Краски

      Цунаде пять, когда она узнаёт, что мир на самом деле не чёрно-белый и что все оттенки серого вмиг могут превратиться в другие цвета, яркие и разнообразные.       — Ты врёшь, — хмурится девочка, укоризненно глядя на дедушку, который рассказал ей это. Хаширама в ответ лишь смеётся.       — До встречи с Мито я тоже думал, что это неправда. Но когда ты найдёшь своего соулмейта, обязательно поверишь в это. Посмотришь ему в глаза и сразу всё поймешь.       — Почему именно в глаза? — удивлённо склоняя голову, спрашивает девочка.       — Сначала их цвет замечаешь, — терпеливо объясняет Хаширама внучке. — Потом, конечно, и другие цвета начинаешь видеть, но глаза — первыми.       — И какие же у бабушки глаза? — Цунаде придвигается ближе и с интересом всматривается в лицо деда.       — О, они очень красивые. Живые, блестящие и чёрные-чёрные, такие, что, кажется, в них можно увидеть собственное отражение.        — Ну вот ты и попался! — вскрикивает девочка, не давая ему договорить. — Каждый знает, что у бабушки глаза чёрные. И у тебя чёрные. И у меня. И у деда Тобирамы. У всех. Значит нет никаких красок и родственных душ. Всё это сказки.       — Ладно, ладно, не буду переубеждать тебя, — усмехается Хаширама и треплет внучку по голове. — Подрастёшь, и всё сама поймёшь.

***

      Цунаде шестнадцать, и всё её свободное время уходит на тренировки и многочисленные миссии. Её мир всё ещё пестрит всеми оттенками серого, и она всё ещё не верит в дедушкины сказки о соулмейтах. Хотя товарищи старательно пытаются убедить её в правдивости этих историй, говоря, что нашли свои родственные души.       — И что, мир в самом деле не чёрно-белый? — спрашивает она у Орочимару. Ему Цунаде почему-то доверяет больше, чем фантазёру Джирайе. Он-то точно врать не будет.       — Да, — как всегда коротко отвечает юноша, не отрываясь от книги.       — И какой цвет ты увидел первым?       — Светло-коричневый.       — А он красивый?       — Да.       — И что ты почувствовал? — не унимается Цунаде. Ей не нравится молчаливость товарища и хочется разговорить его. А кто не любит говорить о родственных душах?       — Ничего не почувствовал, — у Орочимару, как и в остальном, мнение на этот счёт другое.       — Как так? — ответ не на шутку удивляет Сенджу. — Совсем ничего?       — Цунаде, — юноша наконец отрывается от книги и с едва скрываемым раздражением смотрит на собеседницу. — Ты мне мешаешь.       — А? Прости, — девушка виновато опускает глаза. — Просто очень хочется узнать об этих... как их… красках.       — Меня к этому не приплетай. Я не намерен удовлетворять твоё любопытство. Найдёшь своего соулмейта и узнаешь.       Но Цунаде не верит. Наверняка, всё это очередная глупая шутка, и никаких «красок» нет. По крайней мере, ей хотелось верить, что дело именно в этом, а не в её природной невезучести.

***

      Цунаде двадцать семь, и она уже практически забывает про истории о «родственных душах», всю себя посвящая медицине. Она совершенствует техники, выдвигает предложения по улучшению системы распределения шиноби по командам на совете деревни. Ей говорят, что её идеи хороши, но воплотить их не выйдет: нет времени, нет специалистов, нет ресурсов. Цунаде уже готова опустить руки, как вдруг в толпе раздаётся голос:       — Я поддерживаю её предложение.       Цунаде поворачивается к говорившему, и её словно молнией ударяет, когда их взгляды встречаются. Его глаза кажутся совсем не похожими на глаза других людей, которых она встречала. Они яркие-яркие, словно не от мира сего. И совсем не чёрные или серые. Зелёные. Цунаде не знает почему, но она точно уверена: это именно зелёный. И, наверняка, это самый красивый его оттенок.       — Спасибо, что поддержал меня на совете, — благодарит его Цунаде, когда они оказываются на улице, вдалеке от остальных шиноби.       — Но ведь ты была абсолютно права.       Эти слова трогают её до глубины души, и она решается на самый странный и необдуманный шаг в своей жизни.       — Можно задать тебе нескромный вопрос?       — Ну попробуй.       — Ты видишь, какого цвета мои глаза? — спрашивает Цунаде и смотрит прямо на мужчину, в его зелёные-зелёные глаза.       — Вижу, — улыбается он. — Они карие. И это очень красивый цвет.

***

      Шло время, и Цунаде всё больше начинала верить в старую дедушкину сказку о соулмейтах. Сначала она видела только цвет глаз любимого, но чем дальше, тем больше цветов стала различать. Зелёный, голубой, жёлтый, красный… Уже не верилось, что когда-то она могла жить, не видя всех этих красок, и даже не веря в их существование. И каждый день она благодарила всех богов за то, что они послали ей эту встречу с Даном.       А потом пришла война. Мир Цунаде снова стал чёрно-белым.