Дева, Чудище, Рыцарь

Бриенна поправлялась с быстротой, которая удивляла всех, кроме нее самой. Она понимала, что ее неестественно долгий сон, должно быть, был пугающим, но проснулась она без единой раны, лишь со слабостью в конечностях от продолжительной неподвижности. Она жаждала почувствовать сладкую усталость в натруженных мускулах, хоть уже и не ощущала гудящей под кожей силы леди Кейтилин. Она чувствовала себя такой странно хрупкой – никогда не думала, что так будет; ей всегда казалось, что магия слишком велика для ее тела – единственная из всех вещей – но теперь ее отсутствие ощущалось словно рана. С каждым часом, проведенным в заточении своей комнаты, Бриенна презирала себя чуть больше. Она была слишком слаба, чтобы противостоять мольбам Сансы отдохнуть еще денек – всего один – слишком слаба, чтобы исполнить обещание, данное сиру Джейме в то утро, когда она проснулась. Рано или поздно она исполнит его, говорила Бриенна себе, она облачится в вареную кожу и спустится во двор. Она поможет ему заново научиться сражаться. Но пока что она пряталась от него, убеждая себя, что ее чувства – не более чем мимолетное увлечение. Бриенна была поражена его откровенностью, когда он рассказал ей о Безумном Короле, почла за честь, что он доверил ей свои секреты; ее впечатлили его боевые навыки и обходительность, с которой он обращался с Сансой. Санса. Санса, которая через неделю выйдет за сира Джейме. Санса, чье счастье было единственной заботой Бриенны на протяжении последних семи лет. Санса будет счастлива с Джейме, и Бриенна отметет прочь свои собственные чувства, как делала всегда. Возможно, если бы у нее был еще один день, еще одна ночь, чтобы помечтать о том, как надежно она чувствовала себя в его руках, какая дрожь пробежала по ее телу, когда он коснулся ее голой кожи, Бриенна смогла бы встретиться с ним и не почувствовать ничего, кроме мягкого расположения к нареченному леди Сансы. Но лишь думая об этом, она понимала, что это трусливая ложь. Однако она никогда раньше не бежала от боли, не побежит и сейчас. Прошло три дня с тех пор, как она проснулась, и два из них она чувствовала себя достаточно хорошо. Пора. У двери Бриенниной комнаты, как всегда, поджидала Лиарра, вышивая что-то куда изящнее, чем когда-либо могло получиться у Бриенны. Хотя Бриенна много раз говорила, что ей необязательно здесь оставаться, девушка отказывалась переместиться в более удобное место, вместо этого устроив себе некое подобие гнезда, где она сидела с тканью и нитками, готовая исполнить каждую Бриеннину просьбу. Очевидно, на этом настоял сир Джейме, хоть он и не приходил к ней с того дня, как она проснулась. Как только Бриенна открыла дверь, Лиарра вскочила, расплывшись в своей щербатой улыбке – мило щербатой, обаятельной, а не уродливой, в отличие от Бриенниной. – Не передадите ли вы сиру Джейме, что я чувствую себя вполне здоровой и готова приступить к тренировкам? – спросила Бриенна, пытаясь скрыть неуверенность своего голоса. – Скажите ему, чтобы он приходил во двор через полчаса, если свободен. Лиарра присела в поспешном реверансе и кинулась по коридору, оставляя Бриенну раскаиваться в своей торопливости. Однако теперь поворачивать назад было поздно. Через полчаса она увидит его снова: золотого, прекрасного и помолвленного с женщиной, которую Бриенна любит сильнее всех на свете. Он ждал ее на тренировочном дворе, и золото его волос сияло в солнечном свете. Он будто заволновался при ее приближении, и Бриенне стало интересно, что могло заставить мужчину вроде него чувствовать такое волнение. Хотя и в то первое утро, когда он к ней пришел, он вел себя иначе – растерял свою прежнюю заносчивость и почти не дразнил ее – но она полагала, что долго это не продлится. Бриенна обнаружила, что скучает по его насмешливой улыбке, когда он поздоровался и искренне поинтересовался, уверена ли она, что чувствует себя достаточно хорошо для тренировки с ним. – Сир Джейме, если я проведу еще хоть один день в своей комнате, я сойду с ума. Хотите, чтобы это было на вашей совести? – спросила Бриенна, и ее сердце предательски кувыркнулось, когда он улыбнулся ей в ответ. – Ни за что, миледи. – Кроме того, я дала вам обещание. Так что мы можем помочь друг другу, согласны? Вам нужно тренировать левую руку, а мне нужно… – преодолеть эти непрошеные чувства, привыкнуть к вашему присутствию. Быть рядом с вами. Джейме смотрел на нее выжидающе, и Бриенна смогла лишь пробормотать: – Мне нужно побыть где-то, кроме моих комнат. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать на этот счет, так что она поспешно протянула ладонь, жестом веля дать ей свою правую руку. Он молча послушался, и Бриенна оглядела повязку на его культе – неидеально, не неплохо, а затем сказала: – На сегодня сойдет, но кожаный чехол был бы лучше. – Вы планируете пускать в дело мою правую руку? – отозвался Джейме окрашенным удивлением голосом. Только тогда Бриенна заметила, как близко они стоят; она могла чувствовать тепло его дыхания, запах мыла и его кожаной одежды. Она выпустила его руку быстрее, чем собиралась, и отступила назад. – Санса говорит, она неплохо заживает, – выпалила она и немедленно осознала, что не стоило так говорить. Лицо Джейме помрачнело, и в его голосе, когда он ответил, звучала прекрасно знакомая ей горечь: – Да, все так говорят, хотя я не понимаю, как это может быть правдой. У меня было много боевых ранений, но когда они заживали, я был таким же целым, как и прежде. – Вы и сейчас целый, – настойчиво сказала Бриенна, но Джейме лишь поглядел с отвращением на то место, где его правая рука резко заканчивалась. – Выша потеря огромна, сир Джейме, но... Он, казалось, едва ли услышал ее, слишком поглощенный своим несчастьем. Возможно, предложить ему это было ошибкой. Возможно, он не готов. Наконец он снова встретился с ней взглядом – совершенно незащищенным, что случилось редко. В нем ясно читалось опустошение, но также и тоска, отчаяние – он хотел, чтобы она поняла: – Я был этой рукой. Она поняла; она и сама была воином, как ей было не понять? Какая-то часть Бриенны не желала ничего сильнее, чем прижать его к себе, обнять так, как обнимал ее он, утешить, и все же хоть эта мысль и пришла ей на ум, она знала, что так ему не поможешь. Вместо этого она встала чуточку прямее и сказала: – Я была драконом. Думаете, я не скучаю по своим крыльям? В этих словах оказалось больше честности, чем Бриенна планировала, но стоило ей произнести их, как она почувствовала нехватку своих синих крыльев, прораставших прямо из спины, силы, с которой они били по воздуху, чтобы поднимать ее все выше и выше. Если бы у меня были крылья, я смогла бы улететь прочь от всего этого. Джейме глядел на нее некоторое время, а затем собрался, стиснул зубы, поднял подбородок и отрывисто кивнул. Бриенна