С ноткой фраппуччино

Полюбив её, он полюбил и её так крепко любимый фраппуччино. Однако, после расставания фраппуччино он не разлюбил. И даже спустя несколько отношений его внимание не привлекло ничего нового. Но пробуя этот десерт вновь и вновь понимал — забыть её у него не выйдет. Ни её, ни так любимый ею десерт. Проснувшись на этот раз, он не думал. Даже, если хотел. Хотя он и не хотел. Ему надоело, что она никак не может забыться, уйти по-английски, да хоть по-китайски из его головы. И сердца. Но нет. Да ладно, пусть она скрылась, спряталась бы там, а не так часто, но вроде как совершенно случайно напоминала о себе. Или Юнги паранойя. Он уже ни на что не надеется, лишь просит передышку у мыслей. Расставшись с самой любимой из всех любимых, хотя любимая была только она, остальные так... Так вот, расставшись с ней, он не забыл ни о её предпочтениях, ни о её родителях, ни о том самом бобре, которого она часто таскала с собой в рюкзаке. О бобре он не забыл, потому что он его и подарил. На вопрос о том, зачем ей этот бобр везде абсолютно нужен, она лишь смущённо улыбалась, отварачивалась, тихо хихикая, а когда поворачивалась через считанные секунды, он замечал её красные щёки, а бывало и уши, что Юнги считал очень милым, далее она строила самую серьёзную мину из всех, говорила, что бобр ей из-за него, Юнги и нужен. Он не понимал к чему она ведёт, переспрашивал, но она лишь пожимала плечами, говорила, что Юн глупый, но умный, что у неё самый лучший парень, что у него чсв, но он гений на самом деле. Как-то Юнги пытался возмущаться, а пару раз даже покраснел, один раз, казалось, с головы до ног, но нет. Горело красным цветом лишь лицо и сердце. И уши. Но однажды Она, вздохнув, всё-таки ответила на вопрос, заданный Мином. Ответ оказался такой лёгкий и правильный, как и любовь между ними, что и являлось ответом. Точнее, ответом являлось её признание в любви, которое она озвучила, как: "Потому что я люблю тебя." Я думаю, можно не говорить, что тут и впрямь они покраснели с головы до ног, ведь именно так они очень редко выражали свою любовь друг к другу. Их любовь была чистая, независимая, лёгкая и правильная. Но это только с одной стороны. Расстались они на весьма грустной ноте. Конечно, они ссорились. А кто не ссорится? Но в один момент они стали ссориться часто. Из-за каждой мелочи, из-за которой ссориться вообще незачем, а на самом деле, когда был повод, они молчали, ни слова, ни ругани. Бредовая ситуация, честно. Ссорились они и из-за ревности, захватывающей обоих. И из-за работы. И банально из-за мелких выборов. Еда, одежда... Очень бредово. Встречались они в общей сложности почти пять лет. Ха-ха, вот так посмотреть, Юнги, что, идиот? Захотел забыть всё, такой промежуток времени... Да и за сколько? Не прошло и года. Кстати, забыть он хотел обычно только изредка, моментами, а совсем недавно это прошло и вовсе. Забывать он не хотел. Да и вернуть тоже не особо. Просто помнить. Любовь то прошла. Помидорчики то завяли давно. После расставания, но в один момент, не видя Её уже больше полугода, он подумал: "Ну все, не чувствую, отпустило..." Грустно ему сделалось. Хоть, как он сказал, и отпустило. Юнги не отрицает, после расставания он плакал, при этом сидя рядом с ней, но они даже не думали о том, чтобы сказать "прости", чтобы извиниться и, как дети, сказать "я больше так не буду". Только, что не буду? Не буду любить? Не говорю, что при любви всегда, по закону жанра есть ссоры, ругань, ревность, но бывает и такое. Расстались они как раз из-за самих себя. Сложились две, блин, личности: "Отпусти и забудь." Так и получилось, решили типа мирно, мол, ты найдешь лучше, я найду лучше, всё у нас будет хорошо, но без друг друга. Правда, в тот же момент и поняли, что, нет, не холодно, не жарко будет. Будет плохо, очень плохо... Разъехались по окраинам города, за год так ни разу и не встретившись. Жаль, конечно, жаль. Часто в голове прокручивали совместные времена, но никогда не приходилось думать: "Может, пойти, позвонить?" И, главное, почему? Отпустили и забыли. Только вот нихрена. Отпустить — отпустили, ага, только на десять километров и отпустили, из друзей друг друга везде поудаляли, да что там — в чс кинули, только вот какая заваруха. Мысли то сходятся у кого? У дураков, правильно. А они кто? Ну, тут и отвечать не нужно, всё ясно, как на лбу написано. У дураков то на чём мысли сошлись. Пошли они, значится, симки новые завели. И что тут думать! Новых аккаунтов позаводили. Ни на кого не подписавшись, в инстаграме, как минимум, на друг друга лишь, приняли