***
До утра время пролетело удивительно быстро. Едва задребезжал рассвет, колдун разбудил Эмму, и они, удалив следы своего присутствия, перенеслись прочь из ломбарда. — И когда конкретно ваша общая тогда тушка завалилась в лавку? — недовольно буркнула Эмма, прячась в засаде на одной из крыш, откуда виднелась лавка. Румпельштильцхен невольно фыркнул от вида ее немного заспанного и надутого лица, и сказал: — Мне почем знать? Тогда вверх над телом взял Бей… Эмма тяжко вздохнула, чувствуя, как у нее в животе урчит от голода, а двойнята, в солидарности с ее желудком, бодро запинали ее в бока. — Мы голодные, — жалобно сказала она, обняв руками живот. — Может сделаем перерыв на завтрак, а? Все равно Нила нужно ловить в лесу, а до этого еще валом времени. Колдун закатил глаза, но услышав и впрямь громкое и голодное ворчание из живота блондинки, опустив плечи, миролюбиво сказал: — Ладно, черт с вами. Но в закусочную и прочие заведения мы заявится, понятное дело, не можем, поэтому давайте дождемся Белль, и тогда можно будет перенестись ко мне домой, — и кинув озорной взгляд на ее утробу, он дразняще добавил: — Надо же накормить бунтующий против голодовки народ. — Иди ты, — с улыбкой сказала Эмма и слегка толкнула его в плечо. Наконец, спустя полчаса, они заметили сначала метнувшуюся к лавке, походкой пьяного матроса, мужскую фигуру, от вида которой сердце Темного болезненно сжалось, а потом почти сразу за ней вышедшую из-за угла Белль. Эмма утешающе сжала локоть Румпельштильцхена, когда увидела Нила и тихо сказала: — Потерпи немного, и он будет с тобой. Колдун лишь кинул на нее благодарный взгляд, после чего перенес их к нему домой. Как только они оказались там, он тут же пошел на кухню. Времени у них было не так уж и много, да и нервное напряжение, которое росло всю ночь у него в душе, не давало ему покоя. Поэтому, решив занять руки, он быстро снял пальто и начал готовить завтрак для своей подельницы. — Ты еще и готовить умеешь? — удивленно спросила Эмма, прошедшая на кухню следом за ним, при этом с любопытством оглядываясь. В этом доме она была лишь раз, еще до апгрейда, да и то только в разрушенной Мо Френчем гостиной, поэтому сейчас она, не удержавшись, осмотрелась по сторонам, но заметив, как ловко орудует на кухне Темный, она отвлеклась от этого занятия. — Умею, — усмехнувшись, ответил колдун и глянув на Эмму, ехидно добавил: — Вас это так поражает? Отчего же? От того, что я занимаюсь такими свойственными обычным людям занятием? Или от того, что в холодильнике вы не заметили трупов младенцев и крови, которыми, я уверен, что все так думают, я питаюсь? Или просто не привыкли видеть, как готовится еда? Эмма фыркнула и села за стойку. — К твоему сведению, не знаю, как там ваша местная Свон, но я умею готовить, — гордо вскинув голову, сказала она, и покачав пальцем в его сторону, добавила: — И между прочим, очень хорошо. А еще я печь умею. Вот. Твой двойник, к примеру, вместе с Нилом и Генри, за обе щеки уплетали мои стейки и вишневый пирог. Так то! Колдун поднял бровь. — С чего это мой двойник, его сын и ваш сын, лопали вашу стряпню? — с любопытством спросил он, разбивая яйца о сковородку. — Праздновали воссоединение семейства, — сказала Эмма и печально вздохнула. — Первый и в последний раз. Кто бы знал, как ей хотелось, чтобы тот момент не кончался. Особенно сильно ей этого хотелось каждый раз, когда двойнята пинались. Но таких семейных посиделок ей больше не видать, а крохам и того никогда их не узнать. У Темного в ее мире есть Белль, чтобы его ужинами, обедами и завтраками потчевать, Нил, если узнает, что она залетела от его отца, ее возненавидит, как пить дать, да и Генри… Боже, она до сих пор не придумала, что