повела плечами – избавляясь от призрачных крыльев, которые по-прежнему отчасти чувствовала между лопатками – и отправилась разглядывать притупленные турнирные мечи, как попало сваленные в углу двора. Взяв один клинок в руки и принимаясь проверять его вес и балансировку, она сказала: – На Тарте я видела, как многие матросы легко взбирались по снастям с крюком на месте руки. Джейме удивленно рассмеялся. – Думаете, мне следует насовсем бросить рыцарство и посвятить свою жизнь морю? Его голос был веселым и насмешливым, но Бриенна все еще слышала скрывающееся в нем напряжение. Она предпочла проигнорировать его, подбирая и отбрасывая в сторону один слишком тяжелый клинок за другим. – Есть один дорнийский боевой стиль, – продолжила Бриенна, – когда боец держит в одной руке меч, а в другой – кинжал. Этот стиль быстрый и плавный, прямо как ваш. – Наконец она вытащила тонкий полуторный меч, достаточно легкий для более слабой левой стороны Джейме. – Полагаю, мы могли бы немного изменить этот стиль, чтобы приспособить к вашей правой руке заточенный крюк вместо кинжала. Бриенна осмелилась считать, что Джейме выглядел впечатленным этой идеей. – Я видел этот стиль, хотя боец обычно держит кинжал второстепенной рукой. – Цель кинжала – защитить вашу открытую сторону, так что если мы сможем научить вас сражаться, держа меч левой рукой, я не вижу причин, почему это не сработало бы. – Она протянула ему меч рукоятью вперед, и он взял его левой рукой, примеряясь. – Но, думаю, сегодня нам лучше начать с одного оружия. С испытующим блеском в глазах он встал в боевую позицию. Бриенна не собиралась начинать сразу с боя, надеясь обойтись парочкой упражнений, чтобы его тело привыкло выполнять знакомые движения как в зеркальном отражении. Чтобы переучиться на левую руку, было недостаточно просто взять ею меч – придется поменять и движения ног, десятилетиями бывшие для Джейме обыденными, и выучиться защищать свою уязвимую правую сторону так, как раньше он защищал левую. Бриенна так ему и сказала, но он лишь закатил глаза. – Я не зеленый оруженосец, незачем тратить время на упражнения, – раздраженно сказал Джейме. Он сделал шаг вперед – не той ногой – но Бриенна с легкостью отбила его атаку и коснулась мечом плашмя его ребер. – Вы открылись справа, – прямо сказала она. Злорадство делу не поможет, но и излишнюю мягкость проявлять ни к чему. Джейме нахмурился и атаковал снова. И снова она отбила его удар и шлепнула его мечом по правому боку. Его следующий выпад, впрочем, оказался получше: Джейме шагнул вперед левой ногой, держа свою правую сторону вне зоны досягаемости ее клинка. Но переместив весь свой вес на левую сторону, он лишился равновесия, и Бриенна смогла ударить его по передней части туловища, пока он выпрямлялся. – Нет нужды тратить время на упражнения, как оруженосцу, сир Джейме? Ваш оруженосец мог бы справиться гораздо лучше. Стоило этим словам сорваться с ее языка, она испугалась, что они были слишком резки, но вместо того, чтобы разозлиться, сир Джейме лишь улыбнулся. – Конечно, мог бы. Поэтому я и посвятил его в рыцари. – Правда? – спросила Бриенна, не особо, впрочем, удивившись. Паренек хорошо сражался с Кровавыми Скоморохами, и в нем была спокойная уверенность, несмотря на то, что говорил он с запинками. Бриенна шагнула вперед для очередной атаки, которую Джейме парировал – слишком слабо, но достаточно точно, так что Бриенна позволила этим ударом отвести ее меч от его тела. Его глаза победно сверкнули, и он улыбнулся, говоря: – Не могла же леди Санса выйти за оруженосца. Бриенна, должно быть, ослышалась. – Что? – переспросила она, пока он нападал в ответ, и едва успела вовремя поднять свой меч, чтобы блокировать его удар. – Возможно, это было бессмысленно, – продолжил Джейме, не замечая, как она шокирована, и снова атакуя. – Парень станет лордом Винтерфелла через неделю. Слова Джейме не имели никакого смысла. – Он станет… – начала она, только чтобы почувствовать внезапный шлепок лезвием по талии. – Вы открылись слева, – заметил Джейме, весьма довольный собой. – Надеюсь, вы не пытаетесь опять дать мне победить. – Еще чего, – ответила Бриенна, кидаясь вперед, так что ему едва удалось уклониться от атаки. – Я просто отвлеклась. – А я воспользовался возможностью, – сказал Джейме. – Оказывается, для этого неважно, в какой руке держать меч. – Что вы имели в виду насчет Подрика? – спросила Бриенна, отбивая удар Джейме и нанося свой собственный, вложив в него чуть больше силы, чем намеревалась. Он отступил назад, спотыкаясь, и ответил: – Я имел в виду то, что сказал. Парень заслужил стать рыцарем уже больше года назад, и о них двоих определенно сочинят песню получше. – Джейме снова споткнулся, едва не упав, и попытался отбиться от Бриенны слабыми защитными ударами, не переставая, впрочем, говорить. – Вряд ли леди Санса могла выйти за какого-то оруженосца родом из побочной ветви незначительного дома. А вот будь он рыцарем... Он наконец потерял равновесие, рухнув на спину перед ней. Бриенна немедленно уселась на него, придавливая к земле и прижимая тупое лезвие своего меча к его горлу. Она ждала, что он будет выглядеть запуганным, станет стыдиться за себя и злиться на нее, но вместо этого он лишь улыбался ей. – Я сдаюсь, миледи, – сказал он. В его глазах пылал жар, но не злость, и Бриеннино отчаяние лишь возросло. – Санса собирается выйти за Подрика? – требовательно спросила она, не убирая клинка от его горла. Это был единственный вывод, к которому она могла прийти, хоть он и звучал нелепо. – Да! – ответил Джейме, теперь пребывая в недоумении. – Она не сказала вам? Бриенна отвела свой меч и уронила его на землю с собой рядом. Она обнаружила, что не может говорить, только заново прокручивать слова Сансы в голове. Санса ни разу не упомянула его по имени, Бриенна была в этом уверена, но возможно… нет…. нет, Бриенна не могла знать правды, этой правды, которая казалась сном. Она лишь молча потрясла головой, а Джейме оттолкнулся от земли и сел. Когда он шевельнулся под ней, Бриенна неожиданно осознала, что сидит у него на коленях. Он был так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло и видела серебряные волоски в его бороде. Бриенна почувствовала, что ее лицо начинает заливать румянец, и ей захотелось – не в первый раз с тех пор, как она пробудилась, – снова сделаться драконом. В драконьем обличье она не краснела пятнами, у нее не было ни чересчур широких бедер, ни чересчур массивных плеч; она была именно такой, какой полагается быть дракону, подходящей для своей цели. А вот для тщетной надежды, прокатившейся по телу при его словах, подходящей она не была, не подходила она и для того, чтобы сидеть на коленях привлекательного мужчины, который смотрел на нее с таким беспокойством. Бриенна знала, что должна встать, должна