Поворот направо

      Подсвеченные экраном телефона на минимальной яркости буквы на листе бумаги превращались в яркие образы в моем воображении. Откровения сестры превратились в какой-то ситком, только вот совершенно не комедийный.       Я была телезрителем. Сидела на лавочке за камерами в темноте. А передо мной в свете прожекторов отыгрывались эпизоды из жизни сестры.       Эпизод первый. Аплодисменты. Под оптимистичную музыку Вера появляется в центре декораций, полностью скопированных с ее комнаты. Она нежно улыбается, убирает свои распущенные волосы назад и поправляет любимую джинсовую юбку до колен. Неожиданно в комнату вбегает мама, на голове бардак, в правой руке какая-то тетрадь, а вторая сжата в кулак. Вера наигранно хлопает и раздается закадровый смех. Мама ругает ее за неправильную интерпретацию персонажа из повести, требует переписать так, чтобы учительнице понравилось и она поставила высший балл. Вновь смех. Конечно, со стороны это кажется глупой придиркой. Из глаз сестры брызнули слезы и она пообещала матери исправить сочинение. Но стоило той выйти за дверь, улыбка исчезает с лица Веры, рыдания прекращаются, она рвет тетрадь и обессиленно падает на пол. Мама так и не узнает, что в том персонаже, в его характеристике, сестра спрятала тайный смысл — в сравнениях она передала всю свою любовь и признательность матери, ведь у нее были общие черты с образом из повести. Вера не уверена, что у нее получится написать сочинение получше…       Эпизод второй. Обычный класс в школе. Ученики разбросаны небольшими кучками и болтают о всякой чепухе. Вера сидит на первой парте, прямо возле стола учителя, и читает книгу. Это так кажется на первый взгляд. На самом деле она то и дело поглядывает в сторону своих одноклассниц и подслушивает их щебет о предстоящем празднике, о том, что позовут всех своих друзей, о том, как им будет весело. Зал сочувственно вздыхает, как только становится понятно, что туда идет весь класс, но не Вера. Она и хочет, и может, но не станет. Ведь скоро важная контрольная по истории, ей нужно хорошенько подготовиться, чтобы получить хорошую оценку.       Эпизод третий. Возвращаемся в комнату Веры. На кровати сидит отец и потирает рукой лоб. Сестра сидит за столом с безразличным лицом, а мать ругает ее за пропущенную из-за болезни контрольную, четверку за устный пересказ и нежелание участвовать в городском спортивном соревновании. От Веры никакой реакции: она доблестно выдерживает недовольство матери. Спустя какое-то время они уходят, а сестра устало падает на кровать и прячет лицо в подушку. Но вот неожиданность: на сцене новое лицо. В комнату забегаю я, восьмилетнее гиперактивное чудовище, и начинаю докапываться до нее, мягко тыкая пальцами в ее спину. Вера поднимает голову и наигранно улыбается. Люди за кадром умиляются, а сестра продолжает играть роль девочки, у которой все хорошо.       От этих картин у меня закислило во рту. Хотелось бы винить кого-то в том, что Вера не могла ни с кем поделиться своими переживаниями, кроме как написать их неровным почерком в дневнике. Но некого… Как сама писала сестра: родители хотели как лучше, пытались наставить ее на правильный уклад жизни, ставили перед ней цель добиться лучшей жизни, а для это нужно учиться, стараться, трудиться. Сама Вера винила лишь себя. Ей хотелось быть лучше, хотелось… Лишь ближе к двадцатилетию она поняла, что не знает зачем или хотя бы для кого только так старалась. Сама-то Вера Елагина не видела в том, чего добилась и что умела, никого счастья. Даже наоборот. Сплошные страдания и трата нервов. Радость от отличных оценок и гордость после похвалы учителей исчезала спустя пару минут, а вот чтобы это получить сестра могла несколько недель изводить себя. Стоило ли это того?       