Вне себя

– Милый, – голос пробивается сквозь утреннюю дрёму, цепляя сознание, – пора вставать. Опоздаешь в школу. Джеймс резко распахивает глаза и садится на кровати. Этот голос ему подозрительно незнаком. То, что он привык слышать по утрам – механический голос искусственного интеллекта Старка или голос Стиви – зависит от того, где он засыпает. Комната тоже не его. По-чужому уютная. По-тёплому мягкая. По-творчески захламленная. Нелепое постельное бельё, на стенах плакаты Мстителей и Звездных войн. Множество конструкторных деталей и различных запчастей. Это даже не мир его, Джеймса, подсознания. Он запускает пальцы в волосы. Они не скользят привычным движением, а путаются в волосах. Джеймс бросается к телефону, лежащему на полу, и высматривает своё отражение в потухшем экране. Взбалмошные кудряшки и очаровательное мальчишеское лицо ему тоже не принадлежат. Джеймс сглатывает осознание, что комом стоит в горле – он в теле своего соулмейта. Почти спустя век, это всё же случилось. Джеймс в ужасе оглядывается по сторонам. Его соулмейт мальчишка, что любит конструкторы и современный кинематограф. Совершенно обычный пацан. Он пытается разблокировать телефон в своих руках, но он, в чём нет ничего удивительного, запаролен. У Джеймса много вопросов, но ни один из них, в данной ситуации, не имеет ответов. Джеймс прикрывает глаза, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из кухни и надеется на то, что они выживут, потому что засыпал Джеймс подле Стива в окопе, недалеко от базы Гидры. ° – Ну, наконец-то, – констатирует женщина, когда Джеймс, взяв себя в руки, выбирается и комнаты. – И откуда же у тебя такая любовь к опозданиям, а, молодой человек? – Мэм, – кажется, это первое слово, что Джеймс произносит в этом теле. И он удивлён насколько звонкий у этого парня голос. – Кто вы? – Милый, – женщина по-прежнему не глядя на него, упаковывает ланч-бокс, – кажется, я уже говорила тебе, что мне совершенно не требуется подготовка для встречи с твоим соул... – Вы его мать? – Джеймс перебивает, чем привлекает к себе внимание. К нему оборачиваются, на него пристально смотрят. Сперва во взгляде прищуренных глаз чувствуется настороженность, а после приходит понимание. Не подготовка – по всей видимости женщина приходит к этому выводу. – Дорогой, я его тётя. – Она добродушно улыбается и протягивает ему руку. – Мэй. – Джеймс. – Рукопожатие выходит очень мягким, но крепким. Барнс разрывает его, осторожно высвободив руку из чужой ладони. – Мэй, у вашего племянника проблемы. В своём прошлом я солдат, сейчас же Мститель. Я засыпал будучи на задании. Джеймс видит во взгляде напротив зарождающуюся тревогу, которая сходит столь же внезапно, как и возникает. Она поджимает губы в едва заметной улыбке и хлопает по столу, предлагая за него присесть. – Джеймс, исходя из услышанного, смею предположить, что твоя фамилия Барнс. Ты тот самый парень с крутой металлической рукой. Верно? – Джеймс в неопределенном жесте подаёт плечами – вроде, рука при нём, и в какой-то степени она действительно крутая. Мэй кивает, словно соглашаясь, и ставит перед ним кружку с чаем. Барнсу кажется, что он пахнет ромашкой и выглядит это как попытка его успокоить. – Мой мальчик совершенно необычный ребёнок, Джеймс. Поэтому нет ничего удивительного, что его душа нашла отклик в ком-то столь же необычном. Хотя, признаться, я надеялась на сверстника. Но, знаешь, он справится. И ты справишься. А теперь завтракай, тебе ещё в школу. Сегодня ты учишься в Мидтаунской, с чем тебя и поздравляю. Я позвоню Неду и попрошу помочь. Джеймс сглатывает. Он смотрит на Мэй и совершенно