отстраниться от него, удалиться на безопасное расстояние, но не успела она этого сделать, как почувствовала какую-то тяжесть на своем левом бедре. Она опустила взгляд и увидела, что там покоится культя Джейме. Он не мог схватить ее ладонью, но все же это удержало Бриенну на месте. – Значит, вы… значит, вы не женитесь на Сансе? – уточнила Бриенна, хотя если сказанное им было правдой, этот вопрос был явно лишним. – Нет, – ответил Джейме, голос у него был такой тихий, словно он старался не напугать ее. – Я сожалею. – Не нужно жалеть, – настойчиво сказал Джейме. – Вы знаете, что я никогда не хотел… – Конечно, – сказала Бриенна, отталкивая его и поднимаясь на ноги. Это открытие ничего не меняет, напомнила она себе. Джейме не раз говорил ей, что никогда не сможет полюбить ни одну женщину, кроме своей сестры. Она поняла бы, если бы Санса стала той женщиной, которая убедила бы его в обратном, но сама Бриенна была не из тех, ради кого мужчины забывали десятилетия прежних страстей. Ее положение улучшилось лишь в том, что теперь ее радость на свадьбе Сансы будет совершенно искренней. – Она не была мне нужна, – повторил Джейме. – И не нужна теперь. Он по-прежнему сидел на земле и выглядел… она сказала бы, что он выглядел опустошенным, но это было бессмысленно. Он уставился на нее снизу вверх и, казалось, хотел заговорить, когда Бриенна выдавила: – Я… я думаю, на сегодня достаточно. Вы уже гораздо лучше, чем вы думаете. Джейме лишь кивнул ей, не вставая с земли. Бриенна знала, что ей следовало протянуть руку, помочь ему подняться на ноги, но она не смогла заставить себя приблизиться. Каждая ее жилка велела ей убегать, говоря, что расстояние между ними по-прежнему недостаточное. Бриенна повернулась, чтобы уйти, отступить в укрытие своей комнаты, но прежде чем покинуть его, она повернулась: – Если вы не женитесь на Сансе, почему вы остались? Вопрос был глупый, она поняла это, стоило ему слететь с ее губ. У него было несметное число причин, чтобы оставаться, его любовь к Подрику – не последняя из них. Бриенна приготовилась услышать саркастический ответ, но Джейме лишь сказал: – Ты явилась мне во сне. Ты явилась мне во сне. Эти слова эхом гремели в ее голове, когда она покинула двор и мчалась по коридорам в свою комнату, где могла закрыться, отгородиться от шумного мира. Голова шла кругом, и Бриенна рухнула на постель, едва успев до нее добраться. Ты явилась мне во сне. Будь она какой-то другой женщиной, она сочла бы это романтичным – но даже представлять подобное было бессмысленно. Наверняка он имел в виду, что чувствует себя виноватым из-за ее затянувшегося сна: во сне он видел ее смерть и свою неспособность предотвратить это. Она выбросила эти слова из головы и снова стала думать о разговоре с Сансой, пытаясь вспомнить, не прозвучало ли там каких-то подсказок, хоть чего-то, что должно было насторожить ее, намекнуть на невероятную правду. Она не знала, сколько пролежала так, прежде чем дверь распахнулась и в комнату вошла Лиарра с дымящимся ведром в руках. Лиарра ничего не сказала, но улыбнулась, выливая горячую воду в медную ванну, стоявшую в углу Бриенниной комнаты. Бриенна нашла в себе силы лишь поблагодарить ее. Когда Лиарра натаскала достаточно воды, чтобы наполнить ванну, она оставила Бриенну одну, чтобы та могла искупаться. Стоило ей погрузиться в воду, она почти немедленно почувствовала, как жар вытягивает из мышц боль. Было странно, что все так болело после совсем кратких занятий, но Бриенна полагала, что следовало делать своему телу послабления – после того-то, как она пролежала без движения почти целую луну. Впервые с тех пор, как она проснулась, Бриенна позволила себе рассмотреть собственное тело, изучить его, чего она старалась избегать. Ей столько лет не было нужды помнить о нем, напоминать себе о своих размерах, и уродстве, и том, что это для нее значило. Когда она была драконом, все было намного проще: Я оружие, сказала она сиру Джейме, и тогда это было справедливо для обоих ее тел. Даже в своей человеческой ипостаси она существовала лишь для того, чтобы защищать Сансу, чтобы побеждать недостойных мужчин. Как она выглядит, было неважно. Но теперь, вспоминая, как бешено билось ее сердце, когда Джейме касался ее на тренировочном дворе, заставляя себя смотреть на свое погруженное в воду тело, она чувствовала, что вся ее прежняя неуверенность снова затапливает ее. Ванна была приличных размеров, но ее белые коленки все равно оказались прижаты к туловищу – слишком длинные у нее были ноги, чтобы сесть с полным комфортом. Бриенна опустила взгляд на свою грудную клетку, раскрасневшуюся от пара, широкую и мускулистую, как у мужчины. Груди у нее были – и говорить не о чем, а талия не желала изгибаться, как у других женщин. Сложив руки на коленях, она уставилась на мускулы своих предплечий, на кожу, усыпанную пятнами веснушек. Ее ладони были размером с мужские – не длинные и изящные, а широкие и мозолистые. Ее тело не создано для любви, сурово напомнила она себе. Если ей показалось, что днем она увидела в глазах Джейме желание, если ей показалось, что она услышала что-то похожее на вожделение в его словах – Ты явилась мне во сне – она всего лишь принимала желаемое за действительное. Какой мужчина смог бы ее вожделеть? Явно не тот, кто когда-то любил самую красивую женщину в Семи Королевствах. В дверь постучали, отчего Бриенна вздрогнула, и вода вокруг нее всплеснула, едва не переливаясь через край ванны. – Это Санса. Можно войти? – раздался из-за двери голос. Бриенна ответила утвердительно, и Санса скользнула в комнату. Бриенна знала, что ей следовало бы застесняться, захотеть прикрыться в присутствии постороннего человека, но спустя семь лет ей казалось, что Санса – продолжение ее самой; нежная, легко ранимая ее часть, которую всегда требовалось защищать. Нехорошо было так думать о Сансе – смелой и по-своему сильной, но столько лет пробыв ей защитницей, Бриенна не могла не видеть в ней девочку, которой она когда-то была, а не женщину, которой она стала теперь. Однако теперь, стоя перед Бриенной, Санса казалась скорее девочкой, а не женщиной: она опустила глаза и перебирала пальцами юбку, переминаясь у двери. Такой робкий вид Сансы сбивал с толку; она не выглядела так с их первой встречи в Королевской Гавани. Однако прежде чем Бриенна успела что-то сказать, заговорила Санса: – Сир Джейме приходил поговорить со мной сегодня днем. Такая мелочь едва ли могла стать причиной явного неудобства Сансы. Бриенна смогла лишь выдавить: – О? – Он был не очень-то мною доволен, – продолжила Санса с полной раскаяния улыбкой. – Почему? – спросила Бриенна, надеясь, что вышло небрежно. Она и представить не могла, с чего Джейме злиться на Сансу, но ее сердце все же забилось чуточку сильнее, пока она ожидала ответа. – Оказалось, что ты не