Поворот направо

      Я лениво оглядела комнату, которая считалась моей, но в ней не было ни малейшего намека на то, что это так. Здесь все чужое, никакого отношения ко мне. Старый письменный стол с неподходящим к нему стандартным офисным стулом, над ним небольшая полка с различными книжками, которым мама не нашла место получше. Никакого уюта. Никаких воспоминаний. Это комната моей прошлой версии, той наивной и гиперактивной девчонки тринадцати лет, которой я была до переезда. Возвращаться сюда спустя столько лет довольно тяжело. Особенно зная, что буквально за стеной находится самый настоящий музей скорби. Именно так я называла комнату, которая раньше принадлежала моей старшей, аж на семь лет, сестре.       Пять лет назад я сбежала к отцу в большой город. Я спряталась от боли, от скорби, от воспоминаний и от матери, которая так и не смогла пережить тот день. Наша семья изменилась в одночасье. Сейчас стараемся о нем не говорить, разве что в тишине, оставаясь один на один со своей печалью, позволяем себе снова и снова возвращаться к трагическому событию. Именно с того дня я возненавидела этот маленький городишко всеми фибрами души.       Не зря считают, что маленькие города бурлят сплетнями. Будучи двенадцатилетним ребенком я не придавала этому особого значения, пока сама не услышала, как за спиной взрослые судачили о нашей семье. На долгую неделю произошедшее с моей старшей сестрой стало эпицентром внимания. Знаете как бывает, сплетни разрастаются как сорняки и, как ты ни старайся, полностью от них не избавишься никогда. И в какой-то момент привычные новости затронули и мою жизнь. Бедняжка Марфа Рудольфовна свалилась с лестницы когда пыталась стащить свою кошку Шурочку с крыши, и нашли ее с переломом бедра только вечером следующего дня — какие у нее безразличные родственники, раз так поздно спохватились; учительница начальных классов погибла из-за несчастного случая, кто мог подумать что можно сломать шею упав с лестницы — кто же теперь будет обучать наших детей; милашка Настенька Горбунова не выдержала экзаменов и сбежала с каким-то мужчиной на лет десять старше ее — куда же смотрели ее родители, как такое допустили. Вот и о нашей семье, не зная всей правды, вредные людишки болтали слишком много всего.       А слышали что Вера Елагина разбилась в жуткой автокатастрофе? А слышали, что она была за рулем, хотя не имела прав? А слышали что вместе с ней разбились еще двое: парень-выпускник престижного ВУЗа из хорошей семьи и отчисленная на днях первокурсница в нетрезвом виде? А слышали, что ее родители подали на развод? А слышали что ее младшая сестра… Подождите, а вы слышали, что у нее была младшая сестра? Кто-нибудь знает или хотя бы видел ее младшую сестру?       Да-да. Пока все перешептывались о нашей семье, я — та самая невзрачная младшая сестра, которая почему-то всегда находилась поблизости. И все это бесило меня. Они так много сплетничали о нас. Судили по слухам. Делали выводы, не зная всей картины случившегося. Кто-то жалел нас, другие осуждали, третьи смешивали нас с грязью и гордо кичились своими успехами. Словно подобное не могло произойти с ними всеми. Я ненавидела людей, ненавидела город, ненавидела свою семью. Единственное, что радовало в те мучительные дни — меня никто не замечал. Меня оставили одну, даже собственные родители, которые пытались пережить это горе. И именно в этой тишине я осознала — больше всего я ненавидела старшую сестру Верку. Ненавидела…       …за ее предательство. Ни я, ни наши родители понятия не имели, что она делала в той компании и тем более почему сидела за рулем. Ведь именно после той страшной аварии моя жизнь разрушилась. Сперва развод. Затем мамина зависимость. Я сбежала к отцу. Но теперь у него новая жена, скоро будет ребенок и мне пришлось возвращаться в этот проклятый город.       …за ее ложь. Она была хорошей, слишком хорошей. Идеальная дочь. Отличница, красавица, ответственная девочка во всем. Я должна была на нее равняться. Но я не она! Я — не идеальная Вера Елагина. И почему же она оказалась ночью в той машине? Видимо, в тихом омуте...       …за ее смерть. После которой я стала другой. Не знаю, почему, но все изменилось во мне. Мы не были с ней близки. Жили словно в разных мирах. Она в идеальном мире, где все было легко. Я — в руинах, которые сама же создаю вокруг себя.       Хуже всего то, что в день своей гибели она подарила мне дурацкую книжку. Глупый подарок я сразу отшвырнула подальше. Мы с ней не были близки. С чего в ней вдруг пробилось желание подарить мне что-то? Вот и когда я убегала из этого города, то благополучно забыла ее в стенах противного дома. Вчера вечером, когда пришлось после тяжелой дороги разбирать чемодан с наспех собранными вещами, мой взгляд наткнулся на потрепанный корешок этого подарка.       