Наследие

      Микаса одним рывком присела на кровать и тем самым прервала свой сон. Расширенные зрачки очумело бегали по квартире, особо не концентрируясь ни на чем. Снова плюхнувшись на мягкий матрас, она окунулась в прострацию. Лежа на спине, прижимая ладони к разгоряченному лицу, она пыталась вспомнить что происходило с ней последние десять минут. Голова, как бы смешно это не звучало, была пуста, ни единой мысли о том, что ей снилось и что вообще происходит. Полнейшая дезориентация. Холодный ветерок лизнул ей пятки, вызывая дрожь по всему телу. Потихоньку очертания сна становились чётче и ярче. Это было очень красочное сновидение, Микаса поднялась на ноги и, как заведённая слоняясь по комнате, нарезая круги, она вспоминала каждую его деталь. Там были родители. Там, однозначно, была она. Адзумабито сосредоточено сдвинула брови, силясь вспомнить всё остальное. Сердце бешено колотилось в груди и лишь одна мысль была ей ясна — «Препарат подействовал». Прошла неделя с их последней встречи с Арлертом, с того момента они не виделись для собственной же безопасности. Парень залег на дно, зато другой сразу дал о себе знать. Смит отправил ей упаковку своего экспериментального лекарства с инструкциями и сказал, что вскоре приставит к ней своего лучшего специалиста в данной области. Что можно сказать? Она была в предвкушении успеха. Однако ни в первый день, во второй или третий ничего не происходило. Девушка уже накидала двухметровый список с вариантами, куда можно засунуть Эрвину его хваленый пробник. Завтрашним днём она добросовестно хотела воплотить в жизнь каждый пункт из перечня. Но видимо, теперь придется пересмотреть заново своё расписание и придумать что-то новенькое.       Пот стекал по вискам, шрам на щеке заныл от усердных попыток воскресить видение. Она присела на мягкую постель и закачалась, словно в колыбели. Слезы потекли по и без того мокрому лицу, когда один отрывок всплыл перед ней, так отчётливо.       Отец и мать бешено метались по маленькой комнатке. Они о чем-то ожесточенно спорили, но суть дискуссии была непонятна. Она будто смотрела какой-то старый чёрно-белый фильм без субтитров. Аска бросилась к окну, на лице отчётливо читался полнейший ужас и страх. Впопыхах она что-то крикнула Михаэлю, и тот сразу бросился к дочери. Адзумабито могла поклясться чем угодно, что ощущала давление на плечах так реалистично, словно это происходило с ней и наяву. Отец что-то доходчиво объяснял ей, испарина выступила на его морщинистом лбу, он вытер влагу рукавом рубашки и снова взял дочь за руки и встряхнул.       «Что было дальше? Что же было дальше?» — лицо исказилось от боли, пронзившей шрам. В помещении царила полутьма, плотные шторы задернуты и лишь тусклое оранжевое освещение уличного фонаря пробивалось сквозь ткань. Микаса подошла к кухонной тумбе и, взяв стеклянный графин, налила стакан воды и выпила его залпом. Руки тряслись, как у наркомана в завязке. Кораллового цвета лучи постепенно стали тянутся от окна к другому концу комнаты. Она и не заметила, как рассвет пришел на смену застоявшейся в сознании ночи. У Адзумабито были большие планы на предстоящий день: разговор с Жаном, поход в спортзал и обсуждение своей симптоматики с Эрвином.       За пару часов девушка привела себя в относительный порядок. Такое продвижение с возвращением памяти взбудоражило её получше любого кофеина. Словно она сделала глоток чистейшего кислорода после продолжительного удушья. Тиканье часов раздавалось на всю комнату, казалось, что даже на улице можно услышать звук механизма. Микаса схватила сотовый и, четко следуя своему распорядку, позвонила Кирштейну. Однако, произошло непредвиденное — на том конце провода послышался женский голос. — Алло? — Адзумабито удивлённо перепроверила набранный ею номер. «Странно!». — Алло? Говорите. — Вы кто? — кое-как выдавила из себя Микаса. Жан редко подпускает чужих к своему телефону, особенно если у него назначено на утро совещание с ней. Неужели, у него появилась девушка? — Это вы кто? — раздался настырный голос незнакомки. Брови поползли вверх от такой наглости. Микаса уже невзлюбила избранную Жана, какой бы не была милой его подружка в жизни, но никто не смеет говорить с ней в таком тоне. Сжав ладонь