знала, что… что это Под... Санса наконец подняла взгляд на Бриенну, словно бы надеясь, что та возразит ей. Стеснение, которого Бриенна не ощутила всего несколько мгновений назад, теперь захлестнуло ее; она была слишком незащищенной, слишком обнаженной для этого разговора. – Не знала, – подтвердила Бриенна, притягивая колени еще ближе к груди. Врать сейчас Сансе было бессмысленно, если Джейме уже передал ей их разговор на тренировочном дворе. При воспоминании, какой жар был в его взгляде, когда она поборола его, ее щеки запылали, и она взмолилась, чтобы пар от ванны скрыл это. – Я думала… я думала, сир Джейме… – промямлила она, но Санса избавила ее от необходимости продолжать, кинувшись через комнату и опускаясь на колени перед краем ванны. – Нет! Нет, я бы никогда… прости меня, Бриенна, я… это было глупо с моей стороны. Мы просто… мы пробыли вместе так долго, что мне стало казаться, будто… будто ты должна знать все мои мысли. – В этом был смысл, пришлось признать Бриенне. Как часто ей самой приходило в голову нечто подобное? – Раньше всегда так и было, но, видимо, мы не очень… мы никогда не обсуждали Джейме и Пода, как обсуждали других женихов, – запнувшись, закончила Санса и положила подбородок на край ванны. – Нет, с тобой была Арья, а… – а со мной был Джейме. Она хотела дать сестрам побыть вдвоем, активно попытавшись отделиться от Сансы так, как никогда раньше не делала. Джейме отвлек его своими признаниями, и Бриенна впервые за эти годы обнаружила, что не может целиком сфокусироваться лишь на Сансе. – Прости меня, – повторила Санса, – ты, должно быть, ужасно на меня сердишься. – Конечно, не сержусь, – поспешно сказала Бриенна. – Если ты счастлива, если он достоин тебя, мне неважно, за кого ты выходишь. – Бриенна знала, что эта ложь звучит весьма неубедительно. – Он более чем достоин, – сказала Санса, не удержавшись от улыбки. – Но я думала, что, может, ты и... – Ты ошиблась, – перебила Бриенна, зная, что ее лицо непременно выдаст ее чувства, если Санса снова произнесет имя Джейме. Вышло жестче, чем Бриенна собиралась, и она ждала, задержав дыхание, что Санса продолжит говорить, заставит ее признаться в своих очевидных, безнадежных, жалких чувствах. Но Санса больше ничего не сказала, вместо этого взяв с табуретки, стоявшей возле ванны, мыло и мочалку. Она встала и нежно подтолкнула плечо Бриенны вперед, чтобы та положила подбородок на колени. Санса опустила мочалку в воду, а затем провела ей по плечам Бриенны и вниз, по спине. Жестоковатая мочалка стала мягче, намокнув, и успокаивала ноющие мышцы. Единственным звуком был плеск воды, когда Санса намылила мочалку и принялась мыть Бриенне спину, а затем смыла с ее кожи мыльную пену. Бриенна почти не помнила свою мать, все ее воспоминания казались расплывчатыми, словно она смотрела на них сквозь мутное стекло. Однако этот момент походил на те воспоминания – она ощущала нежность, тепло и безопасность. Когда Санса закончила мыть Бриеннину спину, она отложила мочалку и взяла небольшую чашку, наполнила ее теплой водой из ванны, а затем положила руку Бриенне на лоб, наклоняя ее голову назад, чтобы смочить волосы. Бриенна вздохнула, когда Санса принялась намыливать ей голову, смывая пот, из-за которого ее слишком жидкие волосы облепили виски. Какой-то голос в глубине подсознания говорил ей, что Санса не должна делать этого для нее, что она ничем не заслужила такой нежности от леди, которой поклялась служить, но этот голос был очень тихим, и его заглушило мягкое мурлыканье Сансы себе под нос. Это была та песня, которую спел Подрик, вспомнила Бриенна и улыбнулась. Потом она попросит Сансу рассказать все полностью, но это подождет. Пока что повисшая между ними тишина казалась священной, и Бриенна даже не стала сопротивляться, когда Санса взяла с табуретки у ванны бутылочку ароматного масла. Бриенна никогда не видела смысла в подобных вещах, волосы у нее были безнадежными, и никакое количество сладко пахнущих лосьонов не сделало бы ее красивой. И все же она не могла отрицать, что сам аромат успокаивал, а чувство, как Санса проводит пальцами по ее волосам, – тем более. – Знаешь, Джейме ведь сидел у тебя каждый день, пока ты спала, – нарушила тишину Санса, втирая масло в Бриеннины волосы. – Он был так расстроен, когда думал, что ты пожертвовала собой ради него. А потом, когда ты подумала, что он женится на мне… он вломился ко мне, требуя ответа, почему это я не сказала тебе правду. Я думаю, он... Бриенна знала, что она пытается быть доброй, но от слов Сансы у нее лишь болезненно стиснуло грудь. Она не была глупа; очевидно, что сир Джейме уважает ее – даже беспокоится о ней. Но мужчина вроде него не мог испытывать чего-то кроме мимолетных дружеских чувств к женщине вроде нее, и она вообразила обратное лишь из-за романтической натуры Сансы. – Прошу, не надо, – сказала Бриенна едва громче шепота. Санса отняла руки от Бриенниных волос и молча стерла с ладоней масло. На мгновение Бриенне показалось, что Санса злится на нее, но затем Санса снова опустилась на колени рядом с ванной. Она вытянула все еще влажную руку и нежно провела пальцами по Бриенниной щеке. – Ты была драконом, Бриенна. Неужели так невозможно представить, что тебя могут полюбить? Да, хотелось сказать Бриенне, еще как невозможно, но Санса смотрела на нее так серьезно, что она не смогла заставить себя произнести это. Она не смогла заставить себя произнести хоть что-то, но Санса, казалось, и не требовала ответа. Она грациозно поднялась и мягко пожала Бриеннину руку, прежде чем выйти, закрыв за собой дверь и одарив Бриенну напоследок улыбкой. Бриенна долго сидела в постепенно остывающей воде. Из уст Сансы это звучало так легко, так правдоподобно, что Джейме может… но она ошибалась. Сансе всегда хотелось видеть лучшее в людях, видеть во всем красоту; так было и с Бриенной, и хоть Бриенна ценила ее доброту, она знала, что ни один мужчина не станет смотреть на нее через такую же призму розового стекла. Джейме не станет на нее так смотреть. Она быстро домылась в ставшей уже холодной воде и вылезла из ванны, обернувшись в простыню, которую Лиарра оставила для нее на кровати. Вечерний прохладный воздух заставлял ее дрожать, и она поспешно вытерлась. Затем она надела свою сорочку и зарылась в одеяла. Мысли в голове носились по кругу, но Бриенна начала погружаться в сон быстрее, чем ожидала, все еще смутно надеясь, что утром все станет не так запутанно. Она оказалась права – но лишь потому, что следующие несколько дней была так занята, что у нее не оставалось времени на размышления. Свадьба должна была состояться меньше чем через неделю: хоть Санса настаивала, что они должны подождать, пока Бриенна поправится, Джейме в равной степени настаивал, что Поду и Сансе следует пожениться прежде, чем до его отца дойдет слух о