Спустя столько лет я впервые открыла эту книжку. На внутренней обложке красивым каллиграфическим почерком сестры были написаны слова: «Ничего не происходит? Сделай шаг в сторону; закрой глаза, покрутись и шагни в неизвестность; развернись на 17 или 63 или 129 градусов и иди вперед, не оглядываясь. Закрути события и пускай они начнутся как комедия, закончатся как катастрофа, но изменят тебя». Мне показалась эта фраза глупостью и, убрав книжку подальше, я продолжила свое привыкание к старой-новой комнате. Но эти слова прочно засели в голове, не давали мне покоя ночью.       Из-за этой фразы я осознала, что со мной ничего не происходит. Ничего. Все это время я отгоняла эти мысли в глубину сознания, старалась не замечать бездействия в своей жизни. Может, именно из-за этого последние полтора года мне так плохо? Может, именно поэтому перестала чувствовать себя живой? Апатия властвует надо мной так давно и я этого не замечала. И вот эта правда режет глаза: в моей жизни происходит ровно ничего, и будет так продолжаться.       Неужели моя старшая сестра чувствовала тоже самое?       Это надоедливое ощущение, что ты совсем лишен каких-либо сил. Смотреть что-то скучно, читать или заниматься каким-то мелким делом — не интересно, да и музыка уже изрядно поднадоела. Даже пластом лежать на небольшом диванчике в полумрачной комнате тяжело, это бездействие также высасывает из тебя последнюю энергию. Но ты продолжаешь свое бесполезное существование. Внутри душно, плохо, пусто. Не знаешь, что с этим делать, куда податься, у кого просить помощи. Особенно последнее. Ведь так сложно хоть кому-то объяснить, что с тобой не так, так тяжело подобрать слова, способные доступно описать твое состояние. Пожалуй, глухо брошенная в тишине фраза «у меня сели батарейки» как никогда подходит. Жизнь вокруг бьет ключом, а ты, словно камень в ручье — все вокруг находится в движении, но обходит тебя стороной.       Почти полтора года я позволяла апатии управлять моей жизнью. А теперь фраза из подаренной сестрой книжки дает мне подсказку?       Кто знает, может это пробудит во мне что-то. Вдруг я изменюсь и вновь найду радость в жизни. Но сейчас лишь уныло валяюсь на диване и лениво рассматриваю щели на потолке.       Мои планы на день очень тривиальны. Я не высунусь из-под одеяла до полудня. Затем — завтрак. Точнее его подобие: что найдешь в холодильнике, то и будет тебе едой. Горячий чай с лимоном поставила бы по привычке на подоконник, чтобы он остыл до нужной температуры. Что потом? Безграничное количество вариантов. Послушать выученные наизусть песни, почитать рандомные статьи в википедии, фильм посмотреть с каменным лицом. И снова перекусить какой-то фигней. Мне плевать, что если лежать весь день, недолго и растолстеть. Ну и буду выглядеть как синий кит, можно подумать кто-то заметит меня даже с такими размерами. Вот в этом, пожалуй, главный плюс быть невзрачной. Незапоминающаяся внешность, серый характер, бесполезное существование. В этом вся моя жизнь. Это неправильно, но я смирилась.       С чего же мне начать менять жизнь? Вновь нахожу книгу сестры и пытаюсь найти ответ. Увы, книжка на деле оказывается всего лишь дневником, в который старшая сестра записывала что-то из своей жизни. Бегло пробежавшись по страницам я толком ничего не нашла. Поиск моего спасения прервали.       Громкая, мрачная мелодия нарушает оглушающую тишину в затхлой комнате. Достаю телефон из-под подушки и удивляюсь. На экране светится фотография моей подруги детства, которой я еще не успела даже сообщить о приезде. Мы не общались с Региной… Кажется, с момента наступления апатии. Полтора года от меня ни сообщения, даже без приветкакделапока, а тут она лично звонит мне. Я встаю и, еще секунду обдумывая решение, все же отвечаю:       — Регина?       — Во дела! Ася, ты реально вернулась? Не выдержала разлуки со мной?       Звонкий голос подруги звучит по-прежнему тепло и я невольно улыбаюсь. Звонок Регины Вяземской хоть и застает меня врасплох, часть меня совершенно не удивлена этому: такова судьба любого в маленьком городе — о тебе узнают все и всё, порой задолго до тебя. Кажется, несмотря на мое игнорирование, она все еще готова меня терпеть. И я этому рада. Мне так не хватало ее. В то время и до этого дня я не хотела ни с кем общаться, затем не решалась написать первой, а потом пришла к мысли, что уже ничего не исправить и незачем беспокоить человека.       — Разве могло быть иначе? — поддерживая версию девушки, отвечаю я и прижимаю ноги к груди.       — Мы же увидимся? Нет, не так. Мы увидимся. Сегодня. Приходи ко мне. Адрес помнишь?       — Да, конечно.       — Какой этаж?       Черт. Вяземская знает меня лучше любого. Даже лучше меня самой. Хоть я и бывала у нее в гостях не раз, но почему-то в упор не могла запомнить на каком этаже находилась ее квартира. Вечно выбирала не тот. Вроде и не дура, но иногда не могу запомнить цифры. Интересно, этому есть какое-то объяснение? Вроде, дислексии.       — Шестой? — неуверенно протянула я.       — Ох ты! Мы с тобой с первого класса знакомы. Ну вот как… Ах, ладно. Восьмой! Восьмой, запомнила? — без какого-либо упрека, веселым тоном ворчала Регина.       — Запомнила.       — Повтори!       — Восьмой. Регина живет на восьмом, Ася запомнила это.       — Верю. Жду тебя в любое время. Но лучше до трех. У меня есть на тебя эпичные планы!       Не успела я уточнить о чем речь, как подруга, весело смеясь, сбросила вызов. Впрочем, она меня ждет и какая разница, что Регина задумала. Я соскучилась за ней, глупо избегать встреч с подругой детства.       — Чего улыбаешься?       Мама бесцеремонно зашла в мою комнату. Улыбка сразу же исчезла с лица, словно мне запрещено в этом доме радоваться чему-либо. Хотя это не так. Наверное. У мамы уставший вид — это сразу бросается в глаза. Видимо, мое неожиданное возвращение в родной город и для нее оказалось большим испытанием.       — Регина как-то узнала, что я приехала. Зовет к себе.       — Я видела её родителей недавно.       — Тогда на одну разгадку меньше.       — Ты же не планируешь сегодня идти? Ты вчера только приехала. Я хотела с тобой обсудить планы. На будущее. Что ты планируешь делать, учиться или работу искать, или… — монотонный голос матери и слишком внимательный взгляд меня медленно убивал. Могу с уверенностью добавить, что ощутила как кандалы крепко сжали мои руки и ноги. Теперь я на привязи и мне никуда не сбежать. Можно подумать есть варианты куда. Можно подумать есть желание бежать.       — Я просто хочу встретиться с подругой. Мы куда-то спешим? Можем обсудить планы на будущее завтра. Или послезавтра. Да в любой другой день! — медленно я начинала закипать. Чтобы хоть немного сдержать свой пыл, крепко сжимаю телефон в руке.       — Не глупи! Времени всегда мало. Ты и так много потеряла из-за… — мама крепко сжала губы.       Ей не хотелось называть имя отца. Столько лет прошло после развода, а она все еще его ненавидит. Частичка меня понимает ее и не пытается оправдывать поведение отца, но… Опять «но». Мне тяжело находить общий язык с матерью, поэтому я и сбежала жить к отцу спустя год после их развода.       — О, боже. Не начинай. Я ничего не потеряла.       — Он совсем не следит за твоими оценками! Тебе просто везет, что тебя не отчислили. Но здесь не будет так. Я уже была у директора…       — Серьезно?! Ты опять все решила за меня!       — Я стараюсь для тебя. Это хорошая профессия, сможешь найти работу, найдешь мужа среди коллег, рано выйдешь на пенсию… — Мама перечисляла плюсы и с каждым последующим словом мне становилось дурно.       — Ха, если доживу до нее. Все. Остановись. Я иду к Регине. С ночевкой.       — Не груби хотя бы, — прорычала мать и ушла из комнаты, громко хлопнув дверью. Мне тотчас хотелось крикнуть ей вслед «не хлопай», как делает обычно она, но я с большим трудом переборола желание.       Очень быстро принялась закидывать в рюкзак вещи, не забыв взять и тот дневник сестры. Бегло посмотрев по сторонам, убедилась что самое важное прихватила, я накинула на плечо рюкзак, цапнула маленькую акулу из ИКЕИ и крепко сжала в руке телефон. Прошла через кухню, прихватив из холодильника небольшую бутылку газировки со вкусом лимона, и вышла в прихожую.       Я присела, чтобы обуться, и ненароком выглянула из окна. Сильный ветер, но солнечно. Возможно, даже не так жарко, как для первого дня лета. Краем уха услышала недовольное ворчание и, крепко завязав шнурки на ботинках, встала. На кухне стояла мама с чашкой в руке, молча наблюдая за моими сборами. При виде меня ее глаза злобно загорелись. Только сейчас я заметила, что она все еще в домашней одежде, а значит у нее сегодня выходной. Мне пока трудно запомнить ее график работы. Приподнятые тонкие брови, небрежный хвостик из коротких волос с парой седых прядей и читаемое раздражение во взгляде. Никогда не понимала: мама недовольна своей жизнью или исключительно мной?       — Пока, может увидимся в будущем! — саркастично сказала я напоследок, направляясь к выходу.       Первый день в родном городе спустя столько лет. Когда я уезжала из этого захолустья, надеялась, что никогда не вернусь. Плетусь пешком: до дома Регины недалеко, за полчаса пути хоть остыну немного. На ходу пишу ей сообщение. Спустя минуту она отвечает — «я всегда тебе рада». Мысленно соглашаюсь с тем, что я не заслужила такую подругу.       Крепко обняв акулу, не обращая внимания на прохожих, я тихо подпеваю любимой песне и стараюсь не думать о ссоре. Во мне идет ожесточенный внутренний конфликт: желание бежать домой, чтобы извиниться за все когда-либо сказанные слова перед матерью, и стремление ускорить шаг, лишь бы уйти как можно дальше от дома.       Я плохая дочь, знаю. Особенно это стало заметно после смерти Веры. Конечно, я же не она. Учусь ниже среднего, поведение неподобающее, грублю, огрызаюсь, не слушаюсь. Я не знаю почему. Просто не сдерживаюсь и конфликтую. Человек я ужасный. Ужасный? Ужасный!       Поднимаюсь на мост и смотрю на панораму города. Он совсем не изменился. Никак. Словно застыл во временной петле. Как комната сестры, в которую мама заглядывает лишь по ночам. Я знаю почему у меня такое отвращение вызывает этот город. Но он же не виноват, что здесь живут такие люди. Город, наверное, вовсе не плохой. Наверное. Совершенно обычный, с районами-пригородами. Я живу в районе с грунтовой дорогой, одноэтажными частными домами, которые так похожи друг на друга. Деревянные заборы и железные калитки, кирпичные стены домов, серые крыши. Впрочем до центра минут десять-пятнадцать пешком. Центр города другой: советские панельные жилые дома, обычно пятиэтажные, с малогабаритными квартирами и тонкими стенами. Но в самом центре, где находится площадь, дворец культуры и где живет Регина Вяземская, расположились в три ряда девятиэтажки. Это новостройки, и квартиры там теплые и просторные, лифты ломаются редко, а за чистотой и порядком в подъезде следит консьерж.       Размышляя опять о всякой чепухе, я смотрю только себе под ноги. Но все равно так или иначе сталкиваюсь с прохожими. Задеваю плечом, бормочу невнятное извинение и продолжаю путь. В наушниках гитарное соло и я стараюсь незаметно энергично идти в такт, внутри ураган агрессии притих, мысли вернулись в прежнее русло и привычное меланхоличное настроение вновь взяло бразды правления в разуме.       Дорогу до дома Регины я знаю наизусть. Могу найти и ночью, и с закрытыми глазами, и с любого конца города. Можно сказать, что именно здесь прошло мое детство. На этой улице, в ее дворе, в стенах квартиры Вяземских. Приятные воспоминания, коих не не так много в моей жизни, непременно связаны с ней. Мы ссорились из-за пустяков, бесились как любые неугомонные дети. Сперва она перешла в другую школу. Затем я уехала. И вот опять я на пороге ее квартиры. Только теперь мы уже не дети вовсе.       — Ася!       Ее крик, кажется, слышится раньше, чем открывается дверь квартиры. В коридоре она сразу прижимает меня к себе крепкими объятиями. И я чувствую, что Регина сейчас сломает мне ребра, но не против этого, пускай. Только ей позволю такое.       — Ох, тяжело дышать, — все же бормочу я и подруга делает шаг назад.       — Акула. Ты не меняешься в привычках. Классная футболка, — опустив взгляд, делает мне комплимент Регина и мне становится слегка неуютно. Невнятное спасибо от меня и Вяземская опять расплывается в улыбке. Регина мягко провела рукой по лбу, чтобы убрать выбившуюся рыжую прядь из идеальной прически от своих зеленых глаз, а потом слегка наклонила голову. — Ни капельки не изменилась. Только… Волосы подстригла что ли, — она тихо хихикнула и потянула за руку в квартиру. — Ты очень вовремя. Вита уже здесь. Пора бы вам познакомиться. Акулу с собой прихвати.       Знакомая обстановка вызвала приятные воспоминания о детстве. На секунду испугалась, что нахлынувшее вызовет поток слез, поэтому медленно выдохнула и посмотрела по сторонам снова, надеясь найти изменения в интерьере, которые однозначно должны были произойти за прошедшие годы. Комната Регины Вяземской была чуть больше моей, но визуально более теплая, светлая и просторная. Зеленые полупрозрачные шторы каскадом спадали до пола, домашний уют комнате дополнительно придавали несколько симпатичных бегоний в горшках на подоконнике. Посередине комнаты стояла мягкая кровать с кучей подушек в забавных наволочках, над изголовьем висели гирлянды и фотографии. Напротив расположился высокий комод, рядом небольшой кофейный столик с ноутбуком и стеклянной чашкой, видимо Регина из тех, кто забывает убирать посуду, впрочем как и многие. Разумеется, в комнате был небольшой бардак, но не такой, который вызывал раздражение или желание самолично приступить в уборке. Эта неряшливость делала комнату более приятной во всех смыслах, более приземленной и живой. Здесь хотелось остаться, сюда хотелось возвращаться.       