***
6 декабря 2004 года Понедельник — Нарци, целитель ведь сказал тебе не налегать на вино, особенно — за завтраком. В ответ мать демонстративно подлила в свой бокал вторую порцию полусухого и также демонстративно, глядя отцу в глаза, сделала большой глоток. Класс. Драко как раз не хватало такого «доброго утра», когда, вместо суетящейся по комнате Грейнджер, день начинается с семейных разборок. Но сейчас у матери хоть повод повыделываться был весомым: после вчерашнего «собрания в тесном семейном кругу», где Драко рассказал о найденных у Гринграссов компрометирующих письмах отца Малькольму и задал вполне справедливый вопрос «мистер Тихушник, ты ведь понимаешь, что Аврорат запросто может притянуть тебя как соучастника?» и матери поплохело от радужности перспектив для их семьи, она имела полное право на подобную блажь. — Миссис Малфой, ваш супруг прав, — робко встряла Астория. — Вам и так вчера было дурно, а нам ведь ещё идти в Мунго… — Сами справитесь. У меня другие дела. — Но я думала, что заведующая отделением… — Проинформирована. Моё личное присутствие вовсе не обязательно. — Что у тебя за дела? — спросил Драко. — Хочу посетить гоблинскую мастерскую в Фельдкрофте. — Неужели вы решили последовать моему совету и обновить скамьи в саду? — заметно оживилась Астория. — Нет, я планирую поставить беседку около пруда. Хочу проконсультироваться насчёт дизайна и сроков изготовления. — Ну и зачем тебе эта беседка? — скривившись, поинтересовался отец. — Хочу. — Беседка, значит… — Астория опустила взгляд и, хмурясь, начала ложкой размазывать по тарелке ягодный соус. Если она и ждала от Драко слов поддержки, вида не подала. В официальной помолвке ли дело, или Астория не находила себе места из-за того, что подвела любимого папочку, но уже второй день подряд она вела себя идеально… Ну, для себя. Драко даже не было к чему прицепиться, чтобы назвать её «этой сукой». Она не лезла к нему с разговорами — напротив, держалась отстранённо, будто на интуитивном уровне начала осознавать, к чему всё идёт и папочка больше не сможет никому угрожать Азкабаном, чтобы потакать её больным хотелкам. А может, делала вид, чтобы вновь усыпить бдительность Драко, и при первой же возможности выкинет очередной номер. Только в этот раз он будет готов. История с «Моникой Беллуччи» многому его научила. Прежде всего — внимательно слушать Асторию и искать скрытый смысл в каждом, сука, её слове. Иначе он снова останется в дураках. — …Почему так долго? Ты весь день будешь выбирать дизайн беседки? — С чего ты это вообще взял? — мать приподняла бровь. — Ещё я с удовольствием прогуляюсь по Косому переулку и загляну к мадам Малкин за новым платьем. А если у Рене найдётся для меня свободное окошко, я… — Я понял, Нарци, можешь не продолжать. — Похоже, ты сегодня остаешься дома один, — едко заметил Драко. — Позовёшь друзей? Отец поджал губы, но промолчал — небрежным жестом подманил к себе стоящего поодаль эльфа и поинтересовался у того, не доставил ли филин свежий номер «Ежедневного пророка». Отлично, Драко ждал новостей не меньше: очевидно, вчера было слишком рано, но вот сегодня в газете просто обязана была появиться весточка от Монтгомери и Гринграсса, лишившихся главного козыря в их политической игре. Стоило эльфу вернуться с «Ежедневным пророком» в руках, как Драко отставил полупустую тарелку с запеканкой в сторону и вперёд отца заклинанием приманил газету к себе. Игнорируя незамедлительно раздавшееся фырканье с противоположной стороны стола, опустил глаза на старую колдографию Бруствера, где того запечатлели в момент открытия обновлённого фонтана Магического Братства в Атриуме, а затем — на сам заголовок, украсивший первую страницу.«САЙМОН ГОВОРИТ: МИНИСТР, КОТОРЫЙ ВОДИЛ ВСЕХ ЗА НОС»
Что, вот и пришло время громких разоблачений? Драко в предвкушении вдохнул аромат свеженапечатанной в типографии бумаги и открыл разворот со статьёй. Оставив завтрак, Астория пододвинулась вместе со стулом поближе и тоже заглянула в текст.«Я, Саймон Сибли, от лица всех «Палочек Хагрида» считаю необходимым обратиться с данным открытым письмом к моим сторонникам и просто неравнодушным членам нашего магического сообщества. Понимая и принимая всю возложенную на меня ответственность за потворство и оказанную ранее поддержку деятельности Кингсли Бруствера на посту министра магии, я приношу свои извинения за эту ошибку. Каждый из нас стал невольной жертвой обмана поистине вопиющих масштабов…
— Странно, я думала, что Саймон поддерживает министра. — Значит, ты плохо следишь за новостями. Интересно, как много Даф рассказывала младшей сестричке о своих отношениях с Сибли? Да и рассказывала ли вообще? По идее, должна была — Пэнси ведь в курсе. Может, Астория даже о чём-то подобном трещала в присутствии Драко. Если бы её кто-то ещё слушал в эти моменты…«…Кингсли Бруствер, волшебник с идеальной репутацией, прикрывался помощью магглорождённым… пускал пыль в глаза, пока мы с вами слепо верили… Скрывал от общественности реальное положение дел в Министерстве… Согласно информации, которую нам удалось заполучить у Вольфберга Доугсона — сотрудника Аврората, министр пытался скрыть от широкой общественности инцидент с проникновением преступника на платформу 9¾ 1 сентября… стало возможным из-за критического сбоя в работе системы безопасности, финансирование которой было… поставил под удар безопасность студентов и их родителей… покупка особняка… намеренно тормозил расследование по делу о пожаре в «Трёх мётлах», опасаясь, что открывшаяся в ходе дознания информация может негативно сказаться на…»
— Погоди… ты ведь тогда был на платформе. Что произошло? — Если я тебе не рассказал, значит, ничего особенного. — Но… — Ещё раз, Астория, ничего особенного.«В связи со всем вышесказанным, а также ранее опубликованными мной и моей коллегой Ритой Скитер материалами о многочисленных финансовых махинациях министра я, Саймон Сибли, обращаюсь ко всем старейшинам Визенгамота с просьбой инициировать служебное расследование относительно деятельности Кингсли Бруствера на посту министра магии и поднять вопрос о досрочном снятии с него должностных полномочий. Также считаю важным отметить, что на время расследования Кингсли Бруствера следует заключить под стражу во избежание вмешательства им в работу Аврората. Искренне ваш, Саймон Сибли».