Она пыталась поговорить с отцом и матерью о том, что хочет сменить специальность, что не уверена в своем будущем, что желает чего-то иного и большего… Но разговор так и не случился. Вера боялась недопонимания матери и безразличия отца. Она так и не сказала о том, что ее беспокоило. Кто знает, может если бы у Веры получилось обсудить хоть немного этот вопрос, она еще была жива…       Закрыв дневник, мне захотелось подышать свежим воздухом. Я слегка приоткрыла окно, опустила его буквально на сантиметр, и приложилась лбом к стеклу. Зубы застучали, как в блендере, но это меня даже успокаивало. Глаза слипались от усталости, но разум генерировал все новые и новые вопросы, не давая ни секундочки отдохнуть ни себе, ни мне. Вера боялась открыться даже нашим родителям — это первая трещина? Или одна из тысячи? Ведь я еще только в начале ее дневника.       Могу ли я сама довериться отцу, матери, или хоть кому-нибудь?       Нет.       Да, могу признаться в какой-то чепухе или лишь слегка открыть свои чувства. Но полностью выложить свои причины ежедневного беспокойства не могу. Даже в голове не получается представить такую возможность. Почему же открыться другому человеку, даже близкому или родному, так сложно?       При этих словах на глаза навернулись непрошеные слезы, но я, нетерпеливо смахнув их с ресниц, упрямо продолжила смотреть в непроглядную ночную тьму. Никаких машин, кроме нашей, на дороге не было. Не лаяли собаки. Даже птицы и сверчки хранили молчание. Ветра нет, дождя тоже. Звезд не видно, как и самой луны. Видно прячутся за облаками.       Я втянула глоток воздуха и, резко развернувшись, тихим голосом спросила:       — Как вы все познакомились? Когда ты с Региной впервые встретился?       Мне необходимо было сменить тему; желание спать растворилось в летнем воздухе.       — Как и все. Случайно пересеклись компаниями в городе, первое время не общались, потом стали чаще встречаться, общаться на общих местах. Сама знаешь, в городе не так много вариантов, где можно посидеть без упрека стариков и с возможностью выпить.       Ответ ожидаемый, но мне хотелось деталей. Нужно было перебить мысли о сестре чем-то более радостным. Печали и своей хватает.       — Расскажи. Мне. Подробности.       Упрямо продолжила я, слегка повысив голос, выделяя каждое сказанное слово.       — Какие именно подробности ты хочешь узнать? — Руслан устало помассировал висок. — Как познакомились Регина с Витой или с Шелли не знаю. Шелли знает Виолетку еще с малых лет, просто повода для общения не было.       — С малых лет?       — Они живут на одной улице, буквально через пару домов. Хочешь или не хочешь, а соседей за двадцать… Примерно, двадцать лет узнаешь.       — Примерно? Почему примерно?       — Сколько по твоему лет Шелли? — раздраженно фыркает Бернес и закатывает глаза.       Я поворачиваюсь и смотрю на заднее сиденье, где тихо-мирно спит троица. Внимательно вглядываюсь в лицо Гриши, пытаясь рассмотреть хоть какие-то признаки возраста: морщинки, щетину, седые волоски в завидной шевелюре. Но в полутьме отыскать их сложно, даже невозможно. К тому же, Чадеев наполовину спрятал свое лицо под пледом.       — Сдаюсь.       — Ясно, — насмешливо протянул Руслан. — Через пару недель двадцать три стукнет. Скоро пенсию будет оформлять.       — Пару недель… Пару недель? — переспросила я, вспоминая у кого еще ожидается праздник. — А раньше Регины или позже?       — Раньше на три дня.       — Запомнить бы, но я уже почти забыла.       