Поворот направо

      — Уведите ее, Дима поможет. Мы пока все подготовим. Справитесь же?       Закрывая дверь балкона, Руслан Бернес задерживает ладонь на ручке, но обращает взгляд на Регину Вяземскую.       — Не сомневайся в нас.       Она посылает ему улыбку. Мы подходим к Вите с Димой, и, под заманчивым предлогом сделать красивые фото в особой комнате, уводим их из зала пентхауса. Ненадолго я оборачиваюсь, окидываю взглядом всех гостей вечеринки, на меня неоднозначно смотрит Шелли, на его немой вопрос «проблемы» я иронично выгибаю бровь.       — Надеюсь, Вы меня услышали на счет изюминки? — полушепотом спрашивает Руслан у музыкантов.       — Безусловно, дружище, — ответно кивают они и я улыбаюсь, осознавая что он придумал нечто незабываемое для Виты.       Мы оказываемся в довольно просторном кабинете с кучей различных наград на стене и дорогим компьютером марки Apple на столе. Я теряюсь, но вот у Регины получается быстро соображать. Она вспоминает какую-то давнюю идею Виты для фотосессии и аккуратно подводит ее к мысли, что сейчас самое подходящее время и место для нее. Обстановка, круглое число подписчиков, и она в подходящем прикиде. Бартенева не чувствует никакого подвоха, сразу входит в раж и осматривает помещение. Мы с Димой стоим у дверей, буквально преграждая ей возможность уйти из кабинета. Но, разумеется, делаем вид, что заинтересованы ее видением концепции фотографий. Может Диме и вправду это интересно, он же ее подписчик, но я едва понимаю о чем она говорит.       До меня доходит копошение за стенкой, но оно практически неуловимо для слуха остальных. Мозг перенаправляет все внимание с Виты на попытки предугадать сюрприз Руслана. Он же так и не озвучил его нам. Чуток обидно, что The Stuff знают больше меня. Впрочем, это к лучшему. Думаю, из меня плохая актриса и достоверно сыграть роль я не смогла. Быстро бы раскололась, никто и наводящий вопрос задать не успеет.       Это очень странно, участвовать в подготовке сюрприза буквально под носом у того, в честь кого все это затевается. Тем более, для Виты. Сколько мы знакомы с Бартеневой? Вторые сутки? Пару дней назад ее имя ничего не значило в моей жизни, а сейчас я вместе с ней и еще двумя малознакомыми парнями отправилась в путешествие. И для чего? Месть. Месть! При чем даже не моя. Я, человек мимо которого проходят все события, оказался в эпицентре скандала. Знал бы мой отец или моя мать, что не пройдет и двое суток, как я вновь уеду из родного города. Догадываются ли хоть немного во что я вляпалась?       Мне хочется засмеяться себе в лицо. Происходящее сейчас со мной — какой-то сюрреализм. Разве я такой человек, который поддержит любую идею, особенно возникшую на пьяную голову в три часа ночи? Нет! Я не такая и никогда не могла даже подумать о таком. Но, тем не менее, оказывается все зависит от множества второстепенных факторов. В каком настроении буду я, кто предложит, по какой причине возникло это безумное предложение. И самый главный: когда, если не сейчас?       Вокруг меня целый мир, а я до этого путешествия скрывалась в бетонной коробке от всех. Избегала общения, приключений, жизни. Сейчас я сомневаюсь намного меньше в правильности своего выбора. Когда, если не сейчас?       Чем взрослее мы становимся, тем больше сдерживающих нас цепей: учеба, работа, семья. Я помню рассказы родителей о своей молодости. Они были еще более бесшабашными, чем любой известный мне подросток в книге, сериале или фильме. Но что с ними стало? Повзрослели. Бурная молодость ушла на покой, появились обязательства, ответственность. Нужно работать, строить карьеру. Затем брак, семейная жизнь, дети. Уже нет времени на необдуманные поступки.       Но у меня еще время есть!       Именно сейчас подходящий возраст совершить что-то не такое, что-то о чем я буду жалеть или вспоминать с усмешкой в будущем. О чем буду рассказывать… Кому-то, не важно кому.       