Вот как. Они всё-таки решили идти до конца? А Бруствера «под стражу», чтобы ему было необязательно появляться на людях? Что ж, определённая логика здесь прослеживалась, но Драко всё равно не понимал, как Гринграсс и Монтгомери собираются выкручиваться из свалившегося на них дерьма. У Поттера наверняка есть идеи — этот точно сегодня всех на уши поднимет. Пока успокаивало одно: о Грейнджер в сием «открытом письме» не было сказано ни слова. На всякий случай уточнив у Астории, дочитала ли она (да, сегодня он мистер Обходительность), Драко закрыл газету и осторожно отлеветировал ту отцу в руки — пусть развлекается. Затем взглянул на часы. — Нам пора в Мунго, — он встал из-за стола. — Астория, собирайся. — Да… конечно. Вообще-то, им было вовсе не обязательно торопиться, ведь приём у целителя должен начаться лишь через полчаса, но и высиживать здесь оставшееся время Драко не имел ни малейшего желания. Хотелось уже поскорее во всем разобраться и заняться по-настоящему важными делами, а именно — поговорить с Грейнджер о… многом. Им двоим столько всего нужно обсудить. Например, её посещение Мунго. Вернее, то, что ей вовсе не обязательно туда идти, ведь Драко в любой момент может предоставить ей собственного семейного целителя. Потом… её будущий переезд в Мэнор. Не будут же они вдвоём — а может, и втроём — жить в той крохотной квартире её бабушки? Это так… для начала. Глотнув напоследок кофе, чтобы окончательно взбодриться, Драко поправил манжету, выглядывавшую из-под рукава пиджака, и нетерпеливо взглянул на Асторию, которая, казалось, никуда не торопилась, а так и продолжала огорошенно смотреть на место, где прежде находился выпуск «Пророка». — Астория, — с нажимом, но пока ещё сдержанно повторил он, — нам правда пора. — Я не понимаю… — она подняла на него растерянные глаза. — И что теперь будет? У папы ведь проект с министром. — Не переживай, это часть проекта. — Что ты имеешь в виду? — Сама скоро узнаешь. Астория явно порывалась спросить что-то ещё, но было ли дело в его родителях, взгляд на которых она бросила украдкой, а может, понимала, что большего от Драко добиться у неё не получится, но, так или иначе, испытывать его терпение она не стала. Сухо улыбнувшись и пожелав отцу хорошего дня, а матери — удачного визита в мастерскую, она выпорхнула из-за стола и направилась через арку в гостиную, к камину, звонко стуча по отполированному эльфами до блеска полу высокими каблуками. — Сынок, кабинет двести три! — вдруг крикнула мать, когда Драко почти скрылся в арочном проёме. — Спасибо, мам. Салазар, как же хотелось верить, что уже совсем скоро Асторию будет тошнить от одной лишь мысли о таком человеке, как Драко Малфой, и она больше никогда не объявится на пороге этого дома. Что ей больше не захочется вредить себе из-за больного помешательства. Наверное, как и Драко, для неё тоже это будет своего рода избавление. Наверное, это будет в какой-то мере милосердно по отношению к ней. Главное — не забыть в их последнюю встречу вручить ей рождественский подарок. Зря, что ли, Драко старался и выбирал ей те «херовые тапки»?***
Шаг за шагом Драко, сцепив руки за спиной, следовал за щуплым невысоким целителем преклонных лет, что вызвался показать ему больничное крыло для тех, у кого в голове хрень вместо мозгов. Надо сказать, дед попался ему въедливый и обязательный: посчитал своим святым долгом описать все достоинства будущего места пребывания Астории, которая в данный момент проходила обследование в кабинете у заведующей отделением — той самой хорошей знакомой матери. Астория отсутствовала уже больше двух часов, что, признаться, немного раздражало. Драко не планировал проводить в Мунго столько времени: Блейз обещался подменить его лишь на первых двух уроках. Где-то позади осталась рекреационная комната — там пациенты могут поделиться своими головными тараканами друг с другом. А если посмотреть направо, можно увидеть процедурную, где эльфы проводят регулярную уборку, вон, даже график на стене висит. Если же повернуть налево, окажешься в общей палате — тоже стерильно чистой. Разумеется, Астории она не грозит, но, по мнению целителя, Драко всё равно должен убедиться, что такая в наличии имелась. — Вот мы и пришли. Это, значится, ваша палата будет, — загремев тяжёлой связкой ключей, целитель остановился у белой двери без опознавательных знаков и по-старчески трясущимися руками начал предпринимать попытки открыть её. — Сейчас… Заедает зараза. У нас тут специальные ключи, чтоб пациенты даже невербальным заклинанием открыть не смогли. А то ж дёру дадут, и ищи их потом… — А что, были прецеденты? — Ну дык… были, конечно. Лежал у нас тут один дурачок. Как раз в этой, значится, палате. Рвался всё на улицу, говорил, мол, надо поклонницам эти раздать… как их?.. — Автографы? — Ну дык их, да. Он раньше писакой каким-то был и в Хогвартсе одно время работал. Вы его, небось, даже знаете. Тоже светленький, как вы. — Локонс, что ли? — Ну дык… Дверь наконец поддалась, и перед Драко открылся вид на просторную палату. Кровать, конечно, не такая большая, как в комнате Астории, но зато на подоконнике располагались горшки с какими-то экзотическими растениями, а у одной из стен был установлен огромный, пусть пока и пустой, аквариум. Шкаф для одежды, небольшая книжная полка — почти что номер в отеле среднего ценового сегмента. Пожалуй, можно было без преувеличения заявить, что, в сравнении со здешними условиями, Бруствер полгода провёл в сельском сарае. — Ванная комната своя, — указывая рукой куда-то за угловой шкаф, целитель прошёл внутрь палаты. — У нас тут всё есть, как видите, но если вашей дамочке ещё что-то потребуется, скажите. Придумаем, как оформить. Она у вас, кажись, не буйная, так что проблем не должно возникнуть. Будет Драко ещё ей тут дополнительные удобства организовывать. У неё и так отдельная палата. Потерпит. — Нет, нет. Всё идеально. — Ну как знаете. Аквариум этот, кстати, Локонс попросил поставить, как только ему палату отдельную дали. Тащил сюда всё, что заведующая разрешала. Книжки, цветы, граммофон, журналы эти женские. Фонтанчик ещё у окна стоял, если надо, вернём. Мы его убрали, как Локонса выписали. — Значит, он больше не «дурачок», раз выписали? — Да куда там, мистер Малфой! — целитель махнул рукой. — Лет десять лечили его, а толку нуль! Сдвиги-то они, конечно, кой-какие появились, но дурачок он и есть дурачок. Мужик какой-то дюже важный его домой забрал. Брат, кажись. По весне ещё дело было. Помню, мы ещё удивились, Локонса ж отродясь не навещал никто, а тут вдруг брат какой-то, но Ингрид сказала, что… О том, что там своему отделению поведала заведующая, Драко уже слушать не стал — потерял интерес. Мысли вернулись к делам насущным: Грейнджер и чувству вины перед ней, Астории и её обследовании, статье Сибли и возможных вариантах развития событий и… к сраным проверенным домашним работам третьего курса, которые Драко забыл в своей комнате и за которыми придётся заскочить домой перед тем, как возвращаться в Хогвартс. Вот же блядство. Может, прямо сейчас этим и заняться? Но нет — внезапно заткнувшийся целитель вытащил из внутреннего кармана своего халата лимонного цвета шестигранный жетон, вглядевшись в который, сообщил, что заведующая приглашает Драко вернуться к ней в кабинет для оглашения результатов обследования. И пусть Драко знал, что диагноз Астории «нарисуют» даже при отсутствии оного, волнение всё равно заставило его затаить дыхание.***
