Вселенная никогда не ошибается!

— Блин, снова синяк огромный будет, — недовольно бурчит Фил, осматривая ногу. Место ушиба ещё болит, раздаваясь пульсацией по всей конечности. Вообще-то, Черных не привыкать к таким ссадинам, потому что аккуратности у него как-то не прибавилось, даже несмотря на то, что в мире Энвелла нужно быть предельно наблюдательным. Так и ответственности перед своим соулмейтом тоже не умножилось, хотя должно. Например, вот, Кира с Артом ведут себя как заботливые родители, которые видят друг в друге ребёнка, способного пораниться чем угодно. Берегут свои руки ноги, особенно голову и лицо. Ну, Филипп тоже не дурак, по лицу получить никто не желает. — Мне искренне жаль твоего соулмейта. Надо же такого болвана ещё поискать, — говорит Кира, кидая недвусмысленный взгляд на Арта. Конечно, хорошо, когда знаешь, кто твои раны получает. Но вот только Фил не верит во всю эту чушь, поэтому ему всё равно, кто там получит парочку синяков на ногах, руках, отобьёт себе копчик и вывихнет лодыжку вместе с ним. — Я же говорил, что в миссиях типа стелса я полный ноль. Так что ко мне никаких претензий! — вскидывает руки Черных. Ему так-то тоже не импонирует каждый раз лёд прикладывать к синеющим ушибам, но что делать, такова жизнь. Жизнь с тупой идеей, гласящей, что каждой твари по паре. Все ведь с ума сходят, пытаясь понять, кто же их половинка. Придурки самые настоящие.       А вот Илья считает, что придурки именно те, кто не думает о других и постоянно где-то падает, оступается, бьется тазом об уголки тумбочек, или что там делает его соулмейт, чёрт знает. Как будто специально всё время в глаза долбится, раз в день по десять ран приходится обрабатывать. На самом деле Муромов думает, что этой девушке не помешало бы быть более внимательной к своему здоровью. Иногда какие-то пугающие мысли приходят, будто эту особу бьют дома, или она связалась с плохой компанией. Каждый раз, когда руку обжигает новой волной боли, Илья уже не уверен, что готов так просто закрыть глаза на поиски второй половинки. Может, ей действительно нужна помощь?       Сначала, конечно, Муромов проверяет Карину. Ну, а что, помечтать не вредно! Он со всей силы втыкает вилку в мягкую часть предплечья, заходясь в приступе боли. Это происходит в кафе, Карина сидит на другом конце зала, о чём-то беседует с Мариной, и, кажется, не чувствует ничего кроме радости. Это разочаровывает, потому что девушка действительно замечательная, хотелось бы её в роли своего соулмейта. А в скрытой стеной части кафе Филипп роняет полный поднос заказов, ощущая адскую боль в руке. Так феерично ещё никто не лажал. Чашки бьются на осколки, разливая моря кофе по кафелю, торты превращаются в месиво из коржей на полу. — Кто бы ты ни был, я убью тебя собственными руками! — отчаянно цедит сквозь зубы Черных, сжимая предплечье с таким остервенением, что остаются синяки. Начальник не доволен, Фил прибирает зал, оставаясь ещё на одну смену. Уже позже он осматривает руку, размышляя о том, какому человеку придёт в голову воткнуть в себя грёбаную вилку. На добровольной основе, между прочим! — Может, это случайно вышло? — задумчиво произносит Арт, отвлекаясь от игры. Вся компания собралась у Фила поиграть в приставку, пока блондин окончательно не обеднел из-за долга перед отцом. — Как можно случайно в себя вилку воткнуть? Да мой соулмейт просто психопат, — отвечает Черных, высовывая кончик языка. Он делает так всегда, когда сосредоточен. — Просто он тебе мстит за все твои проколы. Надоело ему от тебя всё время ссадины получать, вот и начался хладнокровный акт мести, — выдвигает свою теорию Вик, не отводя взгляда от экрана. Арт реабилитировался и почти сравнялся с Филом. — Да-да. На его месте я бы реально что-то такое сделала, — вступает в разговор Кира. Она совсем не следит за игрой, просматривая новости в телефоне. — Слышал, Арт? Лучше тебе Киру не злить, а то она в себя тоже вилки втыкать начнёт, — смеётся Черных. — И всё же лучше тебе себя поберечь и выяснить, кто твой соулмейт, — отвечает Мещеряков в заключение. — Я выиграл.       Экран окончания нагоняет тоски, потому что Арт действительно выиграл. Его самодовольная ухмылка заставляет поморщиться. Ну, ничего, Фил ещё обыграет их всех. И своего соулмейта тоже.       