– Ты задание запомнил, ангелочек? – шелест красных крыльев заглушился размеренным шумом водоворота.
– Сейчас скажу, я записал, чтоб не забыть. Что тут у нас... Новый свет – Люций, ты заметил, в последнее время как-то часто он стал попадаться – Агиос Доменикос... подожди, ты уверен, что нам туда?
– А с чего это ты так уверен, что читается по-гречески?
– Потому что у меня так записано! Ладно, пусть будет Санктус Доменикус, если тебе латынь больше нравится. А теперь замолкни, читаю дальше. Девушку зовут Аделаидой. Запомнил? Надо сделать так, чтоб её инкогнито не раскрыл местный губернатор. Тридцать восемь лет, брюнет, лицо со шрамом. Ты, соответственно... ну понятно.
Люцифер не ответил, поймав поток воздуха, и первым приземлился на украшенный цветочными гирляндами трап громадного корабля, заглянул в лицо стоявшего у края борта караульного и присвистнул, увидев в его глазах отражение круглого, как таз, лица с лихо закрученными усищами, а, поднимаясь по трапу, заметил, что это не такой уж лёгкий труд, к тому же, двери в большой зал поставили какие-то узкие, так что пришлось протискиваться в них боком.
Юный демон сразу почувствовал отовсюду людскую энергию, единственное внимание привлекал к себе арапчонок лет десяти-одиннадцати в красном тюрбане и с колокольчиками на ногах. Впрочем, его энергия Люциферу была очень хорошо знакома, осталось только привыкнуть к тому, что на ближайшие пару часов этот зубрилка будет бегать с подносами и предлагать гостям фрукты. Но какие жуткие облики... почему нельзя было принять вид, к примеру, двух братьев-соперников? Безжалостное зеркало повисло на стене прямо напротив юного демона, давая ему вволю налюбоваться на свой богатырский рост, багровое от беспробудного пьянства лицо, курчавую бороду с сильной сединой и будто в насмешку подчёркнутое щегольской формой пехотного офицера брюхо такой величины, что им можно было прикрыть с полдюжины человек в случае атаки. Впрочем, на случай атаки на поясе Люцифера висела громадных размеров шпага, волочившаяся за ним чуть ли не до земли. Это точно Кроули, никто больше не додумался бы так издеваться над ним. Хотя надо отдать ему должное, ангелочку тоже не повезло: гости всё прибывали и прибывали, а значит, Дино предстояло побегать. Ну и прекрасно. А он пока попытается обнаружить их подопечных...
Разыскав самого, по его мнению, приличного гостя (одному папаше ведомо, что такое – из кандидатов в учебное пособие исключать не приходилось практически никого – хозяин корабля, очевидно, был круглым идиотом, и наприглашал одних жгучих брюнетов, видимо, себе под стать), демон весьма ощутимо ткнул его в спину и начал разговор с того, что как следует прочистил горло, едва тот обернулся:
– Честь имею... Прошу прощения, сколько вам лет?
Гость задрал голову, рассматривая обкашлявшего его Фальстафа* и, наконец, слегка ошарашенно промычал, что весной ему исполнится сорок два года, в ответ на что получил тихое «всего на три года ошибся!» и громкое пожелание провалиться куда-нибудь в преисподнюю за такое издевательство над сыном самого Са... самого знатного дворянина во всей округе.
– Это удивительно... – вступился собеседник его жертвы, по-видимому, секретарь при какой-нибудь важной особе – В каких же летах должен быть ваш отец? Лет восьмидесяти пяти, никак не меньше.
