Attollere speculum

— То есть, ты пришел ко мне посреди ночи… — мужчина неуверенно дернул бровями, — Чтобы поиграть в покер?.. После секундной тишины, наполненной раздумьями, красноволосый вяло кивает, словно бы начиная сомневаться в адекватности и правильности своих действий. Полусонный, но все еще в идеально выглаженной рубашке с темно-винным галстуком, на пару тонов темнее слегка волнистых волос, туго связанных однотонной с прядями широкой атласной лентой, таких же опрятных пыльно-бетонных брюках с ярко подчеркнутыми «стрелками» посередине на всю длину. И в неклеящихся в этот гладкий образ розовых тапках с линяющими помпонами на весь носок. Ромео прямолинейно пялился на бубнового, нырнув в глубины дум и растерянно хмурясь, рассматривая потрепанного друга, который в свою очередь неловко прикрыл глаз, почесывая резкий стык подбородка и чуть потряхиваясь от холода, прогонял легкие покалывания в ладонях, мягко переходящие на кончики пальцев. Перенеся вес с одной ноги на другую, он поднимает на червового слегка виноватый взгляд с ожиданием своеобразного «приговора» со стороны друга. Распахнутая дверь служит гостеприимным знаком для небольшого порыва ветра, пробежавшему по низу роскошной прихожей, а также неожиданным тычком для червового, после которого тот смиренно отступает к стене, подле двери, мнимо приглашая позднего гостя войти внутрь. Данте перешагивает низкий порожек, запрыгивая в элегантную квартиру. Оставив верхнюю одежду в статном шкафу, а обувь на рядом стоящей металлической обувнице, и приняв из рук стушевавшегося короля пару махровых тапок, они проходят комнаты одну за другой, которым мужчина потерял счет, слишком роскошно обставленные, даже для пентхауса. Молчание также сопровождает их, когда дубовая широкая дверь с легким и почти неуловимым скрипом отворяется, открывая взору комнату, по-видимому, для покера, довольно-таки не поверхностно знакомую бубновому. Погрузившись в легкий полумрак, дверь, тихо стукнув, закрылась, и Данте с интересом стал осматривать внушающую комнату. Темно-красноватый матовый бархат шерстится на стенах и частично полу, ластясь глазу. В центре, как и положено, темным пятном, словно клякса расплывается в расфокусировке из-за легкой темноты, деревянный лакированный стол, со скругленными углами и изумрудными вставками-полосами, при отступе в пару сантиметров, по всей поверхности столешницы, а по краю — возвышающиеся, чуть приплюснутые зеленовато-черные бортики. Шмыгнув носом, мужчина с немым вопросом посматривает на хозяина, выжидающе кругами осматривая покерную и, подходя к столу, пытаясь обратить внимание на детали — все же он еще не настолько хорошо знает червового короля, чтобы не подозревать того в мухляже — оперевшись на деревянную поверхность, ненавязчиво ощупывает нижнюю часть столешницы на имеющиеся еле заметные «карманы» для карт. Бросив на мужчину недоверчивый взгляд, розововолосый безразлично повел плечами, скрываясь за массивной дверью: — С твоего позволения, я отойду. — И в ускользающее расстояние между деревом и темной мягкостью юрко проскользают слова, — И да, я не настолько безнравственен, чтобы жульничать. Таким ничтожно-поверхностным способом. Данте глупо фыркает, плюхаясь на мягкую подушку, находившуюся в величавом кресле с гордо вытянутой, словно у трона, спинкой с кожаной обивкой по периметру стула. Когда через полчаса на столе аккуратной стопкой лежит колода, а Ромео втихомолку пригубляет на скорую бокал вина в кабинете, слегка ослабив галстук, возвращается к гостю, усаживается напротив того, деля расстояние стеклотарой, вызывающе дребезжавшей дном при малейшем прикосновении к поверхности стола. Червовый, изящно склонившись над изумрудным полем, протянул руку с пузатым бокалом на хрупкой ножке, легко, но в то же время очень жадно отрывая