И это была чистая правда. Признаться, я, практически до переезда к отцу, никак не могла запомнить какого именно числа родилась моя лучшая подруга. Вечно путала пятнадцатое или семнадцатое. Хорошо, что Регина не сильно обидчивая и даже в шутку воспринимала мои особые отношения с числами. Зато теперь, я, практически со семидесяти пяти процентной уверенностью, могу заявить, что Регина Гаврииловна Вяземская родилась семнадцатого июня. Или все же пятнадцатого? Черт…       — Ладно, это выяснили. А как их путь с твоим соединился?       — Какая же ты приставучая…       — Не начинай. Я ради тебя стараюсь, — неожиданно бойко парировала его наглость я.       — Чего?       — Сам подумай. Вон святая тройка спит и сладко посапывает, еще и я тут рядышком задремлю… Ты же сам в крепкий сон погрузишься. А тебе нельзя, за рулем же.       Я закончила свое объяснение и уверенно смотрела прямо на Руслана. Сперва парень нахмурился и сжал губы, затем широко распахнул глаза и приоткрыл рот, а после и вовсе до моих ушей дошел звук похожий на тихий, сдавленный смех.       — Окей, ты победила. Тогда сыграем в игру, раз на то пошло…       Этих слов было достаточно: уверенность потухла, на смену пришло напряжение. Мне мгновенно вспомнилась прошлая игра, еще на том неполноценном для нашей компании бухиче, где я так и не смогла ответить ни на один вопрос Руслана Бернеса.       — Неужели испугалась? — спросил парень, нагло усмехнувшись.       — Сперва объясни в чем суть, я не буду соглашаться на непонятно что.       — Все просто. Один вопрос твой, один — мой. Пропускать можно лишь раз за очередь. Не захотела отвечать на первый вопрос, значит на второй обязана.       — Ага, и ты будешь одни и те же странные вопросы задавать.       — Кажется ты уже хорошо меня знаешь. Окей. Впишу в правила запрет на одинаковые вопросы. Так что, сыграем? — Руслан окинул меня еще одним из своих коронных игривых взглядов и сбавил газ.       — Рискну. Но первый вопрос мой. — Бернес махнул в мою сторону пальцами и я восприняла этот жест как разрешение начать странную игру. — Как и когда ты познакомился с Региной, Витой и Шелли?       — Сразу трое? Это не читерство?       — Извини, в правилах не указано, — хихикнула я и чуть приблизилась к водительскому сидению, чтобы уж точно не пропустить важной детали.       — Скоро ты превзойдешь своего учителя… В моем лице, разумеется, — вполне дружелюбно ответил он. — Начну с Шелли. С ним играли вместе в футбол до его травмы. Он был более серьезно настроен тогда на игру, для меня это развлечение на пару минут. После того как Шелли уже не мог бегать за мячом, он стал чаще мелькать в компании моих друзей, так как большинство его друзей уехали, слились или уже женились. Правда общего у нас ничего, у меня был период, что особо говорить ни с кем не хотелось, и у него тоже. Вот и сидели где-то молча, изредка какую-то херню обсуждая. Кажется все. Ничего интересного.       — Серьезная травма была?       — Это до сих пор для него больная тема. Так… Вита или Регина. Начнем с Виолетки, — смакуя это навязанное прозвище, продолжил Бернес. — По сути опять же, общая компания. Одна из бывших, кажется самая долговременная, но могу ошибаться, была то ли одноклассницей Виолетки, то ли вместе в какой-то кружок ходили. Не помню. Случайно встретились в торговом центре, потом вместе прошлись. Они там бабскую фигню обсуждали, зря только таскался за ними. Собственно, в тот вечер я с ней и расстался…       — Да-да, плевать. Ближе к Вите.       — Ты ранила мои чувства! Может это была моя первая любовь, а ты вот так с ней! — вредничал Руслан. На миг его невозмутимое лицо скривилось в гримасе неестественной боли. — Собственно, тогда мы с Витой познакомились, в друзья добавились, но не общались. Спустя, не скажу точно, месяца два, я уже с другой девушкой…       — Дай угадаю, следующей бывшей?       — Из тебя плохой слушатель, — недовольно пробурчал он в ответ. — Не угадала. С моей одноклассницей, только спустя время она стала бывшей. Так что, не угадала. Не отвлекай и слушай. Мы гуляли по центру, она увидела знакомую, это и была Регина. В общем, моя одноклассница в тот вечер как-то совсем душнила, бесила, поэтому я в основном с Региной и еще какой-то ее подругой, то ли Кариной, то ли Катей, общался. Потом стандартно: в друзья, парой фраз обменялись. Затем она уже мой номер где-то сама раздобыла, до сих пор для меня загадка кто ей его дал. Пару раз Регина позвала, потом несколько раз я. А затем, кажется, где-то чуть больше года назад, так получилось, что мы с Региной договорились встретиться. Опять же, от скуки полной. Я был с Шелли, она с Виолеткой. Собственно, дальше все понятно. Все знакомы друг с другом, поэтому такой компанией чаще всего и встречались.       — Значит вы по сути немногим больше года общаетесь?       — Примерно.       — Хорошо, спасибо, что посвятил. Задавай свой вопрос. Только, прошу, без твоих этих сложных формулировок и двойных смыслов, — взвыла я, вновь вспоминая предыдущий опыт в «правда или действие».       — Уже который раз иду я тебе на уступки, — хитро улыбнувшись, подметил Руслан. — Вопрос мой такой: почему за все это время, что мы так или иначе провели вместе, ты ни разу не общалась с кем-то из родителей? Регина почти каждое утро и перед сном обменивается парой фраз с мамой, Виолетка за пару часов хоть раз или два отпишется родителям, Шелли с сестрой мелкой общается каждую свободную минутку и даже за рулем. Я сам хоть редко, но уже порядка десяти сообщений точно отправил отцу, что жив и цел.       — Не люблю общение, в целом. С учетом моего последнего года… — непроизвольно я погрузилась в легкую пелену воспоминаний былых дней. Встряхнула головой и продолжила. — Удивительно, что я сейчас с вами. Регина сама позвонила. Если не она, сидела бы я дома, листала с безразличным листом ленту твиттера и винила кого угодно, но точно не саму себя, в однообразии будней. — Я посмотрела на Руслана, прервав свой ответ, ожидая какой-то реакции. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, в остальном казался расслабленным для такой ответственной роли водителя. И, кажется, его совершенно не интересовала причина моей апатии. — Просто интересно, а каким был бы второй вопрос?       — Ты уже решила на этот отвечать. Не увиливай.       — Ладно-ладно. Ох. — раздраженно фыркаю и в голове представляю максимально безобидный ответ. — Мы сейчас не в самых близких отношениях. Папа занят предстоящим рождением ребенка, а мать… — мне вспоминаются вновь самые неприятные дни из той жизни до моего побега, из родного, но теперь совершенно чужого, дома. — В кое-чем мы с ней очень похожи. Вера и папа очень общительные, чувственные, открытые. Ну… Или умеют таковыми казаться, — нахмурившись, осеклась я, вспоминая иной образ сестры из дневника. — А мы с мамой довольно закрытые. Не умеем общаться, особенно друг с другом. Поэтому, даже до смерти Веры, практически не общались. Сухие доброе утро или удачи в школе, на работе. За семейным ужином молча сидим, пережевываем еду. У нас нет общих тем, интересов. Она думает об одном, я о противоположном. Из-за этого очень часто ругаемся. Может, мать и хочет как лучше, но делает это в слишком резкой манере. — голос дрогнул, почему-то мое изначальное желание дать максимально сухой и хладнокровный ответ дало где-то осечку и вот я уже изливаю накопившуюся боль парню, который, кажется, даже не слушает меня. — В общем. Я редко ей пишу, потому что знаю, стоит мне написать подробности и начнется лекция о том, как все плохо, чем все закончится и к каким последствиям все приведет. Не хочу слушать нотации. Я сорвусь, начну хамить, психану. Буду злая. Еще и ей испорчу настроение. Затем вам достанется. Она знает, что я жива. Я знаю, что она в порядке, в какой-то степени. Этого нам достаточно. Не умеем мы быть честными друг с другом.       — А ты пыталась с ней об этом поговорить?       — Ха, — неожиданно хохотнула я, повернулась и посмотрела через плечо на спящих друзей. Не разбудила, это хорошо. — Все эти разговоры приводили к громким ссорам, постоянным упоминаниям где я накосячила и в чем. И там уже меня тоже остановить невозможно, говорю не обдумав толком. Мы пытались жить мирно, но единственный вариант нашего совместного существования в тишине и покое состоит в том, чтобы мы максимально избегали общения. Между прочим, это уже два вопроса, — выждав паузу, подметила я и закусила губу. — Теперь моя очередь. Меня уже предупредили о твоей популярности, о том, как ты разбиваешь сердца наивным девушкам… А тебе разбивали сердце?       — Все же не дает тебе покоя моя личная жизнь, — расплывшись в самовлюбленной улыбке, тихо протянул Руслан. — Оставлю это в тайне, на десерт. Не заслужила еще такого доверия, — Бернес мельком перевел взгляд с дороги на меня и в его глазах читалось абсолютное спокойствие, словно он был уверен, что более каверзного вопроса я придумать не смогу. — Другой вопрос.       — Просто ты скучная личность, сложно к тебе подобрать вопросы, — огрызнулась я, пытаясь скрыть свое поражение. — Ладно, ладно, ладно, другой вопрос… Почему именно гитара? Хотя, кажется, я знаю ответ.       — Ты плохо меня знаешь, Елагина, — гордо заявил Бернес назвав меня по фамилии. От такого обращения я обомлела.       — Ася… Не нужно по фамилии.       — Агнесса, говоришь? — издевательски продолжил гнуть свою линию Руслан.       — Ах ты так! Ладно, Бе́рнес.       — Агнесса Елагина. Ну и имечко у тебя, конечно.       — Не увиливай от ответа, Руслан Бе́рнес! — сжав кулаки, буркнула я, уже желая поскорее закончить с этой глупой игрой, а то и вовсе прекратить общение с этим кретином.       — Смешно же ты злишься, — широко улыбаясь, добавил парень, но спустя пару секунд вновь принял непоколебимый, расслабленный вид. — Родители так познакомились, учились у одного преподавателя. Вот и я решил отдать дань этому. Правда, из меня такой себе ученик. Прогуливал уроки в музыкалке, ругался с учителями, опаздывал на экзамены. Гитару отец подарил, это единственный подарок, который я принял за долгие годы.       — А петь там же научился?       — И да, и нет. Пару уроков вокала пришлось посетить для галочки, а так, просто умею. Как-то неловко мне на этот вопрос отвечать, — поёрзав на водительском сидении, признался Руслан. — Это, кстати, тоже два вопроса. Счет равный.       — Черт.       — Сложно уследить, да? — понимающе согласился он и замолчал. — Повышаем ставки. С кем, из присутствующих, ты готова заняться сексом?       — Эй! Ужасный вопрос.       — Вполне естественный. Мы не обговаривали запретные темы, так что… Жду ответа.       — Беру право другого вопроса.       — Как знаешь, — лукаво ответил Руслан. — Если бы мы не были знакомы, случайно встретились, не важно где, когда и как. Хотя нет, на такое ты точно не ответишь.       — Тогда лучше и не спрашивай, — испуганно пролепетала я, ожидая еще более интимного вопроса. И ведь знала же к чему может привести эта игра!       — Нет, теперь я точно хочу услышать ответ. Так вот, при указанных условиях, мы случайно встретились с тобой. Ты, соответственно, знаешь обо мне только то, что я тебе расскажу. Не знаешь о разбитых сердцах и прочем, что наши подружки-милашки наплели…       — Мне уже не нравится этот вопрос. Можно я на прошлый отвечу?       — Окей, отвечай на предыдущий.       — Серьезно? — удивленно воскликнула я, не ожидая такого разрешения.       — Почему нет, они схожие, — пожал плечами Руслан. — Так с кем бы ты переспала из нас?       — Эм… — прикусив язык, замялась я с ответом. В голове начала перебирать удачный вариант. Может назвать Регину? Мы подруги, она поймет мой выбор. Но нет, тут может быть подвох. Руслан надумает какой-то скрытый смысл и вновь я буду краснеть. Вита? Нет. Она прелесть, но мы еще не так знакомы, чтобы мне хватило смелости назвать ее имя. Шелли? Хороший вариант, но кто знает о чем подумает Бернес, услышав это. Как потом смотреть в глаза Грише буду? — С тобой, — на одном дыхании выпалила я, надеясь, что такой ответ он примет не как шутку. Хотя это наглая ложь. Абсолютная, чистейшая в своей природе ложь. Руслан Бернес последний человек из присутствующих, с кем я согласилась бы переспать.       Бернес сбавил газ и повернул голову в мою сторону. В его напряженном взгляде читалось: «Думаешь я поверю в эту чушь?». Но я молча и нагло продолжала смотреть на него, даже не думая менять свой ответ. Какое-то время мы играли в гляделки. В конечном итоге, почувствовав что машину немного клонит на встречную полосу, Руслан, явно нехотя, отворачивается. Он неровно дышит, постукивая пальцами по рулю. Думает принимать ли мой ответ.       — Врать же нельзя, — сдавленно пробурчал он под нос.       — А я и не вру, — смело, нагло и очень глупо гнула я свою линию. Пускай думает так. Пускай. Только вот мне это зачем? Себя я убеждаю, что так потешу его эго и это лучший вариант избежать подобных вопросов в дальнейшем.       — Уверена, что это правда?       — Я не нарушаю правила.       — Докажи.       — Ха, ага, щас! — неожиданно возмутилась я. — Мы не в правду или действие играем. Только вопросы. Ничего доказывать я не обязана.       — Уже доказала.       — А?       — Задавай свой вопрос.       — Что, подожди. Эй! — от резкой смены разговора меня укачало. Шестеренки в голове шумно закрутились, пытаясь уловить то, чем же именно я доказала Бернесу свой ответ. Свой лживый ответ. — Ладно, сам напросился. Хет-трик. В чем заключается?       — Следующий.       Я довольно улыбнулась. Знала, что именно так он ответит. И была к этому готова. Вини только себя, Руслан Бернес, в моей наглости. Я жадно втянула глоток воздуха и резко обрушила свой следующий вопрос на парня:       — В чем проблема твоих отношений с отцом?       — Я не буду отвечать на этот вопрос.       — Правила.       — Я все сказал.       — Нет, ты сам предложил игру. Сам придумал правила. Я отвечала честно. Так что, вперед.       — Ты… — возразил Руслан и слегка съежился. — Ты сама нарушила правила и я сделал вид, что поверил твоему глупому отвечу. Тоже мне, думала перехитрила.       — О чем ты?       — Хочешь получить ответ на свой вопрос, сперва скажи правду на мой. С кем из нас ты бы занялась сексом?       — Я уже ответила, — я упрямо наставила на своем.       — Ага, тогда объясни свой ответ. С чего вдруг я?       — И не собираюсь.       — Врешь тогда.       — Да чего ты меня так бесишь?!       — Взаимно, Елагина.       — Ой, можно подумать мое объяснение тебе так важно!       — Может и важно. Тебе откуда знать что у меня в голове? Ты даже не знаешь свою сестру, а тут вообразила себя знатоком других людей, — разъяренно прошипел Руслан.       — Что?       — Ты даже Регину не знаешь. Думаешь вернулась спустя полтора года и все в порядке, как и было раньше? Разве друзья так поступают? Разве исчезают без следа в один прекрасный день? И я сейчас не о друзьях-однодневках. Вы с Региной сколько лет были вместе, сколько лет знакомы? А потом ты сбежала и перестала отвечать на ее сообщения? Что теперь, вернулась? Надолго? Или до первого поворота… Поворота направо?       — О чем ты?       Я потрясена. Не могу даже разобраться в собственных мыслях. Что Бернес имеет в виду? Я понимала, но всячески отказывалась принимать эту простую истину.       Нельзя исчезать из жизни друзей без предупреждения. Я понимала и понимаю это. Но разве могла иначе? Разве я так была необходима кому-либо, в особенности Регине? У нее все прекрасно, друзей полным-полно, забот достаточно. Я разве играю важную роль в ее жизни?       — Я не хочу продолжать игру.       — Взаимно, — ответил он мне и мы замолчали. Напряжение в воздухе осталось, хотя мы и старались даже тише дышать.       С мрачными мыслями я отвернулась к окну. Губы дрожали. Хотелось почему-то заплакать. Мне никак не удавалось выкинуть из головы слова Руслана. Меньше всего на свете я хотела причинить Регине какую-либо боль. Но тогда, полтора года назад, прекратить общение казалось единственным хорошим выбором. Мое паршивое настроение, одинаковые серые будни. Нам не о чем было разговаривать. У нее все было хорошо, разве ей нужна хмурая подруга с пассивным общением?       Я прижала к груди руки, пытаясь сдержать подкатывающую к горлу истерику.       Бернес не прав, он точно специально начал эту тему. Не хотел отвечать на мой вопрос, вот и наговорил чепухи. Вряд ли Регина беспокоилась о моем молчании. Да и, наверное, поняла, что я не просто так перестала выходить на связь. Жизнь у нее била ключом. Столько фото, новые знакомства, окончание школы и поступление в университет. Какое ей дело до меня? Ведь так?       За окнами стояла темнота, поэтому увидеть что-либо было затруднительно. Пришлось сильно напрячь зрение, чтобы рассмотреть хотя бы мелькающие силуэты деревьев. Постепенно мимо нашего форда на дороге появлялись и другие путешественники. Но, как бы я не старалась отвлечь себя от гнетущих мыслей хоть чем-то, кроме самой дороги ничего интересного нет. Руслан то ускоряется, то замедляется. Мы быстрее многих, и все же иногда кто-то обгоняет наше старенькое авто. Я провожаю взглядом тех, кого мы оставляем позади. Все это напоминает бессмысленную гонку с ненужной наградой за победу. Знать бы еще куда мы едем.       Незаметно для себя я погружаюсь в сон, хотя и пытаюсь всеми силами сопротивляться. Голова начала гудеть — это мой мозг начал давать сигнал, что мне все же стоит хотя бы пару часиков поспать. На удивление, даже мое беспокойство превратилось в шум на фоне. Сопротивляться у меня уже не было сил и я, едва успев заметить первый солнечный луч, крепко уснула, пообещав себе на последних нотах бодрости обязательно прояснить потом отношения с Региной.

* * *

      Кто-то холодными пальцами легонько тормошит меня за плечо. Я с большим усилием открываю глаза и пытаюсь сфокусировать взгляд на том, кто меня решил разбудить. Потирая рукой глаз, сонным голосом спрашиваю:       — Мы приехали куда-то?       — Мы были бы не мы, если доберемся без очередных проблем, — слышу ответ я и пытаюсь разобраться что же он значит. — Ты что всю дорогу не спала? — с ощутимой заботой интересуется Регина. Сугубо по голосу я поняла кто же так аккуратно пытался меня разбудить.       — Вроде того.       