Сейчас я одна. Полностью свободна от всего. Лето наступило, в учебе перерыв, у меня нет отношений и я никому ничего не должна. Кроме того, Вера может быть права. Иногда стоит сделать шаг. Сейчас я именно в том положении, когда нужен глоток свежего воздуха. И, вероятно, моим друзьям это требуется тоже. Во время путешествия мне еще предстоит многое о них узнать, взглянуть на их жизнь с другой стороны. Мне приятно, что именно в неоднозначных обстоятельствах я могу узнать этих людей. Судя по тому, как неторопливо развивается наше приключение, у меня получиться разобраться и в себе. Может вернусь в родной город совершенно иным человеком и, кто знает, буду рада встрече с матерью. Или же не вернусь, найду свое место в любой другой точке нашего непредсказуемого маршруте. В любом случае, приятно оказаться в такой компании, стать свидетелем таких событий, как, например, достижение Виты.       — От меня здесь толку нет, — заскучав, говорю я. Дима пожимает плечами, явно думая также. — Пойду узнаю не нужна ли помощь в зале, — добавляю, прежде чем незаметно покинуть кабинет.       Хоть количество гостей на вечеринке не изменилось, но за то небольшое время главный зал пентхауса преобразился до неузнаваемости. Возле огромного окна расположились музыкальные инструменты, столы переместились ближе к стенке, тем самым расширяя танцевальную площадку как минимум на пару шагов во все стороны. Всем управляет Руслан Бернес. Он довольно сдержанно распоряжается мебелью, под пристальным взором владельца квартиры. Его лицо быстро меняется то на удивленное, то на заинтересованное, то на обеспокоенное. В основном, Бернесу помогают лишь музыканты. Но пару человек из гостей тоже участвуют в странной подготовке к чему-то, невольно задаюсь вопросом с какой стати они это делают. Возле столов с выпивкой я замечаю Шелли: он, поглядывая на экран телефона, экспериментирует с алкоголем. Я завороженно наблюдаю как Гриша смешивает ликер с чем-то ярко-голубого окраса. Вероятнее всего Чадеев решил приготовить особенный коктейль для Виты. Это вызывает у меня улыбку. Так мило, они все так стараются.       — Не понимаю я этого, — говорит кто-то за моей спиной полушепотом. Я не поворачиваюсь, но непроизвольно сильнее прислушиваюсь к разговору незнакомых людей.       — Ой, да понятно все, — скрипучий женский голос ехидно отвечает. — Знаю я таких вот блогерш, — каждое слово сочиться желчью. — Катька поэтому и сбежала от него, потому что сегодня он весь во внимании этой…       — Катя поинтереснее. Эта девчонка вообще какая-то… Ну дура, мягко говоря, — грубо договаривает незнакомец. Мне хочется развернуться и врезать за такие слова о Вите, но не решаюсь. Вдруг не о ней идет речь? — Тоже мне… Звезда инстаграма. Да таких, как она, вон, на улицу выйди, каждая вторая. А какого они мнения о себе! Боже ж ты мой.       — По танцам видно, — вторит женщина.       — Вот именно! И кто на таких подписывается?       От услышанного мне становится неприятно. Они распыляются с каждой фразой все сильнее, нередко переходя на откровенные маты. Никогда бы не подумала, что фраза стариков «уши вянут» может когда-то воплотиться в моей жизни. Во мне нарастала злость. Словно это обо мне говорят такие гадости. Аккуратно повернув голову, чтобы якобы посмотреть куда-то в сторону, я незаметно поглядываю на эту парочку, но взгляд цепляет только на молодого мужчину, скривившегося так, словно его заставили съесть самый кислый в мире лимон. Неприятный тип. А с виду и не скажешь: приятные черты лица, светлые волосы, аккуратный вид.       Проглотив обиду за подругу, я, изрядно расстроившись от услышанного, иду к Шелли. Может он нальет мне что-то, чтобы мне удалось поскорее забыть ядовитые слова завистников Виты.       — Ты чего? — заметив мое потухшее настроение, интересуется Гриша, пытаясь равномерно налить ликер и сок в высокий бокал.       — Не люблю гадких людей.       — Так. И что это означает? Я намеков не понимаю, говори прямо.       — Видишь ту парочку? — я взглядом указала в сторону тех, кто нелестно отзывался о моей новой подруге. — Они поливали грязью Виту. При чем, ладно та девка. Возможно из-за подруги говорила фигню всякую. Но тот парень… Я даже так о откровенных сволочах в кино никогда не говорила. Мудак какой-то, — кратко объяснила я. — Типа наша Вита абсолютно обычная и к тому же дура, которая не достойна такого внимания в инстаграме. Никогда этого не понимала и не пойму, как можно судить человека, не зная его хоть немного.       — Тот, да? — Шелли поставил бутылки на стол и подозрительно посмотрел в сторону грубияна. — Знаешь, ты не парься из-за этого. Кто-то его научит вежливости и манерам, уж поверь мне.       Я подозрительно взглянула на Гришу. Казалось, от обнадеживающей улыбки, прилипшей к его лицу, должно было стать спокойнее, но все было иначе. Но что-то внутри меня искало особый смысл сказанных Шелли слов, возможно виной тому хитрый прищур парня и явная заинтересованность той парочкой злопыхателей. Я устало покачала головой и обреченно улыбнулась, не в силах допытывать Чадеева. Может это лишь моя недоверчивость видит двусмысленность.       В груди клокотало бессилие и странная радость одновременно — да, не все тут рады успехам инста-блога Виты Бартеневой, но разве их мнение для нас играет роль?       К нам подошел Руслан, его взгляд не поменялся — остался прохладным и чуть ироничным, с примесью тайны. Он бегло взял бутылку холодного пива и большими глотками выпил половину содержимого. Его явно мучает жажда из-за подготовки сюрприза. Я посмотрела на него, стоящего передо мной, в немом восхищении. У меня бы точно не было даже минимально хороших идей для приятного подарка, даже зная заранее о предстоящем событии за полгода могу так ничего стоящего и не придумать. Бернес же, хоть пока и скрывает что именно он задумал, смог быстро сообразить и организовать сюрприз.       — Поаккуратнее со взглядом. — На сказанной фразе его губы изогнулись в ехидной ухмылке. Я в замешательстве опустила голову, искреннее сомневаясь правильно ли уловила суть его слов. — Думаю, Вите можно будет через пару минут выходить, — Руслан вновь вернулся в прежних строгий тон. — Так и будешь тут взглядом полы буравить или уже пойдешь в кабинет?       Что-то в голове щелкнуло, появилось чувство дискомфорта. Желая поскорее избежать его компании, я, не поднимая головы, ушла подальше от Бернеса. Сейчас не время препираться с ним, да и сложно с Русланом вообще разговаривать. Не думай, не углубляйся в понимание его натуры, все равно ничего не поймешь в итоге — говорю себе и возвращаюсь в кабинет.       Ошарашенная смотрю на любопытнейшую картину: Дима сидит на корточках посреди комнаты, в руках у него камера и он направил ее на Виту, которая в хитросплетенной, но при этом удивительно расслабленной позе, сидит на столе полубоком с бокалом белого вина и смотрит в сторону окна. Парень делает пару снимков со вспышкой, а Регина тем временем подходит ко мне. Я крайне осторожно повторяю ей слова Руслана и она кивает.       — Думаю, этого тебе будет достаточно, Вита, — любезно начинает Вяземская, лишь взглянув на одну из фотографий в галерее. — Пора уже и в зал возвращаться, а то прогонят нас за такую наглость, — она игриво смеется и направляется к двери, потянув за собой подругу. По опущенным плечам Димы я понимаю, что он только что испытал самое настоящее облегчение, видимо сложно фотографировать такого придирчивого блогера, как Вита Бартенева.       Мы выходим из кабинета и оказываемся во всепоглощающей темноте. Лишь частично я замечаю, как двигаются силуэты на фоне огромных окон с видом на город. Но не могу понять где кто. Вокруг нас то и дело раздаются чьи-то голоса; такое ощущение, будто я попала в водоворот голосов и буквально тону в каком-то море звуков. Испугавшись какого-то скрежета сбоку, неосознанно обхватываю себя руками и сильнее вдыхаю через нос. С помощью обоняния улавливаю знакомый аромат — цветочно-кислые духи Регины легко уловить. Так я интуитивно понимаю, что подруги стоят поблизости, а значит можно не бояться темноты. Из-за неразборчивых перешептываний, тем не менее, мое сердце стучит сильнее и бьется уже где-то в висках.       Щелчок и под потолком зажглись, словно звезды на ночном небосводе, маленькие неоновые гирлянды. Вновь щелчок, этот сопровождается кратким тоненьким визгом скрипки. За окном темнеет, в комнате становится душно, я отдаленно думаю, что скоро опять начнется гроза. Словно в подтверждение этих мыслей, за окном глухо, мрачно громыхнуло, послышался порыв ветра и слабая вспышка осветила тучи где-то вдалеке. Первый аккорд ля минор гитары слился с грохотом грома.       