сладострастное удовольствие от сердца, опуская стекло перед бубновым. Красноволосый, сцепив пальцы в замок, завороженно уставился на короля, с поддевкой и интересом наблюдая за дальнейшими действиями мужчины. Сомкнув челюсти, Ромео, не выдавая ни единой эмоции, кроме прохлады и равнодушия, будто из ниоткуда выцепил изящный гнутый поднос с вылитыми узорами на кайме, на котором удобно расположились высококачественные закуски: на худощавых шпажках — маленькие кустики брокколи, геометрично ровно нарезанные и подготовленные ушедшеми пару часов назад слугами, которые должны были прибыть в квартиру не позже шести утра; на небольшом ромбическом блюдце с приподнятыми краями поместились, упираясь мелкими костями, вырезки крольчатины, пропитавшиеся горчицей и черными крапинками перца. Осмотрев содержимое, Данте замер, переводя взгляд с почестей, которые принес Ромео, на самого короля, странно сощурившись и дернув краешком губ, на что розововолосый слабо, нехотя хмыкнул, показательно манерно глотнув вина и, горячо выдохнув от переполнявшего его блаженства, осторожно проглотил пучок капусты, боясь спугнуть раскрывшийся спектр ощущений в пищеводе. — Теперь, кажется, моя очередь спаивать тебя? — оскалился червовый, после, уже более сдержанно, откинулся на спинку, медленно опустив руки на пышные подлокотники. — Так… — Спустя пару секунд молчания, Данте, недоверчиво осмотрев бордовую жижу, презрительно хлебнул содержимое и также растекся в улыбке наслаждения под одобрительный смешок спутника, вопросительно поглядывая на червового: — На что играем? — заинтересованно, после долгой паузы выдает тот. — Если подумать, то на деньги с тобой не поиграешь, — Ромео, задумавшись, продавливает подушечкой пальца резные линии на подносе, закинув ногу на ногу и принимая недоумевающий взгляд бубнового, небрежно отмахиваясь от него. — Может… на раздевание?.. — сокрушенно шепчет продолжение розововолосый, явно не ожидая от своего языка такой ловушки, развязавшегося не без помощи великой задницы «Я-могу-позволить-себе-все», который, уже очевидно, совсем не умеет пить. Хотя, не так: пить-то он умеет, со стороны всей этой эстетики и познаний, да вот контролировать себя ему, видимо, затруднительно. Только вот на удивление, внутри не так паршиво и душно. Сердце заполошно начинает биться под легкой шифоновой рубашкой, перескакивая некоторые удары, спотыкаясь и падая, прыгая до гландов и отбиваясь маршевой дробью в крови. А вот теперь стало супер-отвратно. И неимоверно стыдно. Чуть ли не хныча в голове, Ромео клацает зубами, тряхнувшись и выпутавшись из объятий объемного кресла, он дерганно встал, собирая расползшиеся органы и рой разбитых на буквы слов. — Почему бы и нет? — наконец-то искренне улыбаясь нежной глупости друга, красноволосый по привычке трет шею, сдерживая резко наплывший хохот, поднимает глаза на словно ободранного до нитки короля, который не дает себя долго ждать и снова недовольный своим проколом, устраивается на черной коже. Данте запоздало склонил голову, оглядывая себя и коротко хохотнув: — Игра не будет долгой. Старая рубашка в рыже-кирпичную клетку с маленькой дыркой у края, разжеванная и еле отвоеванная у Гришани, сверху небрежно и наспех натянутый свитер крупной вязки, почти рассыпающийся в руках зашерканными петлями, грубая кантри-джинса. На Ромео же — полупрозрачная рубашка, равномерно обтекающая ухоженную гладкую кожу, прямые брюки, обхватывающие прохладой и шероховатостью напрягающиеся ткани мышц, и почти болтающийся на шее бордовый галстук, на спине переплетающийся с копной густых прядей. — В «Техасский холдем»? — Данте пристально смотрит на розововолосого, пытаясь хоть что-то собрать в подобие плана. — Думаю, да. — Ромео тянется за картами, ловко перебирая пальцами и тусуя ламинированные карточки, постукивая краешком