Ему несказанно повезло, что Люций только учился летать на драконах, а не сам являлся драконом, иначе бы просто спалил нахала на месте. Впрочем, поняв, что толку здесь он не добьётся, демон повторил тот же вопрос ещё пяти или шести разным гостям, неизменно получая какую угодно цифру, кроме тридцати восьми. Люцифер уже собирался рявкнуть на весь зал «Немедленно признавайтесь, кому из вас тут надо раскрывать инкогнито, пока я добрый!», но тут двери распахнулись с невиданной для глупых смертных силой, и из них прямо навстречу Люцию двинулся поистине гренадёрского роста военный в кипенно-белом мундире – глаза навыкате, губы плотно сжаты, под треуголкой от тяжёлых шагов чуть подрагивают крупные кудри, поперёк бронзового от загара лица пугающей трещиной тянется глубокий шрам – папаша знает что такое, от исходившей от него энергии (стихия огня, цвет души – карминно-красный) даже они вдвоём предпочли прижаться к стенке.
«А вот и пропажа нашлась... Но какой экземпляр!..»
– Срочно ищи эту нашу – как её, Адельгейду – и дуй обратно. Я всё устрою.
– Люц, когда ты говоришь, что всё устроишь, обычно попадает всей школе. Может, хоть на итоговой попробуем как-нибудь по-нормальному? У меня, например, уже две пересдачи.
– И сейчас будет третья, если ты не притащишь её сюда. Давай, ты же нравишься женщинам, дай ей что-нибудь пожевать, зёрнышко граната там**, я не знаю, засахаренный орех – но чтобы она была здесь. Я пока обработаю этого дальнего папашиного родича. Видишь, беру на себя самую сложную часть операции.
– Не буду я тебе никого приводить! Чтоб он её быстрее узнал? Сам-то как думаешь, может этот кусок сукна полностью скрыть личность? Тебя вот даже с этим пузом сложно не узнать.
Гости могли только увидеть, как толстый офицер замахнулся на прислуживающего мальчишку-арапчонка, тот метнулся в сторону вместе с подносом, на ходу вручил обоим задетым Люцифером по апельсину, чтобы хоть как-то извиниться за выходку товарища, получил по щеке от какой-то расфуфыренной дамы за то, что осмелился взглянуть на неё и в довершение пропрыгал на одной ноге мимо усатого губернатора с громким «Кукареку!». Это называется – не выходить из образа. Очень глупо, конечно, но что же делать, если Кроули понадобилось устроить им задание в таких жутких обликах? Сейчас он тоже будет выглядеть глупо, и чем глупее, тем лучше оценят. Это же серафимы, что с них возьмёшь!
– Дорогой сеньор губернатор, – замешкавшийся Диего не успел даже выругаться, как толстяк настиг его, приобнял за талию, как ломливую девицу, и потащил поближе к музыкантам, подальше от гостей. – Как я счастлив, наконец, обнять сына моего лучшего друга! Я знал вас ещё вот таким, – Люцифер, не отпуская свою добычу, отмерил от пола расстояние чуть выше собственного башмака. Как же вы выросли и окрепли! А я нарочно приехал, чтобы помочь вам найти невесту, и ваш отец трижды повторил мне перед отъездом, что он непременно хочет к концу будущего года нянчить внуков и ещё чтоб невеста...
В продолжение всего монолога несчастного губернатора поминутно трясли и хлопали по плечу – такой пытки, как правило, ни один смертный не выдерживал до конца и уже на второй минуте мог только кивать головой, как китайский болванчик, но Геральд ведь не напрасно предупреждал обоих мальчиков, что задание для итоговой работы будет не из простых. Дерзкий смертный возложил ладони на плечи нежданного родственника и, круто развернув, впечатал железной рукой в стену.
– Мой отец умер пятнадцать лет тому назад, мир его праху, и никаких его друзей я не звал.
Радужная оболочка глаз демона вспыхивает багровым пламенем от гнева. Крепкая рука сдавливает шею мужчины, и плевать, что скажут Фенцио, Геральд и хоть сам папаша. Правда, противник оказывается не из лёгких и отчаянно сопротивляется. Трагедию на маскараде прерывает громовой голос «Люцифер, минус два балла!». Кроули. Ну кто просил его лезть? Охота была ему ещё душить этого смертного. А как с ними иначе, если на волю никак не надавишь? Хорошо Дино говорить - не дави, не дави... как будто это так просто, взял и надавил!