том, что произошло, и он попытается «исправить» «ошибку». Винтерфелл восстановился уже больше луны назад, и время было на исходе. Через несколько дней Под и Санса поженятся, а затем отправятся на юг, чтобы побеседовать с королевой Ширен. Когда Санса была просто девой в башне, а Бриенна просто драконом, охраняющим ее, им не было никакого дела до политики. Бриенна и забыла, насколько ненавидит это все. И все же было тяжело предаваться размышлениям о подобных вещах, когда Санса будто каждому в Винтерфелле нашла какое-нибудь дело для подготовки к церемонии. Меньше всего Бриенне нравилось заниматься примеркой собственного платья – сразу несколько швей из Зимнего Городка изо всех сил скрывали свое отчаяние, пытаясь создать подходящий для нее наряд. Она хотела сказать им, что это бессмысленно, что она просто наденет свою обычную одежду – мужскую, которая всегда подходила ей больше всего – но ей не хотелось расстраивать Сансу. Так что она позволила женщинам суетиться до тех пор, пока солнце не село и их всех не позвали на ужин. Прочие ее дела были не в пример легче и занимали ее голову, так что она могла отбросить любые непрошеные мысли. Также они означали, что Бриенна не могла опять встретиться с Джейме, и она невольно чувствовала облегчение. Так лучше, говорила она себе; лучше держаться от него подальше, чтобы не поставить себя в дурацкое положение, выдав свои чувства. Хотя она редко видела его в дни перед свадьбой, казалось, что он пребывает в счастливом неведении о ее к нему любви. Он улыбался ей, когда видел ее во дворе или в коридорах: конечно, он не стал бы так делать, если бы знал. Несколько раз он пытался заговорить, но Бриенна придумывала какие-то отговорки и торопилась уйти якобы по делам. Санса и Под скоро поженятся, он отправится домой в Кастерли-Рок, и она сможет забыть его. В утро церемонии прошел снег, слегка припорошив деревья, и воздух будто искрился. Санса шла по подмороженным листьям богорощи словно земное воплощение самой Девы. Ее платье было сшито из белой парчи, а изящная вышивка серебряными нитями вдоль нижнего края ее юбки рассказывала историю о ее заточении и триумфе Подрика. Бриенна видела там и себя, вышитую замысловатыми стежками, и в виде дракона, и в виде женщины – ее изображение было совершенно не к месту среди такого великолепия, но Санса своим сиянием словно отбрасывала свет на все и всех в этот день. На фоне зимней красоты ее платья и бледности ее кожи волосы Сансы выглядели как настоящее буйство красок, лишь частично убранные назад в северном стиле, так что ее золотисто-рыжие локоны ниспадали вдоль спины. Бриенна почувствовала, что к глазам подступают слезы, когда Санса подошла к ней и взялась своей изящной ладонью за ее локоть. Она не знала, когда перестала надеяться на такой счастливый финал, но это было куда больше, чем Бриенна смела мечтать. Они молча шагали по богороще, туда, где под огромным чардревом ожидал Подрик. Кроваво-красная живица, сочившаяся из белой коры, казалась такой пугающей, когда Бриенна прибыла в Винтерфелл впервые, но теперь строгое выражение лица дерева успокоило ее. Словно сам лес защищал их. Когда Бриенна и Санса вышли на поляну, у Бриенны перехватило дыхание. На небольшом пятачке собрались все люди Винтерфелла, некоторым пришлось встать под деревьями на краю поляны, посадив на ветки детей. Несмотря на толпу, здесь царило благоговейное молчание, и народ расступился, когда Санса с Бриенной вышли вперед, формируя для них дорогу к сердце-древу, где стояли, ожидая, Под и Джейме. Бриенна подумала, что если бы Санса не была настолько леди, она бы подхватила юбки и побежала прямо в объятья своего нареченного; Бриенна чувствовала, как Санса напрягается, пытаясь сдержаться. Они медленно продвигались через толпу, и Санса, проходя мимо своих людей, позволяла им поймать свою руку и поцеловать ее. Она одаривала каждого благостной улыбкой, хотя Бриенна чувствовала, как вторая ее рука, лежащая на сгибе Бриенниного локтя, дрожит. Когда они достигли передних рядов, Арья лишь подмигнула сестре, когда та прошла мимо, а Санса закатила глаза, едва подавив смешок. Улыбка по-прежнему сияла на ее губах, когда она повернулась к Подрику, который выглядел так, словно вот-вот расплачется. Он стиснул руки в кулаки, будто сдерживаясь, чтобы не потянуться к невесте раньше времени. – Кто идет предстать пред лицом Старых Богов? – спросил Джейме, нарушив тишину. Бриенна не знала, почему была удивлена отведенной ему в этой церемонии роли. Он был Подрику почти как отец, так что то, что древние слова произносит именно он, не должно было стать неожиданностью. Бриенна подозревала, что и он тоже провел не один час на прошедшей неделе, пытаясь запомнить непривычные фразы. Церемония бракосочетания пред лицом Старых Богов не очень отличалась от южной, но все же достаточно, чтобы заставить Бриенну бояться, что она может запутаться в словах. Теперь, стоя под сердце-древом, она чувствовала себя уверенно, произнося: – Санса, из дома Старков, пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая женщина, она явилась просить благословления богов. Кто пришел, чтобы взять ее в жены? Под глубоко вдохнул, собираясь, и ответил: – Сир Подрик, из дома Пейнов. Кто отдает ее? – Леди Бриенна, из дома Тартов. Ее защитница, – ответила Бриенна. Прошлым вечером они вдвоем придумали эту формулировку. Они сидели вместе в комнате Бриенны, и Санса добавляла последние штрихи к Бриенниному платью. Вы довольны, леди Кейтилин? – думала Бриенна. Этого вы хотели? – Леди Санса, берете ли вы этого мужчину себе в мужья? – спросил Джейме голосом низким и серьезным, но Бриенна расслышала скрывающуюся под этим веселость. Уголки его губ растянулись в улыбке, и он посмотрел на Бриенну, словно спрашивая, как думаешь? Возьмет она его? Бриенна попыталась напустить на себя строгий вид, но не лучше Джейме могла сдержать улыбку. – Я беру этого мужчину в мужья, – сказала Санса, с решительным кивком. Ее голос слегка надломился от эмоций, и Бриенна снова почувствовала, как сильно она сдерживается, стараясь не броситься вперед. – Сир Подрик, берете ли вы эту женщину в жены? – спросил Джейме, и Подрик поспешно ответил: – Я беру эту женщину в жены. Ладонь Сансы соскользнула с руки Бриенны, когда Санса кинулась к своему новоиспеченному мужу, и они опустились на землю перед сердце-древом. На поляну пала тишина, когда северяне почтительно склонили головы перед своими богами. Церемонии обмена плащами не будет, поскольку Санса останется Старк и передаст это имя всем своим детям. Хоть Бриенна уже после их боя с Кровавыми Скоморохами считала Пода хорошим и смелым человеком, именно то, как легко он согласился с этим условием брака, показало ей, какой он на самом деле. Теперь слезы, которые она сдерживала с того момента, как увидела утром Сансу, наконец