тапка о пол и ковыряя подошвой бархат от возведенного из-за алкоголя в квадрат волнения. Когда махинация с перемешиванием была окончена, он передал стопку сопернику, предлагая сделать то же самое. Бубновый жмет плечами и быстро перекладывает карты между собой пару раз, с нетерпением вновь передавая колоду мужчине. — Какая ставка? — любопытствует червовый, окидывая взглядом аппонента и размещая карты по центре стола. — Я поставлю малый блайнд, все же, было бы глупо сразу же ставить двойн- — Большой блайнд. — Под удивленным взглядом, почти сразу же переключившимся на насмехающийся, словно в калейдоскопе, король стягивает с себя растянутый свитер, бросая на зелень стола и тут же спешно расстегивая рубаху. «Что, так сразу?» Ромео недоуменно почесывает жесткий и кроткий ворс, внимательно оглядывая гостя, пока тот распахивает полы рубашки, демонстрируя потертую хлопковую майку, слегка «поплывшую» швами от зацепок, накрывая свитер старенькой тканью, слегка отодвигая «ставку» к краю. Под твердым взором розововолосый смело распускает петлю галстука, кладя его аккурат рядом с одеждой бубнового. Вновь привстав, он осторожно берет две карты из возвышающейся колоды, усаживаясь обратно, прижав те к столу, пристально вперивается глазами в Данте. Тот, не поднимаясь из-за стола, спокойно стягивает пару карточек, также прикладывая к зеленой поверхности, в отместку пялясь на червового короля. — Ты первый, Данте. Покорно кивнувший король, рассматривал цифры и масти, слегка ухмыляясь, пока червового съедала любопытность, и он цеплялся, словно хищник в кусок мяса, до тряски в равнодушное лицо бубнового, пытаясь выявить хоть что-то. Получив еще по две пары карт, они снова ухмылялись, строя в голове хлипкие решения. Но расклад Ромео не мог не радовать — три разномастных вальта гордо взирали на него с картонок, поблескивая древней, чуждой одежкой. Только так же, прильнув к братьям-счастливчикам, расположилась трефовая девятка, пиковый туз и червовая семерка. Однако, когда дело касается чести, червовый готов поставить на кон свою уверенность. Ведь не может быть у бубнового короля комбинация больше его. Брошенные к дрогнувшим от неожиданности ладоням карты только подтверждают мысли Ромео. Он самодовольно хмыкает, когда видит двух королей, бубновую десятку и трефовый туз, рядом выкладывая свои карты, расплывшись в победной улыбке. И осознание к нему пришло только что. — Я не собираюсь надевать твое тряпье. — Возмущенно мычал Ромео, заедая фруктово-волшебное вино кусочком маслянистого мяса. — Уверен? — розововолосый резко дергается, скосив глаза на возникшего перед ним бубнового, немного отодвигаясь от высотного тела, пытаясь опереться на ослабнувшие и неслушающиеся ноги, свисшие с сидушки. Шифон сполз где-то на плечи, освобождая светлую кожу, ибо гастук который сейчас лежал на столе, перестал выполнять свою задачу. — У нас же договор. Заключил бубновый, заваливаясь на свое кресло и также глотая полусладкое, бросая направленный взгляд на соперника. Червовый выдохнул и с легкой дрожью и отвращением потянулся к куче вещей, придирчиво подцепил точеным пальцем ткань и неохотно перетянул ее к себе на колени, удрученно вздыхая и ломая улыбку, задевая поджавшиеся следом губы. Переборов себя, он аккуратно накинул рубаху на плечи, быстро просунув руки в растянутые рукава, воротя нос от приглушенного запаха, вновь поморщив нос, розововолосый натянул свитер на плечи, перевязав рукава на груди, изредка дергая плечами и нервно потряхивая стопой. Красноволосый откровенно захохотал, поспешно словив обозленный взгляд и спрятав улыбку за широким кулаком. Когда карты были получены, Ромео с огромным облегчением стянул полученные в прошлом раунде вещи и недоуменно взглянул на соперника, стягивающего джинсы, а следом майку. — Тебе придется