Освободившийся от его хватки адмирал с трудом переводил дыхание, но, очевидно, только необходимость исполнять роль запевалы на этом празднике жизни, уже чуть не окончившемся для него так плачевно, сдерживала его от повторной атаки. Глупость людей иногда зашкаливала настолько, что Люцифер не выдерживал. Не выдержал он и на этот раз, разразившись их семейным сатанинским смехом. Смехом, от которого ничтожные людишки падали замертво. Правда, в сегодняшнем его облике сатанинский смех выглядел как заходящиеся хрипы толстяка с трясущимся подбородком, у которого побагровели не только глаза, но и всё лицо. Диего отступил со смесью брезгливости и удивления, но не успел он сделать и десяти шагов, как его вниманием завладела та самая оголтелая девица в малиновом платье, похожем на взбитые сливки. Более того, развеяла все попытки надавить на волю и затуманить разум губернатора лихорадочным маханием веера. Нет, он этого так не оставит. Не хватало ещё, чтоб весь его с таким трудом погрызенный гранит демонической науки портило какое-то розовое безе. Откуда-то ещё вылез этот... как его... которых люди называют служителями культа. В смысле, святой отец. Худосочный такой подслеповатый старикашка, чем-то похожий на их директора, и тоже полез к дону. Лучше бы он придушил этого смертного, честное слово – ну зачем такая жизнь, когда вокруг тебя целыми днями прыгают, как вокруг рождественской ёлки? До Люцифера даже донеслись обрывки их разговора:
– Кроме того, я бы дал вам совет держаться подальше от этого кавалера с красной перевязью. Я чувствую в нём что-то недоброе.
– Кончил нотацию? Может, каждого тут обнюхаешь?
С красной перевязью... это от него, что ли? Странно, эти святые отцы правда что-то чуют? Неважно, зато теперь он может спокойно расправиться с этой шибко грамотной, чтоб не лезла в другой раз не в своё дело. Воспользовавшись суматохой, Люцифер незаметно потянул за платье, вынуждая двинуться в его сторону.
– А как же нас зовут? – огромная ладонь толстого офицера легла на витую колонну, едва не прижимая мамзельку пузом к стене.
– Нас? Меня – Лусиа-Фернанда де Мондрера, если вам угодно.
– Луси-Фер... – демон поперхнулся собственным именем. И что теперь, папаша возьми, с ней делать? – Тёзка, значит?
– Вас зовут женским именем?.. – никогда ещё такой писклявый голосок не повергал гордость школы демонов в такое замешательство. За раскрытие настоящего имени сразу полагался минус балл, и значит...
– Эээ... нет, меня зовут Фернандо. Дон Фернандо. Дон Фернандо делла... дель... фон... – все испанские фамилии, как назло, выпали из головы.
– Ещё фруктов, сеньор Мендоца? – в складку между животом офицера и широченными юбками протиснулась чёрная мальчишеская голова.
Что значит – хорошо иметь в друзьях ангелов. Никогда не бросят в беде. Да что же тебе не сидится-то никогда? Который год учится, а всё лезет выскакивать, как в подготовительном классе. Спасибо, конечно, но как-нибудь разобрался бы и без твоих соплей.
– Последний маскарад с моим участием проходил в Венеции. По сравнению с этим захолустьем... – демон замялся не потому что, в отличие от кузины Мими, не так уж часто оказывался на людских игрищах, а потому что ухо арапчонка оказалось скрученным его пальцами, каждый из которых разросся практически до размеров австрийской сардельки.
– Сеньор, вы очень любезны, но вам не кажется, что вы мне мешаете? Гибкость вашего стана закрывает мне вид на дона Диего, – барышня попыталась выглянуть из-за него и поискать взглядом усатую цель своего прибытия, но под тяжестью причёски опустила голову и увидела его движение. – Не смейте трогать несчастного ребёнка своими ручищами! – истеричный визг на миг оглушил Люция, а спустя мгновенье Луси-Фер, полностью оправдав своё имя, сняла перчатку и демонстративно отхлестала ей ни в чём не повинные демонические щёки. Чтобы окончательно выбить товарища из учебного процесса, Дино, не оценив благодарность за спасение, показал ему нос и как метеор понёсся на другой конец зала, припрыгивая и звеня колокольчиками на ногах.
