Повествование от лица Люцифера!
Безжалостный убийца! — Кричали тому, кто лишь хотел Защитить свою мать.
Я всегда вставал поздно. Пропускал ненужные для меня уроки, просиживая всё время в библиотеке за книгами, изобилующими полезной информацией. Иногда сматывался на землю — понатыкать палок в шаткие колёса смертных. Меня это завлекало. Не знаю, как было заведено у ангелов, но у нас, демонов, развлечения были именно таковыми. В тот памятный день я проспал до самого вечера. Встав за два часа до следующего отбоя, я чувствовал, что сил у меня столько, что тело буквально разрывалось от их могучего напора. Такое случалось со мной не всегда, но эти моменты были отнюдь не самыми неприятными. Только проживая их снова и снова, я осознавал, насколько силён и насколько это может быть опасно для меня. И для других… Я не стал планировать на оставшееся время чего-то грандиозного. Прислушавшись к занудливому папаше, моё сердце велело направиться в заброшенный вагон. Я радостно вписал недурную мысль в план, а закончить своё веселье решил в комнате привлёкшей моё внимание дьяволицей, но что-то пошло не так. А именно, новенькая дьяволица Ости, прибывшая из далёкого поселения демонов, позволила себе выпить лишние миллилитры Глифта. Точнее, литры… — Ты, сучка, отойди от моего парня! Эй, я должна тебе сто пятьдесят лямов?! Что? Весь вечер дьяволица вела себя как полнейшая дурёха: ревновала чужих парней, грозилась смертным судом моей очередной шлюшке, кричала оскорбления в сторону статуи и спала в фонтане Мести. Короче, ничего нового, казалось бы. Я даже подзабыл её. Завлекая свою пустышку в сотый или, может, пятисотый поцелуй, я так же быстро разрывал его и отпивал горячее какао из кружки. Мне было прекрасно без очередной дозы алкоголя и чувства бесконечной лени после принятия смертельной дозы (для смертных, разумеется) наркоты. Вот так просто пить какао и целоваться с левой девушкой, создавая вокруг себя атмосферу любви и счастья — даже демон нуждается в передышке от своих же гадостей. Не зря говорят, что гадости душат. Люди просто ещё не знают, как сильно иногда бывают правы. Из всех розовых соплей, плотно завесивших проход, я не совсем расслышал, точнее, не совсем понял слова, брошенные выглядевшей по-жалкому Ости в чью-то спину. — Я вызываю тебя на Проэлиум!.. Эти слова, особенно вырвавшиеся изо рта едва начавшей обучение ученицы, звучали странно. Но, тем не менее, они были приняты всеми буквально, так же, как и следующие. — Люцифер, сын Сатаны, будет судьей. Надеюсь, тебе всё понятно, паршивая Непризнанная? Съёжившаяся девушка, кажется, упала бы давно в обморок, если бы её не держали серокрылые друзья. Но меня удивляло не то, что Непризнанная знает о Проэлиуме, а то, что Ости назначила меня судьёй Проэлиума, не спросив, собственно, моего согласия. За такое и из школы могли выпереть! Но разве я имел право возмущаться?***
Я видел каждый момент. Видел, как Непризнанная продула первую силу. Ости тогда позволила мне впервые наказать её… Я видел, как девушка почти что повисла на рукаве Дино, умоляя ангела помочь ей в постановке танцевального номера. Видел, как мой вечный соперник прямо-таки грубо отшил её, прикинувшись тем, что занят. Хоть я и знал, что Дино просто пойдёт в библиотеку, я не сказал об этом Непризнанной. Не знаю, что именно хотел доказать, просто — промолчал. И всё. Непризнанная продула и вторую силу. Ости ни капли не сомневалась в своём выигрыше, поэтому совершенно перестала готовиться к третьей силе. Сколько бы я ни пытался уговорить её пойти заниматься… — Ости, тебе бы делом заняться, а не задницу на моём диване пролёживать! — Да ну тебя, Люци. Помнишь ту соплячку? Я одной левой девчонку уделаю, какое бы задание ни было бы на следующей силе. — Надеюсь, что это так. Спасать и уж тем более прикрывать твою жопу я не собираюсь! … она отказывалась, чуть ли не в истерике воротила нос. А Непризнанная готовилась втайне ото всех, даже, признаюсь откровенно, я не догадался о ней и её подготовке. Скорее всего, именно поэтому девочка вышла на сцену с нездоровой улыбкой. Ости же выходила нездоровой походкой — всё-таки она сумела отравиться вчерашним рагу из шампиньонов. Я дрожащими руками открыл заветный конверт с заданием. Да, мне пришлось связываться, как и любому другому судье, с высшими силами — светлыми и тёмными, и мы обсудили заданную ими силу. — Третья сила — турнир. Покажите все ваши магические способности, Дьяволица и Непризнанная. Победите друг друга, и тогда-то мы узнаем настоящего победителя! Я до сих пор помнил, с какой вселенской яростью обе накинулись друг на друга. Они рвали и метали, швырялись нехилыми кусками своей энергии, пытаясь сбить друг друга с ног, а может — и убить вовсе. Мои глаза урывками видели столь кровавое прошлое, уши слышали звон моей собственной крови, на губах ощущался солоноватый вкус льющегося со лба пота. Случилось то, чего не ожидал никто. А именно — я начал бояться не только за себя, но и за девушек. Ости явно проигрывала. Её заклятия слабели с каждым разом, а Непризнанная, стараясь разогнаться до самого своего предела. В конце концов, дьяволица оказалась пришпилена к большому камню, не в силах встать и, что уж там, даже пошевелиться. Её соперница победно поставила ровную ножку на вздымающуюся грудь Ости, довольная своей бесспорной победой. Когда все думали, что третья сила закончена, Непризнанная занесла руку для последнего удара. — Нет! Что ты творишь, остановись! — я, неосознанно для самого себя, побежал, стремясь закрыть еле живую Ости собой. Мои попытки достучаться до девушки были пустым делом. Та громко, по-злобному рассмеялась, направляя светлый луч своей энергии на меня. Я до сих пор помнил её слова: — Это вы жалкие и ничтожные, а не мы, Непризнанные. Это вы носите мрачную и скучную одежду, это вы имеете неживое черствое, словно засохший кусок хлеба, сердце. Поверьте, когда-нибудь кто-то из Непризнанных полностью разгромит демона, я вам обещаю. Пусть для этого понадобится ждать ещё одно столетие. А сейчас… Луч, исходящий из рук девушки, направился на Ости. Дьяволица жутко закричала, съедаемая тупой болью, что приносил ей луч светлой энергии. Мне не оставалось выхода, как… бить в ответ. Я занёс руку над головой, скапливая всю силу на кончиках пальцев и — ударил. Непризнанная с перекошенным лицом повернулась ко мне, но больше ничего не успела сделать. С глухим стоном девушка упала, прожжённая мною насквозь, и навсегда отправилась в Небытие. А я остался, и, кажется, в первый раз за все прожитые тысячелетия громко разревелся. До прихода в Школу Агаты оставалось еще сто тридцать два года.