ёкай

Манабу еще никогда не чувствовал себя настолько разбитым. Открыв этим утром глаза, он четко осознал, что не способен подняться с футона. Мало того, он не способен был перевернуться с одного бока на другой, даже если бы ему и хотелось этого. Долго гадать, что с ним произошло, не пришлось. - Мда, симптомы, как говориться, на лицо, - заметил наблюдательный Руи и нервно дернул хвостом. Манабу в ответ же лишь показательно шмыгнул носом и натянул одеяло повыше, укрываясь с головой. Он заболел, и заболел довольно сильно, на обыкновенную простуду это похоже не было, как не было похоже и на грипп. Собственно, симптомы не совпадали ни с одним известным ему заболеванием. - Я, надеюсь, ты не собираешься сдохнуть в моем храме? – без особого интереса поинтересовался Бё, за что получил локтем под ребро от Казуки, - Да пошутил я, можешь умирать где угодно. - Бё, сходи-ка ты... – уверенно начал Казуки, но продолжил за него уже Руи: - За травами. Да, Бё-кун, за травами. - Да вы охренели, мои дорогие, я лесной дух, а не лесник, - лесной дух важно раздулся, но к двери все же отступил на пару шагов, а Манабу в это время натянул одеяло повыше и притворился ветошью. Однако цирк продолжал выступление. В следующий раз, когда Манабу открыл глаза, за окном уже стемнело, а вокруг было подозрительно тихо. Он лениво перекатился на другой бок, что бы медленно потянуться и размять затекшие конечности, но теперь заметил Казуки. Демон сидел на полу, привалившись спиной к стене, и смотрел на него слишком серьезным взглядом. Медиуму сначала стало не по себе, но только лишь потому, что до этого он и подумать не мог, что Казуки умеет быть серьезным. - Выглядишь так, будто кто-то умер, - голос Манабу неприятно хрипел, а горло саднило так, будто до этого он не пил минимум пару дней. - На себя посмотрел бы, - привычно весело парировал Казуки, но потом снова стал неестественно серьезным. Он переместился ближе к лежащему Манабу, и накрыл ладонью горячий лоб. Манабу насторожился и в голове на всякий случай продумал план побега, - не падает, - резюмировал Казуки и нахмурил брови. - Переживаешь? – удивился медиум. - Переживаю, - согласился демон. Оба замолчали. Манабу от смущения, Казуки, похоже, тоже. Манабу не заметил, когда демон оказался ближе, так же не заметил, когда его голова успела переместиться с подушки на колени Казуки, он осознал это лишь тогда, когда чужие пальцы стали ласково наглаживать виски. В это же мгновение стало тепло и спокойно, головная боль, которая до этого сводила с ума, постепенно отступила, горло перестало сдавливать от постоянного желания закашляться, и даже дышать стало легче. Все вдруг стало легче. Манабу сидел молча и делал вид, что абсолютно ничего не замечает вокруг себя. Пусть и давалось ему это с огромным трудом. - Казу, ты все делаешь неправильно! - Джин, вот давай ты не будешь лезть со своими советами, иначе я из тебя бульон сделаю. - Вы мне кухню угрохали, придурки. Манабу чувствовал, как его глаз неприятно дергается. Утром, к своему удивлению, медиум понял, что жив, и что, мало того, чувствует себя сносно. Первым об этом узнал Казуки, он же и притащил его на кухню, пообещав при этом накормить больного своим фирменным супом. Манабу насторожился, но отказываться было поздно. - Советую тебе не трогать кастрюлю голыми руками. - Бё, вот ты только не.. твою мать, горячо! - Молодец, уделал мой любимый ковер. - Казу, кажется твой бульон.. э.. ковер прожигает. Манабу прикрыл глаза ладонью и досчитал до десяти. Потом еще раз до десяти. Но цирк сдаваться не собирался. - Манабу, я буду заботиться о тебе. Всегда, - Казуки улыбался широко и, кажется, глаза его сияли будто звездным светом. - Этого мне только не хватало, - Манабу хмыкает и отворачивается, что бы эти сияющие глаза не заметили его смущения. Трудно было сказать, когда именно Руи оказался в комнате. Он принял свою человеческую форму, а Манабу напрягся от этого факта особенно сильно. Руи перевоплощался лишь в исключительных случаях. - Манабу! – он шел быстро, прижимая к себе корзинку, в которой все это время находился ребенок, - Манабу, нас обманули. Казуки среагировал первым. Он за мгновение оказался рядом с запыхавшимся от спешки Руи, и замер, уставившись в корзинку. - Так.. - Что? Что там? – оттеснив плечом Казуки, в корзинку заглянул Джин и так же замер, лишь моргнув пару раз удивленно. А Манабу постепенно начал терять терпение. - Ебушки-воробушки, - резюмировал Бё и громко хмыкнул. - Да вашу ж мать! – не выдержал Манабу и сам поднялся на ноги. Корзинка оказалась пуста. Точнее было бы сказать, почти пуста. Ребенок, который, по идее, должен был себе мирно сопеть, или хотя бы просто быть, отсутствовал. А вместо него в ворохе рюш и пеленок лежал смятый бумажный человечек с огромной черной печатью на груди. Все вдруг стало предельно ясно. - Проклятье неудачи, - негромко прошептал Манабу, а затем громко чихнул. - Не по канону, Манабу, здесь ты должен был шмыгнуть, - Бё ухмыльнулся и тут же сдавленно охнул от точного удара под ребра, - Блять, Казуки.. - Нужно срочно ломать печать, - Казуки не обратил внимания на шипение Бё. - А ты будто знаешь, как это сделать? - Понятия не имею. Но у этой штуковины должна быть инструкция! После этой фразы Манабу понял, что обречен.