На спор

В этот раз больше говорила я. Порола несусветную чушь [1], несла то, что первым в голову взбредёт: что-то рассказывала об истории города – то, что смогла вспомнить, – критиковала не совсем аутентичные костюмы встречающихся тут и там ряженых, сетовала, что так и не смогла попасть на концерт The Hatters, хотя я в Питере уже не в первый раз, и даже не во второй.  Арс в ответ на это замечание только фыркнул. – Да, я знаю, как ты их любишь. Я нервно усмехнулась и продолжила болтать: говорила что-то про Невский проспект, вспоминала все, что папа рассказывал про Пушкина... Все, что угодно, лишь бы не молчать, лишь бы он хмыкал, и вздыхал, и задавал вопросы или вставлял короткие реплики. И улыбался.  Пусть даже насмешливо, как, например, после моего признания в том, что я совершенно не разбираюсь в архитектуре. – Вот смотри, – сказала я, указывая на здание с красивым фасадом и как бы невзначай касаясь ладони Арса, чтобы он остановился. – Вот это очень напоминает барокко, видишь, как украшено? Красиво, но аляповато чуть-чуть... А стиль вон того здания, – я показала через несколько домов, – я уже определить не смогу. Хрущевка? – Это конструктивизм, Маш, – вздохнул Арс, свободной рукой потирая переносицу под очками. – Этому дому около ста лет. – Ой, – только и смогла сказать я в ответ. Я про знаменитые питерские колодцы-то знала только смешную историю, как подъемный кран сам себя замуровал во дворе. А он мне про конструктивизм. Впрочем, часто на его лице был заметен и интерес. Например, когда мы зашли в магазин недалеко от Зимнего, я увидела небольшое кафе и неожиданно вспомнила, как случайно разговорилась там с каким-то старичком. Арс на этом месте хмыкнул. После случая с синьором Умберто он, кажется, вообще ничему не удивлялся. – Короче, тот дедуля... как его звали-то... Давид! – я с довольным видом подняла голову и взяла с полки пирожок с печенью и булочку с посыпкой. – Приехал из Израиля. Он хотел посмотреть Питер вместе с дочерью, но ей пришлось уехать по каким-то делам, и они договорились встретиться в том кафе, – я махнула рукой куда-то себе за спину и встала в конец очереди на кассу. – Мы с ним очень мило поболтали до ее прихода, обменялись впечатлениями о земле, текущей молоком и медом... [2] Он научил меня считать на иврите. – А он, случайно, не оказался каким-нибудь израильским магнатом? – подколол меня Арс, явно намекая на синьора Умберто. – Об этом история умалчивает, – усмехнулась я. – Ну, и вот, так я и начала учить язык, – закончила я, рассчитавшись. – Пришлось продолжать, не бросать же на полдороги, раз считать научилась... Ответом мне была едва заметная усмешка. В общем, экскурсовод из меня явно был неважный. Нет, я тоже знала довольно много, но в отличие от Арса, не могла по щелчку пальцев выудить из головы нужную информацию. У меня дух захватывало от того, что на каждом сантиметре вокруг меня творилась история, и я никак не могла сосредоточиться на чем-то одном, стараясь вспомнить сразу все, что знаю. И в итоге не вспоминала ничего. Интересно, а Арс то же самое чувствовал, когда гулял со мной летом? Одновременно желание убежать прочь и не отпускать? Я никогда не узнаю. Просто не решусь задать ему этот вопрос. Я продолжила свою пустую болтовню, замолчав только тогда, когда мы пришли на вокзал и встали в очередь к кассе. Я так долго разговаривала, что начала уже подхрипывать, а неразговорчивость Арса очень меня смущала. Меня никак не покидало странное чувство дежавю. Мы с ним как будто поменялись местами, и теперь уже я пыталась произвести на него впечатление, заставить его реагировать на свои слова, заинтересовать, заинтриговать... Только он, в отличие от меня тогда, прекрасно понимает, что происходит. Он через все это уже проходил. Когда подошла наша очередь, Арс с какой-то нечеловеческой грацией нагнулся к окошку кассы. – Здравствуйте, – вежливо поздоровался он. Уставшая кассирша подняла голову. – Тут дама желает поменять билет на поезд, – сказал Арс, щурясь через стекла огромных очков. Я неловко переступила с ноги на ногу. «Дама». Не то, чтобы я была против...  – А сама дама что, немощная? – спросила кассирша. Я насмешливо глянула на Арса, мол, а чего ты ещё ожидал. Но тот лишь усмехнулся. Невозможно обаятелен. И, словно в подтверждение моих мыслей, на уставшем лице женщины неожиданно появилась легкая улыбка. Попов чуть подпихнул меня локтем и сделал шаг в сторону, освобождая место у кассы. Вздохнув, я привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть, и просунула в окошко свой паспорт. – Драсьте! – бодро гаркнула я. Арс снова чуть подтолкнул меня. Покосившись на него краем глаза, я увидела, как он едва заметно кривит рот в лукавой ухмылке. В ответ я незаметно ткнула его пальцем в бедро. – Можно, пожалуйста, сделать возврат и взять билет на ближайший поезд до Москвы? – Здравствуйте, – вздохнула кассирша. Улыбка на ее лице исчезла так же быстро, как и появилась. – Билет давайте...  Пока женщина разбиралась со старым билетом и задавала мне вопросы, чтобы оформить новый, я время от времени бросала задумчивые взгляды на Арса. Он стоял чуть в стороне, с самым безмятежным видом уткнувшись в телефон.  Сегодня его поведение меня... озадачивало.  Мягко скажем. Он не разбудил меня, когда ему нужно было уходить из дома, хотя имел полное право выставить меня из квартиры. Он спокойно отреагировал на мои дикие пляски у него на кухне – а я-то думала, что он меня засмеет, за ним не убудет. Он предложил помочь с билетами... и очень настаивал, несмотря на то, что я твердо, хоть и вежливо, отказывалась от любой его помощи, кроме моральной поддержки. Я же сама проспала, мне и разбираться. Он даже согласился пройтись со мной до вокзала, хотя это уж точно было совершенно не обязательно.  Не говоря уже о том, что он позволил мне спать в своей постели. Такое проявление доверия... я бы никогда не смогла повести себя так по отношению к человеку, который поступил со мной так, как я поступила с ним. Заметив, что я смотрю на него, он поднял голову и подмигнул мне. Смутившись, я снова перевела взгляд на кассиршу. – Средства за билет вернутся на карту в течение тридцати календарных дней, – быстро проговорила женщина, напечатав что-то в компьютере. – Да, я знаю, – сказала я, кивая. Даже слишком хорошо знаю, уже не в первый раз приходится билеты возвращать... И явно не в последний, если я буду и дальше не спать ночами. Вскоре кассирша выдала мне новый билет и возвратный талон на старый. Я быстро прочитала его и вздохнула. Ну, хоть что-то на счет вернётся, и на том спасибо... Арс не дал мне окончательно погрузиться в ворчливое настроение. Как только я отошла от кассы, он какое-то время внимательно изучал табло, а потом зацокал языком. – Так-так, – сказал он. – У тебя до отправления пятнадцать минут. «Так скоро...» – пронеслось у меня в голове. – Chop-chop! [3]– поторопил меня Попов. – Чего? – мои брови удивлённо взлетели вверх, но я позволила ему подхватить меня под руку и повести к выходу на платформы. – Чоп-чоп? Арс, ты где такого нахватался? – спросила я, на ходу застегивая куртку. – Вот уж не думал, что услышу этот вопрос от переводчика с английского, – усмехнулся он. – Как будто ты иностранный язык не учила. Я издала какой-то непонятный звук, похожий одновременно на хрюк и фырк, и густо покраснела. Арсений улыбнулся. – Да все я учила... – смущённо проговорила я. Арсений ничего не ответил и галантно придержал для меня дверь. – Пятый путь же? – спросил он, пока я на ходу доставала паспорт.  – Угу, – сказала я. – Да погоди ты, не так быстро, мы же уже на вокзале. – А попрощаться? – как ни в чем не бывало спросил Попов, на ходу отбирая у меня билет и паспорт. – Ручку мне изволите поцеловать, ваша светлость? – съехидничала я. – Может быть, – ответил Арс, устремляясь вперед. В длинных ногах, все-таки, есть определенное преимущество: можно, например, очень быстро добежать до проводницы. Пока я, запыхавшись, догоняла его, она успела проверить мой паспорт и билет, и с улыбкой протянула мне документы, когда я совершенно беспардонно ухватилась за Арса, чтобы отдышаться. – Ты в следующий раз предупреждай, – сказала я, вдыхая полной грудью уже совсем не теплый питерский воздух. – Я не хочу, чтобы ты ещё раз опоздала, – сказал Арс. Он и сам чуть запыхался, но только чуть. Мне же казалось, что мы только что марафон пробежали. – Пришлось бы снова менять билет. Стас меня убьет, если ты завтра не будешь в Москве, я головой за тебя отвечаю. – Не опоздала бы, – проворчала я, сделав вид, что не обратила внимание на последнюю фразу. – До отправления еще десять минут, Арс. Попов поднял бровь. Мы молчали. Молчали долго. Из оставшихся у нас десяти минут осталось от силы шесть. Я хотела было подняться в вагон, но подняла глаза на Арса и нахмурилась. Он как будто чего-то ждал. Вопрос только – чего? Я аккуратно коснулась ладони Арса и показала ему, что хочу отойти в сторонку, подальше от чужих ушей. Он оттянул меня к одному из проходов, туда, где людей почти не было. Собраться с мыслями оказалось не так-то просто. Я сделала глубокий вдох.  – Арс... – тихо сказала я. – Спасибо тебе. – Не за что, – ответил он. – Это была очень сумбурная прогулка... но я же говорил, что мне не хватает твоей суеты. – Да, – невпопад согласилась я. Мы помолчали. – Пассажирский поезд «Санкт-Петербург – Москва» отходит с пятого пути через... – пронеслось по вокзалу, и я не выдержала. – Прости меня! – выпалила я. – Мне жутко неловко. Ты ведь мог меня выгнать... и провожать тоже был совсем не обязан...  – Я доверяю тебе, – просто сказал Арсений. – И хочу тебе помогать. – Даже после?.. – едва слышно начала я, опуская глаза. Это был первый раз, когда я решилась заговорить о его признании. – Особенно после, – поправил меня он. Я почувствовала, как безудержно краснею. – Не знаю, почему ты так поступила... но знаю, что ты сделала это не просто так. Я хочу, чтобы ты наконец-то начала доверять мне, – неожиданно сказал он, когда я открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь в свое оправдание. – А кто сказал, что я не... – Я не стану обижать тебя, – перебил он меня, – и предавать. Надеюсь, ты это понимаешь. Если тебе понадобится помощь – ты можешь на меня опереться. Даже если тебе нужно будет просто поговорить. Арсений неожиданно ухватил мою руку кончиками пальцев и поднес ее к губам. Я затаила дыхание, желая, чтобы прикосновение продолжалось вечно, но мгновение спустя Арс опустил мою ладонь. – Х... хорошо... – сказала я. Словно в забытии я обняла Арса, украдкой коснувшись губами его шеи, и поднялась в вагон. Я совершенно его не понимаю. Я бы поняла, если бы он начал вести себя резко и грубо – я это заслужила. Я бы поняла, если бы он начал мстить мне за унижение и предательство – а ведь я фактически предала его, причем сознательно.  Но его отношение ко мне... И последние фразы... само милосердие [4]. Почему?  Вагон качнуло, и поезд тронулся с места. Я выглянула в окно, чтобы помахать Арсу на прощание, но его уже не было. Пытаясь собраться с мыслями, я открыла рюкзак в поисках средства, которое бы точно помогло мне успокоиться и взять себя в руки. – Блять... – беззвучно простонала я, когда не нашла то, что искала. _________ [1] Отсылка на древний (и очень тупой) анекдот про Штирлица и то, как он порол чушь. Звучит примерно так: «Штирлиц порол чушь. Чушь тихо повизгивала» (стащила из сносок lady_du фишку рассказывать анекдоты). [2] «Земля, текущая молоком и медом» – так частенько называют Израиль. [3] Chop-chop! - это «Шевелись, быстрее» в переводе с английского. [4] Почти точная цитата из «Гордости и предубеждения».