Я широко раскрываю глаза и нелепо выплываю с переднего сидения. Только сейчас до моего сознания доходит, что мы не двигаемся. Оглядываюсь по сторонам. Когда сон окончательно утратил надо мной власть, я увидела настоящую красоту. Такое видела лишь на картинах, так как редко покидала черту бетонных джунглей, а в дороге всегда крепко спала и не особо наблюдала за сменяющими друг друга пейзажами. Сейчас же вокруг меня простиралось бескрайнее маковое поле. Море алых цветов — аж дух перехватило. Ни леса, ни поселков, которые бы его ограничивали. Только горизонт и ни одного облака на небосводе. С трудом верилось, что это взаправду реальная природа, а не картинка из интернета.       До меня донесся тихий бубнеж сбоку и я нерешительно повернула голову к источнику шума. Тут даже идиот поймет почему мы остановились в таком живописном месте…       Из-под капота машины пушистыми пучками шел пар. Рядом стояли и недовольно ворчали Руслан и Шелли. Бернес был явно раздражен, я же надеялась, что это не последствия нашего ночного разговора. А вот Шелли, схватившись за голову руками, тяжело дышал и огорченно кивал головой.       — Серьезная поломка? — спрашиваю я у Регины, которая искала что-то в бардачке.       — Минут пятнадцать стоим.       — А где Вита? — заметив отсутствие нашей интернет-звезды, интересуюсь я.       — Сходит с ума, — прервав свои поиски, отвечает Вяземская и взглядом смотрит куда-то вдаль. Я поворачиваюсь и пытаюсь отыскать то, что так ее заинтересовало. Мое плохое зрение кое-как уловило среди пестрых красных цветов худощавую фигуру Бартеневой. Она махала руками и хаотично передвигалась. Мне казалось будто Вита пытается вызвать какого-то древнего злобного духа. — Здесь сеть не ловит. Парни отправили ее искать сигнал.       — Разумный выбор. А что ты ищешь?       — Тс-с-с, — поднеся указательный палец к губам, прошипела Регина. — Е-д-у, — практически беззвучно, по буквам сообщила она и я улыбнулась. Интересно, Шелли уловил этот сигнал?..       — Ну что, мы тут надолго застряли, — присоединился к нам Руслан. Он игнорировал меня, это было заметно даже для Вяземской. — Еще и дорога не основная, повезет если вообще сегодня кто-то здесь проедет.       — Будем ждать спасения? — уточнила я.       — Вот еще! Берите свои манатки и идете искать помощь. Любую! — громко хлопнув крышкой багажника, воскликнул Шелли. — Я останусь. Может через час получится самому разобраться с радиатором. Черт. И ведь должен же был предусмотреть такой поворот, хотя что тут поделаешь… — ругал сам себя Гриша, устало потягиваясь.       — Я никуда не пойду. Жара! Ты в своем уме?! Потеряю сознание и кто меня тащить будет? Вита? Ася?       — Руслан! — ответил Чадеев и похлопал друга по плечу.       — Хватит с меня того, что вы мои деньги жрете без перерыва. Нет такой девушки, которую бы я на руках носил, — сбросив руку Шелли, прыснул Руслан и облокотился на дверь машины.       — Думаю мы с Витой осилим недолгую прогулку, только скажите куда, — устав слушать споры ребят, сказала я.       — Вдвоем пойдете? — зацепилась за слова Регина. Я кивнула. Она удивленно приподняла правую бровь и кинула злобный взгляд на Руслана. Хм, иногда мне кажется, что Вяземская настоящий телепат!       — Ладно, сидите с Русланом. Пройдусь с вами. Ты сама с топографическим кретинизмом Виты не справишься, — махнув рукой, смягчился Шелли. И я была рада, что именно он пожелал составить нам компанию. — Ты же знаешь, что делать, если что?       — Ты мне пять минут назад целую лекцию прочитал, — закатив глаза, ответил ему Бернес. — Вам лучше идти прямо, где-то через три или чуть больше километров должен быть какой-то поселок. Так вроде по карте было.       — Ого… Эм, ладно, надеюсь мы дойдем, — робко взглянув на свои старенькие кеды, вздохнула я. Шелли окликнул Виту и закинул в мой рюкзак пару вещей на нашу предстоящую прогулку.