пролились, хоть она и постаралась вытереть их прежде, чем кто-нибудь заметил. Снег хрустел у Подрика под ногами, когда он помог Сансе подняться, и та обняла его за шею, притягивая к себе для поцелуя. Богороща разразилась радостными возгласами и свистом – громче всех был Джейме, он поднес пальцы левой руки к губам и пронзительно засвистел. Когда Санса и Под наконец отстранились друг от друга, оба были розовыми от румянца и не могли сдержать улыбок. Под поднял Сансу на руки и понес из богорощи, и девушка счастливо взвизгнула, а Бриенна, встретившись с Джейме взглядом, подумала – вспоминает ли он тоже, как он взял ее на руки всего несколько дней назад. Неужели прошло всего несколько дней с тех пор, как она проснулась? Казалось, минуло несколько месяцев, а открытий и разочарований хватило бы и на годы. Сколько дней пройдет, прежде чем она будет вынуждена вернуться на Тарт, к своему долгу и в постель к какому-нибудь безличному мужчине, который женится на ней лишь ради ее острова? Но теперь было не время предаваться грядущим печалям. Санса и Подрик были счастливы, и Бриенна была счастлива за них. Бриенна позволила себе затеряться в радостной толпе, слушая болтовню, и людским потоком ее понесло прочь. Она инстинктивно потянулась к Джейме, чтобы не потерять его в суматохе, и он рассмеялся, хватая ее за протянутую руку. К тому времени, как они оказались во дворе Винтерфелла, оба запыхались и смеялись. Празднование уже шло вовсю, весь двор был усыпан цветами: синие зимние розы и подснежники покрывали каждую поверхность, а вечнозеленые лозы увивали каждый столб. Из широкого входа в зал Винтерфелла доносились свет, жар и смех, и Бриенна потянулась к теплу, но Джейме удержал ее, не выпуская ее руки. – Что такое? – спросила Бриенна, и на миг ей показалось, что Джейме нервничает, к чему-то готовясь, а потом он выпустил ее руку и поднес ладонь к ее лицу. – У вас… здесь листочек… – сказал он, что-то осторожно выпутывая из ее волос. Джейме быстро показал ей красный листик, прежде чем отбросить его в сторону, и Бриенна сдавленно поблагодарила его, а потом они поспешно направились внутрь. Звуки и запахи зала немедленно поглотили Бриенну, помещение наполняли музыка и крики, в воздухе витал аромат мяса и специй. Они с Джейме заняли свои места за стоящим на возвышении столом, Бриенна рядом с Сансой, а Джейме рядом с Подом. Атмосфера была праздничной, и поддаться ей было легко. Санса и Под с благосклонностью приняли свои свадебные подарки, и вскоре пришло время пира. Северные блюда были куда проще южных, но тем, по мнению Бриенны, вкуснее. Чего ей не хватало, так это вкуса свежей земляники; летом в лесах Тарта было полно ягод, и не одна септа бранила Бриенну в детстве за то, что она являлась с перепачканными липким соком руками и лицом. На Севере, с его прохладным климатом, земляника была редкостью и оказалась единственным, чего Лиарра не смогла предоставить Бриенне по ее просьбе. Солнце садилось, когда Под и Санса начали танцевать. Санса танцевала прекрасно, и это компенсировало неловкость Подрика; наблюдать за ними было приятно, и Бриенна в очередной раз была поражена неожиданным счастьем, которое еще совсем недавно казалось таким недостижимым. Вскоре весь зал поднялся, чтобы присоединиться к ним, хотя Арья не столько танцевала со своим кузнецом, сколько толкала его по танцевальной площадке, пока он смеялся над ней, но это зрелище все равно согрело сердце Бриенны. Она подозревала, что скоро быть в богороще Винтерфелла еще одной свадьбе Старк. – Не окажете ли мне честь, миледи? Бриенна удивленно повернулась и увидела, что Джейме протягивает ей руку. Он не пытается насмехаться надо мной, сказала она себе, но все же смогла лишь выдавить: – Я… извините, сир Джейме, я неважно танцую. Прошу меня простить. Она резко встала, неожиданно чувствуя необходимость оказаться подальше от шума и жары зала. Воздух на улице был свежий и холодный, и Бриенна глубоко вдохнула, прислонившись к стене. Зачем она сбежала от него? Джейме ничего дурного не хотел, она была в этом уверена: он не был одним из тех недобрых людей, с которыми ей доводилось встречаться раньше – иначе она не полюбила бы его – и все же его невинное предложение нечаянно раскрыло в ней испуганную девчонку, которой она себя по-прежнему порой чувствовала. Это было глупое чувство, и она собрала волю в кулак, чтобы вернуться в зал, но не успела она этого сделать, как в дверях появился нахмурившийся Джейме. – Я чувствую, что должен извиниться за что-то, – сказал он, – но будь я проклят, если знаю, за что. – Нет, сир Джейме, вам не за что извиняться. Это мне следовало бы – ваше предложение напомнило мне… менее приятный случай, из жизни до войны. Не очень многие мужчины приглашали меня на танец, не подразумевая насмешки. Она почувствовала, что краснеет от стыда за свое признание. Не дайте ему меня жалеть, взмолилась она любым слышавшим ее богам. Когда она заставила себя вновь взглянуть ему в лицо, то не вполне поняла, что за выражение на нем написано. Она не думала, что это жалость – надеялась, что нет – но все же, казалось, он сочувствовал ей. – Какие-то зеленые юнцы, полагаю? – спросил он, и Бриенна кивнула. Ей было пятнадцать, когда состоялись ее первые танцы, и мальчишки, насмехавшиеся над ней, были немногим старше. – Подозреваю, слишком поздно советовать вам не обращать внимания: мальчишки в этом возрасте не могут распознать ничего по достоинству – мой Под, конечно, исключение. Бриенна не могла не улыбнуться, услышав, как Джейме сказал «мой Под», словно гордый отец, и он как-то расслабился. Он сделал несколько шагов к ней и сказал: – Я собирался сказать вам… раньше… вы… вы хорошо выглядите сегодня, миледи. Платье подчеркивает цвет ваших глаз. Бриенна едва ли думала о своем платье в тот день. Непривычная к ним, она сочла его слегка сковывающим, но не настолько, насколько она помнила. Возможно, винтерфеллские швеи были лучше тартских, потому что хоть корсет и мешал наклоняться вперед, он не был совсем уж неудобным и создавал видимость талии, а также приподнимал ее небольшую грудь вверх. Юбки начинали расширяться от верхней части бедер – достаточно пышные, чтобы придать им форму, но не настолько многослойные, чтобы затруднять движение, а рукава были выкроены так, чтобы скрыть ее широкие плечи. Это было хорошее платье, даже она это видела, но самым красивым в нем был, как заметил Джейме, его цвет: лиф, верхняя юбка и рукава были глубокой сапфировой синевы, но нижняя юбка и прорези на рукавах были светлее, цвета голубого летнего неба. – Благодарю вас. Санса хотела, чтоб у меня было что-то подходящее случаю. – И оно подходит. И вам подходит тоже. – Не нужно льстить мне, сир Джейме... – Но сказать правду вы, конечно, позволите? С этим, видимо, поспорить было нельзя. Если он настаивает, что