Черных не намерен себя щадить. Мужик он, в конце концов, или не мужик? В Энвелле как обычно в самом эпицентре и на миссиях блондин падает неосторожно, оставляя побольше фиолетовых синяков. Везёт ему лишь в том, что он ещё себе ничего не сломал. Как тогда объяснить родителям, откуда у него переломы? И пусть в голове у него только эта упёртость, отвержение любой возможности поиска соулмейта, иногда всё же проскальзывают мысли о том, как было бы хорошо касаться кого-то, с кем ты духовно связан, или целовать чужие губы, или заботиться и защищать этого человека. Филипп позволяет себе подумать об этом иногда, по вечерам. Он проходится по фиолетовым участкам подушечками пальцев, немного надавливает, чтобы почувствовать мягкие уколы боли, напоминающие о том, что и он в этом мире не один. Кто-то сейчас тоже ощущает это единство. В груди растекается тёплое чувство. Когда-нибудь на него будут смотреть так же, как Арт смотрит на Киру.       Илья каждый вечер рассматривает своё изуродованное тело. В действительности всё не так уж и плохо. Соулмейт никогда не оставляет серьезных проблем. Лучше получать лёгкие ушибы, чем разделять боль похлеще. Например, глубокие порезы от лезвий, или ожоги, или ещё что-нибудь ужасное. Муромов много читал о том, как тяжело живётся некоторым. Вселенная несправедлива, раз творит такое с людьми. Не всё возможно склеить при помощи любви. Тем не менее рыжий испытывает сильное беспокойство за свою пару. Это всё не могло появиться просто так. Он проводит по царапинам на плече, гадая, каким образом они там появились. Интересная игра, пока не начинаешь визуализировать. — Твой Крип меня укусил! — кричит Фил, прижимая запястье к груди. Он никогда особо не ладил с животными, но чтобы это! — Это всё потому, что Арт наступил ему на хвост! — в ответ ругается Кира. — Я не видел его хвост! — отнекивается Арт. Вообще-то Мещеряков часто наступает Крипу на хвост, так что Фил кидает на него полный гнева взгляд. — Захотел сродниться с природой, постичь животный мир, несмотря на свою аллергию. А тут вот это. Просто прекрасно, — шипит Черных, строя обиженку. Ничего нового. Вик закатывает глаза, потому что друг ведет себя как ребёнок. На руке красуется последствия попыток постичь животный мир. Две точки от клыков, извергающие ручейки крови. Рана не серьезная, но Фил бубнит всю оставшеюся дорогу. Он не останавливается даже тогда, когда ребята возвращаются в реальный мир. — Вы уж меня извините, но у меня сегодня смена вечером, — бросает Черных, по-прежнему оставаясь в плохом расположении духа. И никто из друзей не догадывается, что парень с этого дня решил больше не доставлять боль своему соулмейту. Даже такая простая задача рушится в руках Филиппа, и он чувствует себя безнадёжным. Всё может пойти не так, поэтому Кира с такой заботой промывает царапины Арта, хотя самой больно не меньше. Каждый день страдают люди, а Черных так безответственно относится к другим. Он вспоминает и своё королевство и родителей, осознавая то, что является законченным эгоистом. Его соулмейт, должно быть, ненавидит его. Тогда месть и правда имеет место быть. Все эти мысли крутятся в голове, отвлекая от работы. — Черных, ты что, глухой? Или с памятью проблемы? Я совсем не это заказывал, — выдёргивает из омута до дрожи в костях знакомый голос. — За что тебе вообще деньги платят? Илья такой же, как и всегда. Это немного успокаивает. Филипп смотрит на стол, нервно сглатывая. Цепкий взгляд жёлто-зелёных глаз следит за каждым движением блондина. Да, Муромов действительно это всё не заказывал. — Извини. Я сейчас всё уберу, — сдавленно произносит Черных, еле шевеля губами. Ужасный день, раз он даже Илье ответить не может. Фил старается скорее собрать все тарелки обратно на поднос, опустив глаза. Укус Крипа все ещё болит: сильно всё же цапнул. — Ну-ка подожди, не убирай, — шокировано произносит Муромов, хватая Черных за руку. Его взгляд ошалело метается по ладони, поднимаясь выше, пробегаясь по всему телу блондина. Будто он сейчас вычисляет гребаный дискриминант в своей голове, такое у него задумчивое лицо. — Откуда у тебя этот укус? Когда получил? Всё ещё болит? — Э, ты чего? С чего бы у тебя такой приступ заботы ко мне? — одергивает руку Филипп, скептично