«Разоблачающая» статья не стала для Гермионы каким-то Откровением. Стандартная схема: скандальный заголовок для привлечения внимания легковерного обывателя и громкие, но голословные обвинения, не подкреплённые ничем, кроме самых «достоверных» источников Саймона Сибли и Риты Скитер. Признаться, Гермиона ожидала чего-то большего. После допроса гадюки Грейсон её воображение успело нарисовать картины с поистине катастрофическими последствиями. Что-то, настолько компрометирующее Кингсли Бруствера, что скандал с участием принца Чарльза, мечтавшего стать тампоном его любовницы Камиллы, показался бы Гермионе детскими шалостями. Но нет. Слабовато, Саймон, с вашими-то возможностями можно было сделать что-то поинтереснее. Ещё за завтраком, когда Гермиона открыла свежий выпуск «Пророка», она смела надеяться, что статья Сибли — подготовка почвы, не более. Что у них в запасе была ещё хотя бы неделя и мистер Лисбет — целитель ума, благодаря которому она однажды воссоединилась с семьёй, — успеет выполнить возложенную на него обязанность. Что Бруствер придёт в себя до того, как Монтгомери и его прихвостни перейдут в активную стадию реализации своего плана. В целом — в активную стадию. Ошибка. Потому что потом, прямо во время первого урока у шестого курса, в кабинет нумерологии влетел запыхавшийся Филч и сбивчиво оповестил Гермиону, что в Хогвартс с внеплановой инспекцией изволили пожаловать члены Попечительского совета во главе с даже не индюком Монтгомери, а с — внезапно — Долишем. Ну как «члены Попечительского совета»: всем заправлял Долиш, два аврора в его подчинении сосредоточенно семенили за ним, а из всего состава Попечительского совета в группе проверяющих был один только мистер Монро, да и он, казалось, вообще не понимал, зачем его вызвали. Ясно, зачем. Искать Кингсли Бруствера, пока «серьёзные дяди» в дорогих мантиях сидели в своих ещё более дорогих кожаных креслах и думали, что им делать дальше. Безрезультатно искать Кингсли Бруствера — Долиш должен был понять это, когда Гермиона поручила Филчу и Миссис Норрис проследить, чтобы студенты хотя бы в открытую не списывали контрольную работу, а сама отправилась сопровождать проверяющих. Жаль, Луну взять с собой не вышло — было бы здорово, если бы ей удалось покопаться в голове Долиша. Кухня, кладовые, учительская, туалеты женские и мужские, гостиные и спальни факультетов, кабинеты её и остальных преподавателей, кабинет директора, Ванная — разрази её гром — старост, сторожка, совятня, череда перемещающихся лестниц. На подъёме в Астрономическую башню Гермиона уже не чувствовала ног и мечтала лишь о том, что, когда очередь дойдёт до подземелий и кабинета зельеварения, Драко внезапно окажется там и обратный путь наверх она проделает на его руках. Глупое и даже странное желание, учитывая, что до третьего урока он вряд ли появится в школе. К началу обеда запыхавшийся от быстрой ходьбы Монро взмолил о перерыве, и в данном вопросе Гермиона была с ним абсолютно солидарна — Долиш и его авроры перемещались по замку с такой скоростью, что через три часа столь активных физических нагрузок она совсем выбилась из сил. Зато теперь она знала, что обойти на своих двоих практически все закоулки Хогвартса за такой промежуток времени вполне реально. Повторять этот опыт Гермиона, разумеется, не собиралась. Беременным, конечно, полезны физические нагрузки, но не до такой же степени… А Долиш, кажется, не собирался ждать, пока она и Монро наберутся сил: стоило им вернуться из подземелий, этот цепной пёс прямой наводкой тут же навострил уши к выходу из замка, чтобы осмотреть прилегающую территорию. Вот уж точно — ищейка. Только вот Гермиона его не боялась. Пусть хоть всю школу перевернёт. Ей нечего скрывать. Во всяком случае, нечего — в Хогвартсе. — Я распоряжусь, чтобы вас сопроводили до нашего стадиона, — сухо предложила Гермиона, когда Монро, который, судя по его виду, был уже не в состоянии сделать и пары шагов, привалился к каменной колонне. — Раздевалки вам тоже покажут, если нужно. — Разумеется, директор, — в тон ей ответил Долиш, однако от неё не укрылось, что он не в восторге от перспективы ждать нового сопровождающего. — Эту часть проверки, с вашего позволения, я пропущу. Подожду вас… — пробормотал Монро, оглядываясь по сторонам, — где-нибудь здесь. — Идите в Большой зал. На вас накроют. А после можете пройти в учительскую и дождаться ваших коллег там. — Спасибо, профессор Грейнджер-Уизли. — Без «Уизли», мистер Монро, — в который раз за утро поправила его Гермиона. — Ах, запамятовал, профессор Грейнджер! — спохватился тот. — Прошу прощения. Само собой, «без Уизли». Драко бы наверняка сказал, что последние слова Монро прозвучали как девиз. На несчастье Долиша, Луна — а именно её Гермиона «вызвала» с помощью Протеевых чар на своём значке — оказалась «всего» в десяти минутах ходьбы от них, и, когда подруга наконец появилась в поле их зрения, Долиш уже чуть ли не приплясывал на месте от нетерпения. Интересно, он по-прежнему верил, что ему удастся найти здесь Бруствера? Или уже мысленно готовился сообщить начальству плохие новости? На что вообще рассчитывал Монтгомери, отправляя сюда Долиша с «инспекцией»? А что бы он делал, окажись здесь Бруствер? Какой инструктаж получил Долиш на этот случай? Обвинить Гермиону и весь преподавательский состав в похищении и удерживании в заложниках высокопоставленного лица? Может, арестовать и отправить на допрос в Аврорат? Или сразу в Азкабан? Беременных отправляют в Азкабан?.. Гермиона не удивилась бы такому повороту событий. Чему, а вернее — кому, действительно удивилась — так это Забини, которого, войдя в свой кабинет, она обнаружила сидящим на диване с книгой в руках. «Жизнь с легилиментами: Следите за своими мыслями!» — гласила лаконичная обложка сине-зелёного цвета. Что ж, не Гермионе его судить: у всех свои проблемы в отношениях. У кого-то — с доверием, а у кого-то с «жизнью с легилиментами». — Уроки окклюменции не помогают? — спросила она, присев за рабочий стол. Забини, будто только услышав, что он в кабинете больше не один, закрыл книгу и повернул голову к Гермионе. Вместо ответа на её вопрос, задал встречный: — Что там с Долишем? Мне показалось, что он готов вцепиться тебе в горло. В наблюдательности Забини не откажешь: когда проверка настигла кабинет зельеварения, где он как раз подменял Драко, у цепного пса на скулах уже во всю играли желваки — настолько тот внешне был близок к тому, чтобы начать пороть горячку. Одному Мерлину известно, как Долишу удалось сдержаться, когда Гермиона любезно предложила ему осмотреть кладовую с ингредиентами для зелий. На всякий случай. Мало ли. — Взбешён и напряжён. Ушёл проверять стадион и раздевалки. — Без тебя? — С Луной. Мне нужен перерыв, а она как раз сможет… — Ты что, оставила Тыковку с ними совсем одну?! — Она справится, — уверенно заявила Гермиона и, отсекая дальнейшие пререкания, которыми Забини её наверняка обеспечил бы, с нотками укора в голосе сменила тему: — А что ты здесь вообще делаешь? Не помню, чтобы я тебя вызывала. — Так я… жду вот… — Забини указал глазами на пустовавший сейчас портрет Макгонагалл. — Зачем она тебе? — Мне нужна консультация профессионала, — в подтверждение своих слов он вытащил из кармана мантии какие-то пергаменты и потряс ими в воздухе. — Эти идиотские соусы, соплохвост бы побрал, их так много, и я просто не понимаю принцип… Какие относятся к исключениям, а какие — нет. Годрик… куда она смотрела, когда соглашалась взять его на работу? Хотя, если вспомнить, что Забини оказался единственным, кто в начале сентября не прошёл её проверку во время открытых уроков, все вопросы отпадали сами собой. — Это же элементарные вещи, Блейз… Как ты вообще сдал ЖАБА? — Как раз этот вопрос я завалил. И, чтоб ты знала, Драко — тоже. Наконец-то аргументы. — Да, только вот Драко не ведёт трансфигурацию, — Гермиона сжала переносицу двумя пальцами и со вздохом сказала: — Ладно, слушай, в твоей синей методичке есть все исключения. Открой её хоть раз и