повязку с глаз не снял, чуть приподнял на левом, чтобы в случае чего сразу опустить. Когда неизвестный шиноби замедлил темп, предположительно, при виде своих товарищей, Учиха затаился в кустах и прислушался. Жалобы о работе и выбор блюда на обед, ох, полезной информации хоть отбавляй. Как только те исчезают из виду, Шисуи применяет Технику Перевоплощения, копируя внешность одного из них вплоть до мелочей. Голос тоже подделывает в точности, поэтому проникновение идёт на ура, множество сторожевых попросту не обращают внимания на столь неприметного паренька. Вероятно, привыкли или уверены в своих способностях настолько, что позволяют себе ослабить бдительность. Рискованно соваться в змеиное гнездо неподготовленным, не имея никаких сведений или козырей в рукаве, но всё это тухнет на фоне любопытства, подталкивающему сделать ещё один шаг к бывшему шиноби из Корня АНБУ и окликнуть его. Тот сначала испуганно озирается по сторонам, услышав своё настоящее имя, а затем грубо хватает парня за шиворот и прижимает к стене, уйдя с поля зрения других нукенинов. Шисуи же никак не сопротивляется, ибо иной реакции от взвинченного мужчины не ожидал. — Если не ответишь, кто ты... – вмиг достав кунай, приставляет его острие к сонной артерии Учихи. Взгляд полон и страха за свою шкуру, и ярости к пареньку, лезущего не в своё дело, – Я убью тебя. Вместо представления своей личности, со стороны Шисуи последовала ухмылка, вслед за которой ему сразу перерезали горло. Крови не последовало, множество ворон разлетелись на месте тела Учихи, растворяясь в воздухе, словно их и не было вовсе. Мужчина, шокированный данным зрелищем, еле заставил себя обернуться на очередной оклик, но на сей раз вместо товарища перед ним предстал высокий парень с узором четырёхконечного цевочного колеса в алом глазу. В Корне неоднократно упоминалось о последних выродках из Учиха, но внешность незнакомца не соответствовала ничьей из них. Украл? Вполне возможно. Какие бы теории сейчас ни строились, выбраться из такого положения будет довольно затруднительно, если вообще выполнимо. Придётся выслушать этого выродка. — Моё имя знать необязательно. Я отпущу тебя, когда ты расскажешь о ваших планах и, непосредственно, о Корне, – Шисуи настроен серьёзно, поэтому он не отступится, пока не выяснит желаемое. На его лице читается угроза, несмотря на полное отсутствие каких-либо эмоций, поэтому нукенин из горе-банды особо не брыкается, – Ты попал под моё гендзюцу, звать на подмогу своих товарищей бессмысленно. Не волнуйся, я сотру твою память, и никто не узнает об этом разговоре. — Наша группировка планирует напасть на деревню, сбор средств займёт около пяти месяцев. О причинах и целях ничего неизвестно. Остальное рассказать не могу, – дабы предотвратить последующие очевидные вопросы, высовывает свой язык, на задней части которого черным вырисован какой-то символ, – Проклятая печать Данзо тут же парализует меня, если я буду трепаться о Корне и его членах. На периферии сознания у Шисуи проносится расплывчатое воспоминание, в котором одного его знакомого перевели в Корень и так же оставили печать, активизирующуюся в случае предательства. Впрочем, от Данзо такая осторожность не является чем-то новым или удивительным. Получается, расспросы бывших и нынешних членов об их организации ни к чему не приведут. Из этого следует, что держать нукенина больше нет нужды, поэтому парень развеивает гендзюцу, как только стирает ему память об их встрече. Информации о будущем нападении пока достаточно. Недалеко от чужого убежища вновь надевает повязку на глаза, так как чувствует приближение Наруто, вероятно решившего устроить небольшой перерыв. Последний всегда перезагружает себя на изнуряющих тренировках, выделяя на единственный перерыв совсем немного времени, чтобы поесть. На сей раз, видимо, причина заключается в другом, раз он выглядит таким обеспокоенным и немного раздражённым. В мимике Узумаки проблескивает секундное облегчение, а за ним – напущенная обида из-за своих же домыслов. При приземлении, он в обвиняющем жесте указывает пальцем на Шисуи. Тот, конечно, недоумевает, но продолжает притворяться слепым. — Исуши, ттебаё! И совсем не попрощаешься? – возмущенно скрещивает руки на груди и хмурится, укоризненно глядя на своего знакомого, – Я думал, что мы друзья, – или не совсем на знакомого. Подобная выходка Наруто кажется довольно милой и забавной, поэтому Шисуи не выдерживает и тихо смеётся в кулак, чем вызывает у того большее негодование. — Мы ещё увидимся, Наруто.