***
Джокер в наручниках сидит в бэт-мобиле и уныло смотрит через стекло на улицу. Еще никогда его глаза не выражали такую вселенскую скорбь. Бэтмен везет его не в Аркхэм, а к себе домой. Зашибись! Все предыдущие разы он мечтал именно об этом. Но гребаные мечты имеют свойство сбываться, когда их об этом не просят. — Порядочные люди годами не могут залететь, — думает Брюс, поглядывая на притихшего омежку. — А тут — за два несчастных раза. Ну… максимум за три… или сколько их было?***
Первый раз это случилось… гм… в воспитательных целях. Брюс привез его тогда с завязанными глазами в бэт-пещеру для допроса. Первая встреча в «аквариуме», где через стекло на них глазело множество людей, оставила ощущение недосказанности. Избить, как следует, нельзя без того, чтобы в дверь не начали ломиться. Весь этот показной смех. «Со мной бесполезна вся твоя сила». Бэтмен ощущал, что не хватало совсем немного чего-то, чтобы Джокер сломался. И поговорить по душам при посторонних нереально. Может быть, Брюс сможет понять. Может быть, сможет помочь. Джокеру не придется постоянно балансировать на краю бездны. Джокер не будет один… о чем это он? Поначалу беседа идет тоже вполне канонично. Ну, вы понимаете, как обычно бывает между героем и злодеем. — Где бомба? Что сделало тебя таким? Отвечай! Получай! Джокер смотрит насмешливо, хихикает, держится так, будто все это его не касается, и, кажется, ему не хватает попкорна, чтобы полностью насладиться представлением. Бить его вообще бесполезно. Он только хохочет и взвизгивает все громче, выше и эротичнее, будто постанывает в страстных объятиях. Брюсу хочется пробить эту невозмутимость, поразить его так, чтобы у клоуна задрожали губы и расширились зрачки. Не важно, как. Не важно, чем. Обстановка тет-а-тет способствует. То ли убить, то ли… Джокер постоянно облизывается, и его губы влажно блестят не только от краски. Он запускает пальцы в растрепанные волосы, длинные, зеленоватые, свивающиеся в колечки на шее. На лбу они прилипли от пота. В пещере должно быть прохладно, но почему-то обоим жарко. Брюсу хочется удивить своего пленника. Пошутить, что ли. И в ответ на очередное «У тебя ничего нет, чем ты можешь мне угрожать», ему не приходит ничего лучше в голову, чем медленно отсоединить пластины, снять нижнюю часть костюма, приспустить все остальное, и — показать, чем. Угроза вполне себе внушительных размеров. Природа не обделила. И по хлопающему ресницами клоуну Бэтмен понимает: удивить получилось. Джокер быстро справляется с этим и хрипло шепчет: — Другое дело. Давно бы так. Будто бы он сам этого просил. Будто это он управляет ситуацией. И опять этого получается мало. Брюса бесит невозмутимость Джея, которую непременно надо сломать. Интересно, удастся ли чертовому клоуну демонстрировать невозмутимость без штанов. Он решает проверить. Не для того, чтобы воспользоваться положением пленника. Не для того, чтобы его изнасиловать. Шутки ради. Когда сильные руки Бэтмена освобождают тело Джокера от одежды, тот выглядит слегка растерянным, млеющим, ослабевшим. Это приятно. Но когда он отпускает клоуна, вместо стыда и униженности, на который Брюс наивно расчитывал, в его глазах он видит только похоть и голод. Джей призывно покачивает бедрами. Несмотря на то, что его руки скованы за спиной, он ловко размещается животом на столе, выставляя напоказ голые ягодицы. Белые. Худые. Но при этом соблазнительно округлые. Чертов извращенец! Ну, ничем его не пронять! Чтобы как-то сбить этот неуместный настрой, унять гнев и поставить Джокера на место, Брюс делает единственное, что ему кажется возможным. То, что разрушит сценарий соблазнения. Он подходит поближе и с размаху впечатывает ладонь в одну из половинок. Клоун шипит от боли… и наслаждения? Прикоснуться было, наверное, плохой идеей. Пальцы как-то машинально сжимают ягодицу, на которой краснеет отпечаток, мнут, поглаживают, будто хотят стереть след. Джокер косится на него и едко спрашивает: — Так вот как сейчас допрашивают задержанных? И получает за это снова и снова — все по тому же многострадальному месту. Что, черт подери, дальше? Когда «угроза» Брюса приведена в боевую готовность? Одеться, как ни в чем не бывало, и продолжить разговор? Да. Именно так. Брюс возьмет себя в руки. Брюс сможет. Вот только пусть клоун сначала застонет. Вскрикнет от боли по-настоящему. Или откроет рот от удивления. Бэтмен совсем не жестокий. Он хочет помочь Джокеру. Но надо же как-то снять с него маску. Сбить уверенность, что все предсказуемо. Оставить без скорлупы — живым, беззащитным, теплым. Брюс догадывается — как. И, как всегда с ним бывает, начинает действовать, начинает решать задачу раньше, чем успевает подумать, а что это он, собственно, делает. И уж тем более — чем все это обернется. А именно: просовывает руку между бедер клоуна и начинает массировать его член, а языком проходится у него между лопатками. И получает в награду все, что хотел: и удивленный взгляд Джокера, который ожидал, что его в лучшем случае жестко отымеют, без всяких нежностей, и его жалобный просящий стон, и мелкую дрожь в его теле. Дальше все как-то так случается. Обычно в реальности Брюса ничего не происходит само собой. Есть то, что он решает, за что берется, чем управляет. А тут впервые в жизни все просто как-то случается — в пьяном жарком тумане. Просто так. Само. Он отрывается от этого вкусного, поддатливого и юркого тела только на пару минут — достать «резинку» и смазку, чем заслуживает еще один изумленный взгляд. Вспоминать все остальное Бэтмен не готов. Он делал это… С преступником. Безумцем. Альфой. Может, хоть острый запах другого самца его бы остановил, но на беду нос Брюса как раз пострадал от удара, и ему кажется, что Джокер вообще ничем не пахнет. Зато наощупь он мягкий и гладкий, хотя и костлявый. Глаза у него зеленые, яркие, просто фантастические. Губы ловкие и ласковые. И весь он — чертовски красив, хотя и жуток. Такой вот парадокс. А заканчивается все еще хуже, хотя, казалось бы, куда хуже… Когда оба достигают пика, Брюс опускается в изнеможении на стул и прикрывает глаза. Всего на секунду. Или, должно быть, дольше, ведь открывать их не очень хочется. Он понятия не имеет, что скажет Джокеру, и что нужно делать дальше. Но клоун освобождает его от необходимости принятия подобных решений. Пока Брюс приходит в себя, тот смывается, оставив на полу растегнутые наручники. Вначале это кажется облегчением. Но тут Бэтмену доходит — где они. В его поместье! Теперь клоун знает, кто он. Как попасть в бэт-пещеру (если он из нее, конечно, выберется). Теперь на его руках — все козыри.***
Ждать шантажа долго не приходится. Уже через неделю Джокер назначает ему встречу, где сообщает об условиях сохранения тайны Брюса. На этот раз Джей выглядит свежо, не помятым арестантом, и одет просто блестяще: на нем черные перчатки, бордовый жилет и такого же цвета галстук. От него шибает в нос какими-то по-восточному сладкими и едкими парфюмами. Он явно наслаждается победой, и от этого хочется локти грызть. Вот только что-то не вяжется с этой красивой картинкой. У Джокера синяки под глазами такие, что не замажешь гримом. Дрожат руки. Кривятся губы. Образцом спокойствия его, конечно, вообще не назовешь, но сегодня он ерзает на стуле, как проклятый. Брюс теряется в догадках: болезнь? Похмелье? Наркотики? Страх? Клоун, размахивая руками, пафосно рассуждает о том, чем может быть ему полезен Бэтмен. Вот этого типа поймать и отправить в тюрьму. Вот этого — не трогать. И в районе старой химической фабрики по ночам не появляться. Брюс хмуро его рассматривает. Такие аристократические жесты… принц преступного мира, понимаешь ли. Говорят, шантаж никогда не заканчивается. Сейчас он хочет этого. Завтра захочет другого. Ситуация тупиковая. Напугать хоть как-то? Чтобы впредь не повадно было? Вон как косится на Бэтмена. Все-таки боится, что ли? Внезапно нарушая предыдущий приличный разговор, Темный рыцарь хватает Джокера за жилет и подтаскивает к себе поближе. У того округляются глаза. Уже неплохо. — Что, следы мои с задницы уже пропали с прошлого раза? — хмыкает Брюс. — Дай хоть посмотрю. Он пытается стянуть с клоуна брюки. И тут Джокер становится настоящим. Яростным. Испуганным. Сопротивляющимся. Непокорным. Злобным. Он впивается зубами в ладонь Бэтмена, его острые локти и кулаки мелькают, кажется, со всех сторон, он вывинчивается из стальной хватки, готовый сбросить не то, что одежду, — кожу. Джокер рычит, шипит, щелкает зубами. Но всего-то пара движений, и вот брюки и трусы приспущены… и он больше никуда не спешит. Покорно опускается на пол. А Брюс замирает с открытым ртом: — Джокер, да ты потек… — Сам знаю, — огрызается клоун. — Теперь остается только убить тебя, а то всем расскажешь, что я — омега. Бэтмен поводит носом. Никакие подавители и приторные парфюмы не заглушают уже этот пленительный, крышесносный, нежный, будоражащий запах. Да и сам Джокер теперь ровно такой, как хотелось: дрожащий, смущенный, растерянный и какой-то… преданный Темному рыцарю. — Пожалуйста… пожалуйста… возьми меня, — тянется он к Брюсу, извиваясь на полу. Бэтмен стискивает зубы. Сжимает кулаки. Ему срочно надо кое-кого укусить.