Последний шанс

Раздался сухой щелчок, выстрела не последовало. Василий открыл глаза и с удивлением осмотрелся.  — Браво! — Вошедший Чернов за аплодировал. — Я как чувствовал, вчера все пистолеты разрядил.  — Зачем? — сухо спросил Василий.  — На всякий случай, а ты — дурак. — Сергей подошёл к нему и сильно ударил по лицу. Василий не сопротивлялся и устоял на ногах, только руками схватился за голову.  — Ну дурак! Ну разве не дурак? Распрощались только, и стреляться! И что? А если бы до Лизы дошло известие, что ты умер? Да она бы от горя с ума сошла бы! Жизнь идёт дальше, и ты живи дальше.  — Что же мне теперь делать?  — У тебя же в Ленинграде родители живут, езжай к ним.  — Не могу, не могу жить в городе, где раньше она жила.  — Ну, тогда решай сам.  — Я домой поеду, в Пензу. — решил после недолгого молчания Василий.  — Хорошо. Когда?  — Завтра. — ответил Трошкин. — А ты? — спросил он друга.  — Нет, я останусь здесь. Должен помогать Платонову. Но ты пиши, как и что.  — Хорошо. На другой день Василий Трошкин уехал из Москвы. Вскоре он уже был в Пензе. Снова он был на своей улице. Тот же флаг, те же дома. С грустной улыбкой на лице встретил его Семён Смирнов.  — Поздравляю с победой над капитализмом. — сказал он пожимая руку Трошкина. Они вместе сидели за столом и молча, грустно смотрели друг другу в глаза.  — Всё знаю, всё. — с сочувствием сказал Семён, — Да, сын мой всё тот же, ярый антисоветчик. Таким он и остался. А Лизу жаль. Испортил он ей жизнь. Не может она против воли отца идти.  — Ну, так ведь и всю жизнь сгубить можно. — сказал Василий.  — Средневековье. Тут ты прав, ну, что ж делать?  — Не знаю.  — Ну, жить-то нужно. Дела у меня тут ещё есть, помогать будешь. С тех пор Василий каждый день приходил к своему старшему другу. Работы действительно было много, каждый день нужно было трудится. Трошкину это было в радость, за работой он забывал о грустных мыслях. Нужно сказать, что майские события не прошли даром. Коммунисты действительно начали кардинально менять жизнь в стране. Уже через месяц жизнь начала изменяться. Месяц, это конечно мало, но люди верили, всё идёт как надо. Так и было. Люди стали чувствовать, что все снова стали равны. Вскоре были уменьшены тарифы, пенсионный возраст и многое другое. Хорошо справлялся со своей задачей и Платонов. К концу июня почти все недовольные покинули страну. В конце июля Василий, возвращаясь вечером домой с работы нашёл в почтовом ящике письмо. С волнением он взял в руки конверт, письмо было от Лизы. Трошкин прочёл следующее: «Дорогой мой, милый Вася. Долго не могла я написать тебе писем, боялась отца, решилась только сейчас. Мы живём в Германии, в Мюнхене. У нас всё хорошо. Каждый день я вспоминаю тебя и тоскую по тому времени, когда мы были счастливы. Кажется, что это было сто лет назад. Мой отец ещё и теперь сердит на меня, не может простить, что я тебя полюбила. Он не любит тебя, как не любил и своего отца, и твоего деда. Прости меня. Возможно, это моё последнее письмо, больше я не смогу тебе писать, отец запрещает. По прежнему я люблю только тебя. Прощай, любимый.» Прочитав письмо, Василий отнёс его Семёну Кирилловичу. Тот прочитал и только лишь тяжело вздохнул. Прошло ещё два месяца, наступил октябрь. Жизнь в России постепенно улучшалась. Маркс, Энгельс, Ленин — вот те документы, по которым строили жизнь в стране коммунисты. Это давало свои плоды. Однажды, в конце октября Василий пришёл к Смирнову. Семён Кириллович казался слабее чем обычно.  — Чего это ты? — В последнее время они так сдружились, что уже Василий называл его на «ты».  — Ослабел что-то. — ответил он.  — Может нужно чего? — спросил Трошкин.  — Нет, ничего. Думаю, скоро всё пройдёт. На другой день он также был слаб. Он подозвал друга.  — Слушай, — сказал он, — слабею я, старость. Чувствую, мало мне осталось на этой земле. Здесь у меня уже никого кроме тебя нет. Была Лиза, отняли. Я тут написал письмо, моим родственникам, в Украину. Ты его отошли. Василий молча взял конверт из рук старика и пошёл на почту. В тот же день письмо было отправлено. Через три дня приехали к Смирнову его племянники. Василий видел их впервые, но быстро познакомился и нашёл в них неплохих, вежливых людей. Семён всё слабел и слабел. 10 ноября 2006 года он тихо скончался. Он сам настоял на том, чтобы Трошкин был с ним рядом. Просто ушёл, от старости, тихо и спокойно. Долго смотрел куда в даль, улыбался, затем сказал:  — А всё-таки застал я момент, когда Россия вновь изменилась. Недолго помолчал, посмотрел на Трошкина и протянул ему руку, Василий крепко пожал её.  — Напиши Лизе, как и что. — попросил он слабым голосом и закрыл глаза. Через три дня Семёна Кирилловича Смирнова похоронили. После похорон в его доме нашли завещание. В нём он писал, что завещает свой дом тем, рядом с кем он умрёт. После смерти своего друга Василий совсем загрустил. Он продолжал жить обычной жизнью, так наступил уже 2007 год. Первого января, когда он был дома в его окно раздался стук. Он открыл. На пороге стоял Сергей Чернов. Очень обрадовались они друг другу. Василий провёл его на кухню, они пили чай и разговаривали.  — Один значит? — спросил Сергей.  — Один. Игорь ещё в мае уехал.  — Ну, значит так, — Чернов сразу перешёл к делу, — Бросай-ка ты свои суеверия и езжай к родителям, в Ленинград. Ты тут совсем с ума сойти можешь.  — Не знаю, не знаю. Дом бросать?  — Закрой его, и всё. Ездил же в Москву. Василий согласился с другом. Да, хватит сходить с ума. Жизнь может так и пройти. На следующий день он и Сергей покинули Пензу и поездом отправились в Ленинград. Здесь кончается наша история. Известно, что Трошкин остался жить в Ленинграде с родителями. Сергей и Виталий жили в Москве. Судьба Лизы неизвестна. В доме Семёна Кирилловича Смирнова стал жить его племянник. Дом Василия ещё и теперь стоит закрытым и над ним всё так же развевается красный флаг.