почитай. — Такого ты обо мне мнения, да? — Забини обиженно поджал губы. — Да я её всю ещё в сентябре проштудировал. Я знаю, какие соусы могу наколдовать к своему мясу. Я не понимаю, почему условный айоли можно наколдовать, а мой любимый песто — нет. «Всё дело в составе», — Гермиона почти произнесла это, прежде чем в голове промелькнула мысль, что Забини так-то был в курсе, что ей не стоило пить то игристое, которое он выхватил из её пальцев. А раз он был в курсе, то… Луна тоже могла что-то знать о роли Драко в… Во всём этом. Может, поговорить с Луной? По-хорошему, нужно было сделать это ещё вчера, но… как-то не срослось. После возвращения в Хогвартс Гермиона полдня провела в своём кабинете за работой и размышлениями об их с Драко будущем… ребёнке, а оставшиеся полдня — вместе с Гарри и Флитвиком в «Норе», следя за первыми малоуспешными попытками мистера Лисбета вправить Брустверу мозги. Тот ещё денёк вчера выдался… Хотя, нет, поднимать с Луной эту тему — плохая затея. Как минимум это было бы некрасиво со стороны Гермионы: даже если Луна уже знала последние новости, она тактично молчала. А как максимум отношения Драко и Гермионы — это отношения Драко и Гермионы. Вмешивать в них посторонних, как бы тепло она ни относилась к Луне, не следовало. С Драко Малфоем и его скотскими делишками Гермиона вполне способна разобраться сама — всегда умела это делать. Вернее, сначала она сама разберётся в истоках своей беременности, а потом уже, если потребуется, с Драко. Порядок действий Гермиона обозначила себе ещё вчера, не стоило от него отклоняться из-за секундного порыва. Не те мысли, которыми разумный человек стал бы забивать голову, когда по территории Хогвартса рыскал миньон Монтгомери. Совершенно не те. — Грейндже-е-ер, ау, что там с Макгонагалл?.. — немного раздражённо окликнул её Забини. Несколько секунд ей потребовалось на то, чтобы вспомнить тему разговора. Соусы. Они говорили о дурацких соусах. И о Макгонагалл. — Если хочешь с ней пообщаться, приходи после отбоя. Раньше она вряд ли объявится. — Да какой на хрен отбой?! При всём уважении, она все портреты Англии обойти, что ли, решила?! — на негромкие возмущения по поводу моветона, посыпавшиеся с портретов других директоров, Забини только отмахнулся, но продолжил уже спокойнее, практически умоляющим шёпотом, выразительно глядя Гермионе в глаза: — Слушай, у меня урок через полчаса начнётся. Если мне опять зададут вопрос, на который я не смогу внятно ответить, я туда больше не вернусь. И это заявил человек, который ещё в пятницу на планёрке бил себя кулаком в грудь, утверждая, что за всю ту нагрузку, что он тащил на своих «хрупких» плечах, у Гермионы не было иного варианта, кроме как на Святочном балу во всеуслышание дать ему почётное звание «профессор года». В идеале сразу — «декан года», но это, как она поняла, опционально. На её усмотрение. Тихонечко хмыкнув, Гермиона заставила себя вернуть внимание на Забини, на выражение его лица — обычно расслабленное, сейчас оно балансировало где-то между отчаянием и ещё большим отчаянием. Не её проблемы. Это всё не её проблемы. Её проблемы — Драко, свалившаяся на голову беременность, Саймон Сибли, Долиш в Хогвартсе, подготовка к Святочному балу, итоговая отчётность за год для Попечительского совета, Кингсли Бруствер и… многое другое. А неспособность профессора Забини понять простейшие вещи по своему предмету — не её проблемы. И, говоря начистоту, конкретно в этой ситуации Гермиона предпочла бы, по заветам Драко, остаться тем самым «молчаливым наблюдателем», но если студенты завалят экзамены из-за того, что Забини не смог им доходчиво объяснить одну из базовых тем, отмолчаться у неё уже не выйдет. Ответ будет держать именно она — она брала на работу этого человека. Отговорка «я была в шоке, панике и трауре и просто хотела поскорее закрыть вакансии, да и вообще я оказалась на должности директора случайно» не станет убедительным оправданием для родителей, светлое будущее детей которых омрачится плохими результатами СОВ и ЖАБА. — Хорошо, я всё тебе объясню, — вздохнула Гермиона, достав из верхнего ящика стола плитку шоколада, — только, пожалуйста, не смотри на меня так… — Завтра я принесу тебе десять таких же, — довольно ухмыльнулся Забини, возможно, намекая на её будущую передозировку сладким. Или на то, что она и так скоро располнеет и терять ей особо нечего. Нечего терять… Нечего. Гермиона скрипнула зубами: если выяснится, что Драко и правда намеренно перепутал ингредиенты в её «чае», назло ему она также намеренно наберёт фунтов шестьдесят, не меньше. А лучше — сто. Если выяснится. К концу недели и выяснится — дотерпеть бы и дров при этом не наломать. Вдох-выдох. Пока Забини пытался объяснить, какие моменты с дурацкими соусами до сих пор туманны для его восприятия, она наспех раздербанила голубую обёртку шоколада, чтобы уже через пару секунд горечь какао бобов осела на кончике языка, оставив после себя послевкусие кокоса и фундука. Гермиона даже позволила себе как самой настоящей леди с изысканными манерами громко причмокнуть и прикрыть глаза в сиюсекундном наслаждении. Для полной иллюзии счастья не хватало только чашки горячего кофе. Горького такого, чёрного. И разве что… пару-тройку свежих — прямо из духовки — булочек с корицей. Да и от ирисок, честно говоря, Гермиона не отказалась бы — потребность в быстрых и дешёвых эндорфинах была слишком велика, а главный «источник», из которого она эти самые эндорфины обычно черпала, не мог здесь и сейчас восполнить их недостаток. Годрик… когда там Драко вернётся из Мунго? По идее, уже совсем скоро. Ему ведь вести третий урок у второкурсников. Замены-то не будет… Может, им удастся увидеться до ужина? Драко расскажет ей, как всё прошло с Асторией, а Гермиона пожалуется ему на Долиша и усталость в ногах. Она сдержится и не выпалит ему главные новости и свои подозрения насчёт его оплошности с «чаем». Может, они даже перекинутся парой слов о статье Сибли. А поздним вечером, когда Гермиона вернётся от Бруствера и разберётся с работой, а Драко подготовит всё необходимое для его завтрашних занятий, они продолжат то, на чём остановились в субботу в библиотеке Мэнора. И на этот раз им никто не помешает. Отстранённая мысль о собственном эгоистичном малодушии, когда за стенами замка намечался маленький политический переворот, почему-то не заставила Гермиону в полной мере ощутить укол вины, а, по-хорошему, должна была: бдительность, бдительность и ещё раз бдительность. В противном случае действительность очень скоро даст ей пощёчину, напомнив о каждой проблеме, которую не стоило спускать на тормоза. Например, о Монтгомери — он явно не просто так отсиживался в своём кабинете, пока Долиш разнюхивал для него обстановку. Прямо сейчас Монтгомери не без помощи Гринграсса наверняка разрабатывал тактику. День, два — и их следующий шаг станет известен. А может, и раньше. После визита Долиша Гермиона не рискнула бы планировать что-то дальше, чем на час вперёд. Иронично ли, но, когда после ухода Забини из её кабинета, в пламени камина показалась голова взволнованной Парвати, сообщившей, что Саймона Сибли арестовали в его собственном доме и без разбирательств отправили сразу в Азкабан, в связи с чем сегодня вечером министр проведёт экстренную пресс-конференцию, где, кроме ушлых журналистов, будут присутствовать старейшины Визенгамота и представители МАКУСА, Гермиона даже искренне позавидовала расторопности Монтгомери и его умению быстро адаптировать новые переменные под себя. Это ж надо было так оперативно всё устроить… Даже Святочного бала ждать не стали. Пошли ва-банк. Министр в опале, скопление журналистов, вездесущие колдокамеры, неудобные комментарии по поводу незаконного ареста Саймона Сибли, критиковавшего министра, и представители МАКУСА (интересно, зачем они здесь?). Момента идеальнее для создания искусственного инцидента Монтгомери могло и не представиться, а, учитывая присутствие на пресс-конференции представителей МАКУСА, здесь был вполне реален даже не просто инцидент, а инцидент дипломатический, после которого у ни у кого не останется сомнений в необходимости импичмента Кингсли Брустверу.***