в кулак, Адзумабито уже готовилась дать, пока словесный, отпор нахалке, когда знакомый голос сбил её спесь: — Микаса? Почему так рано? Я был не готов! — сказал парень полувиноватым-полуобиженным тоном. — Ну во-первых, Кирштейн, звонок был назначен на утро, а сейчас, ты не поверишь, утро! Всё верно? — спросила девушка поучительным голосом друга. Наконец-то она по другую сторону баррикад. — Верно, — он никогда не думал, что разговор с Микасой может надоесть ему так скоропостижно. — Слушай, — девушка не дала ему договорить. — Во-вторых, мне глубоко наплевать с кем ты завтракаешь и спишь, пока это не касается работы, — она задумалась прежде чем продолжить лекцию. — И в-третьих, у тебя отвратительный вкус на женщин, Жанчик! — Микаса заправила локон за ухо. — Что? Ты всё не так поняла! Это не то, о чем ты подумала! — она чувствовала как собственный телефон нагревается от вспыхнувшего на том конце лица Жана. — Всё в порядке, Кирштейн! Просто впредь пусть твоя пассия держит язык за зубами в разговоре со мной, а желательно вообще не берет чужой сотовый без спроса, — стоя у стола, Микаса скрестила лодыжки и взяла печенье из корзинки. Откусив приличный кусочек лакомства, она проговорила с набитым до отвала ртом: — Ну что у вас там? Лицо парня, до этого напряжённое, расслабилось от забавного вопроса. Нет, в вопросе, что она задала не было ничего смешного, ему было весело от того, что по крайней мере в этом мире есть хоть одна константа — Адзумабито, говорящая с наполненным едой ртом. Он готов отдать голову на отсечение, что шоколадные савоярди — это то, что мешает девушке вразумительно выговаривать слова. — Всё нормально, — усмехнувшись, Жан потер ладонью глаза. — Как ты? — А что у меня может пойти не так, Кирштейн? Я ведь нахожусь в лапах самого умного мафиози всей Европы, — проглотив сладость, Микаса потянулась за следующей жертвой. — Хироси не позволяет себе лишнего на моем посту? — Нет, — Жан нахмурился. — Прям таки самого умного? — Что? — девушка недоуменно свела брови к переносице и, высунув кончик языка от усердия, попыталась сломать длинную печеньку на несколько частей. — Я не думаю, что Смит настолько гениален, как ты говоришь, — Кирштейн сжал губы в тонкую линию, когда рядом стоящая девушка стала жестами показывать ему, вешать трубку немедленно. — Ты просто не видел его вживую, — она закатила глаза от удовольствия, когда хрустящее, но нежное тесто стало таять на языке. Шорох от движений стал непрерывно доноситься из динамика. — Эй! Ты здесь? — Микаса, я потом перезвоню, — сказал в спешке парень. Микаса услышала тот самый женский голос, зовущий Жана, и сразу всё уяснила.       Такого Кирштейна как раньше, она не увидит больше никогда…       Гудки послышались из динамика. Она ожесточенно откинула телефон на центр стола и присела. «Как можно променять друга детства на какую-то временную девку?». Адзумабито была уверена, что эта новая спутница не продержится и пары недель, как вылетит из его квартиры. Жан умный и интеллигентный парень, она всегда так считала — мечта любой девушки. Он никогда бы не клюнул на пустышку с красивым лицом, но, видимо, в последнем Микаса ошибалась. Она приподняла стакан воды в память о почивших мозгах друга — «Они сослужили нам хорошую службу! Верой и правдой девятнадцать лет!» — и осушила его одним махом.       Направляясь к двери, она по пути прихватила спортивную сумку и ножны. Довольно долго Микаса не тренировалась во владении мечом, да и в целом ей давно хотелось съездить в Иль-де-Франс, тренировка в спортзале была лишь приятным бонусом к поездке. ***       Она вложила всю силу в последний удар, груша отлетела на метр и стала круто качаться из стороны в сторону, при этом чуть не сшибая её с ног. Она обняла инвентарь обеими руками, пытаясь привести в устойчивое состояние не только себя, но и изрядно подбитый тренажёр. Очередная капелька пота стекала по её лицу прямо на шею и скрылась в декольте спортивного топа. Зажмурив глаза, Адзумабито нормализовала дыхание. Утренний звонок не покидал голову ни на миг. Как изменится их дружба с появлением этой особы? Не то чтобы она ревновала. Хотя нет, она определенно озаботилась своим местом в жизни Жана. Они знают друг друга уже целых семь лет и ни разу парень не прекращал беседу с ней без весомой на то причины. Только работа могла оторвать Кирштейна от Микасы. «Что же, теперь мне самой придется готовить себе еду?» — расстроено заключила она. Ведь теперь Жан будет слишком занят своей подружкой.       