После слегка затянувшейся паузы со всех сторон, видимо через колонки, я услышала одновременно голоса Руслана и Ника из The Stuff:       — Песня специально для той девушки, на которую сегодня подписаны сто тысяч человек в инстаграм.       — Это он про меня что ли? — тихо уточнила Вита у Регины, с сомнением поглядывая в сторону импровизированной сцены.       — Про тебя? Хм, даже не знаю, сложно сказать, — шутит Вяземская в ответ, но, заметив недоуменное выражение лица подруги, запинается на полуслове. — Про тебя и для тебя, Вит.       Бартеневой потребовалась лишь секунда, чтобы окончательно убедиться, что это все только для нее. Тем временем, The Stuff начинают инструментальную партию и я пытаюсь уловить знакомые аккорды. В конечном итоге сдаюсь, прихожу к мнению, что это они либо придумали буквально сейчас, либо по каким-то причинам не демонстрировали еще публике этот трек. Не сразу до моего слуха доходит несоответствие со всеми песнями любой группы: неожиданно между скрипкой, аккордеоном и иными музыкальными инструментами вписалась гитара. Аккорды звучат уверенно, звонко, мощно. Я хмурюсь, с огромным недоверием к собственному зрению воспринимая тот факт, что это играет Руслан Бернес. Тот самый Бернес, с ударением на второй слог.       — Он… На гитаре? — шокированно спрашиваю заплетающимся языком я у Регины.       — Ага, видимо решил молодость вспомнить, — острит Вяземская. — Кажется, Виту это даже не злит, — добавляет она с нежной улыбкой, указав головой в сторону подруги, которая не может оторвать взгляда от музыкантов.       В вышине меж двух туч сверкнула молния; в воздухе повисло вдохновленное ощущение; Бернес наконец запел, а на бэк-вокале замурчал Ник. В их песне не было никаких сложных рифм, особых метафор, зато была парочка забавных фраз и, судя по эмоциям Виты и Регины, явно имеющие под собой связь с историей их дружбы. Непроизвольно покачиваясь в такт импровизированного выступления, мой взгляд отыскал в толпе того недовольного блондина, на которого я пожаловалась Шелли. Хотелось верить, что его мнение изменилось, но одних сжатых губ было достаточно, чтобы в памяти вновь всплыли те мерзкие фразочки.       Вновь вдалеке раздался раскат грома. Руслан ударил по струнам. Постепенно к завершению песни из инструментов звучали лишь гитара и скрипка. Бернес передвинул пальцы и, сыграв последний аккорд безукоризненно, удовлетворенно посмотрел в нашу сторону. «Не влюбиться бы в него…» — мелькнуло вдруг в голове, и я испугалась собственных мыслей. У Руслана был слишком самоуверенный вид в этот момент и мне жутко хотелось кинуть какую-то колкость об этой песне, видимо чтобы никто не догадался о той секундной фразочке про себя, но осуществить такое, разумеется, я бы не стала.       Солист The Stuff привлек внимание Бернеса и рукой указал в сторону. Он вздохнул, как будто предчувствовал что-то плохое. Вита и Регина делали совместное селфи на их фоне, а я проследила за взглядами Данилы Никонова и Руслана Бернеса. Возле того светловолосого стоял Шелли и о чем-то яростно спорил. За включенной мелодией и болтовней гостей на этой вечеринке, я не могла никак расслышать их разговор. Но какая-то часть меня догадывалась о причинах их разногласий. Припомнилась и последняя фраза Шелли.       К ругающимся парням подошел Руслан и, по-дружески похлопал Гришу по спине, попытался ненавязчиво оттащить друга в сторону. Но Чадеев менялся на глазах: он стал визуально еще выше, губы искривились в злорадной усмешке, а руки и плечи были заметно напряжены.       Незнакомец рычал и матерился, указывал пальцем в сторону Виты, которая была занята чем-то в своем телефоне. Шелли же отрицательно мотал головой, словно давая шанс этому парню исправиться, извиниться и не доводить его. Он стойко переносил льющиеся крики от этого гада. Руслан же что-то бубнил рядом, слегка придерживая друга за плечо, не давая сорваться с цепи. Я не знала чем все это может закончиться, но фраза Регины дала понять, что на хорошее надеяться не стоит.       — Вот черт, — промямлила Регина прежде чем произошло фатальное…       — Да типичная шлюха, — завопил на весь пентхаус блондин, смотря прямо в сторону Виты Бартеневой, которая стояла к нему спиной и, лишь из-за крайней внимательности к публикации новой фотографии, пропустила сказанное мимо ушей.       