точно не понимает, откуда в ней столько выдержки. Не понимает и почему она столь спокойна, хотя он ей, не вуалируя сказал, что по его вине её племянник может погибнуть. И Джеймс правда не знает, что с ними будет: он умрёт вместе со своим телом или так и останется в теле выданного ему вселенной парня. – Джеймс, – Мэй окликает его, одним словом выдергивая из поглотивших его мыслей, – к вечеру мой племянник будет дома, и ты сможешь познакомиться с ним поближе. А пока ешь сэндвич и выметайся в школу. Я не выдержу, если мне опять позвонят оттуда и начнут распространяться об опозданиях и прогулах. ° – Я Нед. – Парень тянет ему руку и улыбается слишком широко. У Джеймса от такой улыбки начинает сосать где-то под ложечкой. – А ты Джеймс, – продолжает он, – так Мэй сказала. И совершенно точно не Пит? Вот прям точно-точно? – Я точно не Пит, – Джеймс надеется, что этого ответа будет достаточно. Так оно и выходит. Нед комично таращит глаза и округляет рот буквой "о". – Это так круто, чувак. Джеймс не разделяет восторг друга своей родственной души. Нисколечко. Абсолютно точно нет. Он поправляет рюкзак на плече и плетётся к школьному крыльцу. Господи, прошло слишком много времени, когда он последний раз был в школе. А ещё его сильно так дёргает тот факт, что школа эта для чёртовых гениев. Сам же Джеймс гениален только в планировании убийства, но никак не в задачках по физике, химии, и что они здесь ещё изучают… Он не понимает, почему Мэй просто не могла дать ему выходной. Позвонить и сказать, что у него банальное ОРВИ, на крайний случай, чума или испанка. Кажется, его мать делала именно так. – Чувак, не грузись так, – Нед хлопает его по плечу, – я предупрежу мистера Харрингтона об этой вашей соулмейтовской подмене, а он разрулит это с другими учителями. А ты, кстати, сам, в какой школе учишься? Джеймс не учится. Слишком давно. И Мэй, по известной видимо лишь ей одной причине, решила Неда в это не посвящать. Джеймс тяжело вздыхает и тянет рюкзак за лямку на плече – этот день только начался, а он устал так, как никогда в жизни. А она у него длинней многих. – Я уже окончил. – О, так ты поступать будешь? Или ты работаешь? А кем? Я надеюсь попасть в StarkIn, потому что это реально круто, чувак… Джеймс больше не слушает – не может. Он от этого парня уже с ума сходит, а они всего несколько минут тащатся по школьному двору. Но ко всему прочему есть ещё факт, который очень Джеймса напрягает – отсутствие разницы. Джеймс за одну ночь сменил физическую оболочку. Вышагнул из тела промаринованного боями и кровью неугодных Гидре и самой Гидры и шагнул в тело школьника. Пацана, фанатеющего по Мстителям и читающего книжки для очень умных. А разницы нет. Ну, только лишь в габаритах этого самого тела. Этот пацан мелкий, что насекомое. Джеймсу кажется это подозрительным. Не то чтобы он помнит как это – жить с телом самого обычного человека, но он точно знает, как быть супер солдатом. И он помнит, словно это было вчера, насколько различны ощущения и восприятие, когда организм внезапно переключает все показатели с минимума на максимум. Разница, стоит признать, колоссальная. Только вот после его прыжка в чужое тело, отката на минимум не произошло. Это Джеймса и настораживает. Джеймс так погружается в свои мысли, что предчувствие чего-то крайне неприятного и нежелательного принимает за инстинкт. Когда он ловит связь с реальностью, то видит распростертого на асфальте парня, которого, судя по всему (взглядам окружающих и положению их тел в пространстве) приложил именно он. – Чувак, – восхищённо тянет Нед, – Пит будет этим очень недоволен. ° Тони