заявки, и поняли они. Да-да, хоть и дураки, но тут и вправду ясно всё, сразу поняли кто есть кто. Но никто никому знака не подал. Как есть. Дурость сплошная. Они скучали. Осознавали это. Но в голову въелось, что... Не буду повторяться. А они не то, что бы мучаются. Они страдают. У них не депрессия. Они бухают. Эти милашки, которые смущались признаваться в любви, сейчас тупо бухают беспросветно. А до этого из беспросветного у них была только любовь. Сплошным пластом накрыла. И вот, что я хочу донести. Пласт всё ещё лежит. Тяжёлый такой пласт. Поняли? Они даже не до конца поняли, как вообще расстались. Как могли... Помнят, что потом набухались, ну и пошло-поехало. Да у них вообще, как в истории, до и после. Только не войны, а расставания. Родители же молодых людей которые с начала отношений были только за, хоть в начале сомневались, но после знакомства поняли — их дети нашли судьбу. Родители уже познакомились между собой и ждали, гадали, когда уже свадьба. Но весь год после окончания отношений поддерживали обоюдную связь. Любовь живёт не три года. Хотя у кого как. Любовь живёт не три года. Любовь живёт. Любовь измеряется не временем. Любовь и вовсе не измеряется. Любовь строят оба. Пятьдесят на пятьдесят. После отношений никто никого , что естественно, не забыл. На самом деле никто и не пытался. Могу с уверенностью сказать, что такая поддержка как была у них бывает довольно таки редко. В основном у родственников. Холодными вечерами, хотя даже от погоды и времени суток это не зависит, они согревами друг друга. Или охлаждали. Пусть некоторое сказанное звучит двусмысленно. Согревали — обнимались. Охлаждали, как дети, честное слово. Водные пистолеты рулят. Взяли эту фишку от младшеньких своих. Им уже по пятнадцать и они встречаются. А когда были помладше у них просто не от чего независимо были с собой водные пистолетики. Серьёзно. И даже они понимают, что их родственнички глупые, раз расстались не из-за чего. Конечно, они до сих пор шипперят и надеятся на воссоединение парочки своих старшеньких. И всё повторяют: „какие же взрослые глупые“. Но потом исправляются: „какими же люди, независимо от возраста, бывают глупыми“. И они правы. *** Юнги знает, какого это, когда просыпаешься, а ты в говно. Только у него жизнь так проходит. Уже год. И он вроде как уже должен был понять, что нет, не выйдет, не получится, но никак. Вот он в один момент на все сто уверен, что да, хочется оставить всё в памяти, всё воспоминания, ведь они так приятны, на слух, на вкус и на глаз. Но в то же время они приносят неимоверную боль. Осознание, что не вернёшь, что этого больше не будет, а если и будет то не с этой девушкой. И в сердце как стёклышком проскребли. И вот, кажется, понял, что будет бороться, даже если сейчас осталось два процента от её бесконечной любви. Он понял, пласт, накрывшей его любви не поднимет, не скинет и никто его не скинет никогда. Сейчас он решил любым способом её добиться, пусть прошёл год. Юн уверен, если это узнают близкие, его всё только поддержат. *** Йери проснулась. Пока что очнулась она только ото сна. Она, в отличии от Юнги сразу поняла, что не сможет без него. А когда она как-то увидела его в баре, сидя в углу, напилась ещё сильнее. Он её не видел, это и хорошо, как она думает. Она вот рассматривала его и ревела ещё сильнее, ведь её любимый так осунулся. Уже не её, но для неё он останется любимым навсегда. Похудел, это она видит даже сквозь толстовку. *** Йери также сразу поняла, что забывать не хочет и не будет, хотя память пыталась своевольничать и выкидывать некоторые воспоминания. Немного несвоевременно, но лучше поздно, чем никогда, Йери взялась за ум. Практически перестала запивать горе, в виде раставания. Выкурив пару сигарет, всё также закинула это дело, не для неё это, пустая трата денег, которая ещё и здоровье портит и самооценку. Учась в колледже, Йери пошла подрабатывать официанткой. Теперь она решила, пусть лучше так, чем всякой ересью. Забыться учебой у неё не получалось, ведь моменты, когда Юнги был рядом или же помогал остались в памяти. Снова память своевольничает. Родители Юнги и Йерим узнали о расставании своих детей от детей, правда младших. И продолжали и младшие, и их родители терроризировать старших, но не знали, какую это приносит им боль. И если младшенькие просто беспокоились и надеялись на воссоединение бывшей парочки, то старшие понимали, если и не всё, то многое. И им врезались воспоминания из далёкого прошлого, когда-то доставляющее такую же боль, какую и чувствуют их дети. Помнят, как больно это было.