***
Снова всё как в тумане. Слышались лишь крики, ругань, треск чего-то. Родители ругались так, как не ругались никогда. Пытались словами хоть как-нибудь больно резануть по достоинству. Сара лежала на кровати, ибо снова приболела. Безусловно, ей было страшно, но подняться и побежать к ним было выше её сил. Слабость словно нарастала с каждой секундой всё сильнее. И из-за неё всё казалось настолько непосильным, словно она муравей. Даже вся тревога от очередного скандала была менее ощутимой. Может, потому что привыкла. — Ты издеваешься… Сара и так болеет, зачем ты опять это начинаешь?! — Знаешь, если хочешь хоть как-нибудь помочь мне и своей дочери, то просто свали уже нахрен из этого дома! — громко, с обидой и яростью выплюнула слова мать. Её глаза распахнулись, а брови нахмурились, показывая всё её недовольство. Слова прошлись прямо по грудной клетке мужчины. Это было, кажется, последней добивающей его каплей. Осознание того, что он правда лучше не делает, пришло почти мгновенно. Ведь избивая женщину на глазах своей дочери, он и правда, портит психику и ребёнку, и матери. Шаги приблизились к комнате, в которой была Сара. Отец резким движением распахнул двери шкафа, достал рюкзак и стал наспех собирать свои вещи, ничего не говоря Саре, ведь был не в состоянии. Девочка же в недоумении глянула на отца, поджимая свои губы, словно вот-вот заплачет. Собрав вещи, он направился быстрым шагом к выходу. Когда он вышел, за ним вышла и женщина. Просто она хотела убедиться, что тот точно уйдёт, да побыстрее. Ей больше всего хотелось побыть одной. Сара, не выдерживая, резко поднялась и побежала в подъезд. Голова закружилась так, что она чуть не свалилась с ног, но схватилась за перила и взглянула на отца. Он уже спустился на пару ступенек. Всё было так быстро, так нереально. Может, из-за болезни. Может, из-за чего-то другого. Сара смогла увидеть, как на глазах её отца наворачиваются слёзы, которые он не мог сдерживать. А после он поднял разочарованный и почти убитый взгляд на мать. Выглядел он разбито, ведь правда когда-то был очень счастлив. Избитая попытка увидеть перед глазами то, что осталось давно позади дороги. Эта картина надолго засела у девочки в голове, ком подкатил к горлу, а сознание помутилось. Но перед этим она услышала слова своего отца, адресованные её матери:«Я тебя любил.»
***
—Как вы думаете, что там? — одна из близняшек в детском саду приложила ухо к трещине в доске. Это был красный маленький сарай с подвалом. Служил он в качестве кладовой, хотя дети вечно слагали о нем легенды, как о чёрной дыре смерти. Все старались обходить это пугающее до дрожи место. Всем было любопытно, но пересилить себя они не могли. — Ну-ка… — вторая близняшка заглянула в щель. Однако, она так ничего и не разглядела, ибо её перекрывала доска изнутри сарая. — Тут видно! — воскликнула Сара, закрывая один глаз и глянув в замочную скважину. Там можно было увидеть лишь очертания чего-то, но детское воображение превратило это в человеческий череп со свечой, пятна крови. Она сразу же отпрянула от двери, вскрикнув. — Там! Там такое…! — Что там?! — другая девочка — Джоуз, сама заглянула в скважину. Рука её легла на ручку, а дверь на удивление поддалась. — Она открыта! Четверо стояли в шоке, глядя на дверь. Особенно смешно выглядели близняшки, разинувшие рот. Эту кладовую обычно всегда закрывали на замок, но, видимо, не на этот раз. Персонал позабыл её запереть. — О… Ого… Но я там видела череп… Наверняка там кто-то умер! Сара медленно сделала шаг вперёд. Она наклонилась и глянула внутрь, опасаясь и нос туда сунуть. В голову