обожает Пятницу за её умение расставлять приоритеты. Эта её аналитическая особенность его практически никогда не подводила. Практически, что значит – не всегда. Поэтому, когда Пятница едва ли предупредив его об этом, принимает вызов от Мэй Паркер, Тони почти давится своим кофе. Перед ним всплывает экран, открывая взору насмешливый взор миссис Паркер. – Мэй, ты всё так же прекрасна, – отзывается Тони с неудовольствием лицезрея кофейное пятно на своей светлой брендовой рубашке. – Брось, Старк, к чему такие любезности. Ты же знаешь, без надобности я на аудиенцию к тебе не кинусь. – Так, значит, Карапуз опять что-то натворил? И это бы уже начало надоедать, если бы так не забавляло. Этот пацан извечно умудряется вычудить что-то, что порой просто отказывается укладываться в голове. Тони, в предвкушении ответа, отставляет кружку в сторону – ему хватит и одного пятна. – Нет, – получает Тони в ответ, и это его даже немного расстраивает. Но в итоге Мэй удаётся его удивить, – и если ты хочешь чтобы это так и осталось, то тебе следует немедленно вернуть с задания Барнса. – Я не улавливаю связи. Не объяснишь? На его сошедшиеся у переносицы брови, Мэй реагирует должным образом. – Конечно же, нет. – Она почти восклицает, так по-детски ожидая развлечения, и одаривает его хитрой ухмылкой. – Не смею лишить себя удовольствия лицезреть весь ужас осознания тобой происходящего. Так ты не свяжешься с Барнсом? Тони кажется это подозрительным. Очень. Он чует подвох, но пока не понимает откуда его ждать. – Ладно, – Тони соглашается. Не сводит взгляда с Мэй. – Пятница… Пятница – умница. Она выводит ещё один экран, набирая Роджерса – средство связи всегда при нём. Когда связь налажена, первое, что слышит Тони, далеко не приветствие. – Зачем ты оглушил его прикладом?! – Я не стреляю в людей, мистер Капитан Америка, сэр. Тони коробит от этого обращения. Такое привычное, совершенно нелепое, как и пацан, что извечно его изрекает. И это абсолютно точно никак не вяжется у Тони с голосом Барнса. ° Джеймс сбегает. Из школы и от ответственности. От мальчишки, с которым он повязан, сбежать не выходит – он видит его во всех отражающих поверхностях и Джеймсу приходится кривить губы в улыбке, потому что отсутствие улыбки на этом лице отчего-то вызывает в нём тревогу. – Это не круто, чувак. Пит этому не обрадуется, – говорит ему Нед и спустя несколько секунд выясняется, что практически размозжить по асфальту Джеймсу удаётся местного задиру – Флэша – что извечно портит жизнь его пацану. Нед предусмотрительно закрывает его своей спиной, пока Флэш брызжет ядом, а Джеймс сжимает кулаки – ударить мелкого паршивца хочется неимоверно. Но страшно. Джеймс привык сдерживать себя, контролировать силу. Да только вот ощущения такие, словно в этом маленьком тельце силы этой больше, чем выписали на долю суперсолдата. Он уверен, что Флэш лишь каким-то чудом отделался лишь испугом. Потому Джеймс сбегает. Посылает к чёрту уроки, посещаемость и Мидтаунскую школу. И сбегает прямо в Башню Старка. Он без препятствий находит Старка. Пятница буквально ведёт к нему. И когда дверь за ним закрывается, ему не требуется ничего говорить, Старк уже смотрит на него. Во взгляде плещется ужас – жизнь к такому его явно не готовила – и он неверяще изрекает: – Карапуз? Джеймс видит на экране Мэй и своё улыбающееся лицо. Стиви демонстрирует вселенский ужас – нет в его моральном кодексе пункта о присутствии школьников на поле брани. А школьника в теле Солдата – тем более. Но, несмотря на все открывшиеся ему откровения, Джеймсом овладевает всего одна мысль – Старк пацана знает очень хорошо.