Дневник Хамелеона...

Я сегодня проснулась от того, что задыхаюсь. Проснулась и не могла понять, где я и кто. Сердце стучало так быстро, словно пыталось сбежать. А я хватала губами воздух, обливалась холодным потом и медленно, по капле осознавала, что это был только сон. Просто сон, который уже вот, начал стираться из памяти, оставляя после себя бешено колотящееся сердце, сбившееся дыхание и твердую уверенность в том, что я больше никогда, ни при каких обстоятельствах не произнесу вслух, что я готова умереть от чего бы то ни было. Потому что во сне, этом пронзительном до реальности сне, я умирала. По настоящему. Без шуток. Мне оставалось меньше часа. Какие-то жалкие минуты жизни. И мне никогда не было так страшно. До оцепенения. От отчаянья. Больно и страшно. Я прижимала к груди своего девятимесячного ребенка, с тоской глядела на спящего пятилетнего сына и задыхалась от неизлечимой болезни и осознания того, что я больше никогда не увижу их, не обниму, не поцелую. Потому что предательское тело отживало последние мгновения. Дыхание становилось тяжелее. Я с трудом воспринимала мир сквозь пелену отчаянья, страха и безысходности. Никогда не было так страшно. Никогда не было ничего страшнее. Ни во сне, ни на яву... Когда я проснулась... или даже очнулась в холодном поту и с бешеным сердцем, я даже не сразу поняла в какой реальности нахожусь. Еще долгие секунды я в ужасе ждала, когда мое дыхание прервется, сердце сделает последний толчок, чтобы замереть навсегда, а я перестану быть. Оцепенев от ужаса, с комком непролитых слез и болью в солнечном сплетении я ждала, но осознав, что этого не случится, зареклась так опрометчиво для красного словца упоминать смерть по отношению к себе в любом контексте. Потому что умирать страшно. Очень.