На кровати Регины уже разлеглась какая-то девушка. Видимо, та самая Вита, которую вскользь упомянула подруга. Она нехотя оторвалась от своего телефона и взглянула на меня. Вялый и безразличный взгляд на секунду и легкая ухмылка.       — Это Вита Бартенёва. И мы сегодня вместе идем на бухич, — весело щебетала Вяземская, присаживаясь рядом с подругой. Та в свою очередь легла уже на спину. Не проронив ни слова, Вита вернулась к прежнему занятию, видно, там было что-то важнее нашего знакомства. Это кажется ничуть не раздражало Регину. — Вещички можешь в углу кинуть.       — Что за бухич еще? — решила уточнить я, мягко опустив вещи там, где разрешила девушка. Может это и есть тот самый знак судьбы, шаг в неизвестность от привычной жизни? — Я еще не согласилась, так-то.       — Оу, не начинай! Или у тебя уже есть планы? — Регина хитро взглянула на меня и я ощутила ком в горле. Стыдно признаться, но у меня не было особенных планов даже на такое священное время, как субботний вечер. Парня не было, друзей тоже, лишь Регина и то, она сама меня позвала. Лучше и вовсе промолчать, что я собиралась провести остаток дня в компании сериала и тарелки овсяного печенья. — Ага, как я и думала. Не-а, девочка, ты от меня так легко не избавишься. Идем на бухич, идем-идем-идем!       Энтузиазм Регины Вяземской сносил с ног и подавлял любое желание сопротивляться. Впрочем, если вы хоть раз видели ее — легко бы согласились на что угодно. В этом у нее талант, отказать этой дьяволице невозможно. Вот и я лишь пожала плечами, тем самым согласившись с Региной.       — Может начнем уже? — устало спросила Вита, приподнимаясь на локтях и отбросив телефон в сторону. — Ты обещала мне стрелки, — тоненьким голоском уточнила она, робко взглянув на Регину.       — Да, ты права, Вит. Надо собираться. — Регина вскочила с кровати и начала небрежно рыться в верхнем ящике комода. — Найдешь чем себя развлечь эти пару минут? — мимолетно взглянув на меня, спросила она.       — Конечно.       Наступает долгая тишина. Я присела на пол в углу комнаты и внимательно следила за девушками. Они были слишком заняты приготовлениями и не замечали моего изучающего взгляда.       Я всматривалась в Регину и мысленно поражалась ее изменениям. Она всегда была особо притягательной, но сейчас… Черт. Кажется, на ее фоне любая голливудская звезда будет блеклой поганкой. Миловидное лицо с пухлыми губами, курносым носиком и выразительными зелеными глазами. Длинные рыжие волосы подчеркивали дьявольский огонек в глазах девушки. Регина еще в детстве обладала особым поразительным магнетизмом, она мгновенно располагала к себе людей, сейчас эта особенность возросла в разы и ощущалась за километры. Уверена, что в нее многие парни влюблены, а девушки, если не завидуют, то хотят хоть немного быть похожей на Регину Вяземскую. Ее бешеная энергетика, лучезарная, слегка искривленная улыбка вызвали у меня головокружение. И я решила перевести взгляд на ее новую подругу Виту.       Мы раньше однозначно не пересекались. Бартенева была другой, совершенно противоположной Вяземской. Если при взгляде на Регину ощущался жар, то от Виты проникающий в самые потаенные уголки души убивающий холод. Ее светло-русые волосы едва достигали плеч и неплохо подчеркивают изящную шею. Можно не сомневаться, Вита Бартенева вполне может составлять конкуренцию Регине Вяземской по красоте. У Виты очень красивое лицо с выраженными скулами, большим ртом с пухлой нижней губой и острым подбородком. Ее тонкие, аккуратные брови нахмурены, но во взгляде серых глаз не было никакой заинтересованности. Впрочем, может она не видит во мне ничего. Глупо, но взглянув на ее довольно выразительные плечи и худые руки, я почувствовала и зависть, и ревность. Она и Регина подходят друг другу как подруги. Уверена, стоит им появиться на публике, взгляды прикованы только к ним и все софиты обращены в их сторону. А я… Складывалось ощущение, что мое присутствие будет абсолютно незаметно в компании этих девушек.       