Завтра брошу

Ди искренне не понимал, что такого особенного было в друге отца, что для него готовили целый праздник в честь возвращения. Плакат с кривыми буквами, накрытый стол и счастливые физиономии родителей. Можно сказать, брат задавал вопросы за него, хватался за нити разговора, требовательно допрашивал, но помогал с готовкой безоговорочно. Всё, что смог узнать Ди, пытаясь корчить незаинтересованность, — то, что имело звание «Чес», носило в себе своеобразный характер и, видимо, было хорошим человеком настолько, что даже его не слишком эмоциональный отец был в восторге. Как оказалось, Чеса они с Хеви знали, тот приходил к ним в глубоком детстве, дарил игрушечные гитары и слушал оры родителей, когда курил прямо рядом с детьми. Возвращался он из многолетней поездки по городам и с концертов, что он проводил в мелких по званию барах. Тем не менее особого воодушевления это не вызывало. Друг как друг, ничего особенного, а ярко-малиновая мишура, что была подвешена на стены, лишь вызывала раздражение. Чес в свою очередь, когда сообщил Глэму о своём скором возвращении, такой сильной отдачи точно не ожидал и того, что его насильно поведут в дом семьи, тоже. Но было приятно, хоть и усталость от перелёта била по глазам, любопытство оказалось сильнее. В последний раз, когда Чес заглядывал к Металлистам, их деткам было года по четыре. Рыженький, которого заклеймили как Хеви, интересовал мало чем. Обычный ребёнок: плакал, срал и смеялся, когда Чес корчил рожи. А вот блондинчик был чем-то другим. Полная копия отца, большие выразительные глаза и мягкие витые почти платиновые волосы. Не орал и не смеялся, смотрел странными заумными глазами, в которых, казалось, уже засело презрение. Ну разве не чудо? Заходя в дом, Чес лучезарно улыбнулся, влетевших в него Глэма с Викторией душевно обнял и через пару минут радостных бесед поплёлся за ними к столу. А за ним уже сидели подростки. Хеви, не скрывая восторга, смотрел на него щенячьими глазами, сразу засыпал вопросами «Откуда он пришёл?», «Что за концерты у него там проходили?», и миллионы таких же вопросов сыпались бы и дальше, если бы парня вдруг не одёрнули. Чес перевёл взгляд и болезненно улыбнулся. Полная копия отца. Полная. Ди сидел в мрачном расположении духа, хоть и эмоций сильно не проявлял, глядел на него исподлобья и, в общем-то, здороваться посчитал ненужным. — Приветствую, детки, вот это вы вымахали! — решив не многословничать, бросил Чес. Сел за стол и накинулся на еду, пока Глэм и Виктория не хуже детей расспрашивали его. Убедившись, что друг отца достаточно отвлёкся, Ди перевёл на него взгляд тотального изучения, который Хеви называл «Сталкерский». Волосы в разные стороны, большие добрые карие глаза, рваные джинсы и щель меж зубов в совокупности с общей расслабленностью и пофигизмом в действиях производили странный эффект. Кого-кого, но такого человека увидеть у них дома он точно не ожидал. Около двух часов они просидели, заговариваясь, пока Ди вяло ковырялся в тарелке с едой, раздражённо поправлял ленточку на волосах и от коротких взглядов друга отца беспокойно отводил взгляд. Чес смотрел на него странно, не старался избегать встречи глаз, и вообще, его невозмутимость бесила. Очередной идиот. Хеви тем временем, как с шилом в заднице, ёрзал и гиперактивничал. — Дядя Чес, а сыграете нам потом что-нибудь? Ди закатил глаза и подпёр лоб рукой. — Конечно, малой, — отозвался «дядя Чес», уже полностью обратив внимание на парней. — Ну что, детки, рассказывайте, как живётся с этими занудами? Виктория на фоне скорчила рожу. Кажется, вопрос был риторическим, но это не помешало Хеви пройтись душевной тирадой по всем аспектам жизни. Ди молчал и напряжённо слушал, надеясь, что тот не ляпнет ничего про него. Впрочем, ляпнул. — …а вот Ди недавно гитару отрыл, оказалось, это так легко! Знаете, нам надо с вами как-нибудь… Гитару он отдал Хеви сразу после недо-урока с Глэмом. А потом не вставал с кровати два дня, ссылался на уроки и успел схуднуть до рекордного веса. Поэтому тему он считал негласно болезненной, из памяти стирал крики отца и на гитару даже не смотрел. Он напряжённо сжал челюсти. Ну угораздило же. От цепкого взгляда Чеса это не скрылось, потому, решив, что на сегодня абсурда для него хватит, встал из-за стола и сообщил: — У меня там работа домашняя осталась, а скоро экзамены, поэтому, с вашего позволения, я пойду. Не дождавшись того самого позволения, энергично поплёлся в комнату. Чес тем временем провожал взглядом тень подростка и мысли о схожести его и Глэма никуда не прогонял. Общая щуплость, мешки под глазами, скрытые под толстым слоем туши и подводки, чёрный чокер на шее и эти очаровательные волосы вызывали ностальгию. Мрачный характер тоже. — Ну что ж, ребятки, думаю, я тоже пойду отлежусь, перелёт был так себе, — ухмыльнулся он вставшему Глэму. — Небось на стюардесс пялил весь полёт? — фыркнула Виктория. — О да, они были неплохи! Всё семейство, кроме Ди, накинулось на него с медвежьими объятиями под конец, и, еле вырвав свою тушку, он поплёлся домой, думая хорошенько затариться травой перед заходом. Через пару дней, узнав, что Чес вновь приходит к ним на семейные посиделки, Ди едва сдержал недовольную гримасу. Людей в доме для него было и так много, болтовни ещё больше, а когда приходил Чес, спокойно в комнате сидеть не давали. Тем не менее он заперся. Под злобные расспросы матери сообщил о плохом самочувствии, и разошлись они оба, понимая, что ни один из них в это не поверил. Но что Ди любил в матери, так это то, что проблемы были его и разбираться с ними ей было лень. В какой именно момент пришёл Чес, сказать было трудно, но через какое-то время с нижнего этажа раздались звуки гитары, и его передёрнуло. Отойдя от компьютера, на который в этот раз отец установил ещё более тухлую систему защиты, он завалился набок. Задумчиво прислушался к хохоту внизу и достал из рюкзака пачку сигарет, перед этим вытащив из пенала для карандашей зажигалку. Открыл окно, свесил тощие ноги и подумал, как бы не грохнуться прямо на лужайку. Вторую достал в силу настроения, а на половине его передёрнуло. — О! И под тихий мат посмотрел вниз.