умножать свою ставку, потому что в прошлом раунде ты ставил Малый блайнд. Розововолосый в голове удрученно чертыхается и лениво снимает брюки, аккуратно складывая их на стол и смешливо одергивает легкую, почти просвечивающуюся ткань, торопливо усаживаясь обратно. Ему оставалось лишь надеяться, что он проиграет — теперь перспектива выигрыша не так манила, даже немного отталкивала. Но к нему снова плывут карты Данте и он удостоверяется, что если кто-то и есть наверху, то он точно плевать хотел на мужчину. Скрючившись, червовый тупо смотрит на гору вещей перед носом, часто хлопая глазами и сглатывает, из-за увеличевшегося слюноотделения вместе с притупленным пониманием вокруг происходящего, чувствуя бухающий таймер в голове, разгоняющий тучи мыслей. В глазах часто рябит и тихо дергается, следом пляшет огромная точка в центре, будто лампочка, готовая вот-вот лопнуть от большого накала. Пытаясь сморгнуть размывающийся горизонт, он подается вперед, наугад выбрасывая кисти перед собой. И ладони упираются в сухую кожу, разбивая пелену во взгляде. Перед ним вырисовывается худощавое и скрывающееся выше светло-вишневой макушки тело. Кожу ладоней обдало теплом, и приятные мурашки расползлись по рукам, пробираясь под воздушный шифон. Пульсирующие пылким огнем ладоши обхватывают широкие, сжимая выпирающие костяшки. Непроизвольно глаза ползут вверх, ловя на себе слишком сосредоточенный багрянец роговиц. Ромео дважды моргает, ощущая разгоняющуюся внутри плазму и глухо вздыхая, замечая, как мышцы перед ним сократились, попав под горячий поток. Сухие подушечки пальцев красноволосого быстро пробежались по локтям, мягко сгибая их и направляя к своей спине, коротко очертив изгиб шеи и пройдясь по подбородку, застыли. Терпкие губы накрыли мягкие и тающие, немного грубо, скорее рефлекторно, подмяли их, сдавливая до хриплого выдоха в уста бубнового. Крепко обхватив щеки червового, Данте прислонился к теплому лбу своим, забвенно прикрыв веки и нежно улыбаясь, пока тот непонимающе хлопал глазами, обвив плечи мужчины и тыкаясь кончиком носа в переносицу бубнового. Резвым движением красноволосый поднырнул руками подмышки Ромео, подхватывая его и слегка прижимая к себе, развернулся к столу, наваливаясь на взмокающее тело короля. Червовый лишь выгнулся, когда немного жесткий ворс коснулся спины через ткань, разрываясь от пылких дорожек поцелуев на шее и снующих со скоростью света губ, откидывая голову и слабо сжимая огрубевшую кожу. Разболтанная петля рукавов свитера размыкается, и кофта падает с ровных плеч. — М… Данте… В спальне… дальше по коридору. Около кровати — в тумбе… Еле выдавил розововолосый, теряясь в срывающихся стонах и пульсирующей от легких укусов коже, слегка упираясь в напористую грудь бубнового и надеясь, что тот сможет связать его немногословное объяснение. Коротко рыкнув, тот скрылся в приглушенном проеме двери, через быстротечных пару секунд и пару хлопков дверей, он снова навис над раскрасневшимся и заполошно дышащим королем, слегка окидывая того красноречивым взглядом. Инстинктивно прильнув к Данте, червовый уткнулся ему в плечо, легко чмокая смуглую кожу. Отрывисто опустившись к розовым прядям, бубновый поцеловал ухо мужчины, вытягиваясь вперед. Нашарив что-то, он бережно взглянул на короля, прогятивая руки под его спину и заставляя перевернуться. Послушно перекатившись на живот, розововолосый кинул взгляд через плечо, пытаясь отдышаться и одновременно с этим разглядеть копающегося Данте, чьи глаза неестественно ярко и несколько лихорадочно для мужчины горели в томном полумраке. Когда таз Данте прижимается к червовому, тот густо краснеет и неловко сглатывает, смущенно утыкаясь в сгиб локтя, слыша натруженные вздохи у самого уха. Через пару секунд красноволосый довольно хмыкает, оттягивая полоску галстука к