ударил адреналин, страх и любопытство. Но трах был сильнее всего. Внезапно дверь открылась и девочку толкнули внутрь, а дверь все трое стали держать снаружи. Их сил всё же хватило, чтобы Сара не смогла выбраться. После с другой стороны двери послышался смех. Сара споткнулась и свалилась на колени прямо у лестницы, рефлекторно выставляя перед собой руки, хотя могла упасть и покатиться по ней. На пару секунд наступила дизориентация. Она не понимала, что произошло, а когда опомнилась, резко поднялась. Животный, скорее, первобытный страх стал бить во все клетки её тела, а из-за паники она и зарыдать не могла. Вскоре она почувствовала и боль на своих ладонях и коленях. Так, как она упала на бетон, появились ссадины. Девочка начала толкаться в дверь со всех своих детских сил, что у неё были, рыдать. Она боялась, ведь сзади нее, как она видела, мог быть труп. Ну, либо какая-нибудь гончая. — Откройте…! П-пожалуйста, откройте! — она билась в дверь. Ничего перед собой не было видно, даже собственного носа. Хотелось просто умереть. Голос срывался и дрожал. — Ну проверь, что там! Ты же говорила, там череп! — смех вновь раздался из-за двери. Кто знает, сколько бы там просидела Сара, если бы не воспитательница. Она начала кричать на близняшек и Джоуз, грозясь не выпускать больше из комнат. Перепуганные девочки отпрянули от двери, опустили свои взгляды. Дверь с силой распахнулась, а оттуда вылетела и чуть не упала Сара. — Вы…! Да вы! Я вас ненавижу! Я… Я с вами больше не дружу! Зачем?! Зачем?! Я вас ненавижу, больше и не подходите ко мне! Срывающийся хриплый голос и красные глаза. Ненависти и обиды девочки не было предела. Она ещё не могла оправиться от того страха, что испытала там. Думала, что вот-вот упадёт в обморок. Из-за всех нервов. Но ответ тех поразил её ещё больше, заставив рот немо открываться и закрываться, а глаза с возмущением глядеть. — Больно надо.***
Интересно, как они вообще познакомились? Конечно же, причиной знакомства этой двоицы стало взаимное бушующее воображение. Взаимный характер, может, повадки. В любом случае, Мэри и Сара были по-своему безбашенны. Это их и связывало между собой, как сестёр. У Сары даже была родинка на веке правого глаза, в то время, как у Мэри была она на веке левого. Они считали себя лучшими друзьями, даже сёстрами. Сара просто была рада тому, что они сошлись. Она была единственной, кто не ненавидел её. Той, что не презирала. Много кто их путал за сестёр. Им это льстило, ведь чем прочнее их родные узы — тем больше они доверяли друг другу, чувствовали себя комфортнее. Их часто разделяли, дабы они много не болтали. Им даже это не мешало. У них было любимое, интересное занятие: выдумывание историй. Они могли видеть один предмет, придумывать ему целую трагичную историю. Могли видеть книгу на полках, брать её, делать вид, что читают, при этом рассказывая свои истории, ориентируясь лишь на иллюстрации. Их воображение, порой, стирало грань реального и чего-то фантастического. В их головах — стрепня из песка, воды и травы, была высшим деликатесом всего мира. Который, к счастью, они не собирались пробовать. Да даже самая грязная лужа выглядела в карих глазах обоих картиной в Лувре. Настолько детское воображение может быть нереальным и реальным одновременно, как бы ннсвязно это не звучало. Держась бок о бок, сжимая руки друг друга, они давали вечные клятвы в дружбе, не видя и малейшего изъяна в их отношениях. Для них понятие ложки дёгтя в бочке мёда не имело значение. Зря. — Я думаю, там бомба! — детский палец указал на чемоданчик, что уже давно валялся на черепице крыши левого