Правда, справедливость на свете всё-таки есть, потому что полы в присутствии дона де Очоа начищались всегда до блеска, и в Санто-Доминго это знал каждый дворник, но такие подробные инструкции не входили в профессиональную компетентность Геральда, и, поскользнувшись на гладком, как зеркало, паркете, ябеда проехал пару ярдов на пузе и остановился только потому, что запутался в юбках их подопечной, которую на протяжении последнего получаса старательно откармливал фруктами и развлекал прибаутками, лишь бы не подпускать её к Диего. Аделаида побледнела, но не успела пустить в ход ни одной жемчужины из лексикона Шимуса, потому что, пока маленький негодяй отряхивался от платья, даже продемонстрировав всему залу дырку на её чулке (это точно был гадёныш Лу, только он мог прокрасться ночью на вооружённый галеон и специально для неё оставить в полу торчащий гвоздь), на него стремглав налетела Крис, готовая изрубить в капусту каждого, кто осмелится обидеть её донью и с громким «Дурак!» хлопнула юного ангела по затылку.
Люцифер уже выставил вперёд руку наподобие Фальконетова монумента и открыл рот, чтобы захохотать на всю залу, указывая на неуклюжего арапчонка пальцем, но второе вмешательство Дино произвело эффект разорвавшейся бомбы: благородный дон де Очоа, уже собиравшийся было, наконец, полюбезничать с тёзкой Люцифера хотя бы назло духовному пастырю, повернулся на каблуках в противоположную сторону, чтоб потребовать у разносчика бокал и пару конфет, против которых, как известно, не способна устоять даже самая бессердечная женщина, и остолбенел, будто на него взглянула Медуза Горгона собственной персоной.
В нескольких шагах от него стояло небесное создание, рядом с которым Венера могла бы показаться ведьмой, окутанное нежнейшей дымкой золотистого шёлка, не столь гладкого, как её обнажённые плечи, лишь слегка прикрытые разметавшимися чёрными кудрями, которые не уговаривали, но требовали немедленно согреть их тысячами поцелуев, а из-под маски горели такие же глубокие серые глаза, как те, что уже много лет лишали его ночного отдыха – и у ног этого божества какие-то сопливые мальчишки устроили мышиную возню. Разумеется, кавалер ордена Золотого Руна не мог пройти мимо женщины в беде. Губернатор Санто-Доминго очень не любил вступать в беседу со всем, что оказывалось на его пути, и потому он попросту перехватил недоступное божество поперёк талии и, приподняв, легко подсадил к себе на бедро и, резко повернув в воздухе, поставил перед собой.
– Мне много рассказывали про вашу храбрость, дон Диего, но это превосходит всякие границы. – если бы можно было обжечь взглядом, испанец ослеп бы от этой серой вспышки.
– Просто доверьтесь мне, – Аделаида прикусила губы, когда он подмигнул ей изуродованным кинжалом глазом и переплёл с ней руку. – Оркестр! Вольту!
Пройдясь по кругу, пара отступила друг от друга, повернувшись через левое плечо, так же, глядя друг на друга, одновременно приподнялись на носки и оба сделали тур, на миг оторвавшись от земли и в такт барабану в одно и то же мгновенье приземлившись с резким ударом каблука в пол, снова сошлись, Диего обвёл свою даму вокруг себя и, так же крепко, как в прошлый раз, обхватив за талию, закружил в воздухе – от Аделаиды не укрылось, что предупредительный маэстро подстраивал музыку под движения её кавалера, не отпускавшего её чуть дольше, чем требовалось фигурой танца.
«Как заставить его потерять бдительность? Думай, Адель, думай сейчас... Кристина... пожалуйста, только не наделай глупостей... А что если... если остаться наедине и...»