платье ей подходит, не следует спорить. «Когда мужчина делает вам комплимент, следует лишь улыбнуться и поблагодарить его», как-то сказала ей септа Роэлла, потом, впрочем, добавив «хотя комплиментов вам ожидать не стоит, с вашей-то внешностью». – Свадьба была очень красивая, – сказала Бриенна, отчаянно пытаясь сменить тему разговора. Вряд ли это получилось у нее особо ловко – как и все прочие ее реплики – и Джейме явно это заметил, поскольку в его глазах появился насмешливый блеск, когда он ответил: – Несомненно. Подозреваю, Подрику до сих пор кажется, что он грезит. Не думаю, что он представлял когда-нибудь, что ему достанется такая жена. – А ей – такой муж, хотя она сделала выбор лучше, чем я предполагала. Джейме, казалось, снова стало распирать от гордости, стоило ему услышать, как она хвалит Пода, и Бриенне пришлось отвести взгляд в полной уверенности, что ее лицо явственно выдает ее чувства. Но Джейме не собирался отставать. – Вы так и не рассказали мне историю своей помолвки, – непринужденно заметил он. Бриенна удивилась, что он запомнил такую мелочь, брошенную в ходе краткой беседы, состоявшейся чуть ли не целую жизнь назад. – Той, которая закончилась кучей переломанных костей. – Я и не говорила, что расскажу, – отозвалась Бриенна. Был определенный стыд в том, чтобы быть отвергнутой престарелым ничтожеством. Джейме не понял бы, с его-то привлекательностью. – Жаль, – сказал он, – а я надеялся поделиться с вами вот этим, пока вы делитесь своей историей. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда маленький сверток, обернутый белым платком. Джейме протянул сверток Бриенне, и она развернула его. На его ладони лежали пять крошечных земляничин. – Откуда вы... – Магия, – ухмыльнулся Джейме, и Бриенна закатила глаза. – Если вы собираетесь насмехаться надо мной... – Нет! – поспешил успокоить ее Джейме. – Это не… Лиарра, это все Лиарра, – признался он как-то застенчиво. – Она расстроилась, когда не смогла найти для вас земляники в замке. Но ее бабушка знала одно местечко в двух часах езды отсюда, где она вроде как росла. Я побывал там вчера. – Спасибо вам, сир Джейме, – сказала она, ошарашенная. – Вам правда не стоило так утруждать себя. Он снова протянул ей ладонь с ягодами, и она поднесла одну ко рту. Земляника оказалась терпкой, не такой сладкой, как та, что Бриенна ела раньше, но вкус был гораздо ярче и такой знакомый, что она едва не расплакалась. – Подарок, – негромко сказал сир Джейме, – который порадует мою леди. – Взятка, – сказала Бриенна, пережевывая ягоду, – которая выудит из вашей леди ее секреты. – Это сработало? – поинтересовался он, и Бриенна вздохнула, сдаваясь. Она забрала у него ягоды, чтобы Джейме мог взять здоровой рукой одну для себя, и он радостно принялся за нее, когда Бриенна начала: – Когда мне было шестнадцать, мой отец помолвил меня с кастеляном, сиром Хамфри Вагстаффом. Ему было шестьдесят пять, и... – Шестьдесят пять? О чем ваш отец думал? – выпалил Джейме, и хоть то, как он оскорбился за нее, было очаровательно, ее отец все же заслуживал большего уважения. Должно быть, воспитывать ребенка вроде нее было тяжело: слишком мужественная, чтобы стать хорошей дочерью, но недостаточно, чтобы стать хорошим сыном. – Он тогда уже дважды пытался меня помолвить, – объяснила Бриенна. – Он начинал отчаиваться, а я становилась уродливее с каждым днем. – Бриенна… – попытался возразить Джейме, но она была не в настроении слушать его дежурные фразы. – Вы хотите дослушать историю или так и будете меня перебивать? – Джейме сдался и жестом попросил ее продолжать. – Сиру Хамфри не понравились мои упражнения с мечом, и он заявил, что если я собираюсь стать его женой, то должна полностью отказаться от них. Я готова была расстаться со своей невинностью и с любой тщетной надеждой на любовь, которая у меня еще оставалась, но с мечом я расставаться не собиралась. Я сказала, что как жену меня поучать сможет лишь человек, который победит меня в бою. Посчитав меня не более чем упрямой девицей, он согласился сразиться со мной; я сломала ему ключицу и два ребра. Он разорвал нашу помолвку. После этого отец прекратил попытки найти мне мужа. Мысль об отце опечалила Бриенну. Она написала ему, конечно, как только проснулась, хотя знала, что он не мог успеть ответить. Какую-то ее часть тянуло домой, снова увидеть его доброе, постаревшее лицо, но она знала, что помимо этого на Тарте ее ожидает долг. Она больше не была девчонкой и четвертого жениха отвергнуть не сможет, если он вообще появится. – Я бы сказал, что эта история достойна песни, – сказал Джейме, отвлекая ее от мыслей, – но из-за нее вы погрустнели. Как объяснить ему, какие противоречия раздирали ее при мысли о доме? Вместо того чтобы ответить сразу, она съела еще одну ягоду. – Скоро мне придется вернуться на Тарт, – наконец сказала она. – Я скучаю по отцу, но я не могу не бояться того, что он ждет от меня. Мне теперь двадцать пять, и острову понадобится наследник после меня. Я думала… я думала, у меня есть время, прежде чем этот долг станет на меня так давить. Но я потратила уже большую часть своей молодости, и совсем не так, как хотела бы. – Как же вы мечтали провести ее? – спросил Джейме, но Бриенна лишь покачала головой. – Вы станете надо мной смеяться. – Честное слово, не стану. – Я хотела… я хотела быть настоящим рыцарем; путешествовать по Вестеросу переодетой, сражаться на турнирах и спасать невинных. – Теперь, когда она произнесла это вслух, оно звучало нелепо. Когда она покинула Тарт, чтобы присоединиться к армии Ренли, она думала, что все рыцари должны быть благородны, а добро непременно победит. – Детские фантазии… жизнь – это не песня. Она ждала, что Джейме посмеется над ней, но он лишь мягко улыбнулся и сказал: – Я думаю, ваша леди и мой оруженосец с вами не согласились бы. Их явно станет легендой. Этого она отрицать не могла. Песню про деву в башне, охраняемую драконом, Бриенна радостно слушала тысячу раз, когда была ребенком. Санса с Подриком наверняка войдут в историю, а они с Джейме – вместе с ними. Она знала, как это бывает в таких сказках. – Если так, то мы с вами злодеи, – сказала она. – Жуткий дракон и потрепанный рыцарь, который попытался завоевать прекрасную деву, но не преуспел. Джейме это не убедило. – Тогда сделаем так, чтобы о нас сложили нашу собственную песню, – предложил он, – будем участвовать в турнирах переодетыми и всех поражать. Сделаемся героической парой межевых рыцарей, убивающих разбойников и спасающих девиц. Его глаза светились, когда он говорил, и Бриенна обнаружила, что его почти детский энтузиазм заразителен. Он нарисовал привлекательную картинку, пришлось признать Бриенне – слишком соблазнительную. Однако этому никогда не бывать – и не только из-за ее долга перед своим домом. – Мы будем несокрушимой