Стараясь не оборачиваться, чтобы никого не смущать, Гермиона намеренно неторопливо перебирала скромную коллекцию мантий и жилеток Артура, одолженную Молли, в то время как Гарри и Рональд, который вернулся с работы всего десять минут назад и даже не успел сменить рабочую форму на домашнюю одежду, пытались облачить Бруствера в брюки и рубашку, что, мягко говоря, было той ещё задачкой. Нет, «пациент» не буйствовал, не стремился сбежать или напасть: успокаивающий бальзам и особые зелья, которыми его обеспечил мистер Лисбет, сделали своё дело. Однако и каких-то активных телодвижений, способных ускорить процесс сборов, Бруствер не предпринимал — стоял по стойке «смирно», изредка выполняя простейшие команды, которые ему давал Гарри. «Поднимите руку, сэр». «Не дёргайтесь, сэр, осталась последняя пуговица». И как они только потащат Бруствера в Министерство в таком состоянии? Он, потерянный и напуганный, точно первокурсник, которого силком приволокли в Запретный лес, окажется в самой гуще событий. Стресс — наименьшая из зол, грозивших ему в обозримом будущем. Перед тем как сегодня уйти из «Норы», мистер Лисбет несколько минут потратил на то, чтобы втолковать Гарри эту простую мысль, но тот остался непреклонен: они не должны упускать шанс покончить с Монтгомери и его прихвостнями сегодня. Любой ценой. Потрёпанная коричневая, на чёрной — заплатки, у тёмно-сливовой мантии была неприятная на ощупь ткань, хотя Бруствер, вероятно, отдаст предпочтение именно ей. Жилетка с вышивкой симпатичная, но Гарри её забракует. А нужна ли вообще жилетка? По скромному мнению Гермионы, в этом потребности не было, правда, Молли заявила, что отправлять Бруствера в Министерство в одной мантии поверх рубашки и брюк будет несолидно… Какая же всё это ерундистика. Ей-Мерлин, будто у них других проблем нет. — То есть вы просто заявитесь туда с ним под руку, а дальше будь что будет? — со скепсисом уточнил Рональд, когда Гермионе разрешили отвернуться от шкафа. — Да, — кивнул Гарри, забирая из её рук выбранную тёмно-сливовую мантию. — Рон, дальше я сам. Выпрямите руки, сэр. — Хорошо, мистер Поттер… — глухо отозвался Бруствер. — Звучит не очень, знаем, — расположившись в кресле, сказала Гермиона. — Но это лучший план из тех, что у нас есть, и у нас нет времени придумывать другой. — Может, вы попробуете связаться с кем-нибудь из Аврората? Или… не знаю… Кто-то из старейшин мог бы вам посодействовать. — Я думала об этом. — И? — прислонившись к дверце шкафа, Рональд сложил руки на груди. Как же его взгляд действовал на нервы… С самой субботы, когда Гермиона вывалила на него ушат правды, он смотрел на неё с немым осуждением. Ничего больше не говорил, не поднимал эту тему, хотя ему хотелось — она прекрасно видела это. Презрение к её ужасной персоне плескалось в голубых глазах, Рональд даже не пытался его скрыть от неё. Разве что при посторонних держал себя в руках, будто ничего не произошло. Нет, друзьями или добрыми приятелями им не остаться. И это так… злило. Его молчание. Его чистая совесть. Его моральные принципы, через которые он не позволил себе перешагнуть. Хотелось встать, подойти к нему и потребовать: «Ну давай, не держи в себе, назови меня подлой изменщицей, назови меня предательницей, назови меня подстилкой Драко Малфоя. Давай, сделай это. Я мразь. Я заслужила каждое обидное слово». Но вместо этого… — Кхм, исключено. Мы не знаем, кому в Министерстве можем доверять, а кого Монтгомери успел взять в оборот. — Допустим, но… — Нам не нужны посредники, — перебил его Гарри, не отвлекаясь от своего занятия. — Зачем они нам, если мы заявимся туда с Бруствером, не дёргайтесь, сэр, и его увидит куча свидетелей. У Монтгомери нет шансов. Мы загнали его в угол. — Если бы мы загнали его в угол, он бы уже бежал из страны, — парировала Гермиона. — А раз он продолжает разыгрывать этот спектакль, значит, какие-то козыри у него остались. — Да какие козыри, Герм?! Мы туда придём — и своими козырями он сможет только подтереться. — А я с ней согласен. Мало ли что у них на уме… — Спасибо, Рон. Ей бы такую уверенность, как у Гарри: в любой момент буквально что угодно могло пойти не так. Бруствер, их единственный, по сути, свидетель и наиценнейший ресурс, из-за толпы журналистов и вспышек колдокамер запаникует и откажется указывать на людей, причастных к его похищению. Или вход, через который их должна была тайком провести Парвати, именно сегодня внезапно будут охранять авроры. Или вся эта пресс-конференция в принципе окажется ловушкой, и Монтгомери всё извернёт так, что виноватыми в итоге выставят Гермиону и Гарри. Единственное, что вселяло в неё надежду, — мысль, что последние действия Монтгомери продиктованы исключительно страхом перед неизбежным падением и он цеплялся на любую возможность выйти сухим из воды. В первую очередь — он всего лишь человек. А людям, находящимся на грани краха, свойственно ошибаться и принимать неправильные решения. Собственно, на это и был их с Гарри расчёт. Вернее — расчёт Гарри. Гермиона фактически не участвовала в составлении плана: всё, что она сделала, — договорилась с Парвати насчёт прохода в Министерство и связалась с мистером Лисбетом, чтобы тот пришёл в «Нору» раньше оговорённого времени и постарался привести Бруствера в более-менее вменяемое состояние. В остальном же она просто кивала на все предложения Гарри. Ей было всё равно, как это произойдёт. Ей просто хотелось, чтобы сегодняшний марафон событий закончился и ей позволили вернуться в Хогвартс к Драко, который, возможно, даже не знал, где она сейчас находилась. Она ведь так и не успела с ним увидеться, перед тем как Гарри настоял на экстренном отправлении в «Нору». Да, Забини наверняка ему обо всём рассказал, но ей хотелось бы предупредить Драко лично, без доверенных лиц. Гермиона же не за покупками в Косой переулок на пару часов отлучилась. Для Драко это вполне могло выглядеть как откровенное пренебрежение: им самим, его чувствами и мнением. Лишь бы сюда не заявился, чтобы отчитать её. А Драко мог. Хрупкая вещь — мужское эго. И Гермиона знала об этом не понаслышке. Наглядный пример данного утверждения находился на расстоянии всего пары шагов от неё и сверлил её укоризненным взглядом. Вон даже зачарованные часы, которые она ему подарила, до сир пор не надел. Гордый такой… Принципиальный. — Хватит на меня так смотреть, — всё-таки не выдержала она. — Да я вообще на тебя не смотрю. — Правда, что ли? — Почему они ругаются, мистер Поттер?.. — обеспокоенно подал голос Бруствер. — Мы не… — Вы, оба, за дверь, живо. Ладно, это было справедливо — ей не стоило цепляться к Рональду. Ну смотрел и смотрел — подумаешь… будто трагедия мирового масштаба. Просто вся сегодняшняя ситуация… выводила, а Рональд под руку попался и вполне заслуженно ответил на выпад в свою сторону. И посему… — Пусть он остаётся. Схожу налью себе кофе. Хотя от бокала вина Гермиона тоже не отказалась бы. Или от порции сливочного сиропа в своём кофе. Мерлин… а ведь когда это всё закончится, она даже напиться от души не сможет. И никакого красного «Мальборо» с его тяжёлой, но успокаивающей горечью. Зато Забини принесёт ей десять плиток шоколада. Стрельнув на Рональда предупреждающим взглядом (ради приличия, не более), она неохотно поднялась с кресла и направилась к выходу. Уже у порога, не