Оправившийся от потрясения Дино, потирая шишку на макушке, незаметно прибился поближе к Люциферу, со странной улыбкой рассматривающего танцующих.
– Смотри, как мечутся, – прокомментировал демон, безо всякого стеснения ткнув в описывающую медленный круг пару. – И, главное, глаза в глаза. Ни дать, ни взять – тигры на арене! Что я тебе говорил, ангелочек?
– Люц, если ты пришёл сюда развлекаться, я тебя огорчу, у нас конец года.
С силой уперевшись ладонями в плечи кружившего её Диего, Аделаида по возможности отстранилась от него, провожая печальным взглядом возлюбленную, вынужденную смотреть, как на тонкой девичьей талии смыкаются руки её заклятого врага, едва ли не усаживая себе на колени, а глубокое декольте бального платья вздымается от живости танца в опасной близости от бесстыдного взгляда.
Флейта и виолончель слились в завершающем аккорде, позволяя танцующей паре следовать направляющему ритму барабана, в последний раз сделав поворот напротив друг друга и замереть в той же вольной позе, с которой начали танец, чтоб оправдать двусмысленность положения.
– Как вы настойчивы... Было бы жестоко оставить ваши усилия бесплотными, – пиратка не стала смотреть ему в глаза, предпочтя оправить платье, но свободной рукой сжала ладонь адмирала с неженской силой и подняла голову, ощутив ответное прикосновение – если вообще можно было назвать железную хватку Диего прикосновением.
– Только не говори, что надавил ей на волю и заставил уйти с ним, – чернокожий ангел поправил тюрбан на голове, сделав вид, что опешил. – Они вообще-то враги, если ты забыл.
– Разве? – вопрос о воле Люцифер проигнорировал, чтобы не давать ангелу лишний повод для торжества. Ну не получается у него давить на волю одним взглядом, без рук. Удалось же развеять его наваждение этой розовой фурии. Вот уж кого бы Фенцио ставил в пример всему классу. Это же надо – за две минуты нагрубить сыну самого Сатаны! До чего противные людишки сегодня им попадаются! Специально, что ли, Геральд таких подыскивал, чтобы засыпать их на экзамене? – По-моему, просто созданы друг для друга. Люди вообще глупые существа и мало что смыслят.
– Опять всех умнее, да? Как хочешь, я не собираюсь бросать её наедине с этим монстром.
– Поздно, он всё равно снимет её маску, так что смирись, малышок, – громадная ладонь потянулась, чтобы похлопать Дино по плечу, но юркий мальчишка обежал его с другой стороны и, подставив поднос, успел показать язык. Толстый рыцарь наклонился за очередным бокалом и добавил «Ты там осторожно, могут засечь. И вообще кто-нибудь предупреждал, что у нас под ногами будет путаться этот архиерей?». Мальчик ловко поднял поднос тремя пальцами и незаметно пожал плечами.
Кристина уже привыкла понимать любовь всей своей жизни через знаки, а вот всем остальным участникам, включая лихорадочно пытающихся не провалить итоговую в этом году ангела и демона, оставалось только гадать, что означает тот поток жестикуляции, который посылала молодому корнету прекрасная незнакомка в золотом платье, уносимая взвалившим её на плечо, от греха подальше, губернатором. Со стороны походило на мелодраму, но для Дино эта мелодрама оборачивалась поражением – если позволить остаться им наедине, он точно снимет её маску, а в задании ясно было написано, что раскрывать инкогнито Аделаиды нельзя, значит, победу опять засчитают Люцию, и никому не будет дела до того, что если бы не помощь Дино, он уже бы давно провалил с треском всё, что только можно.
Люцифер, напротив, уже успел забыть о неудаче с Диего, даже наоборот, порадовался, что не успел придушить глупого смертного (кто бы тогда снимал маску с Адельгейды? Или не Адельгейды? А какая ему разница?), и, как ни в чём ни бывало, глазел по сторонам, стараясь только не попадать под недремлющий взгляд капеллана. И всё бы ничего, если бы мимо них не продефилировала какая-то парочка. Молодой человек, нашептывая своей спутнице какую-то глупость, положил в полуоткрытые губки девушки клубнику.