парой, сир Джейме, – признала она, – пока одна из этих девиц не вскружит вам голову. – Она говорила полушутя, однако выражение лица Джейме потеряло свою веселость при этих словах. – Конечно, на самом деле вы так не думаете. – Он выглядел ошеломленным, и Бриенна вспомнила неестественную нежность, с которой он говорил о своей сестре-близнеце. – Простите меня, – запинаясь, исправилась Бриенна. – Я помню, вы говорили мне… ваша... королева Серсея... – Давно мертва, а при жизни выжила из ума, – тихо договорил Джейме. – Я знаю, что говорил вам, что никогда не полюблю другую, но вы, должно быть, заметили, что это изменилось. Изменилось? Что успело измениться за это время? Джейме заверил ее, что не питал никаких чувств к Сансе, и он не казался человеком, который мог позабыть любовь всей своей жизни лишь потому, что прошло время, а его возлюбленная умерла. – Я не понимаю, – сказала она, и Джейме криво усмехнулся. – А я-то думал, у меня все на лице написано. Я должен был быть прям с вами, но я… вы позволите, если я сейчас скажу прямо? Бриенна могла лишь кивнуть. Все разумные мысли, казалось, покинули ее, когда он приблизился к ней. – Я люблю тебя, – сказал он. – Я думаю, что полюбил тебя тогда, когда ты повалила меня на землю под башней Сансы. Я знаю, что любил тебя, когда пришел к тебе в комнату в то утро, когда ты проснулась; я любил тебя, когда ты тренировалась со мной; я любил тебя этим утром, когда увидел в богороще, и я люблю тебя в лунном свете этого вечера. Я не... я никогда не был ловок со словами, но я надеюсь, ты позволишь мне доказать, что я говорю правду, прямо сейчас. Бриенна была уверена, что это сон. Иного объяснения тому, как Джейме на нее смотрел, какая искренность была написана на его лице, с какой горячностью он произносил эти слова, быть не могло. Она потеряла дар речи. Ее правая рука по собственной воле поднялась и дотронулась до его лица; его борода оказалась колючей, а кожа мягкой, но Бриенна знала, насколько реальными могут казаться сны. Он глубоко рвано вздохнул, когда она коснулась его, и придвинулся ближе, кладя свою культю на ее талию. – Прошу, Бриенна… – выдохнул он, отчаянно и неуверенно. Бриенна не знала, чего он просит, но вряд ли могла ему в чем-то сейчас отказать. Она кивнула, и Джейме, помедлив лишь долю мгновения, поднялся на цыпочки, чтобы поцеловать ее. Его губы оказались мягкими и все еще отдавали земляникой; его рука на ее щеке казалась невероятно осторожной, словно Бриенна была дикой лошадью, которая могла в любой миг сорваться с места. Поцелуй продлился всего пару биений сердца, и Бриенна была уверена как никогда, что все это ей снится. Ее поцеловали, словно деву из песни, со страстью и нежностью под стать женщине в пять сотен раз красивее, чем она. Джейме отодвинулся лишь на дюйм, так что кончик его носа задевал ее щеку. Он все еще держал ее правой рукой за талию, а левой касался лица, и Бриенна ничего не могла сделать, кроме как прошептать: – Джейме. Тогда он потянулся поцеловать ее снова, и это уже не походило на песни. Он притянул ее к себе за талию, так что они оказались прижаты друг к другу от груди до бедер, и Бриенна растаяла в его руках, позволяя своим собственным искать опору в его волосах. Перебирая пальцами его кудри, она ощутила, как он неровно выдохнул, раскрывая губы, чтобы углубить поцелуй. Она вздрогнула, ощутив его язык у себя во рту, и неуклюже попыталась повторять его движения своим собственным. Когда он прикусил зубами ее нижнюю губу, Бриенна не смогла сдержать негромкого стона, за которым быстро последовал вздох, потому что она ударилась спиной о каменную стену, и одно бедро Джейме оказалось между ее собственных. Тогда Бриенна осознала, что это не может быть сном. Она никогда не чувствовала себя такой бодрой, словно каждый нерв в ее теле был подожжен, ни в одном из ее снов не было мужчины, так горячо жаждавшего ее, одно лишь ее воображение не смогло бы создать это сладкое, сводящее с ума ощущение его дыхания на губах, его горячего языка на ее небе, его мускулистого бедра между ее ног. Она содрогнулась от силы своего желания, и Джейме резко оборвал поцелуй, не отпуская ее, но зарываясь лицом в изгиб ее шеи. Он тяжело дышал, и Бриенна ласково провела пальцами по его волосам. Он любит меня, подумала она, и эти слова даже в голове звучали странно, этот смелый, прекрасный, невыносимый человек любит меня. Эта мысль была ошеломительной, и Бриенна закрыла глаза и откинула голову назад, прислоняя к стене. Джейме запечатлел невесомый поцелуй на ее шее, и в нем было столько нежности и мягкости, что Бриенна почувствовала, как глаза наполняют слезы и стекают из-под век вниз по щекам. Он любит меня. Тишину нарушил Джейме, поднимая голову, чтобы сказать: – Прости меня, это не… Бриенна? Ты плачешь. – Он выпустил ее, словно она была раскаленно горячей, и отступил. Стоило ему так сделать, как по ней словно пробежал холодок, и она поспешно протянула руки, чтобы поймать его, пока он не отодвинулся слишком далеко. – Прости, мне не следовало… я напугал тебя? Тебе больно? – Нет. Нет, – заверила она, потянув его за рукав, чтобы обнять снова. – Я просто… я была слишком счастлива. Я убедила себя, что ты можешь испытывать ко мне лишь… дружеские чувства. Я никогда не представляла… никогда не мечтала, что ты можешь чувствовать… то, что я чувствую к тебе. Джейме улыбнулся, снова обвивая руками ее талию и поднимая лицо, чтобы сцеловать с ее щек слезы. – И что же вы чувствуете ко мне, миледи? – спросил он с дразнящей улыбкой на лице. – Любовь, – просто ответила она. – Я люблю тебя. Это потребовало больше смелости, чем у нее когда-либо было, и Джейме просиял, а затем вновь накрыл ее губы долгим, страстным поцелуем. Когда они оторвались друг от друга, Джейме сказал: – Я знаю, что делать предложение на свадьбе считается дурным тоном. Так что я подожду до завтра, чтобы спросить, выйдешь ли ты за меня. Какая-то часть Бриенны по-прежнему ожидала, что он передумает, что он увидит ее в свете следующего утра и удивится, что на него такое нашло, но она отбросила эти мысли. Она была слишком счастлива, чтобы сомневаться. Джейме видел ее под солнечным светом и поклялся, что и тогда любил ее. Она верила ему. – Значит, до завтра? – спросила Бриенна, держа его лицо в ладонях. В кои-то веки они не казались ей слишком большими: они были для него в самый раз. Джейме улыбнулся. – До завтра.

________________________________________

На востоке занимался рассвет. Нежные утренние лучи растопили облака. Двое влюбленных, лежащих в высокой траве, наблюдали, как светлеет небо. – Рассвет, миледи, – сказал Лев. – Уже? – спросила Рыцарь. – Вы пойдете со мной в септу утром? – Если вы желаете этого, милорд. – Я желал этого каждый день с тех пор, как встретил вас. Если боги слышали желания Льва, они были милостивы.