сказать сыну, а ведь почти половина ее беременности уже прошла! Тот скорее всего ее возненавидит, как она своих родителей. Подумает, что она захотела его заменить и что теперь будет меньше его любить… Глупость, конечно, но объяснить маленькому мальчику, что она не планировала этого и что все равно будет его любить, одинаково, на ровне с двойнятами, она пока не придумала как. Хотя теперь она чуть лучше понимала родителей и хотела даже с ними помириться, когда вернется. — Смотрю, вас это печалит… — тихо сказал Румпельштильцхен, краем глаза наблюдая за блондинкой. — А чего радоваться-то? — уныло сказала Эмма. — У него, как и у тебя, есть своя Белка, Нил меня тут же возненавидит, если, не дай бог, узнает, от кого я беременна, Генри… Ох, я и думать боюсь о реакции ребенка. Мои родители… У них своя лялька, и теперь им не до меня и до моих двойнят. Так что… Если какие семейные вечера у моих детей и будут, то только со мной. Исовсем тихо добавила: — Чую, придется вспоминать воровское прошлое. Шерифом меня вряд ли надолго оставят. Да и квартира новая нужна. А все вещи и мебель для крох, боже… У меня для них даже ничего и нет!.. Колдун с печалью посмотрел на загрустившую женщину, в очередной раз поняв, что та и впрямь не собиралась посвящать его двойника в то, что он станет отцом, и тихо сказал: — Не переживайте. Вы же Спасительница… Не думаю, что горожане оставят вас на улице с детьми на руках… Эмма нахмурилась. — Но и фонд имени меня или моих детей открывать вряд ли станут. Тут не Заколдованный лес, и жизнь, пусть и в изолированном городке, штука дорогая, иначе здесь бы давно уже никто не работал. И вообще… Сама как-нибудь управлюсь. Раньше никогда ни у кого помощи не просила и сейчас начинать не собираюсь, — стиснув зубы, сказала Эмма и сменив тему, вредно добавила: — Где там мой завтрак? А то я тут помираю с голоду. Колдун вздохнул и безропотно поставил перед ней готовую яичницу с беконом и стакан сока.Глава 12 или миссия - миссией, а кушать хочется всегда
8 сентября 2020 г. в 05:12
Как оказалось, они почти верно попали.
Точнее, они попали в ночь, перед тем, как Бей, взявший вверх над отцом, в их едином тогда теле, заявился сюда. Но сейчас до этого была целая ночь, а Эмма не железная и весьма беременная женщина, которая быстро устает. Поэтому, когда они заявились в ломбард, она без всякого стыда улеглась на кровать в задней комнате, и сказав Темному, чтобы он разбудил ее незадолго до прихода местной версии его женушки, довольно крепко уснула. Завтра день тяжелый и ей нужны все силы, которые только возможно.
Румпельштильцхен даже не удивился уже подобному поведению этой строптивой женщины. Она вообще, кажется, делала лишь то, что хотела. Да и сил спорить с ней не было. К тому же, она была в чем-то права. В ее-то состоянии, ей нужен весь отдых, какой только возможен.
К счастью, он всегда, с тех пор, как пало первое проклятие, держал здесь прялку, но к его изумлению, любимое занятие не приносило обычного покоя. Вместо этого, его глаза то и дело возвращались к блондинке, мирно сопящей на небольшой кушетке, которая стояла как раз напротив того места, где он прял. Та спала на боку, лицом к нему, подложив одну ладонь под щеку, а другой в защитном жесте обнимала свой живот. Ее вздернутый носик то и дело дергался во сне, а лоб немного хмурился.
«Даже во сне с кем-то спорит, не иначе», — с тихим смешком подумал колдун. Он даже не сомневался, что именно это она и делала. Эта женщина, в отличии от своего двойника, вообще не знала, когда остановиться. Она, наверное, даже со смертью не побоится спорить. Хоть… Они, в какой-то мере, и пришли сюда поспорить как раз со смертью.
И ставлю все, что у меня есть, на то, что она выиграет…