Грише этого было достаточно.       Я никогда ранее не видела драку в реальной жизни. Лишь в кино, да и то это вызывало скорее легкое раздражение, чем заинтересованность. Всякие боевики никогда не вызывали у меня восхищения, лишь с присутствием комедийной составляющей я могла посмотреть такой фильм. И то, зная что это поставленные хореографами и каскадерами сцены, всегда переживала, что травмы могут оказаться более чем реалистичными. Но в реальности с такими ситуациями никогда не сталкивалась. Всегда все проходило мимо меня. Было даже такое, что я узнавала спустя время о драке своих одноклассников на перемене. Где же была я в тот момент? Да где угодно! В столовой, в классе, смотрела в окно и думала о чем-то бессмысленном.       Но вот я стою в окружении стольких людей и на моих глазах один человек вовсю мутузит другого. Страшная картина. А крови сколько! Никогда не думала, что от удара в нос может так хлестать красная жидкость…       — Ой, только не это, — Регина при первых каплях крови медленно стекающих по щекам блондина отвернулась и зажмурилась.       — Шелли, успокойся, Шелли! — пытался докричаться до друга Руслан, пытаясь оттащить его от того грубого кретина.       Но Чадеева было невозможно остановить. Он еще и еще раз размахнулся и снова саданул блондину кулаком в лицо. Слышался испуганный писк девушек, вздохи окружающих мужчин и неразборчивый бубнеж того парня, которого со всей силы колошматил Гриша. Руслан схватил Шелли за шиворот и потащил в сторону, но это было слишком сложной задачей, которая была явно не по силам для Бернеса. Последний и более увесистый удар заехал точно в челюсть незадачливому грубияну. Он сплюнул кровь, потерял сознание и плюхнулся на кресло, удачно стоящее позади. Руслан с облегчением выдохнул и наконец оттащил Шелли от парня. Его руки повисли как плети, Гриша едва дышал, но улыбался… Улыбался как ненормальный.       — Проваливайте к чертям собачьим, недоумки, — взвизгнул хозяин пентхауса и Руслан, небрежно бросив что-то среднее между извините и виноваты сами, увел Шелли.       — Я ему сейчас врежу, — запыхтела недовольная Регина, покидая вечеринку.       Я дождалась пока Вита попрощается с Димой. Если честно, больше чем драка Шелли с этим блондином, меня поразила беспечное и расслабленное настроение Бартеневой. Она словно и не была свидетелем происходящего: отстраненно осмотрелась по сторонам, брезгливо закатила глаза и ленивой походкой направилась прочь. Я же пришла в себя, только усевшись на заднее сиденье форда. По пути к машине друзья спорили между собой, но вся их болтовня превращалась в шум. Перед глазами застыла картинка: Шелли, держа блондина за воротник, бьет кулаком по наглому лицу.       — Эй, ты жива? — резко развернув мою голову, так, что даже в шее что-то болезненно щелкнуло, обеспокоенно спросила Регина. — Бледная, как смерть. Может тебе водички дать?       — Я? — невнятно спросила я.       — Шелли, тормозни, — грубо толкнув в плечо водителя, приказал Руслан.       Гриша аккуратно припарковался возле небольшого круглосуточного магазина и вышел из машины. Практически одновременно вылез и Руслан, они направились в продуктовый, а мы втроем остались сидеть в форде.       — И куда мы теперь? — все еще пребывая во фрустрации, спрашиваю я. — Нам нужно в больницу?       — Нам? Нам не нужно, а вот тому придурку однозначно дядечки в халатах понадобится. Лучше сразу в дурку, нашел с кем ругаться, — с нескрываемой злостью пробурчала Регина, вертя свой браслет на руке. — Повезло, что Шелли его не добил. А то он иногда совсем контроль теряет…       — И вы поэтому такие спокойные?       — А что-то случилось? — неожиданно спрашивает Вита, пряча телефон в карман. Я с Региной ошарашенно смотрим на нее.       — Ты сейчас серьезно? — раздраженно задала вопрос Вяземская и закатила глаза. — Вита, уже в который раз говорю, я просто фанат твоего похуизма.       — Так мы на квартиру? Может потом в клуб заскочим? — безмятежно интересуется девушка, положив голову на спинку водительского кресла.       — Нет, на сегодня хватит! — внезапно громко воскликнула я.       — Ну… Думаю, лучше в другой раз. Тем более, сейчас не нам решать. Теперь мы следуем за Русланом… Или Шелли. Не знаю, они решают куда мы теперь едем, — запутанно объяснилась Регина и устало закрыла лицо руками. — Я удивлена, что тот мужик еще полицию не вызывал. Но нам лучше свалить из города, на всякий случай.       Шелли и Руслан возвращаются из магазина с небольшим пакетом. Они прикупили готовых сэндвичей и пару бутылок воды в дорогу. По небольшой информации от Бернеса до ближайшей заправки придется ехать далеко, поэтому мы должны хоть чем-то перекусить на студии, а еще как можно скорее собрать свои вещи, так как путь до нашего следующего пункта неблизкий. От этих слов Регина взвыла. Всю дорогу до студии подруга задавала вопросы, но ни один из парней так и не проболтался о том, куда именно мы едем. Даже использованная Вяземской в шутку методика Осла из «Шрека» не приблизила нас к разгадке этой тайны.       После студии мы уселись по-новому в машину. Я оказалась на месте Руслана, а он временно стал водителем. Шелли же впихнул свой тощий зад в середину и нагло положил свою голову на уставшую Виту. Регина же отобрала у Бартеневой акулу и тоже применила ее как подушку. Втроем они уснули почти сразу после того, как мы пересекли границу города. Бернес включил какую-то незнакомую мне песню и постукивал ей в такт пальцами по рулю. Я же решила уделить время дневнику сестры.       — И давно она умерла? — безразлично спросил Руслан спустя где-то минут двадцать.       — Пять лет с небольшим.       — Сочувствую.       — Хм. Ну, спасибо, — неловко добавила я. Из-за этой недосказанности у меня никак не получалось сконцентрироваться на словах в дневнике. — А у тебя есть братья или сестры?       — Пока нет.       — Пока?       — Всегда есть вероятность, что в один прекрасный день мой папаша объявит о том, что какая-то баба от него залетела. Так что. Кто знает, может пока я тут с вами, у него уже какой-то спиногрыз в ком-то зарождается.       — Ты не любишь детей или у вас особые отношения с отцом?       — Ха. Интересный выбор, — Бернес молча смотрел в окно, без сомнения, пребывая во власти своих собственных ужасающих мыслей. — Ближе второй вариант, — нахмурившись, ответил он, явно не желая продолжать эту тему. Но мое любопытство было уже не остановить.       — У меня статус «все сложно» с матерью. С недавних пор, вероятнее всего, будет и с папой. Твои родители в разводе? Ты просто сказал какая-то баба…       — Она умерла.       — Ах. Ой. Эм. Сочувствую? — неуверенно не то сказала, не то спросила я. — Давно?       — Больше восьми лет, — сухо отвечал мне Руслан, продолжая смотреть вперед, но его разум вряд ли был сосредоточен на дороге. — Типа поскользнулась на ступеньках у нас дома, свернула шею, неудачное стечение обстоятельств, — с ощутимой горькой издевкой проговорил Бернес и сжал губы. — Несчастный случай…       — Очень жаль. Ты ее хорошо помнишь?       — Ее трудно забыть. Но не папаше.       — Это он сам тебе дал понять или твои домыслы?       Руслан Бернес озадаченно посмотрел на меня. Я тут же пожалела о заданном вопросе. Нужно было мягче сформулировать или вовсе промолчать, как же я дура.       — Я не хотела… Просто… Ну, знаешь, люди по-разному горе переживают. Кто-то до последних своих дней рыдает, кто-то с виду держится бодрячком, но все еще горюет о близком, или… Ну, знаешь, по-разному, — попыталась я смягчить ранее заданный вопрос.       — Мне лучше знать, — грубо огрызнулся он в ответ и отвернулся.       — У мамы дома до сих пор остается нетронутой комната Веры. Но пыль она там протирает. Не позволяет себе даже думать о том, чтобы переставить какую-то вещичку или вовсе выкинуть что-то ненужное. А отцу было проще это пережить. Когда я к нему переехала, он уже смирился с потерей Веры. Вспоминал ее, конечно. Но скорее как что-то из далекого прошлого.       — Ясно, — Бернес дал ясно мне понять, что поддерживать разговор он уже не хочет.       — Ммм, ясно. Мог и напрямую меня послать, — закатив глаза, недовольно проворчала я, отвернувшись к окну и вновь раскрывая дневник.       — Ты…       — Ага, ясно, — перебила его я, теперь уже со своей стороны давая ему понять, что не хочу слышать его ближайшее время.       Остаток пути мы ехали в полной тишине, потому что Бернес решил отключить музыку.