скрещенным запястьям мужчины, перемещая их под взволнованный возглас и перевязывая руки любовника, поглаживая образовавшийся крестец и опускаясь к ногам червового, попутно огладив напряженную спину, косается губами выпирающих косточек позвоночника, и замечает, как по тонкой коже пронеслась рябь мурашек. Шершавые ладони легли на ступни, свисающие с края, постепенно поднимаясь выше и оглаживая бархатную кожу. Бубновый развел икры Ромео, вставая между ними и потирая подрагивающие, разгоряченные бока. Красноволосый склонился над королем, словно художник над холостым полотном, опуская пальцы на приблизительное местонахождение трапецивидной мышцы. Неумело, но уверенно, он стал разминать прощупываемые ткани под слоем кожи, с удовлетворением улавливая каждый неконтролируемый стон чуть ли не растекающегося под ним Ромео. Спустя пару мгновений красноволосый осыпал поцелуями ромб мышц, для закрепления результата, и вытащил наполовину торчащий тюбик из вороха одежды, в попыхах брошенного им же, спешно выдавливая жидкость на длинные пальцы. Резко прильнув к Ромео, чуть поглаживая трепыхающие словно хрупкие сетчатые крылья бабочки ребра, опуская и поднимая мокроватую ладонь, он аккуратно прошелся по пульсирующему кольцу мыщц, тем самым расслабляя их и направляя фаланги внутрь. И без того обжигающие нелепостью мысли червового стали спутываться, образовывая лихие тугие узлы, лишая возможности подумать хоть о чем-либо. Винные пряди прилипли полукругом к предплечью, опаляемого частыми стонами, а верхний ряд ресниц сцепился с нижним. Чуть согнув пальцы под углом, бубновый пуще раскраснелся от громкого выкрика короля, легко целуя того в румяное плечо и медленно поглаживая впалый изгиб спины. Слегка раздвинув пальцы, Данте ощутил ошпарившую его волну и неконтролируемо выгнувшегося мужчину. Облизнув пересохшие от вожделения губы, красноволосый, с раздражением нашарив ускользающую серебрянную упаковку, рванул переливающуюся фольгу, небрежно сплюнув верхнюю часть куда-то под стол. Чуть влажный силикон чувственно-приятно заскользил по длине органа. От возбуждения бедра Ромео стали подрагивать и покрываться редкими табунами мурашек, и он капризно потерся икрой о ногу партнера, напоминая копошащемуся королю о себе. Он не заставил себя долго ждать, преждевременно прижавшись грудью к поблескивающей в ничтожно малом количестве света спине розововолосого, медля, прислонил головку к пульсирующему входу. Почувствовав на дрогнувших мышцах член, червовый блаженно выдохнул, чуть упираясь и толкаясь локтями о стол, насаживаясь на рельефный, налившейся кровью купол. На секунду тело онемело, а после мелко задрожало, вместе с к чертям сбившимся дыханием. Бубновый, смакуя приятную нугу, растягивающуюся по низу тела, возобновил движение, отрываясь от податливого и скулящего в потолок Ромео, немного ускоряясь и чувствуя мягкие сжимающиеся стенки вокруг ствола, готовый вот-вот свалиться в обморок от обрушившейся палитры чувств. С каждым ритмичным хлопком голова червового пустела, оставляя после себя маршевый пульс в висках. Перекинув ладони на сокращающиеся ягодицы, Данте прикусил щеку, глубже вбиваясь в замершего и сипло стонущего любовника, ощущая нарастающее чувство, приятно осушающее рот и сводящее челюсть. За закрытыми веками проносятся сотни вспышек и оба резко выдыхают, чуть подвывая и испытывая отхлынувший оргазм. Нехотя стянув наполнившийся презерватив, мужчина, мазнув губами по растрепавшейся макушке, долго возится с нежелающим развязаться галстуком, под ленивые недовольные реплики Ромео. Когда темная и помявшаяся лента тихо опускается на пол, красноволосый подхватывает задремавшего на неудобном столе червового, на пару с вещами, и бредет к роскошной спальне, заплетаясь в ногах и чуть ли не пересчитывая резко возникающие косяки лицом.