– Ди, вот как ангел, скажи, что это несправедливо. Почему это смертные лопают клубнику, а я не лопаю? Ты тут за разносолы отвечаешь? Быстро, покажи, где тут ведро с этой пищей богов. Дино, показывай сейчас же, и никто не пострадает.
«Если я ему покажу, он отцепится хоть на некоторое время, и я успею помочь Аделаиде. Не может быть, чтоб нельзя было не помочь. Вот только про каких пиратов она говорила тому парню, который врезал мне? Смешно, кстати. Люция тоже сегодня стукнула та девушка. Говорю же, что читать надо было по-гречески, вот даже амазонки тут водятся».
– Там. – арапчонок ткнул пальцем в направлении столов для угощения, а сам, едва Люцифер повернулся к нему спиной, со всех ног пустился следом за удалившейся парой.
– Напитки, фруктовые напитки, господин велел принести фруктовые напитки и мармелад для красивой госпожи! – надрывался на весь коридор маленький ангел, пока какой-то сердобольный прохожий не указал ему в сторону капитанской каюты. Дино тут же стал тихим, как мышонок, и на цыпочках прокрался до нужной двери.
«Только бы успеть, только бы успеть... не бойся, Аделаида, я спасу тебя!..»
Придётся признать, что ещё никогда спасение не начиналось со слов «Фруктовые напитки для госпожи! Мармелад, сахарные орехи, бисквиты, конфеты, марципан!» и ещё никогда грозный похититель и бедная жертва не встречали героя таким единодушным «Какого дьявола?..».
Фруктовыми напитками надлежало угощаться наполовину раздетому мужчине, которому связывали руки за спиной проворные пальчики брюнетки под маской. Они! Его подопечная и этот... которого она должна была остерегаться. Вдвоём. В одной постели. Да тут не им, а ему впору орать. Опять Люций корчит из себя купидона и заставляет смертных развлекать его нездоровое любопытство! Надо срочно спасти их, напомнить, что они враги и...
– Мальчик, если уж ты пришёл, возьми бисквит и дай господину. Пусть скажет, что слаще, бисквит или мои поцелуи, – с последними словами девушка склонилась к лежащему мужчине и провела пальцем по его губам.
Этого от госпожи Аделаиды Дино никак не ожидал. Она показалась ему спокойной, разумной девушкой, немного начитавшейся про пиратов, но в целом совсем хорошей девушкой. А она... она же вроде любит того корнета и даже целовалась с ним, он сам видел... и почему этот губернатор не вырывается и не дерётся с ней, а, наоборот, сам плотно прижимает руки, чтоб удобнее было вязать?..
– И что, нам теперь вести светские беседы, потому что мальчишке не годится видеть то, что здесь будет? – в голосе Диего не прозвучало ни тени страха, скорее досада, что такое необычное развлечение так грубо прервали.
– Думаю, у нас с тобой получится.
Неизвестно, на кого получилось произвести большее впечатление, потому что Дино, сейчас боявшийся снятия этой маски больше, чем собственного отчисления, озвучил всё то, что вырвалось из груди дона бессильным рычанием, но в его сторону никто не повернул головы. Безжалостная улыбка победительницы окончательно раздавила его, бросила себе под ноги остатки его уже поверженной гордости и с усилием растёрла по земле каблучками бальных туфель.
– Я должен был догадаться!.. – если бы связавшие руки адмирала верёвки были живыми, они должны были бы соскользнуть хотя бы из потрясения перед этим стоном человека, никогда не ведавшего поражений и поражённого сегодня рукой хрупкой женщины. Нет, не женщины – собственной слепотой! На мгновение даже взлелеянная пятью годами жажды мести радость заслонила в душе пиратки тень какого-то сочувствия к побеждённому. Осторожным, почти бережным жестом она убрала липкие от пота пряди волос, упавшие ему на глаза. Рука совсем холодная, словно вся кровь отхлынула куда-то прочь. Столько раз за вечер он свободно касался её, не вызывая боязни, а сейчас ей словно страшно дотронуться до него связанного. Да, наверное... наверное, страшно – видеть эту застывшую на лице боль от обманутого доверия. Как будто презирает, что не сумела победить в честном бою и победила хитростью.
