Раны любви

Последний день лета, тёплый и ясный, медленно приближался к концу. Алан с Эриком лежали среди поля где-то на окраине Лондона, наслаждаясь ароматом цветов и друг другом. Хамфриз увлечённо плёл для Слингби разноцветный венок, а тот смотрел в небо, на неспешно плывущие облака, закинув руки за голову. – Хорошо, что ты помирился с Греллем, – мягко улыбнувшись, сказал Алан, вплетая очередной цветок в своё творение. Прошло полтора месяца после того, как ему пришлось пожертвовать собой ради спасения Эрика, и Хамфриз уже немного оправился от этого потрясения, но стал другим. У юноши появилась неприсущая ему холодность, недоверчивость, и навсегда исчезла та по-детски милая наивность, за которую его так любили в Департаменте. Но со своим возлюбленным Алан был всё тем же нежным и доверчивым созданием – самим собой. – Всё ради тебя, – улыбнулся ему в ответ Слингби, повернув к нему голову. – Тем более, он бывает временами вполне сносным. Эрика обязали работать сверхурочно несколько месяцев, заменив этим наказанием смертную казнь. И сейчас он наслаждался драгоценными свободными минутами рядом со своим любимым. Мужчина переосмыслил всю свою прожитую жизнь жнеца и понял, кто из его окружения по-настоящему ценит его и дорожит. Его мстительная бывшая прожила после судебного заседания недолго: как уверял всех Сатклифф, это был несчастный случай (об этих подробностях Слингби не стал говорить Алану). – Готово, – объявил Хамфриз, привставая, и надел Эрику на голову душистый и яркий венок из полевых цветов. – Тебе так идёт, ты похож на лесного принца. – Спасибо, Алан, – сказал Слингби с улыбкой, поправляя венок и легко целуя юношу в губы. – Жаль, что я не умею плести венки… хотя, я могу кое-что сделать для тебя, – добавил он, чуть подумав. Эрик задумчиво посмотрел вокруг себя, и, сорвав ярко-синий цветок, отвернулся к Хамфризу спиной и стал что-то из него мастерить. Алан попытался, с присущим ему любопытством, узнать, что он делает, но тот не разрешил ему смотреть. Наконец, Слингби довольно усмехнулся и спрятал свой шедевр в руке. – Закрой глаза. Юноша прикрыл глаза, чувствуя, как Эрик надевает что-то на его левую руку. – Теперь открывай, – голос мужчины стал ласковым. Хамфриз распахнул глаза и ахнул: на его безымянном пальце красовалось самодельное кольцо из цветка. Он почувствовал, как его захлестнула волна нежности, и поднял на Слингби взгляд. – Нравится? – улыбнулся старший жнец. – Эрик, как красиво… Так ведь делают люди, да? Я видел на плёнке воспоминаний, – восхищённо сказал Алан, разглядывая свою руку. – Да, когда сильно любят друг друга и хотят быть вместе навсегда. Я куплю тебе настоящее кольцо, когда мы выберемся в центр Лондона, выберешь, какое захочешь… – Нет, я хочу это, – Хамфриз прижал кольцо к сердцу, как самое дорогое сокровище. – Эрик, но мы же всё-таки не люди… – Так давай притворимся людьми, – горячо прошептал Эрик, гладя его по щеке. – Давай будем жить так, словно никогда не умирали, словно смерти вообще нет… Алан посмотрел на него задумчиво, а потом вдруг залился счастливым, искренним смехом и увлёк возлюбленного в долгий поцелуй. Солнце окрасило облака в закатные цвета, прячась где-то за горизонтом и оставляя две любящие души наедине. Они многое пережили и через многое прошли, и время потихоньку излечит их раны, полученные в борьбе за своё счастье, их раны любви.