успела Гермиона приоткрыть дверь, как столкнулась с бывшей хозяйкой этой комнаты. Джинни выглядела малость встревоженной, но больше раздражённой. — В чём дело? У тебя же тренировка с Когтевраном. — Я её перенесла, — фыркнув, Джинни прошла внутрь комнаты. — Спустись в гостиную. Тебя там очень ждут. — Драко? — Он самый. Что ж, ожидаемо. Хотя бы в этой стороне Драко Малфоя Гермиона начала более-менее разбираться, раз сумела предугадать его шаг наперёд. — Ты что, притащила Малфоя в наш дом?! — ощетинился Рональд. — Он очень настаивал, — пожала плечами Джинни. — Хотел уже один сюда заявиться. Вот… решила его сопроводить и заодно узнать, как у вас тут дела. Драко «очень настаивал». Гермиона невольно улыбнулась, но почти сразу одёрнула себя, заставив лицо вернуться к спокойному выражению. Какая-то часть неё безмерно обрадовалась этой новости, ведь она действительно соскучилась, она так хотела его увидеть. Другая же часть… тоже обрадовалась, но в то же время где-то под ложечкой у Гермионы начала зарождаться лёгкая паника из-за перспектив будущей встречи. — Мы закончили, сэр. Присядьте пока, — убедившись, что Бруствер благополучно опустился на кровать, Гарри подошёл к Джинни и задал вопрос, который, по-хорошему, Гермионе следовало задать той самой. — Что там с Долишем? Он ушёл? — Часа два назад. Всё спрашивал Луну, куда вы с Гермионой подевались. — А она?.. — Не раскололась, не переживай. Не раскололась — и чудно. Остальное Гермионе было знать не обязательно. С ней поделятся, если будет что-то существенное. Лопатками ощущая на себе взгляд Рональда, она выскользнула за дверь, едва сумев разобрать и осмыслить просьбу Гарри, брошенную ей напоследок. Да-да, конечно. Скоро им нужно будет выдвигаться. Через целый час. Министерство, пресс-конференция, Кингсли Бруствер — всё это замечательно и безумно важно, но сперва Гермиона поговорит с Драко, ведь он здесь. Он пришёл к ней. А может, ради неё? Уголки губ вновь дрогнули в неуместной улыбке, которая молниеносно покинула Гермиону, стоило ей спуститься в гостиную и застать там не только Драко, но и Молли с Мари-Виктуар: взрослые расположились на диване, а малышка увлечённо рисовала, сидя на ворсистом ковре. Почти умилительная картина, если бы не обстоятельства, что привели Драко в «Нору». Интересно, о чём они с Молли говорили? Прежде чем открыто обозначить своё присутствие в гостиной, Гермиона притихла и вслушалась в беседу. — …не сказал бы, что что-то изменилось. Всё как всегда: студенты делают вид, что учатся, а мы делаем вид, что учим их. Идеальный симбиоз. Ещё один претендент на звание «профессор года»… — И, слава Мерлину, что всё как всегда. Я очень переживала, что без Минервы там всё развалится. Вы ж все такие молоденькие и неопытные. — О, поверьте, миссис Уизли, мистер Филч бы не допустил этого. Живём, работаем и учимся под его чутким контролем. Грешным делом, Гермиона чуть не ляпнула, что она думала о жизни под «чутким контролем» мистера Филча, которая стала возможна из-за того, что кое-кто не разобрался, как запереть дурацкую дверь в Ванную старост, но вовремя прикусила язык. Тактично кашлянула в кулак, привлекая к себе внимание. Колючий взгляд Молли, которая не то чтобы испытывала дикий восторг из-за нахождения в её доме некоторых спорных личностей, Гермиона приняла более чем равнодушно, даже бровью не повела: она привыкла к подобному — наверное, даже заслуженному — отношению за несколько дней. Когда необходимость во временном укрытии для Бруствера отпадёт, в дом к Уизли Гермионе вход будет закрыт навсегда. С Драко же, ожидаемо, первый обмен приветственными взглядами прошёл малоприятно. Под обвиняющей тяжестью серых глаз её горло обожгло необходимостью рассказать правду, чего делать было категорически нельзя. Как минимум потому, что она уже пообещала себе не совершать необдуманных поступков. Как максимум — Драко не отпустит Гермиону в Министерство в её щекотливом положении и будет, в общем-то, прав. Теперь Гермиона отвечала не за одну лишь себя, и её приоритеты должны измениться. По-хорошему. Вот с какими дилеммами, оказывается, можно было столкнуться, когда совмещаешь дела государственной важности и личные. И тут её тело повело себя как форменный предатель: ладонь сжалась в кулак вместо того, чтобы накрыть живот, лишь за секунду до внезапного осознания, как Драко мог интерпретировать её жест. О, ради Мерлина, ей что, теперь до конца беременности при каждой волнительном моменте будет хотеться потрогать свой живот? Это на инстинктивном уровне как-то заложено природой?.. Вроде как проверить, что всё нужное осталось на положенном месте и опасности нет? Противный скрип пружин дивана вынудил Гермиону вернуться обратно в гостиную «Норы», где Драко продолжал буравить её взглядом, только уже стоя, а Молли, потеряв интерес к своей отвратительной гостье, нахваливала рисунок Мари. Кажется, там были изображены Билл, Флёр и сама Мари. Ну или кто-то, их отдалённо напоминающий. — …А у папы нос прям один в один! Пойдём, детка, покажем маме, — Молли без видимых усилий подхватила Мари на руки и, прежде чем уйти наверх, повернулась к Драко. — Там на кухне сырные булочки. Угощайся. А вот Гермионе сырные булочки не предложили… — Вы так добры ко мне, миссис Уизли. — Пустое… Передавай маме привет. С этими словами Молли прошествовала мимо Гермионы к лестнице, а когда звук её шагов прекратил бить по барабанным перепонкам и в гостиной воцарилась неловкая тишина, Драко решил заполнить её первым: — Сколько у нас времени? — Около часа. Можем не торопиться. Словно прикинув что-то в уме, он кивнул и жестом пригласил её следовать за ним. Задавать вопрос «почему бы не поговорить здесь?» Гермиона не стала — во-первых, Драко явно не испытывал радости из-за пребывания в «Норе», а во-вторых, мало ли кому в этом доме взбредёт в голову развесить свои длинные уши. Разговоры с Драко, даже если они не сулили ничего хорошего, были слишком личными, слишком… ценными, чтобы посвящать в них посторонних. На кухне они сделали остановку, чтобы Гермиона смогла накинуть на плечи шерстяную мантию Молли перед выходом наружу. Вряд ли хозяйка обрадуется одалживанию своих вещей без разрешения, но не идти же в декабрьскую прохладу в блузке и тонких брюках? Сам же Драко предпочёл не прикасаться к вещам Уизли — на аппетитные сырные булочки даже мельком не взглянул — и отправился на улицу, утеплившись только пиджаком. Идиот. Жизнь что, ничему его не научила? Не он ли двумя днями ранее, точно лист на ветру, стоя в одной рубашке, дрожал от холода во время просмотра салюта? Сейчас она, конечно же, благоразумно не стала поднимать эту тему, но когда Драко заболеет и, как любой мужчина со слабой температурой, будет умирать в мучительных муках, Гермиона обязательно обеспечит его… Как он там выразился?.. Ах, да, своими «мегавыебонскими нотациями». Пусть даже не сомневается. Снежинки приятно кусали щёки, а ноги до щиколоток утопали в хрустящих невысоких сугробах, но продвижению вперёд это не мешало. Пока неспешным, почти прогулочным шагом, отдалялись от дома, в надежде выстроить тактику поведения Гермиона украдкой пыталась оценить настроение Драко. Он хмурился, но не казался взбешённым, разве что слегка недовольным. — Как там наш министр? — вдруг решил осведомиться Драко, не сбавляя шаг. — Готов приступить к работе? — Если человека с сознанием десятилетнего ребёнка можно допустить до обязанностей министра магии, то да, вполне готов. А если он ещё и на людей кидаться не будет, то и над публичными выступлениями можно подумать. — Это из-за меня? — он пропустил её дурацкую шутку мимо ушей. — Нет, конечно, я уточняла, — поспешила успокоить его Гермиона. — Мистер Лисбет сказал, что там до тебя успели постараться. — Но задачку