Рассеянный взгляд Аделаиды падает на поднос с рассыпанным угощением. Бисквиты... по одному же его звуку сюда сбежится целая толпа, и тогда... Эта мысль обжигает, и Аделаида почти в порыве горячки наваливается на грудь своего врага, с остервенением связывая рот платком, он силится сбросить её, разорвать верёвки, ударить, и только больше разжигает её ярость.
– Какой ты у меня горячий... горячий, как свечка. Но в одиночку ты тут быстро замёрзнешь. Надо тебя погреть, – зачем она вынимает одну свечу из жирандоли? И прикрепляет над кроватью... а затем...
Горячий воск медленно капает на незащищённое тело. Кап. Кап. Кап. Можно вечно смотреть, как тиран, ломающий чужие судьбы, вжимается в шёлковую простынь, пока горячие капли расползаются по груди. Что-то жестокое есть в этом наслаждении расплатой, пусть даже заслуженной. Кап. Кап. Кап.
– Это жестоко! Добрая госпожа не сможет так поступить! – окончательно растерявшийся мальчик тянет руку Аделаиды, пытаясь хотя бы оттащить её от любования собственным супругом.
– Конечно, смогу, глупенький. Пусть скажет спасибо, что я не так долго плавала с одноглазым Флинтом и не научилась его штукам. – пиратка встала у изголовья пленника и разгладила его сведённые брови. – Правда, дорогой мой?
Супружескую идиллию прервал сначала дикий вопль откуда-то с верхней палубы, а потом такие же дикие крики о помощи.
Переглянувшись, с минуту они недоумевающе пытались понять, что происходит, и Аделаида, сорвавшись с места, бросилась туда, тотчас же позабыв о своей мести. Дино, чуть помедлив, помчался за ней, перепрыгивая через ступени.
Глазам вбежавших, задыхаясь, заговорщиков предстала жуткая картина: посреди бальной залы, где ещё совсем недавно кружилась вольтирующая пара, алым пятном растеклась рассыпанная клубника вперемешку с осколками вазы, а в центре круга гостей молоденький безусый корнет, что есть силы, лупил башмаком толстого офицера, и на крики этого-то офицера они так мчались, рискуя переломать ноги. Согнувшись пополам, что было совсем нелегко при его толщине, Люцифер прикрывал голову от града сыпавшихся на него ударов, сопровождаемых самой отборной бранью, Кристина, ничего не видя вокруг себя, не унималась, до глубины души поражённая пределам такой дьявольской жадности, кто-то застыл в ужасе, некоторые дамы лежали в обмороке, особенно бесцеремонные лорнировали***, отпуская едкие замечания в сторону поверженного демона, одна из девушек с криком «Браво, корнет!» восторженно аплодировала. Знакомые шутливо называли её Луси-Фер.
***
– Это была ваша итоговая за год, понимаете вы или нет?.. Нет, Мисселина, никакой переэкзаменовки до следующего года! Я отправил их на задание, а они превратили его в балаган! Ну я ещё понимаю Люцифер, но ты, Дино! Стыдно, Лилу маленькая, а по всем оценкам лучше вас! Больше никогда! Ни разу! Ни одного интересного задания! Никаких вам королей! Никаких сражений! До конца года ничего, кроме мальчиков из церковно-приходской школы! Не хотите по-хорошему, будем опять начинать с самого элементарного! Да, Мисселина, опять и опять! Потому что по-другому они просто не понимают!
Если в стенах небесной школы кто-то и считал Геральда одним из самых хладнокровных учителей, то его мнение на этот счёт должно было сильно поколебаться.
***
* – комический персонаж Шекспира, толстый рыцарь
** – то самое зёрнышко, которым Аид угощал Персефону
*** – рассматривать в лорнет