Ей не было лень готовить самой себе пищу, просто парень как-то раз попробовал кулинарный шедевр Микасы и с того дня он никогда не притрагивался ни к одной индейке. Даже если она будет куплена в самом изысканном ресторане мира, даже тогда он не попробует и кусочка пряного мяса. Это произошло на праздновании в честь начала её самостоятельной жизни, вдалеке от отчима. Микаса отмечала новоселье вместе с друзьями: Жаном, Конни и Бонни. С Реверди они на тот момент только познакомились и завязывали дружбу. Несколько часов Адзумабито не отходила от плиты, не покладая рук готовя свое дебютное блюдо. Запечённое мясо выглядело аппетитно с виду: поджаристая корочка покрывала нежное блюдо снаружи, аромат прованских трав витал по всему дому. Истекая слюнями, ребята вместе налетели на угощение, наивно полагая, что вкус ничуть не будет уступать внешнему виду. Бонни судорожно закашлялась и прислонила к губам салфетку, Жан с лилово-красным лицом мужественно проглотил свою участь, а Конни, бесцеремонно отбросив приборы на стол, на всех парах помчался вон из столовой. Микаса ошарашенно переводила взгляд от одного гостя к другому. Жан заметил обеспокоенность подруги и уверил: — Пересолила слегка, но в целом очень вкусно, — парень с остервенением вытирал губы бумажной салфеткой, казалось, если бы Микасы не было рядом, то он засунул бы её в рот и прошёлся бы и там. Микаса вздернула бровь и уже было хотела напомнить Кирштейну о его отвратительном умении лгать, когда Бонни, не выдержав происходящее, вмешалась: — Пересолила? Кирштейн, ты что головой об стол ударился? Так ты скажи, мы позвоним медикам, — взгляд Реверди снова упал на злосчастный изыск, лежащий на тарелке, и лицо потеряло все краски. — Она же хотела нас отравить! — девушка всхлестнула ладонями. В комнату, покачиваясь, вернулся Спрингер. С безмятежным выражением на лице парень присел за стол и оглядел друзей: разъяренную Бонни, растерянного Жана и неподвижную Микасу. — Я что-то пропустил? — Да, Спрингер, пропустил, — француженка, не останавливаясь, пила воду пытаясь хоть как-то сбить вкус, упорно застрявший во рту. — Отныне мы не пускаем её, — она ткнула остриём вилки в сторону Микасы, — и близко к кухне. — Почему? — почесывая затылок, Конни сосредоточено посмотрел на Адзумабито и попробовал понять, слышит ли их девушка. Может, им повезло и она оглохла? Но нет, она слушала их очень внимательно, не перебивая. «Пусть надышаться напоследок» — сжимая в одной руке нож, Микаса непроницаемо смотрела на блюдо с фаршированной индейкой, перешедшей этим вечером ей дорогу. — Потому что это опасно! — экспрессивно ответила Реверди. — Для неё, для нас, для мира, для экологии, для озоновой дыры, блять! — девушка вышла из-за стола, не замечая округленных, как монеты, глаз парней. — Позвольте откланяться, но мне надо хорошенько проблеваться, — она помахала рукой и уже была в дверном проеме, когда до нее донесся звук ломающихся костей. Она испуганно повернулась лицом к столу и увидела как Микаса, засадив здоровенный нож в свой неудачный кулинарный эксперимент, мертвенно спокойно проговорила: — Отныне, друзья мои, готовить мне будете вы! Бонни закатила глаза и с ухмылкой свалила обязанности на парня. — Ну, Жану ведь понравилось, то как ты готовишь, потому думаю он с радостью поможет тебе улучшить свои навыки! А Кирштейн с восторгом согласился помогать.       Разумеется, после такого «хвалебного» отзыва от ребят о своих умениях, она не подходила к кухне с целью что-то приготовить, разве что кофе или чай. Не более того.       