вам я не облегчил, да? — Драко, он несколько месяцев был под Империусом. У него каждый день копались в голове. Твой Обливиэйт — капля в море. — Какие прогнозы? — Пока без конкретики, но у него бывают короткие периоды просветления. Вчера, например, он попросил меня подменить его на посту, пока он… ну, болеет. — Потрясающе. О, да… Что-что, а один точный прогноз на будущее Гермиона могла дать смело уже сейчас: завтра Министерство магии возглавит новый министр. В худшему случае — это будет Монтгомери, в лучшем же… может, Гавейн Робардс? Как раз освободят пост главы Аврората для Гарри — это если следовать меркантильной логике Забини о преференциях за спасение Бруствера из плена. Ну а самого Бруствера, увы, отправят в Мунго: по мнению мистера Лисбета, он будет ещё долго восстанавливаться и далеко не факт, что вообще вернётся к своему первоначальному состоянию. Кстати, о Мунго. — Как всё прошло с Асторией? — осмелилась спросить Гермиона. — Что сказали целители? — Сказали, что у неё и вправду проблемы с головой и порекомендовали пройти курс лечения. Оказалось, она любит вредить себе, когда впадает в истерику. Я, правда, знал только об одном случае, но, похоже, их было гораздо больше, а, учитывая, что её истерики в основном связаны со мной… — Драко совсем не весело усмехнулся. — Сама понимаешь. Даже неловко как-то, да? «Неловко» — не то слово. Это он ещё об «алтаре имени Драко Малфоя» был не в курсе — если Забини, конечно, по доброте душевной не успел ему обо всём рассказать, дополнив историю о проникновении в спальню Астории иллюстрациями со своей колдокамеры. — Кхм, и она согласилась пройти лечение? — Она-то согласилась, только я сомневаюсь, что это произойдёт в обозримом будущем. Когда я общался с заведующей, в кабинет прискакала Дафна и забрала Асторию домой на какой-то семейный совет. Меня тоже пригласили поучаствовать. — И ты?.. — За кого ты меня принимаешь? — Драко оскорблённо скривил губы. — Конечно же, я отказался. — Думаешь, это как-то связано с тем, что сейчас происходит? — Вероятно. — И что теперь? Ну, с Асторией. — Понятия не имею. Да и какая разница? Когда Поттер отведёт Бруствера в Министерство, с Малькольмом будет покончено, а значит, и с Асторией, и с этой сраной помолвкой тоже. — Хорошо. Должно быть, Джинни рассказала ему об идее Гарри. Или Драко сам догадался — план-то проще простого. Остаток пути прошёл в тишине, и, несмотря на то, что после прогулки с Долишем «гулёна» из Гермионы была посредственная, до высокой раскидистой ивы — а они с Драко направлялись именно туда — добрались без форс-мажоров. Здесь, отгороженные от случайных любопытных глаз обитателей «Норы» занавесью голых ветвей, покрытых толстым слоем снега, они могли вести себя свободно, не переживая, что их кто-то увидит или услышит. А надо ли им об этом переживать?.. Скоро им больше не нужно будет прятаться по углам, и дела обязательно пойдут на лад. «Ведьмополитен» или тот же «Ежедневный пророк» подкараулят Драко и Гермиону после работы во время ужина в каком-нибудь уютном ресторанчике и выпустят премилые статьи о разводе «Золотых деток», «разлучнице Грейнджер» и несостоявшемся союзе двух чистокровных семей. А Гермионе будет плевать на общественное мнение. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. Надо же во что-то верить, когда отправляешься на не самую безопасную миссию, ведь так? Зелья удачи у неё не было. Зато здесь и сейчас у неё был Драко Малфой — её источник эндорфинов. Повиновавшись порыву, Гермиона привстала на носки туфель и коснулась губ его своими, чтобы хоть на мгновение позволить себе раствориться в их близости — каждый её нерв хотел этого. Требовал. Жаждал. Зарыться пальцами в светлых волосах, влажных из-за растаявших на них снежинок, слегка сжать их, потянуть Драко на себя и почти столкнуться с ним лбами. Проигнорировать его дурацкую усмешку сквозь поцелуй и провести кончиком носа по его гладковыбритой щеке. Посмаковать вкус его губ. Посмаковать момент. Так тепло, сладко и… Смех ли, но только сейчас до Гермионы дошло, куда Драко её привёл: под этой самой ивой они уже стояли однажды. Вместе. На свадьбе Джинни и Гарри. Когда букет невесты посчитал нужным прилететь именно в руки Гермионы — злая ирония или знак судьбы? Когда в голове набатом громыхало навязчивое «поцелуй-его-поцелуй-его-почувствуй». Мерлин и Моргана, с тех пор прошло всего два с половиной месяца, а по ощущениям — годы, десятки лет. Гермиона уже не могла отчётливо вспомнить себя, свою жизнь до Драко, до отношений с ним — не идеальных, как в маггловской рекламе сладкой горчицы, но… их. Ничьих больше. И когда Драко прервал поцелуй, чтобы всего лишь положить ладони на её талию, Гермиона не сдержала разочарованного вздоха — возвращаться в реальность ой как не хотелось. Хотелось прижаться к Драко сильнее и провести оставшееся до отбытия в Министерство время в коконе его объятий. В молчании. Наблюдая, как ветер колышет ветви ивы и снег под натиском стихии падает с них на землю. В почтисказке. — Ты хотел о чём-то поговорить? — спросила Гермиона, зябко передёрнув плечами. — Да, хотел. Это насчёт твоего похода в Мунго. Вот же… Он что, нарочно?! Об этом ему настолько приспичило поговорить? — Угу. — Я тут подумал, что мы прекрасно обойдёмся без него. Идти туда, записываться. Зачем? У меня… У моей семьи есть свой целитель. Я могу связаться с ним по камину, и он примет тебя в любое время. Хоть сегодня ночью. И главное — таким тоном, будто… Гермиона рассматривала две наиболее вероятные теории: либо Драко и правда пёкся о её комфорте и хотел поскорее узнать вердикт целителя, что было бы сентиментально, но, чего скрывать, — до чёртиков приятно. — …Знаю, я кретин, раз сразу о нём не вспомнил, но сама понимаешь… — Да, понимаю. Либо отказ от её посещения Мунго был обусловлен необходимостью скрыть некоторые… прегрешения — те самые, о которых Гермионе лучше не знать. Разве стал бы семейный целитель Драко — абсолютно не заинтересованное лицо — болтать лишнего? Конечно же, не стал бы — сделал бы всё возможное, чтобы угодить верному пациенту. Пошёл бы Драко на подобное ухищрение, чтобы скрыть от неё правду? Так ли сильно Гермиона хотела знать эту самую правду?.. Вопросы. Вопросы. Вопросы. — Эй, — прохладные пальцы Драко удержали её за подбородок, стоило ей попытаться отвести взгляд и опустить голову. — Ты согласна? Я понимаю, что у вас Поттером есть дела поважнее и сейчас не самый удачный момент для обсуждения похода к целителю, но… — Ты прав, момент не самый удачный, — прервала его Гермиона, наверное, грубее, чем ей хотелось. — Тем не менее… Спасибо за предложение, но нет. Это как-то слишком. — Слишком? — с недоверием протянул он. — Что именно «слишком»? Это ведь идеальный вариант. Думаешь, я не хочу знать, будет у нас с тобой ребёнок или нет? Идеальный вариант, да. Для Драко. Но то, как из его уст звучало «у нас с тобой» и «ребёнок», крайне подкупало. Кроме того, было кое-что ещё, что Гермионе тоже следовало бы брать в расчёт, когда она силилась разгадать потенциальные мотивы Драко: там, в библиотеке, он сказал, что Астория намеренно убила его ребёнка. И это… Ситуация, казалось бы, патовая. Вот бы сейчас здесь объявился Гарри и избавил Гермиону от необходимости продолжать этот разговор… — Я ничего такого не думаю, — наконец собралась с мыслями она. — Я просто не хочу идти к вашему семейному целителю. Для меня это перебор. Услышав это, Драко даже отпрянул от неё, сложил руки на груди и окинул Гермиону долгим изучающим взглядом. — А «перебор» потому, что ключевое слово — «семейный»? — не дав ей ответить, едко продолжил: — Дай-ка угадаю, ты сейчас опять начнёшь причитать про «рано» и «не совсем вовремя»? — Да, а ты скажешь, что всё «нормально» и никакие