изгибая бровь. Снова Муромов свои тупые приколы устраивает. — С того, что ты мой соулмейт, вот с чего! Уж будь добр, объясни мне все свои синяки да царапины, не упуская ни единой, — шипит Илья, вскакивая со стула, чтобы вернуть зрительный контакт. — Совсем с катушек слетел? Какой соулмейт? Я? Неее, такого просто быть не может, — смеётся Черных. Вот это уж точно смешная шутка. Не может быть, что всё это время Илья был его соулмейтом. Они же учились вместе одиннадцать лет. Он же ябеда и зубрила. Совсем скучный тип, в общем. — Да твою ж…       Филипп не замечает, как оказывается в туалете вместе с Ильей. Какой-то абсурд. Тот говорит что-то быстро-быстро, разглядывая руку блондина. Он пропускает половину мимо ушей. Муромов поднимается выше, перебирая своими горячими пальцами по коже. Это почти как тогда, когда Фил касался себя, дабы успокоить желание найти уже свою вторую половинку, вопреки гордости и упрямости, и целовать её губы до беспамятства. Тем временем Илья поднимается достаточно высоко, чтобы ощутить неловкость. — Ты можешь прекратить? Меня твои пальцы сейчас с ума сведут, — отодвигается Черных, сбивая чужую руку своей. — Я хочу проверить, все ли совпадает. Мне надо осмотреть твоё плечо, а ещё пресс и бедро, и ещё голени, предплечья… — Ты меня облапать хочешь? Мы ещё не на той ступени наших отношений, — боязливо ухмыляется Черных. Илья только сейчас понимает комичность ситуации. Он что, действительно сейчас хотел всё это сделать? Лицо заливается краской по самые кончики ушей. — А… Нет, Боже, конечно же нет. Забей, просто я увидел, что у тебя похожая рана на руке. Никто же не знает, сколько ещё людей с такими точками ходит по миру, ха? П-прости… Я пойду, пожалуй, — непривычно смущается Муромов. Он направляется к выходу, сгорая со стыда. Рука Фила останавливает его, цепляя запястье. — Есть же и другой способ это проверить, — говорит Черных, привлекая внимание. — Подождёшь конца смены?       Всё время ожидания Илья не сводит взгляда с блондина. Они то и дело сталкиваются, украдкой наблюдая друг за другом. Совсем не понять, что же творится в голове у Фила. Он расстроен? Обеспокоен? Ему противна и мысль быть соулмейтом Ильи? У Муромова в голове тоже бардак из мыслей. Он что, гей? С чего он вообще решил, что его соулмейт — девушка? Ему реально нравится Черных? Этот эгоистичный, самовлюблённый идиот? Откуда у него все эти синяки? И так по кругу, замыкаясь и повторяясь.       И так по кругу. А он, как известно, состоит из множества точек. В каждой из которых останавливается Илья Муромов, чтобы разобраться в том, когда же всё это началось. Может, когда они пылко ругались на переменах, плюясь ядом? Или тогда, когда Черных самодовольно ухмылялся и изгибал свою тупую идеальную бровь, преисполненный самовлюблённостью и пробующий на вкус эту победу. Победу в перепалке, в очередном идиотском пранке, которые по какой-то неизвестной причине доставляют ему такое дикое удовольствие. Может… удовольствие ему доставляет совсем не пранк, а эта давняя война, выжигающая всё на своём пути. Или это началось, когда Муромов случайно воображал непристойные вещи по отношению к Филу. Случайно? Что за бред. Или ещё в далекие времена Питерской дрёмы, из которых рыжий запомнил только холод по коже и страх. Ну, и ещё два синих огня, горящих в тучной темноте. Может, когда они случайно обменивались острыми ухмылками, метая друг другу взгляды, полные чего-то неизвестно приятного. Это был период, когда они объединялись против других, совершая сумасшедшие розыгрыши, от которых школа стояла на ушах. Когда Черных выдыхал ему в ухо свой план, от чего по коже шли волны мурашек. А может, ничего и не начиналось, а только начнётся. Может, прямо сейчас Илья беспамятно западёт на Филиппа, не оставляя себе и шанса, чтобы отыграться. В конце смены Фил садится за стол к бывшему однокласснику. Он нервно хмыкает и проводит по своей руке, касаясь укуса. Илья следит, не решаясь заговорить. Вся эта ерунда про соулмейтов завела их в эту неловкую ситуацию. Вселенная та ещё шутница. — Я обещал себе больше не раниться, чтобы моему соулмейту не пришлось страдать, — роняет Черных в тишину зала. Илье тогда кажется, что Фил охеренно классный и вовсе не эгоист, но всего на долю