Она всё ещё не могла отцепить пальцы от груши, казалось, что, если она отпустит её, то тут же свалится на пол, как набитый мукой мешок. Адреналин разнёсся по венам, когда она услышала уже въевшийся в неё, словно подкожный клещ, голос позади: — Вот так встреча! — ехидно протянул мужчина и подпёр дверную раму левой рукой. Энергия тут же влилась в уставшее секунду назад тело. Мышцы вокруг глаз стали судорожно дёргаться, она издала истошный громкий выдох. Может, он поймет, что сейчас не время играть с огнем? — Ты что, маньяк? — с полной серьезностью спросила она. — Почему же? Если ты про это, — он обвёл руками её и себя. — То это совпадение. — Я не верю в совпадения, — она сузила глаза и отвернулась от парня, целенаправленно следуя к своей сумке. — Неужели уже уходишь? — увидев дерзкую ухмылку на лице парня, Микаса поняла, что это не закончится для неё ничем хорошим. — Жаль, а я уже радовался, что нашел себе спарринг-партнера на этот вечер, — он лениво растягивал каждое произнесённое собой слово, словно сомелье, дегустирующий дорогое вино. Она не повела и бровью, когда проходила мимо него к выходу. Но этот засранец, видимо, возомнил себя манипулятором века. — Хотя с девчонкой вроде тебя я толком и не разомнусь, — он поднял руки над головой и стал растягивать трицепс. Микаса уставилась в мужскую спину и методично пыталась воспламенить наглеца взглядом. Увы, не получилось. Но он точно почувствовал её намерение и повернулся с гаденькой улыбкой. Терпение иссякало со скоростью машин в «формуле-1». — Выход в другой стороне, — он указал рукой на проход за её спиной и, подойдя к скамье, сбросил свою сумку с плеча. Что же делать? Утереть нос этому недомерку или удалиться отсюда с гордо поднятой головой? «Разумеется, я не поддамся на такие глупые провокации!» — Адзумабито, вздернув подбородок, отвернулась. — Ты владеешь мечом? — сказал парень загадочным голосом. «Катана!» — она крутанулась на месте и, к своему ужасу, заметила, как Леви беззастенчиво трогает её катану ладонью. Пар вот-вот повалит из ушей от ярости охватившей разум. Злость стала застилать глаза, словно густая пелена тумана. Чувство собственничества неустанно шептало, перечисляя различные виды пыток, которые следует опробовать на Аккермане. Она, словно разгневанная богиня войны, налетела на Леви и выдернула своё оружие из рук проходимца. — Не трогай мои вещи, — зубы скрипели друг о друга, пока она пыталась выдавить из себя слова. Леви прижал ладони к туловищу, боясь безвозвратно потерять любимые конечности. Шок сошел с парня и он возобновил свою прежнюю тактику ведения игры и сделал финальный ход. — Какие эмоции, надо же! А я то думал, что ты даже трахаешься с лицом трупа, — Микаса, вылупив глаза, уставилась на парня в надежде, что он заберёт свои слова обратно, но нет, он с любопытством наблюдал за борьбой в её серебристых блюдцах. — Что? — в мыслях этот вопрос прозвучал озлобленно и угрожающе, но в реальности её голос нещадно дрогнул. Парень вскинул брови и наклонил голову набок, разглядывая, как отчаянно Микаса хватает воздух ртом. Она вздрогнула и с траурным выражением лица закончила фразу: — Что ты там говорил насчёт спарринга? Уголки его губ растянулись, как у серийного маньяка, нашедшего, подходящую жертву спустя долгие годы голодовки. — Один на один. Выбор оружия за тобой, — он обошел соперницу и, стащив с себя куртку, повесил её на рядом стоящий тренажёр для пресса. Лучшее применение для спортивного инвентаря. — Катана, — не теряя время на раздумья, Микаса вытащила клинок и встала в стойку.       Леви не удержал наигранно потрясенного взгляда в сторону девушки и достал из одежды револьвер. Он зашелся смехом, когда увидел давящуюся воздухом Микасу. «Что сказать равноценный бой! Холодное оружие против огнестрельного!» — с сарказмом подметила девушка. Запрокинув голову, Леви всецело отдался в щупальца этого неподвластного ему приступа. Иначе и не назовешь. Девчонка, видимо, решила, что он совсем никудышный боец, раз использует огнестрельное. Но нет. Аккерман, вернув под контроль эмоции, отполировал блестящее железо оружия и вернул его обратно. — Что-то не так? У тебя такое лицо, словно я достал из кармана ядерную боеголовку, — Аккерман неторопливой походкой добрался до большого шкафа в углу. — Что выбираешь ты? — она закрыла глаза на его чрезмерно веселое расположение духа. Он обеими руками распахнул скрипящие металлические дверцы. Не глядя на противницу, Леви достал тканевой футляр с чем-то продолговатым. — Ну раз уж ты выбрала меч, то я не хочу отставать, — он достал из чехла достаточно крепкий деревянный меч длиной примерно в метр. Венка на лбу вздулась от такого некрасноречивого