события мы не торопим. — Мы знакомы с одиннадцати. Мы не можем торопить события. У Гермионы едва не вырвался смешок — ей-Мерлин, дежавю какое-то. А что дальше? Торжественный ужин в кругу его семьи по случаю зачатия будущего наследника Малфоев? Хотела бы Гермиона увидеть лицо Люциуса, когда он узнает о нечистокровном внуке… Или когда он будет общаться с бабулей. Господибоже, нашла место и время… Одёрнув себя, Гермиона шагнула к Драко, положила ладони сперва на его скрещенные руки, заставив его опустить их, а затем — на его грудь. Заглянула ему в глаза, осторожно и размеренно произнесла: — Я сейчас кое-что скажу, а ты не принимай это на свой счёт. Или принимай, если хочешь, я всё равно скажу, — Драко утвердительно кивнул, и она продолжила: — Ты сейчас говоришь в точности, как Рон. Почти прямая цитата. Возможно, у Рональда и Драко гораздо больше общего, чем им обоим хотелось бы. Оба порядочные эгоисты. Возможно, это просто её типаж. Только первый эгоист недолюбленный, потому что младший сын, а второй наоборот — перелюбленный, потому что единственный. Поменяйся они ролями, и результат, быть может, оказался бы идентичным. За исключением некоторых деталей. — Ну спасибо за сравнение, — скривился Драко. — Но это правда. Знаешь, когда он сделал мне предложение, мы с ним были в отношениях меньше полугода. Когда я ему потом сказала, что это очень рано, он ответил то же самое, что и ты. Тогда я просто не стала с ним спорить и тянула со свадьбой. Хотела убедиться, что не совершаю ошибку. Да и то… сам видишь, как оно в итоге получилось. Повторение мне не нужно. — У нас будет по-другому. — Откуда ты знаешь? — У меня складывается впечатление, что ты вообще не хочешь этих отношений. — Конечно же, хочу! — горячо возразила Гермиона. Да как он вообще мог о таком подумать? Похоже, не поверив ей, Драко слабо фыркнул, но не отстранился и взгляда не отвёл. На удивление, сдержанно спросил: — Тогда почему вместо того, чтобы видеть хорошее, ты думаешь о том, как мы расстанемся? Отличный вопрос. Меткий. И у Гермионы был на него ответ. — Потому что с Роном я прошла через самый сложный разговор в моей жизни, — не стала лукавить она, — и вполне справедливо опасаюсь повторения. Ей так хотелось, чтобы он понял. Хотелось увидеть это в его взгляде, мимике. Получила же… — Я тебя услышал, Гермиона.***
Драко ни разу не видел в Атриуме такой толпы. Журналисты из газетёнок разной степени желтушности, случайные зеваки-посетители, кретины со значками с изображением рожи Сибли на груди и просто любопытные министерские крысы, что задержались на работе, лишь бы воочию понаблюдать за тем, как будут линчевать некогда обожаемого всеми министра. Все ждали начала представления, и в лучших традициях худших традиций оно безобразно задерживалось. Казалось, если испытать удачу и попробовать протиснуться через живой коридор к обновлённому фонтану Магического Братства, у подножия которого ради столь значимого мероприятия установили небольшую сцену, тебя затопчут где-то на полпути к намеченной цели. Атмосферу удушливого столпотворения усугубляли сраные мельтешащие над головами самолётики. О вспышках колдокамер и раздражающем гуле голосов и говорить не стоило. Фанаты Сибли не затыкались ни на секунду, то и дело с разных сторон раздавались кретинские лозунги и призывы к освобождению их мессии. Рита Скитер тоже здесь была: преспокойно стояла у самой сцены в окружении двух авроров. Ну конечно же, эта мымра с золотыми зубами ни за что бы не пропустила событие года. Её самая честная и беспристрастная статья должна отправиться в печать первой. Дружки наверняка пообещали подсобить. Зря Блейз отказался сюда идти — мог бы вернуться истокам и побороться за эксклюзив. Преподаватель из друга всё равно был никудышный. Авроры, как могли, оттесняли хреново управляемую толпу от пока пустующей сцены, но толку от этого было мало. Хорошо, что Драко не стал спорить с Уизлеттой, когда она предложила остаться у каминов, иначе сейчас в него мог врезаться тот активист-кретин, с надрывом верещащий про ущемление прав борца за справедливость, несправедливо отправленного в Азкабан. «Свободу Саймону Сибли!» «Министра в отставку!» Салазар… Ну когда уже вся эта вакханалия начнётся?.. Этим вопросом Драко задавался немногим реже, чем над вероятностью удачного стечения обстоятельств для Грейнджер и Поттера, которые каким-то чудом должны были преодолеть толпу с еле передвигающим конечностями Бруствером. Преодолеть и при этом не встретить сопротивления. Погрешность успеха минимальна. Пиздец, это какой-то тотальный и непроходимый пиздец. В лучших традициях худших традиций. Нужно было пойти с Поттером и Грейнджер. Нет, нужно было пойти вместо Грейнджер. Попросить её не участвовать в этом шоу для кретинов. Не приказать — попросить. Нормально попросить. Срать, что сегодня она сравнила его с Вислым. Они ещё обязательно вернутся к их последнему разговору — кто там кого процитировал и почему пойти к его семейному целителю для неё перебор. Они ведь теперь могли говорить друг с другом открыто, да? Ладно, почти. Признаться Грейнджер в собственной подлости Драко храбрости так и не набрался. Возмущённый гул вдруг усилился, и Уизлетта, которая стояла рядом, чуть подалась вперёд — значит, на сцену начали подтягиваться. Давно пора. Драко устремил взгляд к нескольким фигурам, что в спешке рассаживались за длинным столом: Монтгомери, Долиш, помощник Бруствера, трое старейшин Визенгамота, двое представителей из Америки. Последних было легко опознать по отличительным мантиям с гербом МАКУСА на груди. Одну из старейшин Драко узнал почти сразу — Ирэн Хэмлок. Та единственная, кто отнёсся к показаниям Грейнджер с недоверием. Кажется, её внучка училась на четвёртом курсе. Остальных он припомнить не смог. Либо на его заседании они сидели молча, либо попали в Визенгамот уже после девяносто восьмого. В отличие от сопровождающих, виновник мероприятия занимать своё место в центре стола не спешил — постукивая пальцами по спинке высокого стула, Кингсли Бруствер, вернее, тот, кто им притворялся, воровато озирался по сторонам, разглядывая агрессивно настроенный сброд. Монтгомери, напротив, держался уверенно, и эта подозрительная уверенность на лице ублюдка не могла не обеспокоить любого, кто был в курсе творившегося за кулисами все последние месяцы. Интересно, а Малькольм здесь? Или он следил за происходящим из тылов? Как раз в стиле папаши Астории. Семейный совет устроил. Очень вовремя и совсем не странно. — А откуда они должны выйти? — поинтересовалась Уизлетта. — Без понятия. — А когда? Гермиона не говорила?.. — Джиневра, я знаю не больше твоего. И это охренеть как бесило. То, что его, как никчёмного первокурсника, оставили бездействовать в роли молчаливого наблюдателя. В его любимой роли, по мнению Грейнджер. Ладно, он будет наблюдать, всё же мысленно взывая ко всем Основателям, чтобы простенький план Поттера сработал. Иногда ведь простой план — самый лучший, не так ли? Когда Монтгомери чуть ли не силком заставил «Бруствера» опуститься на стул и толпа наконец заткнулась в ожидании, в сторону сцены наперебой полетели вопросы от журналистов. Слушать оправдания, зная о реальном положении дел, было презабавно. Никакие тысячи галлеонов Кингсли Бруствер не воровал, и никакой дом себе не покупал. Принятые им недавно законы — огромный шаг в будущее, а «все вы застряли во временах гоблинских восстаний». Саймон Сибли, оказывается, подлый обманщик и лжец, и его арест был инициирован в соответствии с какой-то там статьёй, а не из-за обиды на разоблачение. Организация Сибли преступная. Его самые ярые последователи отправятся под суд вместе с идейным лидером. Доказательств для широкой общественности не предоставят, потому что