Я грустно взглянула в зеркало поблизости. Задумчивый взгляд цеплялся за детали внешности, медленно блуждал по лицу, задерживаясь то на зелено-голубых глазах, то на впалых щеках и грубых скулах, то на потрескавшихся тонких губах. Ничего красивого не было ни в бледной коже, ни в крупном носе с горбинкой, ни в густых бровях. Обычные тусклые темно-каштановые волосы средней длины с посеченными кончиками. Ниже среднего рост, из-за чего лично я сильно комплексую. Именно из-за него мне никогда не светит попасть на танцпол на концерте любимой группы, банально затопчут в толпе. Ладно если бы я была умная, могла бы сойти за простенькую такую зануду-отличницу. Но нет. И даже в спорте никудышная: с моей слабой выносливостью и плохой реакцией лучше держаться подальше от физических упражнений.       Мне нет места в мире таких идеальных девушек, как Регина Вяземская и Вита Бартенева. Подобную красоту увековечивают в картинах, песнях или стихах. Я действительно была непривлекательной, даже глупо сравнивать себя с ними. Регина с ее идеальными формами, тонкой талией и теплым взглядом. Вита с ее безупречной кожей, длинными ногами и изящными запястьями. Куда мне с ними тягаться?       Невольно вспоминаю сестру. Аккуратный наряд, чуть выше среднего рост, чистая кожа, мягкие черты лица, длинные вьющиеся светло-русые волосы. Похожа на милого ангелочка. Само очарование, само превосходство, само совершенство. Полная противоположность моему угрюмому облику.       В голове возникает глупая мысль: а скучали бы мои родители за мной, умри я в той жуткой автомобильной аварии? Я же не она, не Вера Елагина. Не гордость родителей, не подающая надежды ученица, не студентка с возможностью получения красного диплома, не отзывчивая подруга с кучей преданных друзей. Кто-то скучал бы по мне, умри я однажды?       — Эй, ты о чем там задумалась?       Я испуганно посмотрела на девушек. Они отвлеклись от своих приготовлений и пристально смотрели на меня. Не хотелось делиться с ними мрачными мыслями. На лице появилась вымученная улыбка, скорее, думаю, больше похожая на гримасу боли. Регина явно что-то заподозрила, но нетерпеливая Вита вынудила ее вернуться к макияжу.       — Хочешь потом тебя накрашу? — предложила Вяземская, уже не отвлекаясь от лица подруги.       — Если сама хочешь. Вся в твоем распоряжении, — безразлично ответила я, вновь пристально наблюдая за ними.       Регина ловко находила в своем огромном косметическом арсенале нужные средства. Вита же продолжала объяснять что именно ей хочется получить в итоге и, судя по уверенному взгляду Вяземской, она доверилась настоящему мастеру. Этому я всегда завидовала. Мои познания, как и сама косметичка, в макияже ограничивались: немного дешевой тоналки, нейтральные тени на веки и неброский блеск для губ. Всегда хотелось уметь творить чудо со всеми этими штуками, но так толком не смогла во всем разобраться. Но вот Регине это давалось легко. Легкими движениями она наносила на лицо подруги основу под макияж и румяна, вероятно потом перейдет к теням и помаде. Вита нетерпеливо ерзала и вздыхала.       — Да тише ты, Бартенева, а то в глаз попаду, — ища что-то во многообразии косметики, небрежно разбросанной по кровати, бурчала Регина. — О, Ась, если не сложно, зайди на ноуте на мою страницу и включи музыку, а то скучно в тишине сидеть, — не поднимая голову, попросила она меня и я послушно подвинулась к журнальному столику, где лежал ее ноутбук.       Я провела мышкой и экран зажегся. Сердце предательски дрогнуло. На обоях стояла невероятно забавная фотография: Регина, Вита и двое парней. Один из них скорчил неадекватную гримасу, второй улыбался во все тридцать два белоснежных зуба. Бартенева явно смеялась, а Вяземская томно смотрела прямо в камеру. Чему я собственно удивляюсь, моя подруга всегда была общительной и дружелюбной, неудивительно, что у нее много друзей и стоят такие вот фото. Она не я, не зануда, предпочитающая компанию сериалов, еды и темноты собственной комнаты.       Стоило мне открыть ее страницу в соцсетях, как прозвучали подряд несколько уведомлений. Мне было неприятно, я вторглась во что-то очень личное. На аватарке у Регины Вяземской стоял ее красивый портрет, минимум личной информации, около пяти сотен друзей в списке, каждый второй пост на стене — это фотографии с друзьями и висело около двенадцати непрочитанных сообщений. Не успела я включить музыку, как раздалось новое оповещение и в углу аккаунта засветилось сообщение. Даже не взглянув на содержимое присланного, поспешно отодвинулась от ноута.       — Не прочтешь, что там написано? — спросила Регина, прикусив губу и старательно что-то наводя на лице Виты каким-то карандашом.       — Все читать? — неуверенно спросила я. Мне вовсе не хотелось вторгаться в ее личную жизнь и читать переписки. Тем более, хоть мы и были знакомы еще в школе, но сейчас не так близки, чтобы позволять такое. Или нет?       — Не. Найди диалог с Русланом и… Как же его… Вит, как зовут Шельку? — убрав руки с лица Бартеневой, спросила она.       — Гриша Чадеев. Руслан на английском, кстати. Он же у нас особенный, — ответила Вита, посмотрев на меня.       Они продолжили наводить красоту, а я села в удобную позу лотоса на полу и приступила к чтению переписок. Среди диалогов найти нужных парней было легко. Они были практически в самом начале списка сообщений. К слову, именно от этого Гриши, который вместо фотографии поставил на аватарку какого-то странного и безумного мультяшного персонажа, и было новое сообщение.       — Гриша спрашивает, придешь ли ты с Витой, а Руслан прислал лишь смеющийся смайлик на присланный тобой мем.       — Грише напиши так: мы ничего не пропускаем. И скажи, чтобы ждал нас возле углового на своей крысе, — не отвлекаясь от процесса, диктовала Регина.       — Углового? Крысе? — переспросила я, быстро печатая сообщение и даже представления не имея о чем идет речь.       — Потом отвечу на все твои вопросы. Руслану просто напиши «скинь адрес». И спасибо. Ах да, переключи песню. Нудятина какая-то, — хихикнув, добавила Вяземская.       Я сделала все в точности как она сказала. К моему удивлению, Руслан, чей статус «был в сети в 13:06», хотя на часах уже было начало четвертого, ответил моментально. Я прочитала адрес, девушки многозначительно хмыкнули, но никаких комментариев не дали. Хоть и хорошо знала родной город, даже представления не имела в каком районе была указанная улица. Незнакомый мне Гриша ответил намного позже, в то время Вита была уже полностью готова. К тому моменту у меня получилось бегло просмотреть их страницы и прийти к выводу, что мистер улыбка — Руслан, а местный Джим Керри — Гриша. Первый ничего о себе на странице не рассказывает и изредка делает репост интересных статей себе на стену, а у второго — профиль захламлен всем подряд.       Вита вскочила с кровати после торжественного «смотри и хвали» от Регины. Она в мгновение ока оказалась возле зеркала и любопытно, предельно внимательно рассматривала собственное отражение. К слову, я была права. Регина Вяземская действительно имела талант. Иначе как объяснить, что макияж Виты был в точности таким, каким она его желала, но при этом был настолько красив, что у меня даже дух перехватило.       — Очень красиво, — отозвалась я, когда Бартенева повернулась к нам. Она робко улыбнулась и потянулась к телефону.       — Итак, новый клиент. Ваши пожелания? — Вертя в руке палитру теней, игриво спросила Регина. Она, потянула меня за руку на кровать. Вита же профессионально позировала с телефоном возле зеркала. — Это для подписчиков, она блоггер. Уже, кстати, почти сто тысяч, — без какой-либо язвительности, с явной гордостью за успехи подруги, объяснила Вяземская, проследив за моим взглядом. — Так, что ты хочешь?       Я пожала плечами и ответила:       — Без понятия. Доверюсь твоему вкусу.       — Мило. Что же, тогда попробуем тебя удивить.       Регина довольно быстро перебрала свою косметику, отобрала видимо то, что будет использовать на мне. Легкая дрожь прошлась по моему телу, но вовсе не от недоверия к подруге. Скорее, это было желание поскорее увидеть результат. Чтобы отвлечься, я решила сразу перейти к вопросам.       — Может посвятишь во все? Руслан, Гриша, угловой, крыса? Я нуждаюсь в подробной инструкции.       — Тише-тише, я во всем признаюсь, детектив, — отшутилась Регина и нанесла на мои щеки какой-то крем, возможно тональник. — Чаще всего мы тусуемся с Шелли, он же Гриша, и Русланом.       — Шелли?       — Вермишель. Это длинное прозвище, поэтому Шелли. Увидишь его и поймешь почему. — Сзади раздался приглушенный смешок, конечно Вита понимала о чем речь. Регина продолжила тем временем. — Он ненормальный. Творит такую херню, столько раз приходилось его в больницу с переломами тащить. Жутко. Но смешно. На будущее, он всегда голоден. Так что, если у тебя припрятан или имеется в кармане хоть малюсенький батончик, придется с ним делиться. Иначе обида на всю жизнь.       — Учту.       — Что еще о нем рассказать… Так сложно выделить главное. В общем, познакомитесь и ты все сама поймешь. Он простой, точно подружитесь. А вот Руслан, с ним сложнее.       — Можно я? — Вита резко прыгнула на кровать, рядом с нами. Я от неожиданности ойкнула. Никогда бы не подумала, что она такая резвая. Регина кивнула, тихо подпевая ритмичной попсовой песне. — Руслан Бернес. Обязательно ударение на второй слог, он тебе об этом сразу заявит. Раньше, чем «привет». Кретин, короче, редкостный. Наглый, противный. Идиотское чувство юмора. Завышенная самооценка. А я только начала, понимаешь? — произносит Бартенева и делает один большой вдох. Я молча киваю. — Все сходят с ума, воспринимая его мерзкую ухмылку обворожительной. Ой, а эти милюсенькие ямочки на щечках! — она кривит голос и морщится. Регина подавляет смешок. — У него есть талант. Он выводит меня из себя! Мозгов нет, думает только одним местом, болтает без умолку. Подведем итоги. Как тебя… Ася? — Вита прищурилась, я неуверенно подтвердила имя. — Подведем итоги. Руслан Бернес — болван и мудак. Finita la commedia!       — Ого. Подробно. Эм, спасибо? — неловко протянула я.       — Обращайся.       — Она так злится, потому что он не пришел на свиданку с ней, которую сам же и назначил. И не хочет верить, что это я ему запретила. Долгая история, — слегка смеясь после каждого недовольного вздоха Виты, уточнила Регина.       — Запретила?       — Она права, он мудак. Разбивает сердца наивных дурочек, хлеще меня. А мне не хотелось видеть ее в слезах, да и в тюрьму за убийство идиота сесть не привлекательное будущее.       — Мудак, — еще раз оскорбила парня Вита и закатила глаза.       — Просто любит головы морочить всяким влюбленным дурам. Они строят себе сладкое будущее с ним, а он по их мечтам на бульдозере проезжает. Вот о чем я. Поэтому, в знак солидарности с другими бабами, считаю его мразью. Но он все же мой друг. Поэтому и терплю этого придурка.       — Окей, поняла. Значит, Руслан казанова, а Гриша безумец. Интересная компания.       — Они тебе понравятся, поверь мне, — положив руку на мое плечо, заверила Регина.       — Крыса? Что за крыса у Гриши?       — Лучше Шелли. Его Гришей мало кто называет. Не бойся, крыса не в прямом смысле. Ни за что не догадаешься, — она тихо смеется. — Я так его форд называю. Он дал ему имечко в честь той крысы из мультика про черепашек-ниндзя. А зачем мне запоминать это, если можно просто сказать крыса и все поймут о чем речь, — быстро объяснила Вяземская, вооружаясь тушью. — Угловой же просто магазин на углу. Мы там заправляемся перед бухичем. Нельзя же прийти без своего и в трезвом состоянии.       — Подожди, а Гриша, ой, Шелли тоже пьет? А как же тогда форд? Или как, что, я запуталась, — с трудом выдерживая процесс нанесения туши на мои ресницы, пробубнила я.       — Да не, когда как. В общем, не беспокойся. Мы не нарушаем те правила, где можем рискнуть жизнью.       — Но другие нарушаете?       В ответ я лишь услышала легкий смех. Регина с непоколебимым спокойствием взглянула на меня. Я зажмурилась и попыталась вспомнить другие свои вопросы. Но в голову не приходило ничего толкового. Мне хотелось влиться в их компанию, хотя все еще рвалась к своему прежнему закрытому, отшельническому образу жизни. Но ничего же страшного не случится от одной вечеринки? Ничего же?       — Еще вопросы? — вежливо поинтересовалась Вяземская. Не дождавшись ответа, она сделала еще пару штрихов над моим макияжем. — Кажется… Да, все, готово. А теперь дайте мне себя привести в нормальный вид!       — Выглядит великолепно, — сказала я, взглянув в зеркало. Казалось, будто Регина слепила из меня совершенно другого, по-настоящему совершенного на внешность человека. Вот уже и мое угловатое лицо не кажется таким уж нелепым. Да и глаза красиво были обрамлены пастельными тенями. Я никак не могла отвести взгляда, но все же решила, что стоит отойти от зеркала.       — Это точно, — подтвердила Вита, вкрадчиво взглянув на меня.       Еще полчаса где-то мы просидели в ожидании Регины. Я успела написать маме сообщение, чтобы она не волновалась лишний раз, получше изучить плейлист подруги, запомнила каждую особенную мягкую игрушку, оставленную на комоде. Также помогла Вите выбрать фотографию получше, хотя, признаться, не видела в тех пяти фотках никакой разницы. Попыталась, но так и не смогла, разглядеть названия журналов в углу, выглядывающих из-под кровати. Уделила внимание и стене, украшенной различными фотографиями. Помимо родителей, там была парочка полароидов и с другими друзьями Регины, не только уже заочно знакомой компанией.       Когда же Регина была готова, мы втроем покинули ее квартиру. Я даже не представляла, что же ждет нас этим вечером. Но раз уж решила следовать словам сестры, то начну именно с этого вечера. Впрочем, глупо отрицать что по этому течению мне было приятно плыть. Тем более с подругой детства. Да и Вита вполне приятная. Первое июня — может неплохой день, чтобы немного разбавить свою заурядную, неспешную жизнь хоть каким-то всплеском энергии.