Монстр, пробудившийся внутри

Его руки дрожали, глаза набухли от слёз. Всё тело болело и ныло, мечтая об отдыхе. Бард вздрогнул. Как он до такого докатился? Что он сделал? А ведь это всё из-за… ведьмака. Он даже не мог себе представить, что из-за этого человека, он окажется в петле. Просто потому, что был заодно. Сейчас его все ненавидят, а после… снова позовут. Он ушёл, оставив Лютика в таком безнадежном состоянии. Лютик спешно перебирал всё, что было после того, как ведьмак прогнал его. Что же такого он сделал?.. *** За месяц до казни. — Эй ты, хозяин паба! — грубый голос вывел Лютика из раздумий, что делать дальше. Юлиан глянул на мистера Харриса. — Что-то нужно, почтенный граф Мойон? — вежливо, но с опаской спросил Харрис. — Да. И не что, а кто. Ага, вот он, — граф посмотрел прямо на Лютика и холодно усмехнулся. — Юлиан Лютик, полагаю? Встань, живо. Лютик поднялся со стула. Живот скрутило от страха. Смутная догадка пронзила его разум. — Вы пришли за мной? Фальвик, граф Мойон? — горько усмехнулся он. — Да, князь Эревард требует вашей смерти, — он улыбался все тем же жутким оскалом. — А что я, собственно, сделал такого, что меня хотят казнить? — поинтересовался бард. — Говоря коротко, ты обвиняешься в колдовстве против людей. А еще братался со злым чародеем, дьявольским отродьем. Народ потребовал от князя сделать всё, что в его силах. — Надо же, какие вы хитрые, — хмыкнул Лютик. — Раньше вы помощи просили у этого «дьявольского отродья», а теперь хотите убить меня за то, что я ездил с ним. Неужели дюк Эревард действительно принял сам это решение? Фальвик покраснел от гнева и рыкнул: — Не твое это дело, глупец. Ты был в сговоре с этим чудищем и сам колдовал, теперь ты умрёшь вместо него. Несмотря на напускное хладнокровие, Лютику стало по-настоящему страшно. — До казни человек, которого хотят казнить, должен будет собрать и передать вещи в казну города. Таков закон, — вмешался Харрис. — Да и не сразу же. Виселица строится не менее двух недель… -… И по истечению этих двух недель, бард пробудет в тюрьме, — усмехнулся Фальвик. В его холодных глазах сверкала ненависть, чистая и глубокая. Лютик понял, что ему конец. «Нет, я не сдамся так легко, я сбегу» — мелькнула мысль у него в голове. Он внезапно понял, что нужно делать. — Я пройду с вами, — тихо сказал он. — Однако… Мне необходимо время, чтобы собрать все свои вещи. Полагаю, их нужно будет перевести в казну дюка Эреварда? — Хорошо. Даю не менее часа. Мешки пусть стоят у двери комнаты, стража их потом заберет, — холодно сказал Фальвик, разворачиваясь. Харрис испуганно смотрел на барда. Хлопнула дверь. Хозяин и Лютик остались одни. — Лютик… мне жаль. — Ничего страшного. Пойду собираться. Господин Харрис… спасибо вам за всё. Плата, — он приподнял маленький мешок золота, но тот отмахнулся: — Не нужно. — Нужно. Я не хочу, чтобы моё имущество перешло к этому ублюдку Эреварду, — шепнул Лютик. Он побежал наверх, в комнату. Когда добежал, он выдохнул. Паника вдруг захлестнула трубадура. Стараясь успокоиться, он прошел по комнате, машинально собирая вещи и складывая их в мешки. Он должен быстро собрать их и найти способ сбежать из города. Может, даже найти ведьмака. Лютик мысленно запнулся. Пусть не хочется, пусть еще было обидно и больно, но… надо. Надо предупредить его об опасности, грозящей ему, а потом… потом уйти в другое, безопасное место. Он с легкостью впихивал ненужные ему вещи в мешки, которые были предназначены для пополнения казны… Через пятнадцать минут все вещи были собраны. Лютик взял лишь с собой лютню, которая ему стала самой родной вещью, пару мешочков золота и серебра, остатки ужина и небольшой нож, который годился для самозащиты в случае чего. Трубадур знал все закоулки и тайные места своей комнаты, поэтому выход нашел почти сразу. Окно находилось на втором этаже и годилось лишь на крайний случай. Под полом находился тайный люк, который вёл в тёмный переулок. Про него знает только хозяин паба и он, Лютик. Поэтому, спустя еще десять минут, он на коленях нащупал металлическую крышку люка и открыл её. Она поддалась со слабым скрипом. Повеяло сыростью. Юлиан, переборов отвращение, спустился вниз. Там было темно, но Лютик знал, как разжечь там свет факелов. Когда люк закрылся полностью, вместе со светом в Лютике исчезла вера в людей. Раз он стал изгоем общества только потому, что «братался с чудовищем», то что бы было, если бы он был таким же «чудовищем»? Лютик содрогнулся. Но сейчас не до философии. Он должен найти способ выжить. Лютик оглянулся и прошептал слова, которые разожгли факела. Мягкий свет озарил тёмный проход, который вёл сначала слегка вниз, потом наверх. Всё. Обратно дороги нет. Теперь он будет надеяться лишь на самого себя. Лютик сглотнул.