оскорбления. С этой палкой он собирается отбиваться от её изящного Дзидай-Синто? Как бы сильно парень не раздражал Микасу, но убить его таким третьесортным способом, толком не сражаясь, было бы преступлением. Хотелось беспощадного и захватывающего поединка, долгое время Адзумабито не билась с серьезным соперником. В этом мужчине она видела такового. Это ощущалось на уровне подсознания — смертельная угроза. Холодок сквозняка прошёлся по влажной коже и она вздрогнула. Данное чувство не имеет под собой обоснования, оно абсолютно бесплодно. — Я не буду биться с человеком, у которого бутафорский меч! — она пыталась вложить хоть каплю рациональности в его черепную коробку. — Это даже за оружие не принято считать. — Струсила, э-м-м, как там тебя? — он безостановочно защёлкал пальцами и нахмурил брови, всем своим видом показывая, как ему безразлично ее мнение. — Мисака, кажется? «Ну, пусть так и будет!» — она перешла из стойки в позицию, удобную для атаки, переведя вес на правую ногу. Подобные шутки с именем всегда действовали на неё, как красный цвет на быка, то есть никак.       Леви шутливо стал вертеть мечом в ладони и зашагал синхронно с ней с по кругу. Вся комната была погружена в тишину, тягучую и давящую на плечи, словно спортивные утяжелители. Только звук их размерных шагов был слышен. Это завораживало. Кровь быстро разгонялась по сосудам, сердце бешено билось о ребра, Микаса ощущала как руки плавились, невзирая на холодную рукоятку катаны. Она приняла это за знак и сделала выпад. Острый клинок прошёлся над головой противника и кончики темных прядей неторопливо приземлились на паркет. Глаза Аккермана чуть не повылетали из орбит. Парень никак не планировал менять свой имидж в ближайшее время, но, судя по всему, Микаса решила иначе. Перехватив меч покрепче, Леви совершил контратаку, но Адзумабито вывернула предплечье под таким углом, что он самолично разрубил свой деревянный меч об её металлический. Конец деревянного оружия взлетел наверх и оглушительно ударился об паркет. Короткий обрубок остался лежать в его шероховатой ладони, а Микаса стояла напротив с полным отсутствием каких-либо эмоций, словно камень, холодный и неприступный. Смех, высокомерная улыбка, взгляд, наполненный превосходством — вот, что он ожидал, но никак не безучастное и апатичное выражение на лице, хотя причисление таких характеристик этому глиняному изваянию, было бы слишком широким жестом. Леви отбросил кусок дерева в сторону и пошел на противника без оружия. Микаса отшатнулась назад, но парень, не сдаваясь, продолжал наступление. Внутренности скрутились в клубок, её будто облили ведром ледяной воды, Адзумабито решительно шагнула на соперника в ответ — «Он хочет унизить меня, хочет втоптать в грязь мою честную победу!» — острие стали полоснуло поперек груди парня. Кровь хлынула из раны и пропитала белоснежную майку. Леви не сразу понял, что произошло, кожа на груди разразилась пронизывающей острой болью, словно его обернули в колючую раскалённую до бела проволоку. Красная жидкость стекала по сверкающему металлу катаны, Микаса взмахнула рукой и очистила клинок от жидкости. Кровяные разводы расползались по всему полу, образуя небольшие лужицы, самая большая была под Аккерманом. Словно никто и не истекает кровью в данный момент, она подошла к своей сумке и достала полотенце. До блеска вытерев кинжал, она вложила оружие в ножны и, не обращая внимание на раненого соперника, перекинула ремешок сумки через голову и безмолвно удалилась.       Сухие губы покрылись синевой, а лицо больше напоминало белое полотно для картины, порезанная футболка, пропитавшись кровью, липла к прессу. Рана пылала и пульсировала, он осязал каждое сокращение поврежденной мышцы, разгоряченная вязкая субстанция потекла многочисленными струйками по животу. Пот, собравшийся на теле, только ухудшал положение то, вызывая лютый мороз по коже, то бросая в нестерпимый жар. Конечности стало потрясывать от озноба, тремор поглощал от кончиков пальцев и пошагово добирался до макушки. В глазах замерцали темные, вперемешку с белыми пятна, мало-помалу темнота стала одерживать вверх в этом неравном бою со светом, и он провалился в беспамятство — глубокое и беспросветное, словно Марианская впадина.