секунды. Резким движением блондин проводит лезвием ножа для торта по запястью, оставляя кровавую полоску. Илья вздрагивает от того, насколько гулко сердце ударяет о рёбра. Какой-то уж слишком интимный момент получается, если учесть, как горят синие глаза напротив. Это навевает некоторые воспоминания, связанные с дрёмой. Жаль, что вместо образа героя в голове лишь зияющая дыра беспамятства. Те же манящие огоньки, обещающие спасение. Рыжий поднимает руку, с которой медленно сползают капли крови, алые и тягучие, как вишневый топпинг. Да, они оба влипли. — Тебя что, бьёт кто-то? — обеспокоенно произносит Муромов. Фил мягко улыбается, почти что с нежностью протягивая руку к руке. Он обворачивает салфеткой чужое запястье, прижимая посильнее. Наверное, это и чувствует Кира каждый раз. Эту разливающуюся по телу любовь, возможность кому-то это передать. Пускай пока что Черных не понимает природу этих чувств и думает, что просто слишком ленив, чтобы потом вытирать кровь со стола, но позже он обязательно разберётся с этим. Покопается в воспоминаниях и поймёт, что он заранее знал, кто его соулмейт. Банально забыл, когда Илья приперся в школу с царапинами на руках, залепленными нелепыми пластырями. Черных тогда боролся с тупоголовой камерой в Энвелле, никак не поддающейся приручению. Какие же всё-таки идиоты те, кто ищут свою вторую половинку, да, Фил? — Нет. — Я, знаешь ли, волновался. Вдруг кто-то бьёт тебя, или ты попал в какую-то хреновую компанию, или в заложниках. Ты вообще видел свои синяки? Это же ад, — говорит Илья, плавно переходя на шёпот. Возможно, он и правда путал свои чувства с ненавистью. Сейчас ему кажется, что ненавидеть Фила сродни фантастике. — Ты волновался? Нахера ты тогда себе в руку вилку воткнул? — вопросительно изгибает бровь блондин. Эту маленькую детальку они упустили. Зато не упустили другие члены команды, давно прознавшие то, кто соулмейт Фила. Это было очень легко. Смешно было наблюдать, как эти двое тупят, зациклившись на своей псевдоненависти. — Э-э-э… Надо было кое-что проверить, — глупо улыбается Муромов. Черных заливается смехом, заражая им рыжего парня напротив. На хер Карину, с её этими заморочками. Вселенная может та ещё сука, но она никогда не ошибается. Никогда. *** — Ты опять где-то грохнулся? — шипит Илья, толкая Фила на стул. — Что на этот раз? Сколько я тебе говорил, смотреть по сторонам. Я вообще-то в твои личные медсёстры не нанимался, придурок. Дай посмотрю. Черных охренеть как влюблён. У него теперь личная медсестра, которая и на ранку подует и подорожник приложит. И пусть он старается как можно меньше влипать в неприятности, на этот раз всё намного проще. — Может, я просто хотел побыть жалким. Или чтобы ты мне перекисью тут все залил, — ухмыляется Филипп. Он притягивает за пояс суетящегося парня, обхватив руками талию. — Доктор, я умираю. Меня спасёт только одно… — И что же тебя спасёт, болван? — всё ещё шипит Муромов, насупившись и сложив руки на груди. — Наклонись и узнаешь, — мурлычет Фил. Илья поддаётся, опирается рукой на спинку стула. — Поцелуй меня.       Конечно, Илья поцелует его. На самом деле, он кое-что понял за это время. У Фила очень много идиотских привычек, он зависимый геймер, безответственный и изворотливый, расточительный и чешет языком чаще, чем дышит. Но это Муромов и так знал, в принципе. Вот то, что у Черных такой яркий пожар в груди, умные мозги, заботливость, доброта и щедрость в крови — этого Илья раньше просто никак не мог заметить. Наверное, всё так и должно было произойти. Чтобы бывший соперник так горячо целовал чужие губы, вытягивая всю чёртову душу, всё больше и больше углубляясь и выбивая из колеи. Филипп хорошо целуется, так хорошо, что останавливаться совсем не хочется, но Илья прерывает его, отодвигая за плечи. — Если ты ещё раз будешь себе вредить только для того, чтобы я тут с тобой в больничку играл, то я клянусь, что получишь ты сполна. Мне тут приходится переживать, а ты шутки шутишь, — хмурится Илья. Их лица в паре сантиметров друг от друга. — Я бы и так тебя поцеловал, понятно?       И это более чем понятно, потому что Черных улыбается шире обычного, снова утягивая в поцелуй. Если это акт мести, то Илья, очевидно, выиграет этот раунд. И все последующие.