крыла. Мэри с Сарой стояли в туалете, выглядывая в окно. Оттуда было отлично видно левую часть территории сада. — Но она там долго лежит. Как думаешь, если там бомба, мы сможем спасти мир…? В воздухе повисло молчание. Мэри задумалась, прежде чем ответить на вопрос своей подруги. В голове обоих мелькали самые различные картины, сюжеты и развилки того, как две героини спасают мир от массового уничтожения. Эти фантазии пробудили ухмылку до ушей сначала у Мэри. Она подняла лукавый взгляд на Сару, и вторая тут же ухмыльнулась в ответ. — Думаешь, мы… — начала Сара. — Вылезем, заберём чемодан, а затем… — Спасём мир, а после с нами все будут играть! Обе «героини» дали друг другу пять. Кажется, они даже мысли друг друга предугадывали. Может, эти родинки на веках глаз — совсем не совпадение…?***
— Значит, не будешь есть? Тогда останешься ночевать здесь с тараканами! — строгий голос воспитательницы отдавался нотками раздражения и ненависти. — Я не хочу есть! Меня заберёт моя мама! — Сара отодвинула от себя косушку с едой. На этот раз была её самая не любимая еда. От которой рвота сразу же подкатывала к горлу. — А я тебя запру. Твоя мать тебя не заберёт. Раздался звон посуды. Сара, со всей злости, что у неё была, откинула от себя мерзкую стряпню, от чего та упала, а кормушка вдребезги разбилась. Её глаза были полны обиды. Она верила, что её мать настолько её любит, что заберёт при любых обстоятельствах. По крайней мере, хотелось верить. — Ах вот ты как, маленькая засранка?! Грубо хватая девочку за руку, женщина с силой потащила её в общую спальню. Сара пыталась вырываться и сопротивляться, но воспитательница была так зла, что, кажется, использовала всю силу. Она грубо швырнула её в комнату и закрыла её на ключ. Успев пожалеть о содеянном уже тысячу раз, Сара начала плакать. Здесь ей стало очень страшно, ведь уже все дети начали выходить из корпуса к родителям. А её мама всегда опаздывала. Руки схватилась за ручку и она стала уже повышать голос, всхлипывая. — Я больше так не буду! Я буду есть, я буду спать…! — ручка продолжала дёргаться, — Пожалуйста, я хочу к маме…! Я не хочу здесь спать! Немного раздражённый, но в глубине по-садистски довольный взгляд своей победы пал на девочку. Женщина даже немного успокоилась. Но раздражение к самому не любимому ребёнку её группы не пропало. Порой казалось, словно эта воспитательница работала с детьми не потому, что ей нравится, а просто чтобы самоутвердиться. Думать, что она растит несколько жизней. Что они ей в будущем будут обязаны, благодарны. Чтобы самоутвердиться, что есть хоть кто-то слабее, жалостнее неё. Возмодно, она была несчастна. Этр не менялось того, что поступки её — омерзительны. — Чтобы это был первый и последний раз.«Всех забирают сразу. Моя мама не пришла. Почему так поздно…?»
***
Ребёнок рядом со своей матерью шёл следом. Уже вечерело, солнце все ниже опускалось. Оно и не удивительно, женщина всегда забирала её позднее остальных. Это обижало, напрягало. Сара никогда не любила ждать в детском саду. Находится в стенах проклятого детского сада, где воспитатели представлялись в глазах некоторых ребят тиранами, где жестокие дети не отличали шутки от серьёзных действий. И только мама, приходящяя за Сарой, была светом в конце тоннеля. — Мам, а когда папа придёт? — держа за руку свою мать, спросила Сара. — Он больше не придёт. — Значит, придёт. Ты всегда так говорила мне, и он всегда возвращался! Я просто буду жда… — Нет, Сара. Он правда больше не придёт… На этот раз точно.«Я просто буду ждать. Он придёт… Он точно придёт... Почему я хочу плакать в темноте?»